Что называют счастьем?

Конечно, если вдуматься, то административно-территориальное новообразование (а вернее, недоразумение) под названием Украина уже давно поделено и переделено от корки до корки. Ещё задолго до майданов и уж тем более до начала СВО. По крайней мере нарратив о делёжке бывшей УССР хорошо узнаваем большинством жителей постсоветского пространства. Но верным будет и то, что тогда речь шла лишь о приватизации, пускай и варварской (в наши дни даже этот «незалэжный» грабёж смотрится умилительно травоядным), социалистической собственности, созданной Москвой на пространствах Юго-Запада.

Сегодня же ситуация выглядит порой забавно-сюрреалистической. В отечественном сегменте Интернета и на телевидении уже в ходу шутки о том, что каждый новый звонок американского президента Трампа главарю киевского режима Зеленскому отчуждает от остатков незалэжной очередной кусок чего-то мало-мальски ценного.

Началось ещё с того, что украинский узурпатор вдруг неожиданно узнал о долге в 500 миллиардов долларов Соединённым Штатам Америки. Он, видите ли, не в курсе, что ему давали такие деньги. Ну, может, сотню какую, разве что. Да и то это были, оказывается, гранты, а их (что творится, люди добрые!), как известно, не отдают, а дарят хорошим ребятам за выразительную улыбку и красивые глаза (чем артист-президент должен быть одарён с избытком).

Вот только оказалось, что бесплатные гранты бывают только в мышеловке. Впрочем, современная Украина именно таковой и является. По крайней мере для всех её граждан. Разумеется, заниматься серьёзными подсчётами и анализом затраченных средств никто не будет. Если хозяин сказал 500 миллиардов, значит столько и должны. Будь эта сумма хоть с потолка. Очевидно, что сочувствия бандеровская хунта не заслуживает в любом случае.

Теперь незалэжная официально в циклопических долгах до седьмого поколения. Впрочем, с учётом тамошней демографической ситуации (вернее, катастрофы) этому седьмому поколению вряд ли быть. Видимо, это хорошо понимают в Штатах, поэтому решили не откладывать в долгий долговой ящик, а сразу стянуть с остатков бывшей УССР всё, что ещё представляет хоть какую-то ценность.

 

«Серьги — это украшения, которые еврейки носят вместо обрезания, так, чтобы их можно было отличить от других женщин». Так в XV веке говорил знаменитый францисканский проповедник Джакомо делла Марка.
Серьги оказались вполне удобным знаком отличия.
Кроме того, ношение сережек было связано с некоторым повреждением плоти — прокалыванием уха, — и это образовывало удобную богословскую параллель к обрезанию.
И если вы думаете, что серьги были добровольным знаком отличия, то ошибаетесь.

В феррарских законах издания 1473 года мы читаем, что каждая еврейка старше 10 лет обязана носить серьги, которые должны оставаться непокрытыми и быть видимыми всем и каждому.

Средневековым европейцам украшения в ушах Девы казались экзотическими, старомодными, очень восточными и непривычными. Они как ничто другое говорили — даже кричали — о ее еврейском происхождении. 
Позднее на севере Италии серьги из простого указателя на еврейское происхождение превратились в знак грязи, заразы и распущенности. Понятно, что Мария не могла их носить — просто по определению. Однако проходит еще 60-70 лет, и в начале XVI в. серьги возвращаются в уши Мадонны.

На некоторых алтарных панелях сережек у Марии нет, но — если присмотреться — можно увидеть в ухе Девы дырочку, отчетливый след того, что когда-то она их носила. Дырочка сообщает нам, что Мария, еврейка по крови, отказалась от своего происхождения. Она стала христианкой и больше не принадлежит иудеям.

В конце XVI в., с изменениями в моде, сережки у Мадонны и святых рисуют уже без всякого стеснения, вслед за портретами знатных женщин.
Но если серьги теперь носят святые и дамы высшего света, то что же происходит с еврейками?

Легко догадаться — вдевать украшения в уши им строжайше запрещено. Например, по болонскому закону 1521 года из всех украшений еврейкам дозволено носить только три кольца и три золотые булавки. Так что, если раньше еврейка, осмелившаяся не надеть серьги на улицу, могла подвергнуться даже такому унизительному наказанию, как публичное срывание одежды, то теперь наказывали, наоборот, за их ношение.

Автор текста - Дильшат Харман