Ты говоришь: не пиши, не пиши стихов, я не вижу там себя, но чувствую чье-то чужое присутствие.
Тебе необходимо завладеть, захватить все пространство, чтобы ни одна рифма не проскользнула, ни один звук.
И неважно, что там, в основе — любовь, тщеславие, ненависть, пожелание смерти или что-либо ещё.
Это странное вожделение: завладеть, обладать непонятной чужой душой, как будто украсть у мира его часть. Чтобы все умирало и становилось неподвижным от ревнивого взгляда.
Вся трагедия в том, что поэты — это всего лишь люди, со своими слабостями и погрешностями, а спрос с них — как с ангелов. Люди, не обладающие даром любви, хотят всё контролировать — даже самого Бога готовы присвоить. И убить потом.
Птицелов Фрагорийский
Речь выдает нас всех с потрохами. Часто демонстрируемое ехидство в отношение одного и того же человека говорит о тайной недоброжелательности. Даже если ядовитые слова произносятся елейно.
Причины скрываемой вражды можно понять, если выключить эмоции и просто наблюдать. Но чаще всего людей, которых пытаются укусить, причины интересуют мало.
В ответ на вежливое хамство обычно следует такое же расчетливое лицемерие. И начинается тошнотворная игра, лишь внешне похожая на общение.
Но иногда сценарий ломается. И на кривой вызов можно получить прямой ответ. Стоит ли обижаться, искать виноватых, если в ответ на яд, скрытый в ваших словах, вы услышали невежливую фразу?
Просто с вами не захотели играть в кошки-мышки, все честно. Получите. Распишитесь. Вы это заказывали. Нарвались.
Блокнот Птицелова. Сад камней
Птицелов Фрагорийский
.
Они говорят, что им "стыдно быть русскими", но настоящего стыда не испытывают. Тщеславие, спесь, самолюбование, возмущение дурака на публике, истерическая потребность во внимании, и только не стыд, ибо свой грех они не называют по имени. Но на сей раз всё зашло слишком далеко.
В их глазах мы, те, кто не принял нацистский переворот и режим на Украине, "ненавидим родину", и наверное, выглядели бы более любящими её, зигуя на майданах и озвучивая теорию расовой неполноценности русских, как это делают различные "прогрессивные человеки", которым "стыдно быть русскими" в стране, где живет "неправильное население".
Солнце жарит безжалостно. Где-то далеко, за чертой города, глухо и гулко ухает, и тонко дребезжат стёкла, и вздрагивает воздух. Я вхожу внутрь, закрываю за собой герметическую дверь. В банке пусто, холодно и непривычно тихо. У одного из столиков юная мама с темноглазой испуганной девчушкой лет трёх.
Бледная, тоненькая, белокурая, она возбуждённо шепчет операторше, сосредоточенно рассматривающей бумаги:
— Нет, ты представь себе, они там рехнулись в своём Ровно! Звонит она мне и проклинает меня, Колю и Анечку. Говорит, чтоб вы повыздыхали. Ребёнку смерти желает! Я прям заплакала. Ведь это Колина родная тётка!
— А где её сын погиб?
— Да говорю же, как раз когда наступление было, недалеко от нас, а что нам было делать? Я ей так и говорю — что нам делать было? Что, тётя Галя?! Не надо было ехать сюда со своего проклятого майдана! Это ж не наши поехали туда, а к нам приехали. Конечно, Коля пошёл в ополчение. А как ещё? Говорю, а вы зачем же сына отпустили-то сюда?! С этими отморозками!
— А она? — операторша
— Как сын, Петровна?
— Ой, слава Богу, живой, в тылу считай, в Северодонецке.
— Ну ничего, вроде все утихает, Минские договоренности, выборы… Может, демобилизуют. Может и войне скоро конец.
— Эти Минские договоренности, чтоб они подохли те политики!
— Петровна, да хоть война стухнет, хоть бомбежек не будет у людей...
— Ну хорошо, сланцевый газ, Европа, а люди при чем?
— Какие люди? Зеки, гопота и совки? Да кого их мнение вообще интересует?
— Люди это, понимаешь? Такие же, как ты. Зачем же их убивать?
Странно, почему почти у всех девушек при фотографировании "селфи" получается мерзковатая гадкая гримаса вместо улыбки? Кстати, у юношей тоже на "селфи" замечал этот неестественный дурацкий рот и бессмысленное лицо.
Я ничего против не имею, но мне кажется что один и тот же симптом у большинства людей — это эпидемия. Вопрос только — эпидемия чего? Похоже на психическое расстройство. На легкий дебилизм. Хотя — это уже давно стало нормой, и психическим отклонением не считается...
[показать]Если вдуматься, ведь большинство людей ведь не умеют мечтать.
Мы все время хотим что-то получить — чудесное, необыкновенное. Ниоткуда, с неба. Желаем чуда, но по сути — жаждем волшебства. Спасение представляем себе как получение фантастического блага, за которое не нужно будет ничем платить. Или — как избежание неприятных последствий совершенной ошибки, подлости, низости. В нашем убогом представлении даже Спасение — фундаментальное христианское чудо! — принимает жалкую форму освобождения от ответственности за наши собственные проступки.
В сущности, потребность в чуде у людей сводится к двум простым вещам: получить что-то хорошее — и чтобы никто не узнал о том плохом, которое мы совершили.
Мы просим о чуде — а лукавый чаще всего показывает нам чародейский фокус, и мы получаем, как подарок, видимую безнаказанность за причиненное нами зло, или неожиданную удачу, возможность взять то, что не принадлежит нам по праву. Эта иллюзия похожа на игру в наперстки, или — на исчезновение дурацких кроликов из черного цилиндра.
Мы жаждем, чтобы мир изменился по чьему-то волшебству, но смертельно боимся измениться сами. А ведь настоящее спасение и чудо — это всегда наше личное преображение.
[400x]Быть толерантным — это быть равнодушным, позволять чужим устанавливать правила в твоей стране, в твоем доме, в твоем личном пространстве. Терпеть чужие выходки и наглость.
Делать вид, что нарочитое унижение, оскорбление личности чужими по духу людьми, чужое вмешательство в твою жизнь — это "ничего-страшного-всё-бывает"
Ключевое слово: чужие.Отсутствие толерантности — это еще и ксенофобия? Пусть так!
Обвините меня во всех смертных грехах, но чужие своими никогда не станут. Они могут только изуродовать мой мир, отравить его, украсть у меня нормальную жизнь, исковеркав, перекроив, искривив, исказив ее — согласно своим лекалам и правилам. Лишить меня равновесия, паразитируя на моем настроении и пожирая драгоценное время моей жизни. В народе говорят — сесть на голову. Свои — тоже могут, но тут уж мы как-то разберемся. Свои же.
Так что — как они там говорят… псевдоинтеллектуал я? Псевдоинтеллигент? И нет во мне культурной снисходительности истинного интеллигента, благодаря которому соседские дети матерятся и курят коноплю в подъезде, насилуют пятилетнюю девочку в двух шагах от его двери, и опорожняют сытые кишечники на могилы неизвестных солдат напротив его окон?
(новелла)