Падают капли с листа,
Вечность в их тихих слезах.
Будто сон растаял вчерашний день.

В небе плывёт журавлиный крик

Для жизни многого не нужно
Чтоб неба край заголубел,
чтоб камни гор тянулись дружно,
Протяжно чтобы голос пел.
Чтоб солнце так нещадно грело,
чтобы февральский снег летел
И с неба рассыпаясь смело
Мне жаворонок просвистел

Как снег снова вычистил землю,

Она так невинно чиста.

Жаль снова меня не приемлет

бумажное поле листа.

Бураны его отшумели, 

поземка сквозь строки шуршит

февральские воют метели 

я в них как в шинели зашит.

Убийственно краткое слово

лежит среди белых берез

и черным грачём  бестолковым

брожу по бумаге до слёз.

[442x700]
29 лет назад, 10 декабря 1987 года, Иосифу Бродскому присудили Нобелевскую премию по литературе. Стихи он начал писать в 16 лет, а в 1964 году, когда ему было 24, его обвинили в тунеядстве, арестовали, судили и приговорили к пятилетней ссылке в Архангельскую область. Через год Бродскому разрешают вернуться в родной Ленинград, а в 1972 ему приходится эмигрировать. Письмо, которое он написал Брежневу с просьбой остаться в отечественной литературе хотя бы в качестве переводчика, так и осталось без ответа. После Вены и Лондона Бродский переезжает в США, где вскоре становится профессором Мичиганского, Нью-йоркского и других университетов страны.

Бессмертия у смерти не прошу.
Испуганный, возлюбленный и нищий, -
но с каждым днём я прожитым дышу
уверенней и сладостней и чище.

Как широко на набережных мне,
как холодно и ветрено и вечно,
как облака, блестящие в окне,
надломленны, легки и быстротечны.

И осенью и летом не умру,
не всколыхнётся зимняя простынка,
взгляни, любовь, как в розовом углу
горит меж мной и жизнью паутинка.

И что-то, как раздавленный паук,
во мне бежит и странно угасает.
Но выдохи мои и взмахи рук
меж временем и мною повисают.

Да. Времени - о собственной судьбе
кричу всё громче голосом печальным.
Да. Говорю о времени себе,
но время мне ответствует молчаньем.

Лети в окне и вздрагивай в огне,
слетай, слетай на фитилёчек жадный.
Свисти, река! Звони, звони по мне,
мой Петербург, мой колокол пожарный.

Пусть время обо мне молчит.
Пускай легко рыдает ветер резкий
и над моей могилою еврейской
младая жизнь настойчиво кричит.

Иосиф Бродский
[500x43]

Isadora Duncan and Sergey Yesenin

Sergey Yesenin

Isadora Duncan 

Николай Гумилев

Всё о чём вы еще не знали

На фотографиях котов мейн-кунов, которые сделал Роберт Сижка они получились словно дикие рыси с бездонными глазами или можно сравнить с волшебными котами-баюнами из древних сказаний. Возникает ощущение, что смотреть на них можно бесконечно. Их взгляд словно завораживает и одновременно восхищает зрителя. Давайте вместе в фотографом посмотрим и попробуем разгадать тайну мейн-кунов.

[700x466]

[700x393]

Недолог век домашнего кота,
Переживём до смерти много кошек.
Есть чёрный, рыжий - разные цвета,
Есть Барсик, Васька, Тиша и Тимоша.