Утрата

Гарри часто представлял себе, как он проведет первый день в замке Северуса, когда вернется туда. Он считал, что будет счастлив вернуться домой; он хотел немного покататься верховом, он скучал по этому, пока был в Хогвартсе. Он начнет работать над своим проектом метлы, использует книги, которые Северус ему купил. Он проведет некоторые дополнительные исследования по анимагии. Он будет заниматься алхимией, пытаясь понять принцип последнего шага в создании Философского Камня. Он никогда не думал, что будет вот так.
Его жизнь изменилась, когда он прочитал то письмо в кабинете Северуса; сначала его, конечно, прочитал сам мастер зелий. Он побелел как простыня и осел на стул, сжимая в повисшей руке письмо. Только потом Гарри, невероятно взволнованный и так и не добившийся от Северуса никакого ответа, выхватил письмо и прочитал его сам. И это изменило его жизнь больше, чем удалось встрече с Волдемортом. Он все еще помнил письмо наизусть, слова запечатлелись в его сознании, оставив болезненные следы на его душе.

[i] Дорогие Гарри и Северус,

Я знаю, что это письмо не такое, как вы ожидали. Я знаю, вы думали, что можете оставить в прошлом все свои заботы по поводу Камня, и ничто не причиняет мне большую боль, чем знание, что я добавляю вам неприятностей.
Альбус приходил ко мне несколько дней назад, на следующее утро после того, как я получил ваше письмо, и рассказал мне официальную версию произошедшего в Хогвартсе относительно Камня. Порой интересно наблюдать, как он игнорирует правду, даже если она там, прямо у него под носом. Но я отвлекся, это не та причина, по которой я пишу это письмо.
Камень был возвращен мне в тот же день, когда Альбус нанес мне визит. Он спросил меня, что я планирую с ним делать; я еще не говорил ему. Я подумал, что в первую очередь должен сказать об этом вам. Я уничтожил его. Да, именно так. Вы умны, вы оба. Вы должны уже понять, что это значит. У нас с Перенель еще достаточно эликсира, чтобы привести в порядок некоторые оставшиеся дела, а затем мы умрем. Когда вы будете читать это письмо, все уже закончится.
Я знаю, вы считаете, что жестоко прощаться в письме. Думай я, что прощание сделает наше расставание легче, для любого из всех нас, я бы воспользовался камином в тот же миг, как мы решили, что Камень должен быть уничтожен. Но все должно быть сделано именно так; иное было бы слишком тяжело для моего старого сердца.
Я хотел сказать вам не жалеть о нас; мы жили полной жизнью. Она была длиннее, чем у большинства, но только вы заполнили ее. На протяжении многих лет были только Перенель и я, и это слишком долго. А потом появились вы; мы всегда думали о вас как о своих детях, которых у нас никогда не было. Вы принесли свет в жизни двух очень старых людей, и за это мы навсегда в долгу перед вами.
Северус, я хочу, чтобы ты знал, что я непоколебимо верю в тебя; ты добьешься успеха в своих исследованиях. Ты правильно воспитаешь Гарри, ты уже прекрасно справился, и когда время придет, вы заживете полноценной жизнью. Я знаю, что сейчас вам необходимо хранить ваши секреты, но это не будет длиться вечно.
Гарри, у тебя самый большой талант к алхимии, какой я когда-либо видел. Ты напоминаешь мне меня в твоем возрасте, всегда в поиске новых открытий, никогда не останавливаясь, никогда не уставая. И что любопытно! Именно это так же всегда вело меня, знаешь ли! Ты ближе к разгадке глубинных тайн моего искусства, чем ты думаешь, но оба мы не считаем это концом обучения. Помни, что я говорил тебе о Камне, Гарри. Я не единственный, кто когда-либо создавал его; я единственный, кто сумел использовать его достаточно благоразумно, чтобы не встретить из-за него свою преждевременную кончину. У тебя творческий ум, Гарри; используй его, отточи его и никогда не переставай верить в себя. Ты выдержишь это, я знаю.
Хоть убейте, я не ведаю, что еще сказать! Столько мыслей в голове, и при этом ничего подходящего! Я просто хотел, чтобы вы знали, что мы с Перенель прожили так долго, потому что мы всегда надеялись, что вот-вот найдем то, что действительно сделает нашу жизнь стоящей. И мы нашли двух упрямых волшебников, которые сделали это для нас.
Теперь мы уходим, зная, что, поскольку Камень уничтожен, меньше одной опасностью, меньше одним способом для Волдеморт вернуться. Мы наблюдали, как развивалась первая война, и если мы можем остановить начало следующей, мы сделаем это. В конце концов, для тех, кто жил так долго, как мы, смерть всего лишь следующее большое приключение.
Продолжайте жить своей жизнью, будьте счастливы, и помните, мои сыновья: ваша жизнь только начинается. Не позволяйте никому встать на пути у вашего счастья. Я сделаю все возможное, чтобы следить за вами, где бы я ни был, и я знаю, что Перенель будет делать то же самое. Простите нас за боль, которую мы можем вам принести, и знайте, что мы любили вас, как Читать далее...

В приступе вины и горя

Северус не мог поверить своим ушам. Гарри пришлось... Мерлин, нет! Он же еще совсем ребенок. Даже двенадцати нет, а ему пришлось... Волдеморт должен умереть, тут же решил Северус; возможно, не от его руки, но он поможет в этом деле, и если получится, этот ублюдок будет умирать медленно и мучительно. Мастер зелий опустился на колени и крепко прижал Гарри к себе; это потребовало некоторых усилий, потому что мальчик, казалось, не хотел, чтобы к нему прикасались. Северус слишком хорошо его понимал.
– Гарри, посмотри на меня, – приказал он, его голос четко давал понять, что его нельзя проигнорировать. Гарри поднял свои зеленые глаза, взгляд у него был потерянным. – Я знаю, что сейчас ты отвратительно себя чувствуешь, но это не твоя вина, Гарри.
– Но я убил его! Я был там, поднял палочку и убил его! Я сжег его, Сев! – сказал Гарри, боль сделала его голос почти неузнаваемым. Он казался старше, как будто всего за час повзрослел на десять лет. Северус закрыл глаза и вздохнул.
– Когда мне было девятнадцать, Гарри, всего за полтора года до твоего рождения, я состоял в группе Дамблдора, был шпионом Ордена в рядах Пожирателей Смерти, – сказал мастер зелий, и Гарри растерянно на него посмотрел. По крайней мере, я привлек его внимание, подумал Северус. – Мне было шестнадцать, когда я присоединился к Темному Лорду, даже школу еще не закончил; я был не единственным на моем факультете, кто присоединился к нему в том году. Был такой мальчик, Бенджамин Александер; он был пятикурсником, но Волдеморта никогда не заботило, сколько лет его новобранцам.Это был застенчивый паренек, из бедной семьи, и только-только присоединился, так что он не скрывал своего скромного происхождения. Когда мне исполнилось восемнадцать лет и я покинул школу, я предложил Ордену свою помощь, пытаясь сделать хоть что-то хорошее из самой большой ошибкой в моей жизни. Бенджамин... он пошел другим путем.
– Но какое это имеет отношение к... – начал Гарри, и Северус остановил его, прежде чем тот смог закончить свой вопрос.
– Увидишь, – с грустной улыбкой заверил его мастер зелий. – Как я уже сказал, Бенджамин выбрал другую дорогу; он всегда легко поддавался чужому влиянию, и его занятия Темными Искусствами вконец его развратили...
– Нет добра и зла... Есть только сила и те, кто слишком слаб, чтобы ее добиваться, – прозвучало в голове Гарри то, что Квиррелл сказал его брату. Был ли Квиррелл таким всегда?
– К тому времени как мне исполнилось девятнадцать, я был полноценным шпионом Ордена, а он был одним из лучших у Волдеморта; он пытал без разбора, он убивал тех, кого ему говорили убить, и к тому же, он никогда не показывал милосердия, – Северус, казалось, потерялся мыслями во временах, которые были намного темнее настоящего. – Однажды ночью Волдеморт направил группу Пожирателей искать некоторых членов Ордена, ушедших в подполье; я был в паре с Бенджамином. Несмотря на мои усилия это предотвратить, мы обнаружили волшебника и члена Ордена, который были женат на маггле; у него было трое детей, все младше пяти лет. Бенджамин вломился в их дом прежде, чем мне удалось туда попасть; он никогда не любил ждать. К тому времени как я добрался до дома, он уже полчаса пытал мать Круциатусом, заставляя детей смотреть. Когда он увидел меня, он засмеялся, – Северус с силой зажмурился. – Он засмеялся, Гарри, и сказал мне выбирать, кого из детей я хочу убить первым. И чтобы подтолкнуть, он бросил Убивающее Проклятье в мать, прямо на моих глазах. Дети плакали, отец выглядел потерянными, а я ничего не мог сделать, чтобы помочь. Бенджамин сказал, что если я не могу решить, он выберет первым; он направил свою палочку на младшего ребенка, двухлетнюю девочку, всего лишь младенца.
– И что случилось? – спросил Гарри, его голос звучал теперь не так затравленно, из глаз перестали течь слезы.
– Я сделал выбор; я выбрал Бенджамина, – сообщил Северус. – Я знал его с тех пор как ему исполнилось одиннадцать, но мальчик, которого я знал когда-то, и человек, которым он стал, были двумя разными людьми. Я бросил в него Авада Кедавра, изменил семье воспоминания, чтобы они не смогли вспомнить мое лицо, и ушел. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким опустошенным, – признался Северус, снова закрывая глаза; он никогда прежде ни с кем не делился этой историей; он никогда не думал, что сделает это, но, кажется, сейчас наступило нужное время. Он почувствовал осторожное прикосновение к руке и, открыв глаза, увидел, что Гарри накрыл ладонью его кулак.
– Это не твоя вина, папа, – сказал мальчик. – Он бы убил ту девочку, если бы ты не остановил его; он зашел слишком далеко.
– Да, он убил бы ту девочку, – согласился Северус. – А что бы сделал Квиррелл, если бы ты его не остановил? – мальчик промолчал. – Гарри?
– Он убил бы Адриана, – пробормотал Гарри.
Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Саундтрек к шоу Запашных "К.У.К.Л.А." - "Вход-выход".
А в живую мне больше понравилось )))

Слушать этот музыкальный файл

Саундтрек к шоу Запашных "К.У.К.Л.А."

Через люк

Северус наблюдал за Гарри издалека; в первые несколько дней после возвращения из Запретного Леса мальчик походил на тень самого себя, не поднимал глаз, воровство посматривал на брата, просто чтобы убедиться, что тот все еще здесь. А потом, как снег на голову, за несколько дней до начала экзаменов в глазах Гарри вспыхнул новый огонь, и мальчик заговорил с Северусом о произошедшем.
Мастер зелий не мог поверить своим ушам; Гарри всерьез обвинял себя в том, что испугался, впервые столкнувшись с Темным Лордом? Став свидетелем того, как этот Темный Лорд пьет кровь единорога на темной поляне в Запретном Лесу? Любой бы испугался, черт, он тоже испугался! И он постарался уверить его в этом; в конце концов, только дурак или сумасшедший может застать такую сцену и не почувствовать страх, а Гарри таким не был. Но что бы он ни говорил, даже если это избавило мальчика от чувства вины – и ведь как же в духе Гарри считать себя виноватым за то, что он не может контролировать, исправить, милый его сын – это никак не утолило нового огня в его глазах.
Гарри увидел Волдеморта, впервые почувствовал, насколько реальной угрозой тот является, и решил бороться. Мастер зелий не знал, пугаться ли ему, видя решимость Гарри, или нет. Он, вероятно, был бы в ужасе – он вечно боялся, что с мальчиком что-то случится, а он ничем не сможет ему помочь – если бы одновременно не был так горд.
Гарри, со своей стороны, сделал все возможное, чтобы справиться со своим чувством вины; если совсем начистоту, он не мог сказать, что ему полностью это удалось, но однажды ночью, готовясь к предстоящему экзамену по Превращениям*, он вдруг понял, что пора избавляться от жалости к себе. Что, во имя Мерлина, он вообще творит? Он должен тренироваться, он должен совершенствоваться! Он почувствовал такую злость на себя, ну неправильно отреагировал, так что теперь, просто спрятаться за книгами? Его гнев вспыхнул и выжег последние оставшиеся следы страха; он вспыхнул, он взвился и окончательно все спалил, а потом схлынул, оставив после себя ясность и спокойствие, каких мальчик никогда прежде не чувствовал.
Он будет тренироваться. Он станет лучше. И он никогда не позволит себе вновь застыть в подобной ситуации. Он не мог обещать себе, что не будет бояться, он не мог контролировать свое сердце, да и к тому же, сколько раз Северус предостерегал его от таких попыток? Но он уже не позволит своему страху вновь его остановить. И Гарри усмехнулся, на душе у него полегчало, впервые за последние несколько дней. Он сбежал вниз по лестнице в гостиную и крепко обнял брата, сильно того удивив.
– Что это было? – спросил Адриан, который до этого разговаривал с Роном и Гермионой.
– Я только что закончил повторять Превращения и захотел поделиться, – заявил Гарри с широкой улыбкой, прежде чем вернуться к своей кровати, чтобы действительно закончить повторять.
– Видишь, Гермиона, что из тебя выйдет, если будешь слишком много учиться? – услышал он слова Рона, стоило ему только уйти. – Ты должна притормозить, пока у тебя тоже крыша не поехала.
С тех пор Гарри проводил свои дни, учась как прежде, а его решимость выросла. Экзамены промчались быстрее ветра, для него, по крайней мере. Гермиона, видимо, поставила себе целью обойти его по баллам, но даже она отступилась после того как Гарри превратил доставшуюся ему мышь в табакерку из чистого золота и драгоценных камней, настолько изысканную, что даже профессор МакГонагалл остановилась, чтобы одарить его широкой улыбкой.
Последний экзамен – История Магии – завершился в обстановке всеобщей радости; они, наконец, закончили! Результаты будут известны через неделю, а через два дня, с последней квиддичной игрой, первой учебный год в Хогвартсе официально закончится. Хорошее настроение Гарри продержалось только до того момента, как он увидел потрясенное лицо брата, когда тот тащил за собой к хижине Хагрида Рона и Гермиону; что-то ему сказав, Адриан наконец спросил, откуда же взялось драконье яйцо с Норбертом. Они с Северусом уже пришли к выводу, что за произошедшим стоит Квиррелл. Шанс, что это всего лишь совпадение, был один к миллиону, если так посмотреть, так что Гарри и Северус приняли как данность, что Квиррелл знает, как пройти мимо Пушка. Теперь ему оставалось только дождаться удобного случая.
Имея это в виду, мастер зелий послал Николасу письмо, поделившись с ним своими опасениями, но алхимик знал, что если для Камня не безопасно в Хогвартсе, то не будет уже нигде, и ответил, что хочет рискнуть. Гарри вздохнул и понадеялся, что они смогут пресечь любые поползновения Квиррелла. Прочитав ответное письмо, он вышел из кабинета Северуса, размышляя, как бы ему убедить Николаса спрятать Камень в другом месте. Вздохнув, он вошел в общую гостиную, никого не ожидая так поздно там встретить; ему следовало подумать получше; прямо в центре на полу лежало тело Невилла Читать далее...

Это что, драконье яйцо? Конечно, да!

Ночные визиты его брата к зеркалу продолжались еще нескольких дней, но резко прекратились прежде, чем Гарри всерьез забеспокоился. Адриан, похоже, решил в оставшееся от рождественских каникул время больше не использовать мантию, убрав ее поглубже в свой сундук, и зеленоглазый волшебник был очень рад этому решению. Начало учебы показало Оливера Вуда настоящим фанатиком: приближался второй для Гриффиндора ежегодный матч, на этот раз с Хаффлпаффом. Гарри весело рассмеялся, возвращаясь с одной из самых муторных тренировок, какая у него когда-либо была, вспоминая, как Северус говорил, что готов быть хоть судьей, лишь бы иметь возможность летать.
Он быстро ополоснулся и направлялся в общую гостиную, когда встретил у входа передвигающегося прыжками Невилла. Гарри уставился на него, на секунду замерев, прежде чем подошел к нему и бросил контр-проклятье; было совершенно очевидно, что кто-то наложил на него проклятье связывания ног.
– Ты в порядке, Невилл? – спросил Гарри, помогая круглолицему мальчику выпрямиться. – Что случилось?
– Малфой, – пробормотал Невилл, когда они вошли в гостиную. – Я столкнулся с ним у библиотеки. Он сказал, что искал кого-нибудь, на ком можно попрактиковаться.
Тут они подошли к Адриану и его друзьям, и их разговор услышала Гермиона.
– О чем вы говорите? – Невилл в несколько коротких предложений объяснил, что произошло, и Гермиона немедленно отреагировала: – Идем к профессору МакГонагалл! Надо ей рассказать! – Невилл испуганно покачал головой.
– Я не хочу лишних проблем.
Рон призывал застенчивого гриффиндорца не поддаваться Малфою, но Невилл понял его совсем не так.
– Не нужно говорить мне, что я недостаточно храбр для Гриффиндора, Малфой мне это уже доказал.
– Он хотел сказать, – пояснил Гарри, – что ты не должен позволять Малфою тебя унижать. Шляпа распределила тебя на Гриффиндор, никогда не забывай об этом; она достаточно давно этим занимается, чтобы знать, что делает, и она определенно сочла тебя достаточно храбрым. Ты стоишь дюжины Малфоев.
Невилл удивленно посмотрел на младшего близнеца Поттера.
– Гарри прав! – добавил Адриан, порылся в карманах и, вытащив шоколадную лягушку, протянул ее Невиллу. – Ты – гриффиндорец! А кто Малфой? Вонючий слизеринец! – не сказать чтоб Гарри был согласен с характеристикой змеиного факультета, но, увидев на лице Невилла слабую улыбку, решил на этот раз промолчать.
– Спасибо, Адриан... – сказал Невилл, принимая лягушку. – Я думаю, я пойду спать... Возьмешь карточку, ты ведь их собираешь, верно? – и мальчик отдал Адриану карточку. Сердце Гарри екнуло – на ней был изображен директор, и ему тут же вспомнились слова Северуса. Тихий голос в голове напел ему, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Опять Дамблдор, – угрюмо отметил Адриан. – У меня их, наверное, уже штук пять. Мне не хватает только... – и тут он задохнулся, перевернув карточку и прочитав текст. Он посмотрел на Рона и Гермиону, как будто хотел им что-то сказать, но осекся, глядя на своего брата. Понимая, что он не может сейчас ничего поделать, Гарри улыбнулся – или попытался, не особо уверенный в успехе – и повернулся, чтобы уйти.
– Я собираюсь немного почитать Еженедельную Трансфигурацию. Никак не удается просмотреть последний номер со всеми этими вудовыми тренировками, – на этом он ушел в свою комнату, быстро достал упомянутый журнал и бросился обратно, все-таки успев услышать за спиной возглас брата:
– Я его нашел!
Черт. Когда он вернулся, Гермионы уже не было, но вскоре она вновь появилась, держа в руках довольно знакомый фолиант; Гарри узнал книгу, такой же экземпляр работ Дамблдора он видел в Поттер Мэноре. Когда Гермиона открыла книгу и указала шокированным Адриану и Рону на страницу, Гарри не стал терять времени. Он покинул общую гостиную незамеченным погрузившимися в свои поиски трио, сохраняя спокойный шаг, пока Полная Дама не закрылась за его спиной; тут же он сорвался с места и помчался в подземелья, напугав по пути нескольких сокурсников, проигнорировав угрожающие призывы портретов двигаться помедленнее – и счастливо не повстречав профессоров, – пока, наконец, не выдохся у двери кабинета Северуса. Мастер зелий непонимающе открыл дверь, в которую немедленно влетел Гарри.
– У нас проблемы, – заявил Гарри, хватая ртом воздух.
– Как всегда, – пробормотал Северус, пока Гарри объяснял сложившуюся ситуацию. – Да, кажется, у нас проблемы, – согласился он, массируя виски. – Вот уж не повезло-то...
– Читаешь мои мысли, – заявил Гарри, резко кивнув. – И что теперь?
– Ничего, а что мы можем сделать? – вздохнув, проговорил Северус. – Мы просто должны удвоить осторожность, чтобы не позволить твоему брат приблизиться к люку. Не то чтобы он смог Читать далее...

Рождественские желания

Эти заговорщицкие взгляды и перешептывания продолжались еще целый месяц, и к Рождеству нервы Гарри были уже порядком подпорчены. Хорошо хоть, его анимагическое превращение близится к финалу, думал он с гордостью. Теперь он мог сделать волчьим все тело, кроме головы, но процесс был почти завершен. Он направлялся в библиотеку подучить еще сигилов – под видом изучения чар – когда весьма узнаваемую троицу, своего брата и двух его лучших друзей, эти трое стали неразлучны за последние месяц-полтора. И шли они в библиотеку.
Так, положим, Гермиона может согласиться потратить свое свободное время на учебу, но Адриан и Рон? И к тому же накануне обеда? Да ни в жизнь! И потом, это уже не первый раз, когда происходит нечто подобное. Зеленоглазый мальчик частенько заставал Адриана и двух его друзей пролистывающими книги в библиотеке, но поскольку обычно он приходил туда первым, он не мог незаметно к ним подойти. Но сегодня такая уникальная возможность представилась.
Больше не раздумывая, он подождал, пока они войдут в библиотеку, досчитал до ста и последовал за ними. Ему потребовался всего один быстрый взгляд, чтобы понять, что их так заинтересовало – Биографии и Новейшая История? с чего бы это? – и быстро скрылся за стеллажами у них за спиной. Он прижался к щели между двумя книжными шкафами, и постарался максимально прислушаться к их шепоту. Вскоре его усилия были вознаграждены: раздался приглушенный шкафом раздраженный голос Рона.
– Вы уверены, что мы смотрим нужные книги? – почти проныл он.
– Это книги о великих волшебниках и ведьмах нашего века, Рон! Если Николас Фламель где-то и упоминается, то именно здесь! – взволнованно ответила Гермиона, и у Гарри в голове завертелись мысли. Николас... Книги... Адриан... Что?
– Угу, но мы так долго ищем, уже полтора гребаных месяца! – жаловался Рон.
– Слушай, Рон, – произнес Адриан, его слова сопровождались тихим шуршанием, указывающим, что он задел несколько книг. – Если мы не выяснить, кто такой Фламель, мы не сможем даже приблизительно понять, что охраняет Пушок.
Они тоже знают, что пса зовут Пушок? Но откуда? Гарри попытался вспомнить, когда они стали странно себя вести. Как любезно подсказал Рон, все началось полтора месяца назад... Собственно говоря, сразу после его первого матча по квиддичу. Но что могло стать причиной таких изменений? Его мозг вскипел, пытаясь увязать все воедино.
– Он разговаривал с Хагридом вместе с Роном и брюнеткой, – как ни удивительно, на ум приходили слова его крестного. Точно; Адриан пришел тогда позже, потому что они с Роном и Гермионой разговаривали с Хагридом. Это Хагрид дал директору Цербера, который сейчас охраняет Камень. Конечно же, Хагрид знает, почему именно Цербер должен охранять нечто, спрятанное в школе; Дамблдор наверняка ему сказал. Хагрид не сумеет солгать даже ради спасения своей жизни; несколько вопросов и оговорок, и его брат легко смог узнать о Николасе.
– Но почему мы не можем уже просто кого-нибудь спросить? – заскулил Рон; хороший вопрос, если уж на то пошло.
– Потому что Снейп тогда запросто все узнает, Рон! – прошептал в ответ Адриан, и Гарри удивленно поднял бровь; при чем тут Сев?
– Я не могу поверить, что Дамблдор все еще ничего не сделает с этим мерзавцем! – воскликнул Рон. Минуточку!
– И он точно был в коридоре на третьем этаже в ночь нападения! – согласилась Гермиона.
– Только подумать, мой брат должен был в детстве проводить вместе с ним так много времени! – гневно добавил Адриан. – Папа всегда говорил, что это плохая идея!
– Бьюсь об заклад, именно поэтому Гарри такой худой и бледный! Снейп, наверное, заставлял его целый день работать по дому! – ага, точно, думал обсуждаемый волшебник; меня заставляли жить в замке и путешествовать по всему миру. Горе мне! Гарри не мог поверить своим ушам; они думали, что за всем этим стоит Северус?
– Так, хватит, вы оба! – прошипела Гермиона. – Нам нужно продолжать искать! – а мне уже пора идти, подумал Гарри, размышляя, как бы отловить Северуса Снейпа. Мастер зелий будет в ярости, подумал Гарри, и у него будет на это полное право.
– Итак, правильно ли я понял; они думают, что за всем этим стою я? – спросил Северус и захохотал. Зеленоглазый мальчик удивленно на него посмотрел.
– Думаю, ты меня не понял. Они думают, что...
– О, я тебя прекрасно понял! – заверил его Северус, утирая слезы с глаз. – Но давай начистоту, Гарри; кого, по-твоему, мог заподозрить твой брат? Флитвика?
– Я просто надеялся... ой, ну я не знаю! – сказал Гарри, поглубже забираясь в кресло рядом с пылающим камином в кабинете Северуса. – Я просто надеялся, что Адриан сможет составить о тебе собственное мнение, не основанное на всей той грязи, которую Сохатый и Сириус рассказывают о Читать далее...

Начала выкладывать перевод на фикбуке. Страстно желающие общего файла могут взять его тут: http://ficbook.net/printfic/1748550.

Квиддич

Тем вечером Гарри проследил за ними и поднялся в свою комнату, пока остальная часть гостиной ела – любезность хогвартских домовых эльфов, все-таки им прервали праздник – и лишь немного погодя спустился по лестнице, убедившись, что его заметят, и нацепил свою лучшую шокированную маску, когда его брат пересказал, что произошло. Или, если точнее, свою версию произошедшего.
– Ты ведь понимаешь, что мама спустит с тебя шкуру за эту выходку, верно? – спросил Гарри, вздернув бровь. Адриан побледнел, а Гарри усмехнулся – до него, наконец, дошел тот факт, что его брат жив и здоров, а ведь этот тролль мог его убить. Он обнял Адриана; он снова пообещал себе присматривать за своим ищущим неприятности братом.
– Но Сохатый и Сириус, как только переживут первый шок, будут тобой гордиться. Даже могут тебе что-нибудь подарить, – Адриан тоже засмеялся и хлопнул брата по спине. – И я думаю, что сбить с ног взрослого тролля – это круто! – заявил Гарри, не в силах промолчать; это и было круто, если так можно говорить о себе самом, даже очень!
– Спасибо, братан! – воскликнул Адриан и перевел взгляд на еду. Гарри снова засмеялся.
– Вам троим лучше чего-нибудь съесть; вы, наверное, голодные! – решил Гарри и тут же последовал собственному совету. Ему пришлось подождать несколько часов, пока все уснут и он сможет улизнуть под мантией-невидимкой; как он понял, Северус мог быть ранен. Конечно, спускаясь по лестнице, он не хромал или что-то в этом роде, но его папа иногда мог быть упрямым как грифон, особенно когда дело доходило до ран или неудобств. Он мог истекать кровью и улыбаться, не подавая виду! От этой мысли Гарри прибавил скорости и достиг подземелий замка в рекордно короткие сроки. Он довольно громко постучал в дверь, и вскоре после четвертого стука Северус – который, похоже, вообще не собирался спать – открыл дверь. Никого не увидев, он быстро сдвинулся влево, ухмыльнулся, почувствовав, как Гарри прошел мимо него, и закрыл дверь.
– Что тебя сюда привело, Гарри? – спросил Северус, когда зеленоглазый мальчик снял мантию-невидимку. – Есть еще какие-то тролли, о которых я должен знать?
Гарри закатил глаза и сел в кресло.
– Клянусь, порой Адриан пытается запугать меня до смерти, но дело не в этом.
– О? – усмехнулся Северус на деловитость зеленоглазого волшебника, это напоминало ему его самого, когда он волновался.
– Ты ранен? – спросил Гарри, устремив взгляд на его ногу.
– Я ранен? – недоуменно переспросил Северус; он не понимал, о чем речь.
– Ты ходил проверять Пушка, когда я пытался спасти своего брата от судьбы быть забитым троллем до полусмерти, верно? – легкомысленно предположил Гарри, не слишком успешно маскируя этим тоном свое беспокойство.
– Так и было.
– И Пушок... – глаза Гарри немного погрустнели, вместо этого повлажнев и приобретя особый блеск, дополненный умоляющим взглядом, который мальчик звал «щенячьими глазками». О, нет... – Пушок напал на тебя, да? Я видел, что твоя правая нога... – мальчик замолчал, распахнув умоляющие глаза. Сердце Северуса от этого зрелища растеклось сопливой лужицей; Гарри мог быть невероятно очаровательным, если того хотел. А может, это все непреднамеренно. Ага, точно-точно...
– Слушай, Гарри, я...
– Не пытайся скрыть, если ты ранен, ладно, папа?
Северус вздохнул с улыбкой.
– Я мог пострадать; эта чертова собака чуть не отгрызла мне правую ногу, но, кажется, тренировки по фехтованию хорошо сказались на моих рефлексах, – и чтобы подчеркнуть свою мысль, он продемонстрировал упомянутую ногу, которая была тощей и слишком бледной из-за маскирующих чар, но оказалась совершенно невредимой. – Я убрался с дороги в последний момент, но ему удалось порвать когтями мои брюки; невысока цена, если так подумать!
– Значит, ты не ранен? – переспросил Гарри, широко улыбаясь.
– Не-а! – сообщил Северус, и мальчик обнял его с громким: «Ура!».
– Итак, кроме того, что чуть не угодил в когти Церберу, как прошел твой вечер? – спросил Гарри – теперь, когда он знал, что Северус в порядке, подняло голову его любопытство.
– Ты имеешь в виду, отловил ли я какого-нибудь охотника за Камнем? – предположил Северус, садясь напротив мальчика.
– Я как раз собирался спросить, не заметил ли ты, чтоб Квиррелл подбирался к Камню, но ладно, – глаза мастера зелий на секунду расширились, прежде чем он засмеялся.
– Так что, я не единственный, кто заметил, насколько удачно тролль, тролль, подумать только, ворвался в школу, в то время как все собрались на празднике? – успокоившись, спросил Северус.
– Ты хочешь сказать, никто больше не заметил? – растерянно спросил Гарри. – Но... но тролли тупые! А Квиррелл преподает Защиту Читать далее...

Что там в подземельях?

Вторая учебная неделя началась так же хорошо, как и первая, а волнения несколько поутихли. Гарри с радостью обнаружил, что его знания позволяли ему завершать свою домашнюю работу в рекордно короткие сроки, что, в свою очередь, давало ему время посидеть в библиотеке, где он, делая вид, что изучает материалы первого курса, занимался своими личными исследованиями. Вечерами он сосредотачивался на своем анимагическом преобразовании, поставив себе целью добиться за сентябрь полного превращения своей ладони в лапу. Может быть, даже приступить к остальной части руки.
Он читал о некоторых контрнаступательных заклинаниях – книга маскировалась под его учебник по чарам – и только что начал переписывать то, которое могло удержать тебя от падения (чары, вариации которых часто использовали в сборке метел), когда его брат вошел в библиотеку. Гарри, мысленно отметив выяснить побольше об этом заклинании, обратил свое внимание на брата. Даже если бы тот не был в ярости, Адриан, добровольно входящий в библиотеку, всегда был плохим знаком.
– Я не верю в это! – воскликнул кареглазый Поттер.
– Во что именно ты не веришь? – непонимающе спросил Гарри.
– Наш урок полетов!
– И что? – спросил Гарри, его любопытство было задето. Сам он с нетерпением ждал этого урока.
– Это будет двойной урок со слизеринцами! – воскликнул Адриан. Гарри с облегчением выдохнул.
– Я уж испугался, что его отменили, что ты так отреагировал! – улыбаясь, признался зеленоглазый волшебник.
– Слизеринцы, Гарри! – настаивал Адриан. – Только этого мне и не хватало! Малфой испортит наш первый урок полетов.
Гарри задумчиво на него посмотрел; по правде говоря, Малфой раздражал, рассказывая всем, желавшим слушать – или не желавшим, для него это, похоже, не имело значения – насколько он был хорош в Квиддиче.
– Просто не обращать на него внимания, Адриан, и будет тебе счастье, – даже если мысль собрать в одном месте его брата, Драко Малфоя и мётлы рисовала пугающие перспективы, он не собирался делиться с Адрианом своими соображениями на этот счет.
– Он что-нибудь сделает и испортить урок, Гарри! – пожаловался Адриан. – Я в этом уверен.
Гарри тоже что-то такое предчувствовал, но решил быть оптимистом.
– Давайте будем просто наслаждаться уроком, и посмотрим, что там будет, – и он, собрав свои книги, вывел брата из библиотеки, так как мадам Пинс очень раздраженно смотрела на них из-за своего рабочего стола.
На следующее утро, в день их первого урока полетов, Невилл получил от своей бабушки Напоминалку. Правду сказать, редкая вещь, хотя Гарри сомневался в ее полезности; что хорошего в том, чтобы знать, что ты что-то забыл, если не можешь сказать, что именно? Малфой, казалось, так же заинтересовался Напоминалкой, поскольку он выхватил ее из рук Невилла, и только появление профессора МакГонагалл вынудило ее вернуть.
Затем разговоры вернулись к квиддичной тактике и к прошлогоднему летнему финалу Кубка Мира по Квиддичу, состоявшемуся в Перу. Гарри улыбнулся про себя; они с Северусом были на каждой игре, покидая страну под своими обычными псевдонимами. Адриан безумно хотел пойти, как и Рон, если уж на то пошло, но было решено, что это невозможно, поскольку они не могли просто так поселиться в Перу на целый месяц. Северусу и Гарри это было не нужно, хоть они и провели там пару недель, посещая достопримечательности; похоже, когда у тебя есть возможность делать порт-ключи – пусть даже несколько незаконные – можно запросто ходить туда-сюда, как хочется и когда хочется. Испания была провозглашена обладателем Кубка Мира, а следующий должен будет состояться в Великобритании. Трое мальчиков быстро закончили свой завтрак и направились на улицу, где ждала мадам Хуч, женщина с короткими седыми волосами и яркими желтыми, как у ястреба, глазами.
Она произнесла перед ними вступительную речь о том, как им следует обращаться со своими метлами, и по основам полета, в то время как Гарри развлекался размышлениями о том, сможет ли он в следующем году пробоваться на позицию Ловца в команде Гриффиндора; было известно, что обычно студентов младших курсов не брали в команды, но Гарри – насколько он сам мог сказать – полагал, что у него были приличные шансы. Кроме того, команда Гриффиндора отчаянно нуждалась в хорошем Ловце, с тех пор как последний из выпустившихся братьев Рона, Чарли, оставил школу. Мадам Хуч подала сигнал, и Гарри приказал своей метле двигаться.
– Вверх! – и метла, даже если это была старая модель – к удивлению Гарри, Комета 36, этой штуке место в музее! – влетела прямо в его вытянутую правую руку. Подобное удалось немногим, что мысленно вернуло Гарри к его первому уроку верховой езды, когда Северус объяснял, что лошади могут чувствовать страх своих всадников. Может, с метлами то же Читать далее...

Начало семестра

Гарри занял лодку вместе со своим братом и Роном, и они, следом за прочими студентами, поплыли через озеро к виднеющемуся вдалеке величественному замку; зеленоглазый волшебник разрывался между волнением и ужасом. Он практически безуспешно твердил про себя, что бояться совершенно нечего. Не желая поддаваться страху, он просто смотрел на замок и пытался дышать ровно. Непростая задача.
Первокурсники поприветствовали профессора МакГонагалл, выглядевшую привычно-строгой, ее умные глаза осмотрели испуганных одиннадцатилеток. Она провела их всех по коридору в маленькую комнату. Вряд ли возможно не впечатлиться замком, подумал Гарри, посматривая вверх, на сводчатые потолки; другого такого места, как Хогвартс, просто нет! Тем временем, профессор МакГонагалл объяснила, что такое факультеты, и вкратце всем рассказала о грядущей вскоре Церемонии Распределения, а потом покинула их, велев напоследок поправить одежду и принять, как она выразилась, вид поумнее, ее взгляд ненадолго остановился на мантии Невилла и на пятне на носу Рона. Невилл, который к тому времени нашел свою жабу, Тревора, стал нервно возиться с мантией, в то время как Рон принялся оттирать нос.
Сам Гарри старался не ерзать и не пытаться пригладить волосы; ему это удалось только тогда, когда он вспомнил, что они были частью заклинания маскировки, и любые попытки причесаться все равно не принесут никакого результата. Не то чтобы в противном случае он смог справиться со своими непослушными волосами. Но когда Минерва МакГонагалл награждает тебя таким взглядом, тут уж ничего не поделаешь, остается только постараться сделать все возможное, чтобы поправить свою одежду или отсалютовать этой женщине.
Профессор МакГонагалл вернулась, велела им выстроиться в линию и повела их через огромные двери в Большой Зал; там, сидя за столами четырех факультетов, освещенные сиянием тысяч плавающих свечей, находились старшие школьники. Небо на зачарованном потолке в совершенстве повторяло ночное небо снаружи, и пусть даже Гарри знал, что это чары, он все равно машинально попытался найти несколько созвездий, и эти знакомые действия немного успокоили его нервы. В дальнем конце комнаты зеленоглазый волшебник легко смог различить облаченную в черное фигуру Северуса Снейпа. Он чуть улыбнулся; что бы ни случилось, он был не один, с ним тут Сев.
Он шел вместе со всеми студентами, на сердце у него стало заметно легче. Профессор МакГонагалл разместила на стуле старую оборванную шляпу; Распределяющая Шляпа, подумал Гарри, опознавая ее по описаниям Северуса и Джеймса. Несмотря на свою тревогу по поводу Церемонии Распределения, Гарри даже предвкушал этот момент. И не был разочарован, когда спереди, чуть выше полей, на шляпе появился рот, похожий на щель, и шляпа запела:

«Ох, кажусь я не самой прекрасной на свете,
Не стоит решать все по краю полей.
Я съем себя сразу, как только найдете
Находчивей шляпу, чем я и модней.
Вы ваш котелок начерните до блеска,
Избавьте от складок высокий колпак,
Я – шляпа из Хогвартса, молвлю я веско
И я превзойти их могу просто так.
Не спрячете вы в голове своей место,
Что мудрая Шляпа не сможет найти.
Примерьте меня, и скажу я вам честно,
В какой из колледжей вам стоит пойти.
Быть может для вас Гриффиндор предназначен,
В стенах его храбрые сердцем живут,
Он рыцарством, мужеством, силой означен,
И все гриффиндорцы отвагой слывут.
А может быть вам Хаффлпафф предначертан –
Для верности и справедливости дом.
Готов хаффлпаффец учиться усердно,
Терпением брать и тяжелым трудом.
Вас ждет Равенкло, веселый и мудрый,
Здесь самый смекалистый собран народ,
Проворный, находчивый и остроумный
Хорошего друга в любом тут найдет.
Быть может вам стоит пойти в Слизерин,
И там обучаясь, науки постичь,
Его ловкачи найдут сотню причин
Любыми из средств своих целей достичь.
Давай же, дружок, скорей на коня,
Не бойся и колебанья оставь,
В надежных руках (хоть их нет у меня)
Ты будешь, лишь голову шляпе подставь.»*

Пока все аплодировали шляпе, Гарри заметил, что профессора МакГонагалл снова вышла вперед, на этот раз неся с собой свиток, явно бывший списком всех первокурсников, которых она и начала вызывать в алфавитном порядке. В то же время, молодой волшебник размышлял над словами Мыслящей Шляпы; если она может заглядывать в голову, не стоит ли опасаться, что она кому-то расскажет? Северус, после подробного обсуждения этого вопроса, указал, что заклинание, которое позволяло шляпе выполнять свою работу, было связано со школой и заставляло ее хранить свои секреты. Что бы она ни увидела в головах студентов, это являлось частью тайны школы, так что, те же самые заклинания, которые делали из нее нечто отличное от обычных шляп, обязывали ее оставить все, что она узнавала, при себе. Но поскольку пугающей способностью заглянуть в голову и рассказать владела не только Шляпа, он все равно быстро проверил свои Читать далее...

Вот и одиннадцать

Гарри сидел за кухонным столом в Поттер Мэноре, терпеливо ожидая, когда его брат и отец вернутся с квиддичного поля. Он медленно пережевывал свой завтрак, дожидаясь своего часа. Его мать готовилась в своей комнате, а Сириус с Ремусом могли появиться в любой момент. Зеленоглазый волшебник вздохнул, изучая свою палочку. Сегодня он вместе со своей семьей – и кем-то из Уизли, вероятно, Роном и близнецами, может быть, даже Перси, но он, в любом случае, все равно редко оставался с ними – отправится в Косой Переулок за покупками к их с Адрианом первому году в Хогвартсе.
Не то чтобы Гарри не был в восторге от мысли, что едет в Хогвартс; нет! Именно этого он жаждал с тех пор как ему исполнилось пять и он понял, что такое Хогвартс. Но отъезд в Хогвартс сопровождался рядом последствий; для начала, ему придется провести много месяцев вдали от замка, который он называл своим домом, а это намного дольше, чем бывало когда-либо прежде, он вернется туда только на летние каникулы; он будет очень скучать по месту, в котором вырос. Потом еще то, что ему придется все время следить за собой. Было странно знать, что он на шесть дюймов выше своего брата, но никто этого не видел, потому что маскировка работала просто великолепно, даже с отражающими поверхностями. А он чувствовал, что он выше, он чувствовал, что его плечи шире, он чувствовал, что он не был тощим мальчиком, который смотрел на него из зеркала. Он просто всего этого не видел. По крайней мере, его глаза остались неизменными, отметил Гарри, тот же изумрудный зеленый как и всегда, единственная правда на фальшивом лице.
Он позволил себе погрузиться в воспоминания об этих последних двух годах. Поездка в Индию была просто невероятной; ему нравилось все в этой стране, и Северус даже взял его посетить индийское Министерство Магии, расположенное в легендарном – а так же ненаносимом и магглонепроницаемом – Черном Тадж-Махале. Там находилась одна из самых знаменитых библиотек Востока, настоящее сокровище для алхимиков всего мира. Да и Египет был определенно великолепен.
Северус тоже произвел сенсацию, фыркнув, подумал Гарри; мастер зелий, наконец, оттаял к прекрасному полу и – находясь за пределами страны – даже начал флиртовать в ответ, к большому развлечению Гарри. Он был настолько другим под скрывающими чарами, здоровее и заметно счастливее, из глаз исчезали тени, стоило ему оказаться вдали от глаз общественности. Мужчина и сам наслаждался изменениями в себе, даже несмотря на несколько инцидентов, о которых Гарри поклялся никогда снова не упоминать; например, вроде той небольшой неприятности прошлой весной с ирландской друидкой и ее обетом безбрачия. Вот это было хорошо.
Гарри вспомнил сцену, и его почти заклинило над его апельсиновым соком, стоило вспомнить выражение лица Северуса, когда он вошел в номер на следующее утро. Он был бледен, как привидение, и бормотал что-то вроде: «А мне откуда было знать?», – или: «Какой еще обет безбрачия в наши дни? Даже чертово Сестринство так не делает!». Гарри поклялся никогда ему об этом не напоминать. Ни об этом, ни об инциденте с дочерью герцога, которая то ли была, то ли не была обручена. Северус, в свою очередь, поклялся никогда не напоминать Гарри о его реакции на разговор о птичках и пчелках, который Сириус устроил ему и его брату в июне в рамках их подготовки к Хогвартсу, так что Гарри считал, что они в расчете.
Если бы люди только могли видеть настоящего Северуса... Ох, они бы выпали в осадок! Гарри предположил, что точно так же все были бы шокированы, узнав его самого настоящего, даже без учета той подробности насчет Мальчика-Который-Выжил. Он был очень занят последние два года, заработав еще два ученических знака, один по Белой магии – похоже, такими считались все лечебные заклинания – и еще один, как ни странно, по магии Крови.
И Северус, и Гарри пребывали в замешательстве по поводу последнего факта, пока мастер зелий с помощью Николаса не провел обширные исследования на эту тему. Магией Крови являлся комплекс заклинаний, чар, зелий и, похоже, алхимии; Гарри изучал фрагменты этой области магии на протяжении многих лет, и как только он начал читать о сигилах*, баланс сдвинулся, и он был признан подмастерьем. После он кое-что почитал и выяснил, что именно отличает магию Крови от прочих областей; как оказалось, дело в ритуалах.
Идея ритуалов Гарри заворожила; ритуалы относились к тому типу колдовства, который не нуждался в палочке и требовал гораздо больше времени, чем заклинания или проклятия. Что еще интереснее, ритуалы были редкостью; Гарри все еще обшаривал библиотеку в поисках любого ритуала, какой только может найтись на страницах, но до сих пор ему мало везло; хотя это не значит, что он остановится! К тому же, магия крови была сильно связана с зашитой, что делало его на шаг ближе к выполнению плана, который начал формироваться в его голове еще когда Читать далее...

Весенняя пора

Приближалась полночь субботы, восемь месяцев спустя как Николас выразил желание принять Гарри в ученики. Этой холодной апрельской ночью Гарри Поттер навел свой телескоп на созвездие Гидры; он изучал небо уже два часа, и это было последнее созвездие, которое он хотел понаблюдать перед отходом ко сну. В последнее время он много занимался астрономией, ведь это было необходимо не только для общего образования, но еще и для изучения зелий и алхимии.
Астрономия, как он понял, наряду с историей магии, гербологией, арифмологией и рунами – темами, которыми он занялся в последние месяцы, – хоть и не классифицировалась как отдельная отрасль магии – а следовательно, не могла проявиться на его метке, – несомненно, была полезна в его исследованиях. Зелья, например, учитывали многое в гербологии, астрономии, и в некоторых случаях даже древних рунах, в то время как арифмантика помогала работать с его волшебством и в общем понимании магических теорий.
И кстати о том, что появилось и не появилось на его эмблеме. Северус обнаружил в своей библиотеке невероятно полезную книгу, что произошло после того как у Гарри появились руны, отметившие его как подмастерье трансфигурации. По правде, мужчину серьезно задело, что он не сразу это заметил, но Гарри только отшучивался; Северус по уши закопался в свитки и книги, стараясь поспеть с преподаванием и изысканиями на тему Волчьелычьего.
В любом случае, если верить книге, эмблема не отмечала традиционных ученичества и мастерства в магии. Оказалось, что ученичество в определённой области магии признавалось, если были выказаны преданность и упорный труд, стремление к намеченной цели. Мастерство было совсем другим делом; эмблема отмечала мастерство не тогда, когда оказывались приобретены все возможные знания по выбранной теме, нет; мастером считался тот, кто совершал некое достижение – и книга была достаточно расплывчата в описании этих достижений, – тогда появлялась отметка принадлежности к этой области магии. Гарри предположил, что окончательный знак посвящения в алхимии – он изучил символ, появившийся всего несколько дней назад и ставший для него с тех пор источником гордости и радости – можно получить, создав Философский Камень. Непростой подвиг, как выяснил Гарри.
Его уроки алхимии начались летом прошлого года и продолжались с того августовского дня без перебоев. Николас и Перенель заняли свое особое место в жизни Гарри и Северуса, и у зеленоглазого мальчика теперь была своя собственная алхимическая лаборатория – пока не столь впечатляющая, как у Николаса – прямо напротив лаборатории зелий, в подземельях замка. Что очень даже устраивало Гарри, поскольку он мог заглянуть из своей лаборатории к Северусу и помочь чем мог в его изысканиях.
В то же время, изучив ингредиенты, подходящие для Волчьелычьего, Северус, со своей стороны, добился определенного прогресса в одном небольшом деле; он почти усовершенствовал зелье, которое использовал для лечения зрения Гарри, и теперь приступил к созданию вариантов для разных случаев проблем со зрением. Хогвартский мастер зелий даже изобрел несколько других целебных зелий, но отложил их в сторону, дабы продолжить свою работу над Волчьелычьим.
По правде, теплицы Перенель оказались большим подспорьем как для мастера зелий – тот добыл редкие образцы растений, полезных в его работе, которые теперь также росли в его собственных теплицах, – так и для Гарри, помогая ему расширить свои познания в гербологии.
Фламели сдержали свое обещание, думал Гарри, окуная в чернила свое заточенное орлиное перо и отмечая точное местоположение каждой звезды, входящей в созвездие Гидры, на своей карте, оставляя несколько заметок в тетради. Сперва случилась пара поднятых бровей – в ту самую первую субботу, – когда эти двое увидели их без маскировки, но и только. На самом деле, Перенель была вне себя от радости, что они выглядели настолько здоровее, и не могла этим с ними не поделиться. Николас даже предложил добавить к их скрывающим чарам несколько своих собственных, обнаружить которые будет еще труднее. Гарри был невероятно рад такой реакции; ощущение, что его принимают и привечают только ради него самого, сняло часть груза с его души.
Он дописал несколько последних строчек в свою тетрадь и подавил зевок; мимолетный взгляд на карманные часы – рождественский подарок от Николаса – подтвердил, что была уже половина первого. Он убрал часы в карман и быстро собрал свои заметки и телескоп; он решил, что будет лучше прогуляться до подземелий. Скорее всего, Северус все еще там работал, ведь наступала неделя полнолуния. Мальчик растер шею и потянулся, начиная спуск с западной башни. Он помахал нескольким портретам, которые еще не спали, и продолжил путь через галереи и потайные ходы в подземелья.
Учеба помогала, отвлекая внимание от окружающего, но теперь, когда он не делает ничего достаточно сложного, чтобы Читать далее...

Алхимия

Гарри чуть не подавился своим мороженым, когда Северус объяснил, кто такой на самом деле Николас Фламель. В тот момент он посмотрел на мастера зелий полубезумным взглядом, в его глазах вновь вспыхнули знакомые искры.
– Ты мог бы что-то сказать! – обвинил его мальчик.
– Что именно? – явно удивившись, спросил мастер зелий. Он откинулся на диване, нежась в лучах полуденного солнца, наслаждаясь возможностью снять маскировку, теперь, когда они оказались вдали от чужих глаз. Они сидели на заднем крыльце замка – одном из четырех, если точнее – откуда открывался отличный вид на территорию и поблескивающее в отдалении озеро, в полной мере пользуясь возвышением, на котором была построена крепость. Подумать только, он жил в Тупике Прядильщиков, сознательно игнорируя это место! Он серьезно обязан Гарри, решил он.
– Я не знаю! – воскликнул мальчик. Он чувствовал себя уязвленным; он действительно расспрашивал единственного известного создателя Философского Камня, Святого Грааля всех алхимиков во всем мире, если они были настоящими алхимиками! – Ты мог бы намекнул как-нибудь!
– Я сам был совершенно потрясен, Гарри, – с улыбкой сообщил Северус. Он открыл глаза и обнял паникующего мальчика, которого считал своим сыном. – И я не думаю, что его это задело; ты, кажется, произвел впечатление на этого человека. Он пригласил нас на чай, в конце концов, – напомнил ему мастер зелий.
– Это да, – согласился Гарри, наконец улыбаясь. – И он сказал, что хочет показать мне, как работает Извлекатель Элементов! Ты это слышал, папа? Николас Фламель хочет показать мне, как работает алхимический прибор! – Северус едва не прокомментировал слова Гарри, снова назвавшего его папой.
– А почему бы ему этого и не сделать, Гарри? – наконец, с улыбкой спросил молодой профессор. – Золото гоблинов, старик прожил достаточно долго, чтобы узнавать талант в лицо! – от этих слов Гарри покраснел ещё сильнее, демонстрируя новый оттенок малинового, на что Северус любяще закатил глаза; у мальчика напрочь отсутствовало чувство собственного достоинства.
– Он знает, кто ты, – невозмутимо сказал Гарри; настала очередь Северуса краснеть, даже если он старался не подать виду, как подействовала на него эта похвала.
– Он друг Дамблдора, так что, наверное, от него и слышал, – предположил мастер зелий, и Гарри в отчаянии покачал головой. Когда уже Северус прекратить себя принижать?
– Ерунда; ты самый молодой мастер зелий за века, он сам так сказал.
– Как бы там ни было, – Северус отмахнулся от высказывания Гарри. – Дело в том, что нас пригласили в свой домой, и надо быть там в назначенный час. Мне всегда было интересно, где он живет, и я до смерти хочу увидеть лабораторию алхимика, – почти радостно признался мастер зелий.
– Мы оба хотим! – взволнованно воскликнул мальчик, прежде чем его накрыл очередной приступ паники. – Но, Сев! – позвал он слабым голосом.
– Что еще? – с улыбкой откликнулся Северус.
– Я ничего не знаю об алхимии! Что делать, если я скажу что-то глупое, или...
– Гарри, ты успокоишься? – сказал Северус, посмеиваясь над беспокойным мальчишкой. – Независимо от того, насколько ты умный или талантливый, – Гарри фыркнул на Северуса и бросил на него хмурый взгляд, – тебе всего лишь восемь, а алхимия – редкая ветвь магии. В мире очень мало настоящих алхимиков, и они держат свои секреты при себе; Николас не будет требовать от тебя никаких знаний.
От этих слов зеленоглазый волшебник расслабился.
– Я просто волнуюсь, вот и все.
– А я и не заметил, – сухо отозвался Северус. Гарри усмехнулся на его небрежный тон и потер затылок.
– Я тебя понял.
– А теперь, как насчёт того, чтобы нам съесть что-нибудь, прежде чем идти к камину? – спросил мастер зелий, поднимаясь с дивана, на котором до этого лежал. – Минни сказала, что у нас сегодня жаркое.
Гарри тоже вскочил и направился на кухню; жаркое Минни было легендарно, по его мнению, и если остальной мир об этом не знал, это его проблемы.
– Если ты ждешь, что я откажусь, то не дождешься, – Гарри засмеялся к радости мастера зелий.
– Я и сам не откажусь, – улыбаясь, пробормотал себе под нос Северус.
Жаркое полностью соответствовало своей репутации, как то и ожидалось, и к 17:00 двое волшебников хорошо отдохнули и наелись. Они встали перед горящим камином и, переглянувшись в последний раз, ступили в зачарованный огонь.
– Замок Фламель, – четко произнес Северус, и мир завертелся. Когда Гарри в следующий раз открыл глаза, он оказался в совершенно другом холле, но, несомненно, в замке; их встречала пожилая женщина в зеленом.
– Добрый вечер, молодые люди! – поприветствовала она теплым голосом. Гарри обаятельно ей улыбнулся, и она улыбнулась в Читать далее...

Верное начало

– Я все еще в этом сомневаюсь, – сообщил Гарри из-за чашки зеленого мятного чая. Они все же покинули долину, вскоре после инцидента со змеей предыдущей ночью; и «вскоре после», естественно, значит, что они ушли мгновенно, как только похватали полотняные мешочки с цветами и добрались до лошадей. Прежде чем уехать, Северус пробормотал следящее заклинание, чтобы в следующий раз найти долину было проще.
Трехчасовая обратная поездка прошла почти в полном молчании. Гарри направлял свою лошадь, тупо глядя перед собой, по дороге, которую он запомнил за время поиска цветов. Мастер зелий понимал, что его сына нервировали эти новоприобретенные способности, и это не удивительно, учитывая, что змееусты считались злом. Он пытался заговорить с мальчиком пару раз, но тот не реагировал, словно вообще не слышал, что его окликают. Северус просто вздохнул и стал терпеливо ждать, пока они не вернутся в Касбу.
Комната осталась такой же, какой они ее покинули, и он быстро пристроил цветы в одном углу, прежде чем обернуться к Гарри; цветы могли подождать. Он, наконец, подошел к мальчику, которого считал своим сыном, и лишь тогда понял, что Гарри не нервничал; он был в ужасе. И быстро выяснилось, что причиной страха была не сама способность как таковая. Гарри знал, что Волдеморт был змееустом – вероятно, из разговоров Поттеров или Дамблдора, сам Северус никогда не упоминал такой подробности – и испугался иррационального вывода, что эта способность как-то делала его похожим на Темного Лорда. Его страх только усилился, когда, надевая пижаму, он заметил три новые руны, появившиеся на его эмблеме; только на этот раз символы глубокого зеленого цвета появились на одной из линий эмблемы, а не рядом. Когда Северус перевел их как «змееуст», Гарри побледнел и на двадцать минут выпал из реальности, пока мастеру зелий не удалось заставить его говорить.
Северус замер, узнав, что именно думает Гарри о своем новом таланте, а потом как мог решительно уверял его, что бояться змеиного языка совершенно не стоит. Он объяснил, что это только способность, редкая к тому же, и ему нужно достойно ею распорядиться. Тогда мальчик почти неслышно зарыдал, вздрагивая, и спросил, не ненавидит ли его Северус за то, что он змееуст. После осторожных расспросов он признался, что эти страхи глубоко укоренились, их источником был давний разговор Адриана с Джеймсом; старший Поттер – по справедливости, это, скорее всего, было выдано просто в шутку – сказал Адриану, что он никогда не простит ему, если он продемонстрирует такой «темный» талант.
Северус хотелось заорать; сколь бы одарен ни оказался Гарри, он был всего лишь восьмилеткой, даже еще младше, когда услышал угрозу Джеймса. Было нелегко убедить его, что Северус не питал к нему ненависти, совсем наоборот. Гарри, наконец, заснул вскоре после восхода солнца, и не раньше, чем Северус составил список змееустов, которые были далеки от зла. Он понял, что убедил мальчика, только упомянув Мерлина – в конце концов, он видел такие же руны на эмблеме великого колдуна – но, тем не менее, продолжил перечисление.
Змеиный язык снова всплыл в их разговоре за завтраком на следующее утро. Они сидели за столиком у окна, который Гарри выбрал, осознав, что, если внимательно смотреть, можно различить очертания скалистых утесов в том направлении, где они нашли цветы Eloḯsa.
– Что за сомнения, Гарри? – закатил глаза Северус, потягивая свой чай; они положили туда просто убийственное количество сахара, думал он, но ни он, ни Гарри не могли без сладкого. – Способность к змеиному языку может быть очень полезна в сложных ситуациях, как мы узнали вчера вечером, – мастер зелий попытался подавить дрожь от одной мысли о том, что бы случилось, если бы Гарри не показал себя змееустом.
– Это точно, – вздохнув, уступил Гарри, и сделал небольшой глоток чая. – Ну и сахара тут! – улыбаясь, пробормотал он в свой чай, что заставило Северуса рассмеяться.
– Слушай, Гарри, тут не о чем волноваться; змеиный – просто еще один язык. Странный, это да, но тем не менее язык, – успокоившись, напомнил мальчику Северус. – Если тебе так будет спокойнее, мы проведем некоторые исследования, как только вернемся домой.
На что Гарри открыто улыбнулся.
– Думаю, мы можем это устроить.
– Хорошо, – с ухмылкой согласился Северус. – А теперь, мы можем оставить этот вопрос, дабы отдохнуть и насладиться завтраком; порой ты демонстрируешь просто невыносимое упрямство, малыш.
– Удивительно, и в кого это я такой, – ответил Гарри, ухмыляясь сам себе. Северус просто усмехнулся, признавая вину.
Оставшееся время их пребывания в Марокко прошло гораздо спокойнее, раз уж они теперь знали расположение цветов. Они возвращались туда следующие три ночи, больше не встречая той змеи, к большому облегчению Гарри, пока Северус не счел, что у них набралось Читать далее...

Подлунные открытия

Шесть ночей, угрюмо подумал Северус. Прошло ровно шесть ночей с тех пор, как они начали поиски цветка, и он чувствовал, что с каждым разом они подходили все ближе. Дело не в нетерпении, нет; он искал бы месяцами, ночь за ночью, будь его воля. Даже Гарри, несмотря на столь юный возраст, не жаловался, что приходится проводить ночи в седле, когда можно бы спать на мягкой постели там, в Касбе, ведь он прекрасно понимал, почему так важно найти цветок.
Нет, все дело в том, что время утекало сквозь пальцы, заставляя ускорять поиски. Eloḯsa, цветок, за которым они прибыли, расцветал только в последний летний месяц, и даже в это время – лишь когда луна сияла в небе. Северус знал, что это оставляло им вероятностное окно всего лишь в несколько часов каждую ночь. И у них оставалось всего двадцать ночей, прежде чем неуловимый цветок пустыни скроется под песком еще на год. Они ехали к скалистым утесам на западе, оставив реку позади после второй ночи; должно быть, они уже близко. Если на карте изображены именно эти скалы, то цветы должны быть где-то среди них. На самом деле, место было не так уж далеко от города, где они останавливались; если бы они знали дорогу, считал Северус, то им потребовалось бы всего три часа непрерывной езды, чтобы добраться до скал. Проблема была в том, что тут пустыня; и если ты не знаешь дороги, ты не можешь просто ехать вслепую, волшебник ты или нет.
Каждую ночь повторялось одно и тоже; они ехали, останавливаясь каждые пятнадцать минут, проверяли окрестности, сравнивали их с картой, отмечая свои достижения, и возвращались в отель как раз к восходу солнца. Первая ночь стала шоком; Северусу довелось попутешествовать, зарабатывая мастерство в зельях, но его странствия никогда не приводили его в пустыню, тем более ночную. И хотя он знал, что температура ночью падала, он не ожидал такого контраста. Усвоив урок с первого раза, теперь они запасались теплыми плащами, которые с тех пор носили по ночам.
Гарри шутил, что они походили на пустынных разбойников. Северус смеялся над тем, насколько близок к истине был зеленоглазый волшебник; все же, Eloḯsa была охраняемым представителем флоры, объяснил он мальчику, вывозить ее из страны не совсем законно. К счастью, лепестки использовались не в естественном виде, а только после обработки, став маслом, которое легко можно вывезти из страны. Гарри неожиданно ухмыльнулся открывшимся перспективам, и в его глазах вспыхнуло нечто – свет, который Северус попросту называл Блеском. У него было ощущение, что этот взгляд в будущем еще появится в гарриных глазах. Мальчик только спросил, будут ли они проходить что-то вроде таможни, когда соберутся покидать страну. Конечно, да, ответил мастер зелий; если лететь на метле или использовать легальный порт-ключ, необходимо все показать. Гарри только закатил глаза и вновь сосредоточился на карте, решив, что улучшение Волчьелычьего зелья стоит маленькой контрабанды.
– Эй, Сев, – мальчик, улыбаясь, повернулся к мастеру зелий. Оба они приобрели легкий загар, который, к большому удовольствию Северуса, высоко оценили несколько девушек там, в отеле. Прошло много лет с тех пор как он в последний раз наслаждался тем, что привлек некоторое внимание, и в первый раз внимание было исключительно женским. Гарри сначала над ним смеялся, пока его ровесница-блондинка не схватила его за руку и не представила своим родителям как своего парня. Перепуганный мальчик был спасен Северусом и дулся потом весь день, еще больше веселя мастера зелий.
– Да, Гарри? – спросил Северус, их голоса были единственными звуками, нарушавшими тишину, за исключением свиста ветра над песчаными дюнами.
– Наверное, я должен был спросить раньше, но почему этот цветок такой особенный? – спросил Гарри. – Я знаю, что он должен стабилизировать Волчьелычье и не позволить ему потом раствориться, но почему именно этот цветок? И почему он называется Eloḯsa, в любом случае? Имя точно не местное.
– Это немного грустная история, если хочешь ее услышать, – предупредил Северус мальчика.
– У тебя на вечер есть планы получше? – весело спросил Гарри, подводя свою лошадь ближе к Северусу, чтобы им не приходилось повышать голос. Привыкнув к спокойствию пустыни, не хотелось слышать излишне громкие звуки.
– Нахальное отродье, – пробормотал Северус, отметив, что все чаще и чаще использует эти слова, пока они за границей; было приятно видеть, что в этот раз Гарри ведет себя как маленький мальчик, а не тащит бремя бытия скрывающегося мальчика, который выжил, и тайного защитника своего брата. Конечно, мальчик старался этого не показывать, но порой для стороннего взгляда все было ясно как день.
– Я смогу сегодня услышать историю или ты будешь играть в Шехерезаду и расскажешь мне только завтра вечером? – спросил Гарри, выгнув бровь. Движение слишком напоминало Читать далее...

Пески пустыни

Северус сидел в своем кабинете, перебирая последние пункты подготовки к их предстоящему путешествию; и под «ними» он, конечно, подразумевал себя и Гарри. Он улыбнулся, подумав о мальчике. Он не мог поверить, что уже почти год, как Гарри практически переехал к нему, и они вместе стали жить в замке семьи его матери. Этот год запросто можно было назвать лучшим годом в его жизни, заодно принесшим много нового. Впервые в своей взрослой жизни он отмечал свой день рождения; а еще впервые в своей взрослой жизни он праздновал Рождество. Тот день он вспоминал с нежностью.
Гарри, конечно, провел Рождество в его доме, но приехал только на второй день, и они со смехом и шутками обменялись подарками. По такому случаю, замок был украшен целиком, даже с полностью наряженной огромной елкой, купить которую мастера зелий уговорил Гарри. Северус согласился, что все действительно выглядело великолепно. Гарри подарил Северусу фотокамеру, заявив, что пора бы им обзавестись несколькими семейными фотографиями, а Северус подарил мальчику его первую метлу, Нимбус 1500, самую быструю модель на тот день. Себе он тоже одну купил, и как только вокруг наступила весна, Гарри получил возможность показать еще один природный талант, на этот раз к полетам. Северус, который постепенно начинал заново проникаться игрой, легко мог сказать, что мальчик будет талантливым ловцом.
И это была не единственная область, в которой у Гарри проявился талант; они добились значительных успехов в магическом обучении, и теперь Гарри, которому едва исполнилось восемь лет, получил свой третий знак, как подмастерье Чар. Не то чтобы это удивило Северуса; Лили всегда преуспевала в этой области. Он мягко улыбнулся изменениям в себе самом; он, наконец, дожил до того момента, когда мог думать о своем прошлом с Лили с теплом, жгучая боль, которая сопровождала эти воспоминания прежде, истаяла. Он исцелился.
Снова улыбнувшись, он поднялся со стула и вернулся к мыслям о близком путешествии и своем попутчике; Гарри исполнилось восемь лет, а значит, вчера он остался в мэноре Поттеров, куда его семья обычно возвращалась на праздники. Мальчику очень не хотелось признавать это, но он скучал по своему брату; Северус только улыбнулся при этой мысли. Приходилось признать, что Адриан не был плохим ребенком, но Северус не мог понять, почему никто не замечал, насколько сильно отличается предполагаемый мальчик, который выжил, от Гарри. Если бы его семья потратила немного времени, они заметили бы его чрезвычайно быстрое развитие в любой области магии, до которой он дотягивался. Истина быть стара, признал мастер зелий, они оба нашли свои способы скрывать правду. Тема закрыта, с улыбкой подумал Северус, поймав свое отражение в зеркале.
Прошлым мартом они уперлись в кирпичную стену с гарриным обучением; мальчик начал практиковаться в магии, которой в Хогвартсе обучали на втором курсе, и в более продвинутых заклинаниях, и, похоже, это давалось ему не так-то легко. Решение оказалось гораздо проще, чем Северус первоначально думал, и его подсказала, как ни странно, Минни, когда уже чуть ли ни в сотый раз отметила, каким тощим был мальчик. Тело Гарри просто было недостаточно сильным, чтобы соответствовать магии, излучаемой его ядром. Северус поначалу понадеялся на увеличение порции мальчика и запрет для него покидать стол, пока он не съест все до последней крошки, но это никак не помогало развить силу; к тому же, он не хотел, чтобы Гарри просто набирал вес. Его организму необходимо стать сильнее.
С этой частью проблемы помог один из предков Северуса, сэр Эдвин, когда он проходил перед его портретом в северной галерее. Старый рыцарь был совершенно уверен, что систему, с помощью которой в его время обучали бою детей, все еще можно использовать; после вопроса, чему именно обучала эта система, сэр Эдвин удостоил его ответа: «Бою на мечах, конечно! Ох уж эта молодежь!»
Потратив неделю на изыскания, Северус обнаружил в подземельях статую – в той самой комнате, которую они использовали для магической практики. Видимо, существовало заклинание, которое заставляло статую рыцаря двигаться и учить тому, что называлось «тонким искусством фехтования». Названное искусство включало в себя размахивание мечом по комнате, и Северус быстро решили принять активное участие в этой части гарриных тренировок. Где-то в процессе он обнаружил, что если тратить свое время на обучение студентов, стремящихся взорвать его класс, то угодить мечом в цель является очень подходящим выходом для его разочарования.
Конечно, со всеми этими тренировками с мечом, верховой ездой и игрой в Квиддич появился аппетит, и вскоре оказалось, что его тело изменилось; должно быть, впервые в жизни у него появились мышцы, и он действительно выглядел здоровее, чем когда-либо. Единственная проблема – он знал, что это в конце концов должно было привлечь внимание мадам Помфри, а затем он будет вынужден Читать далее...

Ноябрьский дождь

Удивительно солнечный день для ноября в горах, думал про себя Гарри Поттер, ранним утром спускаясь в подземелья замка своего опекуна. Солнце, заглядывавшее в окна, ничуть не уменьшало холода снаружи, но стало хорошей заменой бесконечной серости, окружавшей замок всю неделю. Мальчик легко шагал по коридорам крепости, которую привык называть домом за последние три, даже почти четыре, месяца.
Все шло так, как было запланировано прошлым летом; Гарри проводил три рабочих дня из пяти плюс выходные у Северуса дома, и никто не додумался, что Тупик Прядильщиков больше не был этим домом. Гарри так больше нравилось; в мэноре Поттеров все стало немного хуже, если бы кто-то поинтересовался его мнением по этому вопросу.
Обучение, которое Адриану следовало пройти, стало более напряженным, и Гарри обнаружил, что проводит все меньше и меньше времени в присутствии своих родителей. Опять же, не было никакого плохого обращения или чего-то подобного, и он получал от них письма каждый раз, когда им нужно было уехать больше чем на два дня. Просто, он не мог не чувствовать себя лишним, сидя за семейным столом и слушая рассказы о том, что Адриан видел, или как Сириус и его отец получили новую интересную миссию в Министерстве, и он в результате узнавал об этом, только когда все было закончено. Правда, теоретически об этом нельзя было говорить, прежде чем все завершится, но он не упустил заговорщицких взглядов между своим отцом и Адрианом, которые четко указывали, что его брат все равно уже обо всем знал.
Еще были истории о подготовке Адриана; они были самым худшим, на самом деле. Не то что бы все говорили о подготовке его брата. Просто, они произносили только половину фразы, как будто хранили тайну, как будто Гарри не достоин был знать. Он не мог винить в этом Адриана, ведь его брат, замечая иногда боль на лице Гарри, торжественно обещал, что научит его всему, что знает, когда они пойдут в Хогвартс. Это вызвало мягкую улыбку на лице зеленоглазого мальчика и укрепило его решение, что его брат должен получить все возможное обучение.
К слову о подготовке, подумал Гарри, и очень узнаваемая ухмылка – точно такая же, как у человека, которого он разыскивал – появилась на его лице; все шло достаточно хорошо. В дополнение к первой отметке на его эмблеме, несколько дней назад его магия сочла его готовым принять знак подмастерья Темных Искусств. Гарри был потрясен, и это еще слабо сказано, когда Северус перевел его новоприобретенную руну – он ни за что в мире не мог вспомнить, когда бы он практиковал новое заклинание, классифицируемое как темное. Мастер зелий посмотрел на своего стремительно впадающего в панику названного сына пустым взглядом, прежде чем разразиться смехом; ему потребовалось несколько минут, прежде чем он достаточно успокоился, чтобы объяснить Гарри, что его магия не видела разницы между Темными Искусствами и Защитой От Темных Искусств, поскольку это был относительно современный термин, используемый, чтобы отделить темные заклинания, допущенные Министерством, от запрещенных.
Гарри улыбнулся при мысли о человеке, которого он теперь называл своим папой. Он с любовью вспоминал некоторые из самых счастливых моментов, которые они пережили в этом замке; вечеринку-сюрприз, которую он устроил Северусу в честь их первого месяца в замке, например. Гарри действительно устроил все тайком, уговорив всех эльфов молчать, пока он, наконец, не подготовил все необходимое для сюрприза лишь за три дня до самой даты. Он попросил Минни испечь торт и все прочее, и использовал все свои карманные деньги, чтобы купить им с Северусом два билета на игру между Гарпиями Гервена и Торнадо Татшилла, которая пришлась на день празднования месячного юбилея их переселения. Северус застыл в шоке, едва войдя в тот день в гостиную; Гарри в большей степени пенял на огромный плакат с надписью: «Мой дом – моя крепость!», который он самостоятельно повесил – в качестве хорошей практики заклинания левитации, вообще-то! – на стену.
А ещё тот случай в начале сентября, когда Северус объяснил, каким проектом он занимался. Видимо, все разговоры о том, что они с Гарри семья, его заинтересовали, он сделал некоторые исследования, и обнаружил нечто непредставимое; магия никогда не перестанет удивлять! Оказалось, что еще тогда, когда Гарри впервые назвал его папой, их магия самостоятельно вмешалась и провела ритуал, который, как объяснил Северус, не практиковали уже почти тысячелетие.
Мальчик закатил глаза, вспоминая, как Северус на это отреагировал; мастер зелий счел его магнитом для всяческой старой магии, и выразил это довольно театрально – с поистине шекспировским драматизмом – предсказывая, что в конечном итоге он станет старым волшебником, с бородой длиннее, чем у Дамблдора и Мерлина вместе взятых, и запрется в своей башне, изучая бесконечные карты и книги. В тот день Гарри обнаружил, насколько трудно прервать Читать далее...

Хозяева крепости

Гарри ходил по этажам своего нового дома – и это действительно было домом, он больше не мог этого отрицать, его сердце чувствовало, что нашло тут свое пристанище – благоговейно озираясь. Севу всегда удавалось удивить его, но семилетний волшебник, несмотря на свое буйное воображение, не мог представить, что дойдёт до такого; замок, серьезно! И к тому же, замок, который раньше был крепостью, штабом семьи воинов, которые некогда-то, давным-давно, во главе своих войск шли в бой против гоблинов и участвовали в битвах королевств.
Очень скоро сознание Гарри стало воспроизводить образы давно ушедших времен, он шел коридорами и переходами, представляя себя рыцарем или великим колдуном на задании. Не боясь заблудиться – Мини сказала, что ему нужно только позвать ее, после чего ушла, чтобы проконтролировать приготовления к обеду и, похоже, отремонтировать западную башню – он поднимался и спускался по лестницам и проходил по галереям, длинная линия предков Северуса и видных деятелей волшебного мира смотрели на него, улыбаясь со своих портретов. По их общему мнению, появление мальчика принесет новую жизнь в эти залы и самому хозяину тоже.
Гарри бродил, наверное, целый час, прежде чем наткнулся на большие двойные деревянные двери. Высотой они были до самого потолка, и Гарри ничего не смог с собой поделать – он действительно бывал порой довольно любопытным, в конце концов, и Северус не говорил, что в какую-нибудь комнату в замке запрещается заходить. И эти двери до самого потолка были невероятно интересными... Вздохнув и тихо улыбнувшись, он решился.
– Думаю, лучше извиниться за то, что сделал, чем жалеть, что не сделал! – пробормотал он в пространство и, открывая, с силой потянул дверь. Его челюсть отвалилась от представшего зрелища; да здравствует его вечное любопытство! Оно привело его в библиотеку замка; и это было помещение, которое он легко мог вспомнить. Он медленно повернулся, рассматривая комнату; она была огромной, и потолок был вдвое выше, чем в коридоре за дверью. Ну, возможно, это как-то связано со вторым этажом, решил он. Потому что там был второй этаж, идущий по кругу, оставляя пустое пространство и демонстрируя приличную часть сводчатого потолка, так что можно было видеть ряды и ряды книжных шкафов, раскинувшихся на оба этажа. Люстра, свисавшая с потолка, не горела, но металл блестел в лучах, падающих сквозь витраж, покрывавший центральную часть стены чуть дальше, за большой двойной лестницей, которая вела на верхний этаж.
– Вау, – выдохнул Гарри в шоке и замер на несколько секунд, осматривая комнату. Когда он очнулся от оцепенения, он начал обходить комнату, ожидая, что за следующим углом покажется Мерлин; в конце концов, это определенно была библиотека из разума Северуса. И когда мальчик уже начал подозревать, что заснул и видит сон, он услышал, как его окликают с лестницы.
– Ты сам нашел дорогу в библиотеку, как я вижу, – посмеиваясь, констатировал Северус, спускаясь по лестнице. Гарри в очередной раз удивился, и не только потому, что думал, что один в комнате. Северус выглядел по-другому; быстрого его оглядев, мальчик понял, почему. Сев по-прежнему носил черные брюки, как и утром, но исчезли его черная мантия и такая же рубашка. Их сменили белая рубашка и темно-зеленый жилет, который в сочетании с его улыбкой и несколькими набранными фунтами заставляли Северуса выглядеть здоровее и во всем походить на двадцатисемилетнего мужчину, которым он и был. Он держал в руках две книги в кожаных переплетах и почти скользил лёгким шагом по лестнице; это был тот Северус, каким он должен был стать, если бы не Волдеморт.
– Никаких черных мантий? – спросил Гарри, улыбаясь.
– Я не чувствую, чтобы черное шло этому дню, – заявил тот, пожимая плечами.
– Ты прав, – радостно заявил мальчик, отчего улыбка Северуса расширилась. Он действительно почувствовал в себе желание надеть нечто более светлое сегодня – подвиг, по его мнению, так как черное было единственным, что он носил после выпуска. – Эта комната восхитительна!
– Это точно, – согласился Северус посмеиваясь. – Я перестроил тут немного, чтобы выглядело, как библиотека в моем сне, и я считаю, что результат стоил моих усилий, – улыбнулся мастер зелий энергично кивающему Гарри. – Как тебе пока замок? Ты уже выбрал себе комнату?
– Уже да. Минни сказала, что это семейные покои, через несколько дверей от тебя, – признался Гарри с улыбкой. – И я обожаю этот замок!
– Это хорошо, потому что мы будем проводить здесь много времени, – сообщил Северус.
– Можно задать тебе вопрос?
– Что угодно, парень.
– Что мы скажем моей семье? – спросил Гарри. – Я хочу сказать, что произойдет, если они будут искать меня в Тупике Прядильщиков, а найдут его пустым и без меня?
– Я понимаю твои сомнения, – задумался Северус. – Но, Читать далее...

Дом там, где сердце

Минула почти неделя, как Гарри приобрел собственную палочку, и с тех пор дни в Тупике Прядильщиков проходили в стабильном учебном ритме; подъем, завтрак, практика, обед, практика, перерыв на ужин, сон. Программа могла бы показаться чрезвычайно скучной стороннему наблюдателю, но Гарри наслаждался вовсю; с каждым новым отработанным заклинанием, которое он мог бросить, его магия раскрывалась у него внутри, получая, наконец, подготовку, о которой просила. И в то время как зеленоглазый волшебник сосредоточился на учебе, Северуса беспокоили кое-какие важные мысли.
Он снова сидел в своем любимом кресле, наблюдая за Гарри, пока мальчик самостоятельно варил простое уменьшающее зелье; он уже третий раз пытался сварить что-то в одиночку, и Северус с гордостью мог сказать, что, судя по всем предыдущим выполненным работам, уровень Гарри определенно растет. Все его попытки до сих пор были успешными – не сказать чтоб совершенными, но лучше того, что удавалось большинству первокурсников в его классе – и Северус чувствовал гордость за этот прогресс больше, чем за любого из своих учеников. С другой стороны, он допускал, что ни одного из своих студентов он не воспринимал как своего собственного ребенка. И это вновь возвращало его к существующей проблеме.
Гарри нужно место, чтобы полноценно учиться магии; сейчас проблема была не столь актуальна, он все еще учил его простым заклинаниям, таким как Lumos – к которому тот уже показал некоторые способности – и Alohamora, чтобы можно было получить представление о том, как ощущается собственная магия, прежде чем они перейдут к более продвинутым заклинаниям. Но в дальнейшем, даже для простейших защитных заклинаний, им понадобится пространство, которым дом в Тупике Прядильщиков просто не располагал. Конечно, существовала альтернатива...
– И один влево... – бормотал Гарри, помешивая зелье, улыбаясь, когда оно приняло нежно-розовый цвет, как и положено. Северус сдержал смешок, чтобы не нарушить непрочную концентрацию мальчика. Зеленоглазый волшебник великолепно справлялся, и было необходимо помочь ему развиваться дальше; как можно быть настолько эгоистом, чтобы не сделать этого?
Ведь было же великолепное место, где он мог тренировать Гарри, но... Он закрыл глаза и вздохнул. Он не посещал родового имения своей матери со смерти дяди. И даже тогда он всего лишь быстро осмотрел свои новые владения, взяв лишь нечто, показавшееся пустым холстом – и вот чем тот обернулся – прежде чем оставить несколько коротких приказов домовым эльфам и сбежать из имения как можно быстрее. У него тогда была черная полоса, и находиться в доме матери ему было неприятно.
По правде говоря, подумал Северус, открыв глаза, чтобы посмотреть на Гарри и его уже зеленое зелье, это все еще неприятно. Принцы, его предполагаемая семья и его единственная связь с волшебным миром после смерти матери. Но вместо того, чтобы позаботиться о нем, они следовали чистокровным предрассудкам и полностью избегали его все его детство. Впервые за более чем десять лет его нога ступила в имение Принцев, когда его дядя умер, и он провел следующие пять лет, притворяясь, что наследства не существовало. Но теперь...
– Сев, смотри! – воскликнул Гарри, указывая на пузырящееся зелье светло-зеленого цвета. – Я думаю, оно готово! – он радостно улыбался, его черные волосы еще больше растрепались от дыма, а зеленые глаза сверкали. Жить прошлым бессмысленно, подумал Северус, когда его настроение поползло вверх от явного счастья Гарри.
– Оно готово, – подтвердил Северус, осторожно помешав зелье, прежде собрать его в пузырек и отправить на хранение в шкаф, где решили держать все зелья Гарри. – Молодец, Гарри! Ты, похоже, набиваешь руку, – оценка мастера зелий заставила лицо Гарри засиять от похвалы.
– Ты думаешь? – спросил он, широко распахнув глаза. Его рука рассеянно потерла место рядом с пупком, где находилась верхняя часть его эмблемы.
– Да, именно так. Все, что тебе нужно, это практика, но талант уже есть, – добавил он, наблюдения за движениями Гарри. – У тебя болит эмблема, Гарри? – озабоченно спросил мастер зелий.
– Нет, – ответил Гарри, заметив, что делает. – Она потеплела несколько секунд назад, но кроме этого...
– Давай посмотрим на нее, – предложил Северус, стараясь не выдать голосом волнения. Ему необходимо найти книгу об эмблемах, и быстро. Ему не нравилось оставаться в неведении по этому поводу. Гарри согласился и медленно задрал рубашку.
– А это что? Смотри! – взволнованно воскликнул зеленоглазый мальчик. Там, на правой стороне его метки, внутри круга, проявился небольшой рунический символ.
– Понятно, – с ухмылкой сказал Северус, переведя руну.
– Что? Что это, Сев?
– Твоя магия, кажется, как и я признала твои усилия; этот символ отмечает тебя как подмастерье зелий, Читать далее...