пройти бесцельно вдаль
приняв отказа нет
то письменно
то устно
пинать асфальт в себе
забыв купить билет
на следующее утро
в тех нет горит огонь
двух тенов вне эмиссий
зеркаля поэкранно
то спитый шоколад
то роль почти что гения
мифических коллизий
и одного ушлепка
знакомого по крикам
полутора и двух
упрямых детских лет...

сегодня тебе минус 18
но подарка нет
подарок был 9 числа
теперь у тебя есть
целая улица
а я теперь ба
помнишь как она кричала и хмурилась
когда ты
на рыбалку собирался
а месяц в небе твой враг
ему тоже было не сладко
крошить себя по частям
в далекой фройншафте
но так и будет
я ба
он месяц
а ты
не скажу
пусть теперь небо бесится
пьяным котенком утина

шотландский бонд
и длинные ножи
и пинта виски
чтобы не болело
из пятен золотистых заходи
где лебедь бычился в сетях литератур
сбивая самолетам все прицелы...

второй аку рванулся на зарядку
мигание как мотылек гирлянд
под землю улетел
теперь питает в красном огоньке
снега
всех бывших тел
пусть набирается и снега и мороза
закрою клеммы
выхода не дам
из прошлого
подснежникам сугробов
переиграв
сны маленьких
и глупых серенад
от моцарта
на нотр-дам

вдоль по дороге грязь и колдобины
битая плитка все словно клавиши
вырванных тросов рояля без мятых кустов
раньше подъемы и скаты от плиток
неравномерно несущих пространство
были видны лишь при фарах
но а теперь
день и ночь уравнялись
в праве подножки неверности ветра
просто прохожим
на ништяках что упали на землю
след гравитаций и тяжесть металла
бывшего молотом дров и когда-то
мыслью твоей вне аппарата фото
в воздухе пахнет озоном
и карбонатом...

не только кони сохнут от работы
не только
помятая игрушка на столе
внутри осколки равнодуший
зола в воде похожа на тех пен
следы когда еще все были
душем
два дня присыпки на куличках сна
где серозем с асфальтом породнились
не перестань ночами боли слать
не потеряйся
не уйди
осиль
и этот новый
для
себя...

не получается пришить
чужой любви одежду в прошлое
зачем
когда корабликами глин
каждый вечер
склад закатов восходит над
джигитовкой
окна
свет
будь им
и только

немного меньше стали говорить
не скованность ни блажь
усталость сна
закрытые пустоты летних ниш
и торсов торсионные поля
в его лол 720
и ее чокере из старого замка

что было листопадом из вопросов
пускай ответ на многом не получит
бумага
как тепла корректный лучник
пусть выстрелит и черный цвет забрав
устроит простыням седой обвал
из тихого героя чебурашки...

и бывает страшно но недолго
где-то карта медленной слезы
густо зеленеет по карманам

прошлое
экраны боргезе
я их ныне тихо наблюдаю
между
кожей бункера и сталью
трех неугомонных кораблей
с мкс стащивших блок системы
вывода из прошлого морей
тесто чебуречного арала
лар с холодной айсберга начинкой
тот у банкомата перепутал
мнимости движения которым
в щель суют историю инталии
с временем сидящих джентльменов
хотя там огромная как пасть
и такой же зеленью одета
бездна у которой мне пропасть
с раструбами волчьего билета
в зиму

то ли идешь по дороге
то ли глаза замылены
пленкой которую тянут
в тебе
как будто ты кинопроектор
можно и без как будто
когда в алгоритм не вписан
случаются перебои
в торговом зале покупок
у меня отобрали
мое самое главное
рабочее
орудие...
как у дворника метлу
у военного калаш
у ученого калькулятор
у швеи сантиметр
взяли и отобрали
маленький мерзавчик
русской
со словами
еще не время...

муть осела
осень
не помню
ничего
как играла и пела
заколдованной сути душа
есть у шага
который не замер
тихий миг
где возможность
обратно
повернуть
не ломая порядка
разлинованной новью игры

для работы муляж остается
хватит друга
не нужно других
ветви лысые
небо смеется
как ты за ночь
уделал
чужих
тряс как груши
и море гулял...

я скучаю
как жанна о пиках
дамвальтов
пусть бредет карнавал
взяв у датчиков
узость
портов...

муть осядет и останется что было
время игрек
синий кир и сны
мало ли кого когда знобило
в мире релевантности руды
мечт моих стропилы в черном море
рыбкою плывущий дивный мост
под слова сиреневого горя
и новокарачинский помост
из которого забытый аю-даг
море хлещет пробуя закрыть
сны абстяги и плохую жизнь
времени прирученных авто

прошлое в песок слова на дно
и по дюнам в красном балдахине
слон везущий ленточку sata
мне давно и повод и причина
быть зонтом лишь твоего шеста
времени асфальтности фантазий

пока несли чужие тени по дороге
нам встретились цветная пыль
осколок пластика покрышки
воспоминание о синуаквиле
и несколько последних промиле
со вкусом коньяка
без звезд
они сбежали в малахай
хай и скорее возвращайся
брутальный враг
издалека
я окна бью
смотрю на карандаш
звоню в упрямый колокольчик
из клевера проросшего везде
и бега нии по заснеженной дороге
от вора....

на мятом асфальте последняя ласка опавшей сгоревшей листвы
нет желтого цвета на козьи крутилки похожи деревьев кульки
опавших побегов полетов и снега который невидим никем
закончить текучку и в городе лего улечься в вагончик тепла
читать пикабушное счастье обычных прошитых работой людей
вот тихое счастье когда еще рядом две мысли о дне и тебе

[700x525]
просто шаги
зыбкие трудные рядом
можно идти и молчать
или считать на клавире
индекса графы наполнив
хворостом чьей-то всемирки
там под космическим шельфом
город глубинный и тихий в имя играет твое

тихо шагать не запомнив
времени цвета деревьев
просто считая дорогу чем-то
до боли родным
ей не до славы и денег
просто как пульса камланье
чутко как ветра дыханье
скат ее старых огней
там еще очень зеленых
где вечно спит свиристель
в пьянке забывшая дом
это и есть
вход к себе....

свекольный тон и бурое темно
баронского оттенка помидора
на выхолощенной ветрами ольхе
как те погибшие не новогодние посадки
и вишен цвет как ранняя бура
почти багрянец смешанный с землей
листвою растворяя провода
припоминаю образ
той зимы
где елка утопала в хоругвях слез
и скошенных снегах
летящим эскалатором измены
сирени на хлопушки конфетти

вышибала звука старой незаконченной вражды
очищает уровни сознания
от шумов и пыли пришлых и пустых
мыслей и людей
пара мониторов пьют живую сныть цветов
пробуя сквозь авоськи градиентов
дробь футбольных матчей протащить
две системы звука льются тишиною реже звуком
в сеточке динамиков рождая цвет из слов
пара клав то клацает то спит
буквы натирая стуком рук фантомных
лексикон фотонов тише чем теней паденье
а слова
уже не битое стекло
а скорее точки дырокола
в вышивках нулями по крестам
две консервных банки
здесь молчок
больное
а делиться болью нынче моветон
два модема
два системника
два окна
стены четыре
органы все парны как у человека
только тело между всем
одно
там пиковые
валет и дама
вызвали на поединок тени прошлого
и играют с пушкиным в рулетку
меняя герману туза на короля...

усталость павшего листа и неожиданность молчаний
с утра сбежавшей головы седая тень и мел событий
бежит метла по облакам а где то в медленной низине
буксует ауди в словах роняя признак слабой силы
водила бьет по тормозам из старой встречи высекая
мустанга облака и мат испарин времени аглаи

в торги вступаю
как в песок горы упавшей между словом
и ожиданием того кто умудряется быть новым
хотя и узнан до фотонов
когда звук кулера соврет
экран и свет надоедят
слова не сказанные сразу
желанья сданные в запасник
не станут делом
а листва
порвет газет помятый дол
зимы не будет
луна поджарит тиражи
когда все это надоест
скажи
я снова замолчу
на сколько скажешь...

где ты шляешься
сгоревшая
на каких хребтах зеркал
на кого в любви сопревшего
лезешь как на пьедестал
моногорафий потебни
он уже давно другой
тембр и голос получил
на кого из покупателей
ты навесила петлю
я тебя узнаю в кодлах и
вспышкой соды погашу
для тебя благая весть
синий новенький лимон
из карманов и известий
новых ГОСТОВ и щебенки......

памятник есенину
круче твоей скамейки...

медленно сбивая пыль дорог
в мелкие невзрачные тоннели
старой поролоновой игрушки
хочется облому этих дней
выкатить фрактальный монолог
звуком телефонной двушки

сколько телефонов на столе
время поменяло из ютуба
где-то слов обычных перезвонов
спрятанное чудо в тишине
ищет ветер пауз чтобы слышать
как идет последний лета снег

пять процентов
дни росы мучнистой
звук копейки падающей с рук
вместо
вместо цвета куртки
я тупею как пустой урюк
тихо вымерзает утра синь
часики
весы
следы и гирьки
фейерверком выжженные дни
между дверками и верами
в машину
роботею
в алгоритмах растворив
бывшую природу тела