Фотографии uncleNick :

Все бытовые желания и потребности - временные. Каждому возрасту свои потребности. Но приходит время, когда они становятся ненужными, без многого можно обойтись. Большинство наших потребностей навязаны нам обществом. Было бы интересно провести «чистый» эксперимент: нескольким семьям, отлученным от общества, дать один раз возможность выбрать те материальные ценности, которые им нужны для нормальной жизни. И проследить образ их жизни – на сколько хватит того, что они выбрали? Что получится? Что пригодится? Чего особенно будет недоставать? Но, при условии, что о новинках матценностей им не будет известно ничего. Чтобы понять ценность предмета или явления, надо представить самому себе, что уже обладаешь ими. И тогда встают совершенно другие вопросы по отношении к предмету желания.

Что значит быть умным? – хорошо, правильно понимать происходящее? разбираться в проблемах? предвидеть последствия своих действий?.. И в какой мере взаимосвязаны: ум и счастье, ум и удача, ум и признание, ум и карьера?... Я думаю, в соотношении 50:50 в каждом случае. Т.е. – нет прямой взаимозависимости этих категорий, потому как они самостоятельны: если есть А и Б, то не значит, что при наличии А, будет обязательно и Б и наоборот. И значит, если есть богатство, то не обязательно присутствует счастье; если есть счастье, не обязательно наличие ума; если есть ум, не обязательно сопутствует успех… Поэтому, о каждой из необходимых нам составляющих надо заботиться отдельно. Возможно, что-то и удастся.

Человечество живет на гигантских качелях, которые раскачиваются от нашей нравственности к безнравственности, от Бога к безбожию, от жизни к смерти.
Нам сознание дается с целью простой и единственной - вернуть свою Душу в лоно Господне. Сознание присуще Душе, той, что является частичкой всеобщего, частичкой Бога. Продолжая жить интересами мира, мы, тем самым, продолжаем грешить против Бога. И то, что дано и оставлено нам для жизни в Господе, мы продолжаем использовать во грех. Душа проглядывается в нас, взывая через совесть и разум к самоочищению, но крик плоти и мира заглушает в нас светлый и очищающий зов Господень. Он нам дает право выбора, свободу действовать во благо себе, совей душе, в то время как греховное навязано нам обманом. Мы урвали себе греховную жизнь, отказавшись от вечной Благости, поддавшись иллюзии самостоятельности и независимости материального существования. Еще есть возможность успеть взглянуть на жизнь свою изнутри, глазами Души Господней, успеть сделать правильный выбор и успеть что-то исправит в своем грешном существовании.
Сложно, трудно, требуются усилия и сознательнее отречения от временного и бесполезного существования, от иллюзий, ставших нашим миром.
Растущее противостояние и напряжение в человеческих отношениях – это отражение несовершенства мира, его противоречивой сущности между духовным и материальным. Похоже, что человечество теряет критерии правильной жизни, реальной сущности ее. Человечество становится похожим на голову профессора Доуэля из романа А. Беляева: сохраняя способность мыслить, понимать, делать выводы, лишившись возможности осуществлять их.

Русские уже достаточно развиты, чтобы понимать, что – так жить нельзя! Но еще не созрели до понимания, что жить лучше можно только много работая.

Новая экранизация трилогии А. Германа «Дорогой мой человек» мне кажется не будет удачной. В предисловии к показу сообщили, что главный герой фильма «борется с режимом». И это сразу оттолкнуло меня. Так заявлять, в отношение людей живших в то время, просто безграмотно и глупо. Так сказать мог только человек нашего времени, не знающий подлинного состояния общества 30-50 годов. Даже мысль такая – борьба с системой – не могла возникнуть у того поколения! Выжить! – вот главная мысль.
Для многих та атмосфера была совершенно естественная, отражение реального мира того времени: борьба классов, наличие врагов и т.п., в котором репрессивные методы власти приветствовались. Еще и сегодня можно услышать голоса того поколения, требующие реабилитации Сталина.
Конечно, это не значит, что не было людей сознающих, что сталинский режим далек от того идеального общества, который провозглашали большевики. Но такие, как правило, были за пределами страны.
Что касается главного героя романа, так у него совсем иная задача и сила его характера в том, что даже в условиях духовного и морального диктата он оставался человеком твердых гуманных убеждений и совершенной честности. Девушки 60-х были просто в восторге от героя трилогии, многие под влиянием этого образа избирали медицину своей профессией, перенося характер героя на его профессию. Убеждения доктора Устименко ближе к православной морали: терпимость и терпение. А привносить в его характер штрихи борца с режимом, значит нарисовать совершенно другого героя, другого времени.

Чувства и страсти даны нам от рождения сильные и мощные, способные обеспечить выживаемость в начале нашей жизни. Тем труднее последующая борьба чувств и разума, особенно потому, что чувства присущи изначально, а разумное приобретается и основывается на вере. Вера – это идеальная цель, которая должна стать, и становится в реальной жизни, условием, определяющим наше дальнейшее существование, наше поведение. Тем, что выстраивает всю последующую жизнь. Мы верим. Мы верим с младенчества. Вера - это то, на чем строится настоящее. Как она возникает? Почему? Верим в лучшее будущее, даже, когда нет никаких реальных оснований. Вера – это защита от безнадежного будущего. Вера – это создание собственных идеалов, которые, по большей части, не будут достигнуты. Верят все: верующие и безбожники; честные и воры; продавцы и покупатели; сильные мира и падшие; ученые и безграмотные… все. Потому, что вера – это наш храм, в котором сбывается все, как мы задумали. Даже несбывшееся в этом храме обретает свое обоснование и право на недостижимость. Вера – это то, что дает уверенность в правильности выбора и не подлежит пересмотру. Опираясь на веру, мы растем и обрастаем своим миром, который нам понятен, прочен и придает смысл всей нашей жизни.

Наличие истории, безусловно, важно для государства и людей, населяющих его. Есть ряд государств, история которых – этапы развития человечества: Греция, Др. Рим, Египет, Англия, Индия, Испания, Китай, Франция… Сегодня мы подошли к тому, что в сотворении истории участвуют большинство государств планеты. Земля стала общим домом, в котором есть жильцы старые и мудрые, есть молодые и амбициозные, есть богатые и пресыщенные, есть бедные и злые, есть роскошные и есть аскетичные, материалисты и идеалисты, уравновешенные и вспыльчивые, осторожные и авантюрные, растущие и отмирающие... Разница между государствами и людьми минимальная: у каждого своя биография, по заслугам воздается честь или… одно из двух. Люди в своей жизни руководствуются опытом и здравым смыслом, государства в своей деятельности - национальным самосознанием.
Цивилизации 5 тысяч лет. Наверное, в решении своих проблем человечество серьезно изменилось? Ничего подобного! Оказывается, этот мир отличается завидным постоянством! Как однажды заведенный волчок, сохраняет заданное положение, так и национальное самосознание – непоколебимо никакими революциями и внешними вмешательствами. Распад СССР дал очень яркие примеры, подтверждающие стойкость национального самосознания. И совершенно напрасно мы удивляемся последним переменам в наших бывших союзниках. Перемен не было! Они - какими были, такими и оставались: на время, поддавшись внешнему насилию, сокрыли свои убеждения, с целью выжить. Странно, что события, связанные с национальным сопротивлением в Украине и Прибалтике в 1945-55 годах, не насторожили советские власти, ведь установление советского режима, с его мощным аппаратом подавления, никак не отразилось на национальном сознании народов и народностей: становление «новой общности людей – советский человек» происходило параллельно существовавшему самосознанию. Смирившись с новыми требованиями в политическом аспекте, на бытовом уровне национальные привычки и приоритеты никто, никогда не выбрасывал. В мировой истории есть и более яркие примеры сохранения и вынашивания своей национальной идеи: полуторовековое татаро-монгольское иго в России; 800–летнее противостояние ирландцев гегемонии Англии; 600-летнее пребывание Болгарии под игом Турции - когда от народа остались только язык, вера и национальное самосознание! Есть абсолютная уверенность в том, что еще многие десятилетия, и даже века, население Земли будет участвовать в межнациональных конфликтах, потому, что национальное в человеке – это не столько внешность, но его душа. И, как у человека детство и юность – пора формирования личности, основа души нации закладывается в период становление государства. Для Эстонии пять веков в соприкосновении с германской и шведской культурами значат гораздо больше, чем последующее двухсотлетнее пребывание в составе Российской империи.
Гордость и суверенность народа не могут не сочетаться с объективной самооценкой собственного положения и способностью уметь находить свою нишу в тесном мировом сообществе. Мы, в последнее время, познакомились с разными формами проявления государственного самосознания стран, входивших в поле влияния больших государств и внезапно обретших независимость. И, не случайно, в основе этих проявлений один и тот же комплекс. По-видимому, общие чувства по поводу своего прошлого и внезапного обрушившегося на них счастья полной свободы сближают, и они стремятся к некому объединению, на основе сложившейся у них морали, к сожалению, не в самом лучшем проявлении. Потому, было бы правильно назвать их единонедомышленники.
Эстония выбрала путь резкого отрицания былой общности, стремление стереть из памяти любые следы совместного проживания и, таким своим поведением показала, что она не имеет будущего. Не тем, что снесла памятник воинам и переименовав процесс освобождения в оккупацию, но неспособностью ценить, прощать и сохранять свое прошлое. Пример соседей, не входивших в состав России и, в настоящее время, достигших прекрасных результатов в саморазвитии, дали повод думать в сослагательном наклонении, что: если бы не Россия, как бы мы жили!.. И какая память! – почти триста лет разводу со Швецией, а какое острое сожаление об утраченном хозяине! Неверно сформулированная национальная идея захлестнула разум нации. Она ступила на путь саморазрушения и стала похожа на человека, в старости подводящего итоги жизни и страшно разочарованного этими итогами, как, если нет никакой возможности изменить сложившееся положение. При этом, у нее не возникает даже мысли о том, что все народы предыдущего, общего государства, испытали равную судьбу. Чужие судьбы, даже бывших родственников, этой стране безразличны. Она помнит только собственные утраченные радости, даже если они были в объятиях фашизма.
Другая, бывшая республика - Грузия, решила поднять свой рейтинг за счет поливания грязью государства, в которое ранее входили. Бесполезный и неблагодарный труд. Он только демонстрирует неспособность руководства страны подняться до цивилизованного уровня: обрести свое Читать далее...

Нам не хватает одной только информативности слов, нам кажется, что они не полностью передают эмоциональную составляющую события и, для восполнения этого дефицита, мы придумываем или применяем другие слова, с завышенной эмоциональной окраской или совершенно контрастные. Что это – сбои второй сигнальной системы или неспособность использования имеющихся средств для точного воспроизведения своих эмоций? Мы верим больше чувствам, ощущениям, чем точным словам? По-видимому, мы больше используем и отвечаем на чувственную сторону жизни, нежели информативную. Человеку важно не столько – как и что он знает, а скорее - как он себя чувствует с тем, что имеет. Да и чистая информативность события не может дать всего спектра его понимания, возможность его последствий. Воспитание человека, наоборот, в основе своей ставит обучение рациональному, поскольку эмоциональное, чувственное, духовное – от Бога. С помощью логики можно получить знание как результат кропотливого труда, расчетов и анализа. С помощью чувств можно получить то же знание как озарение, но гораздо реже и бессистемно. Например, идея вертолета посетила Л. да Винчи, но конкретный, практический образец смог оформить только Юрьев, на основе математики и технической идеи автомата перекоса.

Не стало Людмилы Гурченко… Ощущение потери близкого человека. Замечательная актриса, выдающийся человек! Если величие человека оценивается по его влиянию на судьбы своего поколения и своего народа, то мало найдется, не только в артистической среде, но в стране, такой личности как была Л. Гурченко. Ее влияние было совершенным и в смысле высоты духовной и в смысле развития национального. А ее человеческие качества во многом достойны подражания.

Одно из самых удивительных составляющих человека - его совесть. Специальная литература пишет о ней следующее: "Феномен, именуемый нами "совестью", обнаруживается повсюду, во всем человеческом. Совесть не совпадает с моральным кодексом, а скорее ему предшествует, и она содержательно его превосходит. Как ни обосновывать совесть, она ставит индивиду требование: следуй своему внутреннему голосу, не бойся сбиться с пути. Можно не повиноваться этому приказу, ссылаясь на моральный кодекс, но при этом испытывая тяжелое чувство измены. Совесть является автономным психическим фактором - "это требование, которое либо вообще направлено против субъекта, либо, по меньшей мере, готовит ему немалые трудности". Разумеется, этим не отрицается наличие случаев бессовестности. Представлять себе совесть чем-то полученным в результате обучения может лишь тот, кто воображает, будто она была уже в предыстории, когда возникли первые моральные реакции". Уже по тому, что мы испытываем разные "муки совести", можно предположить, что каждый из нас изначально наполнен собственными критериями жизни и ее ценностей. Но ведь, это и есть божественное в нас!

Мы живем в странном мире, который нам чужд и враждебен. Мы не чувствуем этот мир как единое целое. Мы сталкиваемся с ним по частным случаям, разрозненными ощущениями, которые сложно собрать воедино. Если бы наши ощущения были сплошь положительными, наверное, мы бы не начали размышлять, обдумывать. Человеку дана способность страдать и оценивать свои ощущения, выявлять их причину и решать: нужны ли такие ощущения еще или их следует избегать. Оценки и решения не всегда способствуют лучшему будущему, т.е. прогноз и стремление, сделанные на основе ощущений, не всегда соответствует общему направлению развития человека.
Хочешь или не хочешь, но в течение жизни, неизбежно, приходишь к рациональному ощущению жизни. Условия и возможности существования определяют порядок действий, порядок мыслей, порядок перехода к новому состоянию. И напрашивается вывод, что смысл жизни – в осознании ее разумности. Мы приближаемся к пониманию своей жизни, как частицы чего-то большего.
То, что мы думаем об этом мире, как к нему относимся, не есть окончательная истина. Внезапные изменения в нашей судьбе не всегда укладываются в привычные схемы и, тогда, эти схемы надо менять, строить новые. Изменять не внешний мир, а себя под него. Хотя Макаревич убежден, что, - «когда-нибудь он прогнется под нас», - для большинства это «когда-нибудь» не наступает никогда. Гораздо большего можно достичь, не испытывая на прочность себя и окружающий мир, а слиться с ним в одно целое.

Пытаться объяснить человеку, в чем его ошибки, в особенности о взглядах и убеждениях, совершенно бесполезное и неблагодарное дело. Хотел бы я видеть человека, который хоть в чем-то поменял свои привычки после такого объяснения. Пушкин прав: «привычка свыше нам дана – замена счастию она». Привычка – это способ действия, поведения, которая складывается, в основном, под действием биологической мотивации. Я в детстве вытирал нос ладошкой снизу вверх – не эстетично, но мне так было удобно. То, что называют комплексами – не что иное, как сложившиеся взгляды на определенные явления. Они имеют силу первичных, основных, базовых, на которые потом накладываются последующие впечатления и мысли. Комплексы – это матрицы нашего сознания, по которым происходит последующее сравнение всех жизненных впечатлений. Поэтому так важны в нашей жизни первые годы. Экзюпери прав: мы все родом из детства. При этом формирование комплексов неоднозначно, поскольку внешнее вступает во взаимодействие с внутренним, единичным, лично присущим, что дано от Бога. Иначе, при равных внешних условиях, получались бы одинаковые личности. В формировании личности внешний мир и внутренний имеют равную силу. Позже, с возрастом, вступает в силу разумное – самая главная составляющая человеческой сути.

Высокое искусство не всем доступно, но и не всем потребно. Если исходить из взглядов Л.Н.Толстого, то искусство должно вызывать ответное чувство, аналогичное испытанного автором. В этом и состоит назначение искусства. А.С. Пушкин, имея ввиду чтение, тоже заметил, что нет ничего замечательнее, чем следовать за мыслью великих. Т.е. искусство – способ поднять духовный мир «потребителя» до уровня автора произведения. Но все ли хотят подняться до уровня понимания жизни как Л. Толстой?

Мы приписываем слишком много разумного в объяснении поведения нашего окружения. В девяти случаях из десяти, наши и их поступки объясняются не расчетом, а потребностям – зову тела и души. Не внимая голосу рассудка, идем на зов наших эмоций.

Волепроявление ослабевает, когда наступает благоприятный период жизни. Тоталитарные режимы, ограничивающие удовлетворение человеческих потребностей, стимулируют проявление общественной воли; наличие препятствий перед личностью стимулирует его волепроявление. Возможно, что противостояния, войны, непонимания – запрограммированы, с целью вызвать волю. Воле научить нельзя. Она или есть или ее нет. Есть проявления, которые невозможно выработать самостоятельно, но только под действием извне. Как говорят эфиопы: «Слово, которое тебе поможет, сам себе не скажешь». Волю можно только вызвать: сопротивление рождает желание и волю к преодолению. Возможно, более суровые условия жизни, как климатические, так и социальные, способствуют активности русского народа в борьбе за выживание и приобретении своего места в этом мире.

Скончался депутат ГД от КПРФ Илюхин В.Коммунисты направили своего представителя на вскрытие тела, поскольку усомнились в точности диагноза об естественных причинах его смерти, по-видимому подозревая иную причину. До какого же состояния доведены отношения парламентариев, что совершенно всерьез отрабатывают версию насильственной смерти!? О какой совместной работе между парламентскими фракциями может идти речь? И каких законов можно дождаться от кучки безнравственных людей, борющихся больше с народом, чем за него; озабоченных собственной безопасностью и личным благополучием!? И что же такого совершил покойный, чтобы был повод устранять его?
Все это больше смахивает на простую спекуляцию КПРФ на смерти своего соратника, с целью привлечения к себе большего внимания электората: вот как трудно нам приходится, вот как опасна наша работа «на благо народа»!
Или мы чего-то не знаем о жизни ГД? Как это все пошло и непорядочно!

Наше сознание в начале жизни – это поведение ребенка, понявшего свою самостоятельность и автономность – так же эмоционально, хаотично и совершенно не связанное никакими условностями. В два года я не понимал - что такое край и продолжал движение, пока не встречался с препятствием. С возрастом сознание упорядочивается, обрастает связями и знаниями, тем самым, ограничивая нашу вольницу и произвол. Проблема бытового разума в том, что, осознав свою исключительность, как органа отражения, он тут же хочет стать совершенно самостоятельным, независимым ни от чего. И постоянно, изощренно пытается доказать эту свою независимость и исключительность. Большая проблема самосознания в том, что оно имеет возможность предположить многовариантное развитие событий, тогда как в реальности существует только один путь, и он – сама жизнь. А все наши недоразумения оттого, что мы постоянно сравниваем себя с другими, свое положение с положением других, нам кажется, что мы что-то упустили, не имеем того, что имеют другие. Многовариантность жизни, ее проявлений, постоянно ставят нас в положение недовольных собой и своим состоянием. Мы слишком погружены в свои образы, мифы, созданные самими, озабочены состоянием и положением в этом мире себя. Мы обставляем свою жизнь по своим ощущениям, а не разумению. В принципе, нам нужно немного. Играя же на наших слабостях, нам навязывают не свойственные нам потребности. На этом, кстати, замешана вся реклама: нам предлагают и убеждают в том, что мы без этого ничего не стоим. На этом психологическом приеме строятся почти вся современная система воспитания и наши политические пристрастия. Общество программирует наше сознание всей системой воспитания.
Постоянные, ежедневные столкновения и противостояния человеческих отношений - не что иное, как отстаивание собственного образа жизни, собственного видения жизни «воспитанного нам», стремления утвердить его. Это признак отклонения от усредненного течения жизни. Это то, без чего нет развития человечества. В простом соглашательстве и отказе от собственного, теряется способность к развитию.
То, что опыт прошлых поколений не воспринимается – это нормально. Если бы следовали однозначно опыту прошлого, то не открыли бы ничего нового в своей жизни. В искусстве это заметно хорошо: Дали, Сартр, Шагал, Бродский, Сикейрос, Пикассо и др. – они взрывают привычное видение и ощущение мира, дают толчок мысли, осознанию иных возможностей и перспектив существования.

Маму я помню всегда. Наверное, может быть иначе, но я не представляю этот мир без нее. Нет, не только в физическом смысле. То, что я есть – это мама. То, что есть во мне – тоже мама. Даже тогда, когда она была против чего-то, что стало во мне – это тоже мама.
Сейчас, в зрелом возрасте, мне кажется удивительным - насколько она была оптимистичной. Бог не обидел ее жизнелюбием и целеустремленностью, хотя испытывать ее характер начал чуть ли не с пеленок. Ее мать, моя бабушка, ушла из семьи вопреки воли родителей и была проклята своим отцом. Может потому, прожила она недолго и умерла, когда маме было только два года. Ее отец, мой дед, в то время служил в армии штатным сапожником - шил сапоги офицерам, как говорят, совсем неплохие: хромовые, со скрипом. Как все сапожники «не любил выпить» и заниматься семейными делами ему было недосуг, тем более, что повод избежать домашних дел, в армейской жизни находился легко. Так или иначе, но мама попала в детский дом, где пробыла до совершеннолетия. Этот период пришелся на военные и первые послевоенные годы. Мама почти никогда не рассказывала об этом периоде своей жизни, за исключением отдельных эпизодов. Предполагаю, что она не просто не хотела, а не могла возвращаться памятью к этим годам, потому, что мы чаще и легко вспоминаем в прошлом счастливые или приятные минуты, нежели боль и огорчения. Там, в детдоме, она научилась стоять за себя и за свое, что потом, всю жизнь, она проделывала бесстрашно и самозабвенно. Как-то раз, мальчишкой, я вступил в конфликт с соседом по дому и тот, используя свои взрослые возможности, доказал свою правоту, отодрав мне уши. Мама, узнав об этом, ворвалась к соседу в квартиру и буквально исхлестала его по физиономии. Напор был столь стремительным, что сосед только уворачивался, не смея отбиваться и противоречить.
Время делало рано самостоятельными детей послевоенного поколения. В семнадцать лет мама, а проживала она тогда с теткой в Чите, завербовалась работать на Дальний Восток и уехала на только что освобожденный Сахалин. Тогда это был один из главных в Союзе поставщиков рыбы и морепродуктов и четверо из пяти, проживающих на Сахалине, были причастны к этой отрасли. Мама работала на рыбоконсервном заводе. Помимо заработка это давало возможность бесплатно питаться и проживать в общежитии предприятия – в одном из оставшихся от японцев дощатом здании.
Вторая, по численности, группа населения Сахалина того времени была, конечно, моряки. И нет ничего удивительного, что свою судьбу мама нашла среди курсантов мореходного училища, которое было переведено из Николаевска-на-Амуре. В семейной жизни, как сейчас говорят, роль лидера сразу взяла на себя мама. Это было естественно, потому, что курсанты мореходного училища находились на казарменном положении, как военнослужащие. А приобретенная профессия удаляла их от дома еще дальше. Задор и энтузиазм молодости, замешанный на шлягерах того времени: «…молодые капитаны поведут наш караван…», не способствовали засиживанию дома. Да и дух того времени вообще не воспринимал семью как нечто важное - всего лишь «ячейка общества». Маме же удалось создать дом. Возможно, этому способствовало мое появление. Папа, выросший в крестьянской семье, где традиции домостроя имели значение, тоже всерьез и самозабвенно включился в семейную жизнь: он прибегал после занятий и приносил что-нибудь из продуктов из своего пайка, подрабатывал на разгрузке в порту, даже имя мне дали курсанты его группы голосованием. Но большую часть времени мы с мамой оставались вдвоем. Она использовала любую возможность, чтобы встретиться с папой. Как только он прибывал в один из ближайших портов, она со мной на руках и с огромными сумками с домашними продуктами, летела к нему навстречу. Я помню эти поездки: бесконечные часы ожидания в серых казенных зданиях вокзалов и портов, которые мне были в тягость из-за естественных ограничений, а об уровне удобств их, кто этого не испытал, передать сложно. Зато длинные папины отпуска, после многомесячных морских походов, они проводили вместе неразлучно.
Когда мне исполнилось пять лет, случилась беда. Папу мучили гланды, которые провоцировали часто ангину. Простая операция по их удалению чуть не стоила папе жизни: во время удаления гланд была задета аорта и он истек кровью. Надежды на спасение было мало. Из нашего города папу срочно перевезли в областной центр. Мама, как всегда со мной на руках, бросилась в дорогу. Я был маленьким свидетелем этой сцены, когда мама вошла в палату, где в самой середине совершенно белой палаты стоял стол, на котором лежал обескровленный, обессиленный папа, слившийся в цветовой гамме с простынями, я видел, хотя и не понимал, весь ужас испытанный мамой от этой картины, видел отчаяние, с которым она кинулась к нему. Я не помню дальнейшего, но, в общем-то, все закончилось благополучно.
Есть в нашей жизни события, которые определяют нашу жизнь на долгие десятилетия. И об этом мы узнаем только через много лет, когда имеем возможность оглянуться назад. М. Булгаков дает Читать далее...