[показать]
В свой 80-лений юблей Евгений Евтушенко заявил корреспонденту НТВ:
"Я самый знаменитый поэт на планете".
Я очень гордый, наглый Ангел, но
Как литератор гениален. Гений,
Однако, Евтушенко ваш Евгений,
Все знают, Чёрта больше всё равно.
Первый поэт планеты – не говно
Собачье, всех пиитов офигенней!
В словах Гоген, только ещё гогенней –
Поэзии в строках его полно…
Но превзойти чтоб Сатану в гордыне
И наглости… Тушёнку ївший, ты
На старости хоть лет своей пердыне
Дай отдых, сын суетной суеты!
Ну навонял ты, Женя, перед смертью
Уже почти что трупною воссмертью.
Горько, конечно, черноте
Пустой предать себя навечно…
В твоей словесной чурноте,
Женя, всё слишком человечно.
Церковь молиться – чур на те! –
Не станет о тебе овечно
Грешен ты очень – чур на те…
Кончал ты, Женя, толстосвечно.
Конечно, горько в никуда
Шагнуть – и больше не родиться.
Ты, Женя, слово «никогда»
Оставь лишь – в бездне пригодится.
Сильно душа твоя грешна
И педерасту смерть страшна.
Быдло, оно бодливо и тогда,
Когда бодаться смысла никакого
Уже нет, потому как тупиково
И опытен забойщик как всегда.
Не гений мыка больше, но еда,
Пойдёшь ты на тушёнку, бык. Окова
Твоя пополнит кучу. Шашлыково
Не выглядешь ты, Женя, больше. Нда.
Не всем страшна смерть. Мне так иногда
Так хочется уйти… Ведь пятачково
От хрюш вокруг, однако пустяково
Грешно жизнь прерывать, хоть не беда
И в том была бы мне. Я, господа,
Жизнь прожил честно и не бестолково.
Гнилое болото тебя
Затянет, а ты будешь биться…
Уж лучше мгновенно убиться,
Чем дрыгаться, воздух любя.
В поэзии можно себя
Любить, так что самовлюбиться,
Любовью к себе погубиться,
Всё больше в ней душу губя,
И можно в себе возлюбить
Поэзию. Здесь две любови.
Велел Королевичу Бове
Господь Евтушенко добить.
Конечно же, смерть, это страшно,
Когда ты не блеял барашно.
Не горлица то стонет, не медведь
Ревёт, а это, путь проделав дальний
В Вирсавию – красив юноша ведь!
Что лирики его исповедальней? –
Стонет пиит. Стонал, Женя? Ответь!
Молчит… И чем путь тушёнкоедальней,
Тем слаще стона дамского изведь…
Педальней на педаль ту жми, педальней!
Зачем тебе Россия? Умирай
В Америке, пусть там тебя зароют.
В Пиндосии для извращенцев рай,
А здесь лишь матерком скупым покроют.
Нет тайного на свете ничего,
Не стало бы что явным в срок его.
В тебе, Женя, мерзавка, даже не
Мерзавец. Лжив как женщина болтливый
Самовлюблённый петел, тем счастливый,
Что громче всех кричит в моей стране.
Где инструмент твой, тот, что весь в говне,
Лежит, небось, на свалке, сиротливый?
Нет, Женя, поимей-ка вид тоскливый:
Он как улика вынут – кал в цене
Бывает! – Для судебной экспертизы
И в качестве вещдока приобщён
К другим уликам. Нет, ты не прощён.
В остатках кала есть ароматизы…
Любой пёс сразу вычислит, кому
Принадлежала вещь – хвала ему!
Сердце Ангела алмазно,
Не разжалобишь его,
И поёт мулла намазно
В ухе Мира моего.
Мир иконы богомазно
Словом пишет. Своего
Он отца нашёл – помазно
Вдохновеньем сыновство!
Сердце Ангела не знает
Милосердия к лжецам,
А канон запоминает
Налету – хвала чтецам! –
Сын мой – пишет то, что слышит –
Дух трость писчую колышит!
Иисуса вывел из Претории
Воинов конвой: «Иди туда!».
В средиземноморской акватории
Солонее в нашей чем вода.
Артефакт имеет для истории
Ценность, как улика для суда.
Жертва ты чтецов из Евпатории,
Женя, кто попал к ним в борщ – беда!
Как речитатив для оратории
Стих звучит твой, пафос в нём всегда.
Видно из моей обсерватории,
Как упала новая звезда…
Судя по небесной траектории,
Не сюда умчала, но туда.