Новиков Л.Б., Апатиты, 2015 г.
Зная, что в Интернете всё сохраняется вечно, я вдруг решил пополнить рубрику "Моя жизнь, мои увлечения". Конечно, всё о себе я писать не стану. Но пока в голове сохраняются детские воспоминания, их можно попытаться изложить.
1.
Я помню себя, наверное, с пятилетнего возраста. Наша семьи состояла из 5 человек: мама, папа, два старших брата и я, самый младший. Жили мы тогда в трёх угольной комнате коммунальной квартиры на Лиговке в Ленинграде. Единственное окно этой комнаты было в самом дальнем углу, потому везде и всегда было темно.
Отец увлекался охотой и решил завести собаку. Привели меня как-то из садика, а по комнате бегает милый щенок. Он подбежал ко мне, виляя хвостом, а я испугался, попятился от него назад, а он за мной. Я сел на диван, он ко мне. От страха я пнул его ногой и попал ему в горло. Он завизжал и отпрыгнул от меня. На следующий день щенка уже не было - отец отдал его кому-то. Мне не сказали ни слова, а я и не спрашивал про него ничего.
В другой раз, зимой, мне захотелось пить, я полизал ледяную скамейку и прилип к ней. Кричать не могу: язык торчит изо рта и не даёт издать ни звуки, только мычу и виляю задом. Каким-то образом заметила воспитательница, подбежала ко мне, заохала, позвала кого-то на помощь, слышу, что побежали за кипятком. Язык похолодел, начал неметь, и от страха, что меня сейчас обольют кипятком (значит, ошпарят), я рванулся и оторвал свой язык от этой злополучной скамейки. Помню, что после этого мой язык смазали маслом, а я с тех пор картавлю (мама говорила, что до прилипания у меня была более чёткая речь).
Летом меня отправили в пригородный детский сад (кажется, в Сиверскую). Вёз нас туда паровоз с трубой, из которой валил чёрно-серый дым. Вагоны были какие-то деревянные, со скамейками. В летнем саду я много бегал, всё чего-то таскал с места на место (зачем, сейчас уже не помню), а когда вернулся, мама отвезла меня в новую, двухкомнатную квартиру, с балконом, на пятом этаже пятиэтажного дома хрущёвской постройки на Малой Охте. Квартира мне понравилась: она была светлой, просторной, с ванной и туалетом без соседей (никто не мешал). В ней был большой чулан, из которого мой отец сделал кладовку, но у некоторых моих новых друзей в таком чулане жили бабушки.
Из дошкольного периода помню, что мне нравилась какая-то девочка, но её черты уже стёрлись в моей памяти, и я не могу чётко сказать, чем она мне нравилась. Зато в школе я сразу же влюбился в учительницу: молоденькая, светлая, симпатичная, спокойная и очень терпеливая.
2.
Мои родители много работали (с утра до вечера), бабушки и дедушки у нас не было, и я мог неделями не ходить в школу. Мне это очень нравилось. Учительница пробовала жаловаться на меня родителям, отец говорил мне, чтобы я обязательно шёл в школу, я отвечал ему: "Хорошо, папа", - он уходил с мамой на работу, а я убегал гулять. Учительница приходила несколько раз к нам домой, я прятался в шкаф, братья ей говорили, что я уже ушёл, она шла в школу, а я смеялся, как удачно её провёл.
Мы были свободными, но преступниками никто из моих братьев не стал. Бывало, что во время уроков я проходил мимо школы, и, если учительница видела меня, натравливала класс, меня ловили и приводили в класс. Я садился за парту, слушал спокойно и тихо, никому не мешал, а на переменках носился как угорелый. В школе мы играли в прятки, в пятнашки, в слона.
Однажды я бежал по коридору, какая-то девочка открыла дверь, и я всей грудью ударился об её торец: зашатался, закружилась голова, но не упал, спокойно пошёл дальше. Потом неделю или больше не мог бегать, задыхался, но к врачу меня никто не водил. Много позже (после армии) у меня нашли шум в сердце, который объяснили пролапсом митрального клапана.
Было, что меня столкнули со сцены (в школьной столовой), я упал и сломал руку у левого лучезапястного сустава. Меня отвели в травмпункт, где нашли смещение костных отломков, вызвали скорую помощь и отправили в больницу. Пришёл врач, мужчина, вытянул мне руку и поставил отломки на место, я даже ойкнуть не успел, а он меня хвали: "Какой терпеливый мальчик!". Какая-то женщина, как мне казалось, тоже врач, на трамвае отвезла меня домой. Было уже поздно, родители волновались, но потом, когда я появился, все успокоились. Рука почему-то заживала долго (как я помню), а потом всё прошло.
Лучшим моим другом на Малой Охте стал цыганёнок, Валерка, на 2 года старше меня; его сестра, живенькая чернушка, была младше меня - она мне нравилась, но любви к ней я не испытывал (в ней не было нежности, как у той подружки, которую я любил в детском саду).
Все мы были бедными. Родители много работали, а получали мало. Бывало, что совсем нечего было есть, и мы варили кашу из чёрных сухарей, которые нам зачем-то присылала тётушка. Каша была невкусная, темно-коричневого цвета, горькая и очень солёная.
Игрушек у нас не было. Из папиных щёт мы делали машинки и в них играли. Где-то находили подшипники и их приспосабливали под самоката. Бегали на карьеры купаться и там мой брат
Читать далее...