- Ну что же.. В этом году меня наконец вытащили из тяжелейшей клинической суицидальной депрессии — нашелся таки психиатр подобравший таблетки + психотерапевт. Пришлось перебрать несколько психиатров с разными схемами лечения — от таблеток до «просто иди работать лентяй».
— Я нашел работу 2 через 2 — т.е. два дня работаешь — два дня отдыхаешь, за 70т.р. Это просто рай после работы 24\7\365 за 50т.р.
— Нам снизили ставку по ипотеке с9,5 до 8,4% и дали совет оформить зарплатную карту в Росбанке что бы через три месяца снизить процент еще.
— Купил новый классный ноутбук
— Купил лазертаг на 4ех человек
Чего бы я хотел в следующем году?
— «секретное желание»
— съездить на майские в Крымские горы с Жекой
— зп от 95 до 400т.р.
— закрыть все кредиты
— починить второй ноутбук
— купить снарягу для всех — ботинки, спальники, палатки и т.д. и т.п.
— купить страйкбольные принадлежности
— вступить в страйкбольную комманду
— вступить в команду по метанию топоров и ножей
— вступить в клуб Айкидо
— сбросить 20-30кг
— сэндвич-тэст
Привет, это Фрэнк!
У нас новый флешмоб #прохорошее! Присоединяйтесь и получайте призы!
Расскажите, чем вам запомнится 2021 год: важные результаты, истории из поездок, личные события, впечатления от книг и фильмов, радость от любимого хобби. Всё, чем вы хотите поделиться!
Хештег #прохорошее. До 26 декабря!
Раввин Дж. Иммануил Шохет
Раввин Конгрегации Бет Джозеф Торонто, Канада
Концепция идолопоклонства может показаться анахронизмом в наши дни и в наши дни, не имеющим практического значения для большинства стран. Он напоминает о первобытных обществах давно минувших времен, когда процветало язычество. Для рациональных людей поклонение искусственным изображениям, созданным их собственными руками, настолько очевидно абсурдно, что возникает вопрос, как это могло вообще случиться. На самом деле, однако, все не так просто. Во-первых, даже сегодня можно найти остатки такой практики. Во-вторых, идолопоклонство не ограничивается изображениями, созданными руками человека, но в качестве альтернативы может включать в себя естественные тела, такие как небесные созвездия, звезды и планеты, даже животных и растительность, или даже собратьев-людей, которые, как считается, наделены божественностью ». Люди даже в древности придумали изощренное объяснение, оправдывающее эти обычаи.
Маймонид представляет антропологический анализ эволюции идолопоклонства: [222] изначально не было отрицания реальности и верховенства Единого Бога и Всевышнего Существа, Который сотворил все. Тогда люди предположили, что их подчинение Богу обязывает их уважать те природные силы (такие как солнце, луна и звезды), через которые Бог приносит пользу миру и которые «служат» перед Ним. Постепенно это ухудшилось до восприятия этих сил как сил, уполномоченных действовать независимо от Бога, и зависимость мира от них подразумевала бы разумное основание для поклонения им самостоятельно - даже при одновременном признании верховенства Бога. Утомляет полное или частичное поклонение этим силам в конце концов
выродились в «замещающее» поклонение изображениям, которые их представляют или символизируют, и в конечном итоге привели к тому, что сами эти изображения сами по себе стали объектами поклонения.
В наши дни это кажется пережитком невежества и наивности ». Тирусу кажется странным, что вечная Тора так озабочена идолопоклонством до такой степени, что было сочтено необходимым ввести столько предостережений и запретов в отношении ее практик со всеми вытекающими из них выводами и обо всем, что отсылает к идолопоклонству.
Ответ можно найти в общем еврейском термине идолопоклонства: авода зарах. Буквально это означает «странное поклонение» (в смысле выхода за рамки дозволенного). Другими словами, поклонение кому-либо другому, кроме одного только Бога, является актом идолопоклонства:
«Основная заповедь в отношении идолопоклонства состоит в том, что нельзя поклоняться ни одному из созданных существ, ни ангелу, ни сфере, ни звезде, ни одному из четырех элементов или чему-либо, образованному из них. Даже если поклоняющийся кричит, что ХаШем [22sl - это Бог, и поклоняется этому существу только так, как поначалу поклонялись Енос ^ и его современники, он все равно остается идолопоклонником. Именно против этого предупреждает нас Тора, когда заявляет: «Чтобы вы не подняли глаз своих к небу и не увидели солнце, луну и звезды ... которые ХаШем, ваш Бог, наделил всем народам» (Второзаконие 4:19) ). Это означает: вы можете заметить, что они направляют [поддерживают] мир, и Бог назначил их всем народам как существ, которые «живут» и существуют, и не терпят разложения, как [все] другие вещи в мире, и [таким образом] заключают, что следует поклоняться им и поклоняться им. В отношении этого Тора заповедует: «Смотрите, чтобы не обманулось сердце ваше» (Второзаконие 11:16); иными словами, вы не должны сбиваться с пути отражениями своего сердца, чтобы поклоняться им как посредникам между вами и Создателем »^].
Introduction
by Rabbi J. Immanuel Schochet
Rabbi of Congregation Beth Joseph Toronto, Canada
The concept of idolatry would appear to be an anachronism in our day and age, with no practical relevance in most countries. It recalls primitive societies of times long gone when paganism was rampant. For rational humans to worship artificial images fashioned by their own hands is so self-evidently absurd that one wonders how this could ever have happened. In reality’, however, it is not so simple. For one thing, even nowadays one can still find remnants of such practices. Secondly, idolatry is not limited to man-made images, but may alternatively involve natural bodies such as celestial constellations, stars and planets, even animals and vegetation, or even fellow-humans, who are believed to be endowed with divinity’. People, even in ancient times, developed sophisticated rationale to justify these practices.
Maimonides presents an anthropological analysis of how idolatry evolved:[222] initially there was no denial of the reality' and supremacy of the One God and Supreme Being, Who created everything. Then people assumed that their submission to God obligates them to honor those natural forces (such as the sun, moon and stars) through which God benefits the world, and which “minister” before Him.
О Боже, я совершил ошибку, согрешил и умышленно согрешил перед Тобой, и я сделал то, что является злом в Твоих глазах, особенно с грехом (-ами) ... (укажите конкретные грехи или ошибки). Мне искренне стыдно за свои грехи, я каюсь и твердо обязуюсь больше этого не делать.
Пожалуйста, Господи, в Твоей безграничной благодати и сострадании, прости мои грехи и преступления и дай мне искупление, как написано: «Да оставит нечестивый путь свой, а беззаконник - свои мысли; и пусть он возвратится к Богу, и Он проявит сострадание к нему и к Богу нашему, ибо Он обильно простит ». Ибо написано:« Сего ли Я желаю, чтобы нечестивые умерли, говорит Господь Бог; пусть скорее он вернется со своих путей и будет жить! »
Prayer of the Repentant
О God, I have erred, sinned and willfully transgressed before You, and I have done that which is evil in Your eyes, especially with the sin(s) of ... (state the specific sins or errors'). I am sincerely ashamed of my sins, and I repent and firmly undertake not to do so again.
Please God, in Your infinite grace and compassion, forgive my sins and transgressions and grant me atonement, as it is written: “Let the wicked abandon his way and the man of iniquity his thoughts; and let him return unto God, and He will show him compassion, and to our God, for He will pardon abundantly.”b And it is written: “Do I desire at all that the wicked should die, says the Lord, God; it is rather that he return from his ways and live!”
(с)The Divine Code https://me-qr.com/6561008
Складывается впечатление что в нашем государстве все работает с ручника.
В детский сад записать по очереди многодетных — написал депутату и мэру.
Бесплатное питание и проживание сына — пришлось писать министру труда и соцразвития.
Номерок к детскому стоматологу — в группе Троицка в вк — там увидели коммент из депздрава.
https://journal.tinkoff.ru/ten-years-inflation-calc/?mindbox-click-id=53e0277e-57f3-41cd-b6ab-3fcac87d7d03&utm_source=bestof&utm_medium=email&utm_campaign=glav-205
Я все понимаю, но с какого перепугу авторучки то так подорожали???
Ну а вообще то я довольно таки хорошо поднялся ;)))
Ночная переправа и заградотряды:
Сверху осветили — и началось! На плотик насела орущая куча людей, опрокинула его вниз грузом, разметала связистов. Хватаясь друг за друга, люди уходили под воду, бурлили, толкались. Издали доносились властные крики: "...р-р-ре-од! р-ре-од, р-рре-о-од!" — связисты какое-то время узнавали голоса своих командиров, пытались правиться на них, но завертело, закружило, то свет, то тьма, то промельк неба, то нездешний вроде бы свет, взлетающий снопом в занебье и огненным ошметьем опадающий вниз, все заполняющий вопль: "А-а-а-а-а!" Еранцев, Паша и Шорохов где-то потерялись, командир куда-то исчез. Из последних сил, из последних возможностей держась за плотик, ускользающий во тьму, взмывающий вверх, связисты тоже орали, но не слышали себя. Катушки со связью отцепились, утонули в реке, плотик, сделавшийся ловушкой, затапливало от саранчой на него наседающих людей. Где-то, в каком-то месте плотик еще раз опрокинулся, накрыв собою людей, и тихо, голо всплывал, белея крестиками штукатурных лучинок, но снова и снова человеческое месиво облепляло его, снова огонь или свет преисподней и крик беспредельного пространства, крик покинутой живой души, последний, безответный зов.
Ерофей все время поддерживал изрыгающего крик и воду Родиона и радовался крику паренька, присутствию его — раз напарник жив и он слышит его, дотрагивается до него, стало быть, и сам он еще жив, глотает воздух, забитый тошнотной гарью, вроде сама вода уже горит. И пусть окольцованы огнем, пусть... но двое — есть двое.
— Родя! Роденька! — исторгался голос Ерофея, и младший понимал: держись, держись меня, мы живы, еще живы.
На них наплыл тонущий понтон, из которого, утробно булькая, выходил воздух, кренилась пушчонка, скатываясь к закруглению борта, ладилась упасть в воду и отчего-то не падала. За свертывающийся, шипящий, буркотящий понтон и даже за пушечку уцепившись, копошились люди. И когда понтон, став на ребро и сронив, будто серьгу с уха, в воду пушку, все же опрокинулся и накрыл уже сморщенной, пустой резиной людское месиво, Ерофей и Родион обрадовались: не обзарились, не ухватились за эту гиблую плавучую тушу. Их настигли, хватали из-под низу, из воды. "Заныривай!" — тонко вопил Ерофей и тянул за собой Родиона. Выбились наверх, устало погреблись, слыша отдаленное хрипение, бульканье, вопли — на их скудном плотике боролись за жизнь и погибали обреченные люди.
Но их Бог был сегодня с ними — не зря они звали Его, то оба разом, то попеременке. И услышал Он их, услышал, Милостивец, послал им какой-то длинный, пулями избитый, ощепинами ощетинившийся столб. Пловцы, не потерявшие голову, умеющие держаться на воде, облепили тот столб и молча, боясь привлечь внимание тонущих, греблись руками. Где-то, в конце уж, у сахарно белеющих в воде фарфоровых станков осторожно прилепились к столбу Ерофей с Родионом. Плыло их, держась за телеграфный столб, человек шесть. Кто постарше, поопытней, по возможности спокойно просили, нет, не просили, умоляли:
— Тихо, братцы! Тихо!..
Понятно, кричать, шебуршиться, шум издавать не надо, не надо лезть на бревно, толкать друг дружку, отрывать oт столба. Всюду должен быть и бывает старший. Они, эти старшие, владели собой, подгребали одной рукой, затем, когда сделалось ближе к отемненному вспышками орудийных выстрелов просекаемому берегу, когда появилась надежда, заработали, захрипели: "Греби! Греби! Бра-атцы! Бра-атцы-ы!"
Родион и Ерофей тоже греблись, чтоб не подумали, что они прицепились за бревно и плывут просто так, на дурика. Греблись из всех сил, и что-то вспыхивало, стонало, просило: "Скорей! Скорей! Ско-о-оре-й!" — Но и здесь, в этой смертью сбитой кучке людей, объявились те, кто хотел жить больше других, кто и раньше, должно быть, вел линию своей жизни не по законам братства — они брюхом наваливались на узенькое, до звона высохшее на придорожном ветру, бревешко. Ерофей и Родион, за короткие минуты сделавшиеся мудрыми и старыми, одергивали с бревна тех, кто норовил спасти только себя — ведь им, и Ерофею с Родионом, тоже хотелось туда, наверх, на бревно, и оттого, что хотелось того, что делать нельзя, остервенясь до основания, до такой ярости, какой в себе и не подозревали, мужики лупили, оглушали кулаком впившихся в бревно паникеров. Булькая ртом, те уплывали куда-то, но возникали, появлялись из тьмы другие пловцы, хлопались по воде, будто подбитые утки крыльями, отпинывались, кусались, старались завладеть бревном.
Скорострельный пулемет, высоко где-то стоявший и полосовавший темноту, оборвал светящуюся нитку, повременил, ровно бы вдергивая нитку в ушко иголки, коротко и точно хлестанул по плывущему столбу. Уже набравшиеся опыта, Ерофей и Родион погрузились в воду, но рук от бревна не отпустили. Выбросились разом, хватанули воздуху, ненасытно дыша во вновь прянувшем свете, подивились своей везучести — почти всех пловцов с бревна счистило. Между делом смахнув пловцов с бревна, пулемет снова занялся основной работой, сек
Ночная переправа и заградотряды:
Сверху осветили — и началось! На плотик насела орущая куча людей, опрокинула его вниз грузом, разметала связистов. Хватаясь друг за друга, люди уходили под воду, бурлили, толкались. Издали доносились властные крики: "...р-р-ре-од! р-ре-од, р-рре-о-од!" — связисты какое-то время узнавали голоса своих командиров, пытались правиться на них, но завертело, закружило, то свет, то тьма, то промельк неба, то нездешний вроде бы свет, взлетающий снопом в занебье и огненным ошметьем опадающий вниз, все заполняющий вопль: "А-а-а-а-а!" Еранцев, Паша и Шорохов где-то потерялись, командир куда-то исчез. Из последних сил, из последних возможностей держась за плотик, ускользающий во тьму, взмывающий вверх, связисты тоже орали, но не слышали себя. Катушки со связью отцепились, утонули в реке, плотик, сделавшийся ловушкой, затапливало от саранчой на него наседающих людей. Где-то, в каком-то месте плотик еще раз опрокинулся, накрыв собою людей, и тихо, голо всплывал, белея крестиками штукатурных лучинок, но снова и снова человеческое месиво облепляло его, снова огонь или свет преисподней и крик беспредельного пространства, крик покинутой живой души, последний, безответный зов.
Ерофей все время поддерживал изрыгающего крик и воду Родиона и радовался крику паренька, присутствию его — раз напарник жив и он слышит его, дотрагивается до него, стало быть, и сам он еще жив, глотает воздух, забитый тошнотной гарью, вроде сама вода уже горит. И пусть окольцованы огнем, пусть... но двое — есть двое.
— Родя! Роденька! — исторгался голос Ерофея, и младший понимал: держись, держись меня, мы живы, еще живы.
На них наплыл тонущий понтон, из которого, утробно булькая, выходил воздух, кренилась пушчонка, скатываясь к закруглению борта, ладилась упасть в воду и отчего-то не падала. За свертывающийся, шипящий, буркотящий понтон и даже за пушечку уцепившись, копошились люди. И когда понтон, став на ребро и сронив, будто серьгу с уха, в воду пушку, все же опрокинулся и накрыл уже сморщенной, пустой резиной людское месиво, Ерофей и Родион обрадовались: не обзарились, не ухватились за эту гиблую плавучую тушу. Их настигли, хватали из-под низу, из воды. "Заныривай!" — тонко вопил Ерофей и тянул за собой Родиона. Выбились наверх, устало погреблись, слыша отдаленное хрипение, бульканье, вопли — на их скудном плотике боролись за жизнь и погибали обреченные люди.
Но их Бог был сегодня с ними — не зря они звали Его, то оба разом, то попеременке. И услышал Он их, услышал, Милостивец, послал им какой-то длинный, пулями избитый, ощепинами ощетинившийся столб. Пловцы, не потерявшие голову, умеющие держаться на воде, облепили тот столб и молча, боясь привлечь внимание тонущих, греблись руками. Где-то, в конце уж, у сахарно белеющих в воде фарфоровых станков осторожно прилепились к столбу Ерофей с Родионом. Плыло их, держась за телеграфный столб, человек шесть. Кто постарше, поопытней, по возможности спокойно просили, нет, не просили, умоляли:
— Тихо, братцы! Тихо!..
Понятно, кричать, шебуршиться, шум издавать не надо, не надо лезть на бревно, толкать друг дружку, отрывать oт столба. Всюду должен быть и бывает старший. Они, эти старшие, владели собой, подгребали одной рукой, затем, когда сделалось ближе к отемненному вспышками орудийных выстрелов просекаемому берегу, когда появилась надежда, заработали, захрипели: "Греби! Греби! Бра-атцы! Бра-атцы-ы!"
Родион и Ерофей тоже греблись, чтоб не подумали, что они прицепились за бревно и плывут просто так, на дурика. Греблись из всех сил, и что-то вспыхивало, стонало, просило: "Скорей! Скорей! Ско-о-оре-й!" — Но и здесь, в этой смертью сбитой кучке людей, объявились те, кто хотел жить больше других, кто и раньше, должно быть, вел линию своей жизни не по законам братства — они брюхом наваливались на узенькое, до звона высохшее на придорожном ветру, бревешко. Ерофей и Родион, за короткие минуты сделавшиеся мудрыми и старыми, одергивали с бревна тех, кто норовил спасти только себя — ведь им, и Ерофею с Родионом, тоже хотелось туда, наверх, на бревно, и оттого, что хотелось того, что делать нельзя, остервенясь до основания, до такой ярости, какой в себе и не подозревали, мужики лупили, оглушали кулаком впившихся в бревно паникеров. Булькая ртом, те уплывали куда-то, но возникали, появлялись из тьмы другие пловцы, хлопались по воде, будто подбитые утки крыльями, отпинывались, кусались, старались завладеть бревном.
Скорострельный пулемет, высоко где-то стоявший и полосовавший темноту, оборвал светящуюся нитку, повременил, ровно бы вдергивая нитку в ушко иголки, коротко и точно хлестанул по плывущему столбу. Уже набравшиеся опыта, Ерофей и Родион погрузились в воду, но рук от бревна не отпустили. Выбросились разом, хватанули воздуху, ненасытно дыша во вновь прянувшем свете, подивились своей везучести — почти всех пловцов с бревна счистило. Между делом смахнув пловцов с бревна, пулемет снова занялся основной работой, сек
[показать]onchoys в Щенки лабрадора как средство мести или саморекламы
[показать]v_milov в Помирайте как хотите, граждане


