так они росли, зажимали баре мизинцем, выпускали ноздрями дым
полночь заходила к ним в кухню растерянным понятым
так они посмеивались над всем, что вменяют им
так переставали казаться самим себе
чем-то сверхъестественным и святым
так они меняли клёпаную кожу на шерсть и твид
обретали платёжеспособный вид
начинали писать то, о чем неуютно думать,
а не то, что всех удивит
так они росли, делались ни плохи, ни хороши
часто предпочитали бессонным нью-йоркским сквотам хижины в ланкийской глуши,
чтобы море и ни души
спорам тишину
ноутбукам простые карандаши
так они росли, и на общих снимках вместо умершего
образовывался провал
чей-то голос теплел, чей-то юмор устаревал
но уж если они смеялись, то в терцию или квинту -
в какой-то правильный интервал
так из панковатых зверят - в большой настоящий ад
пили все подряд, работали всем подряд
понимали, что правда всегда лишь в том,
чего люди не говорят
так они росли, упорядочивали хаос, и мир пустел
так они достигали собственных тел, а потом делались значительно больше тел
всякий рвался сшибать систему с петель, всякий жаждал великих дел
каждый получил по куску эпохи себе в надел
по мешку иллюзий себе в удел
прав был тот, кто большего не хотел
тот, кто умеет летать – не считает ступеней до неба и вниз.
тем, кто не любит тебя – никогда не понять
что железный карниз
нужен только затем чтобы ночью нам слышен был дождь.
тот, кто идет по воде – не посмотрит назад чтоб увидеть следы.
тем, кому страшен мороз – надо ждать,
когда сдвинутся с севера льды.
и не знать, что холодные льды /водяное стекло/ -
чтобы течь по запястьям твоим, ощущая тепло.
тот, кто умеет не лгать – не слагает себе оправданий.
и сны будут легки и спокойны
/как рядом с тобой
под дыханье весны…/
имя твое… и из тысячи разных имен
можно запомнить только одно лишь - твое.
и ласкать его в горле до самых тяжелых ангин
и любить его горлом…
дышать им… и пить вместо вин.
мы давно не считаем ступеней - ни в небо, ни вниз…
мы давно уже знаем о том, что железный карниз -
чтоб к рассвету с тобой засыпать нам
под мартовский дождь.
(с)
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно.Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.
Все, что мы делаем – попытка хоть как-нибудь не умереть; так кто-то от переизбытка ресурсов покупает треть каких-нибудь республик нищих, а кто-то – бесится и пьет, а кто-то в склепах клады ищет, а кто-то руку в печь сует; а кто-то в бегстве от рутины, от зуда слева под ребром рисует вечные картины, что дышат изнутри добром; а кто-то счастлив как ребенок, когда увидит, просушив, тот самый кадр из кипы пленок – как доказательство, что жив...(с)
Акция «Хуй в ПЛЕНу у ФСБ!» прошла в ночь на 14 июня 2010 года в Санкт-Петербурге в день рождения Че Гевары. Активисты группы нарисовали гигантский фаллос на Литейном мосту. Ночью при разведении моста рисунок поднялся напротив здания ФСБ в СПб. Рисунок размером 65 на 27 метров был сделан за 23 секунды. Краску выливали на проезжую часть из канистр. Мост разрисовывало 9 человек. Граффити безуспешно пытались смыть из брандспойтов двух пожарных машин.
[700x467]
Журналистка Кристин Чаббак поступила на работу в филиал телевизионной компании Эй-би-си во Флориде — «Канал 40». Ее обязанность состояла в подготовке криминальной хроники — репортажей о драках, грабежах, изнасилованиях, уличных перестрелках. Руководство телеканала постоянно требовало от репортёров больше кровавых и шокирующих репортажей, мотивируя это тем, что зрители в душе садисты и убийцы...
http://www.factroom.ru/facts/1672#more-1672
