[320x210]

В русских сказках он находит огромное количество медицинских фактов, которые обычному читателю совершенно незаметны. На эту тему он написал несколько статей, которые вызвали неоднозначную оценку в медицинском мире.

Каким образом в вас сочетается любовь к медицине и к русским сказкам? Тем более если вы азербайджанец?

Почему-то все думают, что если я азербайджанец, то меня должны интересовать только азербайджанские, в крайнем случае — тюркские сказки. Почему-то никого не удивляет, если, скажем, русский человек увлекается мифологией и сказками Франции или Германии. Но в моем случае все очень просто. Я — русскоязычный, и вполне естественно, что в детстве я читал сказки на русском языке, а на русском языке больше всего именно русских сказок. Что касается совмещения медицины и фольклора, то не хочу хвалить свой цех, но всем и давно известно, что врачи по природе своей — одни из наиболее образованных специалистов. Сколько известно писателей-врачей, историков-врачей… Люди, хорошо образованные, не могут замыкаться на чем-то одном, им все интересно. Но так как я прежде всего врач, меня и в сказках интересуют медицинские моменты. Но так как я увлекаюсь еще и эзотерикой, тайными знаниями, то вполне естественно, что отголоски этих тайных знаний нахожу везде, в том числе и в русских сказках.

Почему ваши статьи вызывают неоднозначную оценку в медицинском мире?

Они вызывают неоднозначную оценку не только в медицинском мире, но и среди фольклористов тоже. Это понятно: человеку очень сложно отказаться от каких-то клише, устоявшихся мнений и суждений. В этом проявляется косность мышления общества. После моей первой статьи, которую я напечатал под своей фамилией, на меня обрушился буквально шквал звонков и писем от моих коллег. Чего только я не выслушал!.. И что я занимаюсь ерундой, и что я дилетант, полезший не в свою область, и даже что я позорю звание серьезного врача. Но самыми главными упреками были упреки в увлечении эзотерикой. Наши ученые ведь чего больше всего боятся? Потерять кресла, звания, награды. А если признать, что мир не так однозначен, что много есть такого на свете, что, как сказал Шекспир, «неподвластно нашим мудрецам», то есть довольно большой шанс потерять и кресла, и портфели, и докторские звания… Поэтому я решил не дразнить гусей и писать под псевдонимом. Эти статьи уже не вызывали такой бурной реакции, и тут я понял, что жупелом для всех «критиков» была прежде всего моя профессия и имя в научном медицинском мире. Статьи, подписанные вымышленным именем и вымышленной профессией, никого не волновали