Яблоко

Медвежонок сидел на пеньке и втягивал носом осенний воздух. Здесь был запах опавшей листвы, запах приближающегося дождя, запах грибов, прячущихся в желтеющей траве, запах предчувствия долгой снежной зимы и запах яблока, которое Медвежонок припас для Ежика. Все эти запахи причудливо смешивались в один совершенно особенный запах осени. От всего этого Медвежонку было немного грустно.

А еще ему было хорошо и спокойно. Он внимательно прислушивался к каждому шороху в лесу. Медвежонок специально пришел пораньше, чтобы сесть на пенек, закрыть глаза и ждать, когда он услышит приближение шагов своего друга Ежика. Это так приятно — ждать чего-то хорошего, которое должно обязательно произойти. «Я сделаю вид, что не замечаю его,» - решил Медвежонок, уже начиная различать среди других лесных звуков шаги Ежика.

Ежик тихо подошел сзади и дотронулся лапкой до плеча Медвежонка.

- Медвежонок, как здорово, что ты уже здесь.

- Здравствуй, Ежик. Я сидел тут, ждал тебя и слышал, как тебя сначала не было, а потом ты взял и зашуршал своими лапками по тропинке. Я так обрадовался и радовался все больше и больше, пока ты не дотронулся до моего плеча и не назвал меня по имени.

- Тебе нравится меня ждать?

- Если я тебя жду и слышу твои шаги, я еще больше рад тебя видеть.

- А я почти так же, но по-другому...

- Это как, по-другому?

- Мне нравится идти по тропинке, приглядываться и ждать, когда между деревьями покажется темная точка. Я надеюсь, что это ты. Но это можешь быть и не ты. Потом все ближе и ближе, и я уже точно знаю, что это ты.

- Я, конечно, кто же еще?

- Твое яблоко... Я его издалека унюхал.

Медвежонок протянул Ежику желтое яблоко с красным бочком, Ежик разделил его пополам и протянул половинку другу.

- Спасибо, Медвежонок. Это так приятно ждать чего-нибудь, что точно произойдет.

Ричард Бах, Паоло Коэлья, Пелевин, Минаев... Что объединяет этих прекрасных в общем-то людей, кроме того, что они сформулировали множество умных мыслей в письменной форме? Это ремесло всегда вызывало во мне восхищение, поскольку есть талант заиметь умные мысли, а есть навык разложить их по полочкам и сформулировать так, чтобы поняли окружающие. Не знаю, как для вас, но для меня думать легко и приятно, а облечь все это надуманное в письменную форму, сущая каторга. Поэтому обо всех вышеперечисленных достойных людях могу говорить только с уважением к их труду и терпению. Лично для меня объединяет их всех еще один момент. Я их не люблю и читать никогда не буду. Ну, может быть, только ради того, чтобы с удовольствием пораздражаться. А все это произошло только потому, что когда-то давно мне все вокруг в один голос доказывали, как замечательны эти авторы, и их обязательно надо прочесть. Идиотский дух противоречия одномоментно ставил крест на этих ни в чем не повинных людях. Они мне сразу и бесповоротно не нравились. Несмотря на то, что людей, которые их нахваливали, я очень люблю и ценю. Открывала я эти книги и все-таки дочитывала до конца (я всегда дочитываю книги до конца), не чувствуя ни одной секунды кайфа от процесса. В общем, странно все это. Очень странно. А все идиотский дух противоречия. Причем, просто посоветовать можно, но как только с пеной у рта, самозабвенно и безоговорочно, да еще в 2 или 3 голоса, то это сразу становится приговором без права помилования. Доктор, это лечится?

Запах бразильского кофе разлился по всей квартире. Только сегодня он совсем не радовал. Такие дни случались, не часто, накатывали время от времени черной полосой. Они поселяли тоску и отчаянное одиночество в сознание Евы. Это был комок в горле, с которым было невыносимо жить и что-либо делать. В такие дни Ева не могла читать, она не понимала то, о чем говорилось на страницах. Ева не могла смотреть фильм, содержание ускользало. Любой разговор с друзьями по телефону превращался в непонятный набор слов. В голове поселялась только одна саднящая мысль. Это была ревность. Невыносимая ревность. А вместе с ней звенящая пустота вокруг. Ева знала, что Ларри охотно флиртует со всеми более-менее привлекательными женщинами, с которыми ему приходится общаться по работе. Он приглашает их на кофе. Имеют ли эти встречи продолжение, Ева не знала и, в общем-то, не хотела знать. Так было спокойней. Еще у Ларри была заведена анкета на сайте знакомств с всевозможными умными мыслями и тонкими намеками на то, что он страшно загадочен и интересен для потенциальных собеседниц. Девушки активно откликались. Женщины любят умных мужчин. А Ларри был еще хорош собой и очень обаятелен. В общем, после намека с его стороны на совместную чашку кофе, большинство дам с удовольствием оставляли свой номер телефона. Ларри всегда говорил, что ему нужен только флирт для поддержания вдохновения. Он был писателем, достаточно известным и востребованным. "Ну, нужно, так нужно", - Ева уже давно смирилась. Не без труда, конечно. Потребовалось много жестких принципиальных разговоров с собственным отражением в зеркале. А еще пришлось подальше засунуть десяток радужных представлений о совместной жизни с любимым мужчиной, которые толпились в голове Евы в самом начале пути. Так они и пылились с тех пор в самом дальнем углу. Но иногда накатывала бесконтрольная ревность и одиночество. Такая, как сейчас. Она приходила, как приступ. Как инфаркт. И от этого комка в горле не было лекарства, от него вообще не было никакого спасения. Этот приступ надо было только пережить, всего несколько дней и бессонных ночей. Неделю, может, чуть больше. Слезы катились сами собой. "Все, ухожу. Я не могу так больше. Черствый эгоист, не способный на сострадание. Ему наплевать на всех, кроме себя. Ему наплевать на мои слезы. Ему никто не нужен, кроме себя любимого. Я просто хочу, чтобы меня любили, чтобы считались с моим мнением.Я хочу немного нежности и ласки. Я этого заслуживаю." Ева выговорилась сама себе, накричалась и наплакалось. Она понимала, что никуда она не уйдет. А потом наступило долгое отупение с неизменным комком в горле, который со временем пройдет, только надо немного подождать.

Ева стояла перед зеркалом. В принципе, ей нравилось то, что она видела перед собой. Совсем неплохо для 33 лет. Завтра вечером они с Ларри были приглашены в ресторан. Намечалось празднование 10-летней годовщины свадьбы друзей, Поля и Сьюзан. Ева даже не понимала, почему их все-таки пригласили. Друзьями они были весьма условными, да и перерыв в общении в 5 лет оставлял много вопросов. Вообще-то Поль когда-то давно был поклонником Евы и ходил за ней хвостиком несколько месяцев. Он был музыкантом, очень известным в свое время. Девочки-подростки сходили по нему с ума и развлекали его всякими идиотскими фанатскими выходками. Конечно же Еве льстило наличие такого "хвостика", но она уже была замужем и держала Поля на расстоянии. Потом он исчез, женился на одной из своих фанаток, благодаря знанию нескольких языков нашел хорошую работу в иностранной компании и вообще был вполне доволен своей жизнью. Он появился спустя несколько лет на пороге Евы с букетом цветов, бутылкой вина и бутылкой водки. Поль просидел с обеда и до позднего вечера, и изрядно захмелев, рассказывал Еве все, что произошло за это время. Еще через неделю он позвонил и хотел прийти, но Ева сказала, что занята. И вот теперь это странное, но очень приятное приглашение на 10-летие семейной жизни. Все это будоражит? Не то слово. Ева никогда не была стервой, но здесь можно себе это позволить, и остаться безнаказанной. Подразнить Поля, поймать его взгляд, выслушать комплимент при встрече, сравнить себя с его женой Сьюзан, которая на 5 лет младше, но в два раза шире Евы, повеселить Ларри, который всегда с улыбкой относился к преданности Поля, а еще быть милой в незнакомой компании. В общем, Ева была в предвкушении. "Алле, добрый вечер, запишите меня завтра на стрижку, в 11.00. Спасибо, приду." Ева с улыбкой открыла шкаф и достала платье из последней коллекции "Шанель". Все получалось как нельзя лучше.

Самолет задерживали на полчаса. Мне пришлось заняться подсчетом шансов успеть на следующий самолет после пересадки в Вене. А еще пришлось повнимательнее рассмотреть людей, которые были рядом. Девушка сидела на соседнем ряду, повернувшись ко мне спиной. К ней подошел маленький мальчик лет пяти и принес бумажный стаканчик с кофе. Сказала "Спасибо" на итальянском. Он деловито забрался на соседнее кресло и занялся своими игрушками. Через пару минут к нему подошла 3-летняя девочка с листом бумаги и карандашом. Он что-то нарисовал, девочка показала это маме и, довольная, вернулась на свое место. Когда, наконец, объявили посадку, девушка встала. Спереди, в "кенгурешке" спал малыш. Она взяла клетку с собакой, позвала детей и направилась к стойке регистрации. На телефонный звонок она ответила на русском, а со стюардессой мило пошутила на немецком. Итак, с тремя детьми и собакой хрупкая девушка без помощников. И для нее это НЕ проблема. Она в таком составе не в первый раз и явно не в последний. Я до сих пор под впечатлением.

На данный момент хочется:
1) выучить французский и итальянский
2) в бассейн
3) меньше есть
4) пробежку по утрам (и чтоб никого рядом)
5) мастерскую с правильным оборудованием
6) заниматься с дочкой на фа-но и выучить с ней, наконец, что-нибудь путное
7) научиться шить
8) посадить цветы на балконе
Смотрю на этот список, и понимаю, какая же я молодец. Какие замечательные желания. И ведь, главное, не запредельные, вполне реальные. Можно начать делать прямо сейчас. Но вот лень почему-то.

[465x699]
Моя весна началась в Париже. Закончилась там же. Приехали сюда, здесь снег. Но душа уже развернулась, и бороться с этим бесполезно: любовь ко всему человечеству накрыла с головой. Я все понять не могу, почему французы такие расслабленные и не раздраженные. То ли погода у них помягче, чем в Москве. То ли зарплаты побольше. То ли пробок нет. Но они классные. Они улыбаются человеку напротив в метро или кафе, любят поболтать с незнакомым человеком в очереди на кассу, я уже не говорю о том, что все официанты и продавцы встречают тебя как родного. Столько, сколько раз я слышала слово "Извините" за 9 дней, я не услышала за всю свою жизнь в Москве. В общем, все это заряжает позитивом, однозначно. Все симптомы авитаминоза и зимней депрессухи как рукой сняло. В общем стараюсь излучать по мере возможности. Отдачи пока никакой. Раздражение окружающих зашкаливает.
Фотографии парижан прикладываются, ну и традиционная Эйфелева башня. Хоть ее и ругают, но она очень даже ничего.

[465x699]
[699x465]
[699x465]

В этом дневнике будут фотографии и будут записи. В некоторых записях будет говориться о том, что происходило со мной, а в некоторых о том, чего вообще не было, но мне бы хотелось, чтобы это случилось со мной. Но я все равно буду писать как бы о себе. Получается, буду врать. Немного. Куда же без этого?