После того, как я забыла и думать об Анатолии Ивановиче, прошло лет десять. А может быть и чуть больше. Я оказалась в гостях
на даче у одной дамы. Назовем ее Татьяна. Татьяна преподаввала и даже заведовала какой=то кафедрой в университете. Т.е.
инстинутт илени Герцена уже стал университетом. В этих "мемуарах" на скорую руку я не обсуждаю женщин и не описываю их
портреты, хотя подохреваю, что это занятие более интересное, чем описание мужских портретов.
Дача Татьяны находилась в прелестном месте. Домик, который построил ее муж, уроженец Эстонии, был похож на прелестную картинку
эстонской дачки с двускатной крышей, одby из скатов которой был больше, а второй меньше и более крутой. Хватив вина не менее
чем по два стакана и полусладкого, мы с Татьяной сидели перед крыльБцом ее домика.
Был прекрасный августовский вечер. Тепло. Комаров нет. В голове легкость необыкновенная. Мы сидим на скамеечке перед прудиком.
Прудик размером с половинку обеденного стола. Вокруг плиточки. Одним словом, чистая Прибалтика. Над дверью в домик под
крылечком горит лампочка. И вот в этом полумраке мы с Татьяной ведем задушевную беседу. Остновная тема - ее любовник. Но вдруг
мы перескакиваем на Анатолия Ивановича. Оказывается он уже давно преподает в их институте. Оказывается уже лет несколько ка у
него есть собственный центр, где она принимает детей и занимается их психотерапией. Разумеется он процветает, разумеестя, он
человек известный. Как, впрочем, процветающим и известным он был и во времена моих встреч с ним. Действие вина - страшная
сила. Я не удержалась и рассказала Татьяне, что Анатолий Иванович был моим любовником. И тут она мне поведала, что все знали,
что Анатолий Иванович был неравнодушен к юным девицам и пользовался своим служебныи положением для того, чтобы вступить в
очень близние и даже очень-очень близкие, попросту говоря, интимные отношения с девушками, которые писали у него дипломы и
курсовые. С особенным удовольствием Татьяна рассказала мне историю о том, что однажды Анатолий Иванович пригласил к себе домой
студентку, которая пришла к нему не одна, а со своим женихом. Понятно, что Анатолий Иванович обломился. Тут, неизвестно
почему, мне стало обидно за своего давнего кумира, и я рассказала, что наша с ним интимная близость была с моей стороны
добровольной.
- Я тогда поняла, что секс, это не обязательно любовь. А поскольку я была влюблена в своего мужа, и эта болезнь не проходила и
не проходила, я была очень благодарна Анатолию Ивановичу за то, что он показал мне другую сторону интимных отношений. -
вдохновенно произнесла я, ощущая некий подвох в своих словах и в то же время, надеясь, что подвоха нет, и что я говорю правду.
Ничего кроме правды.
- Ну, значит, у вас совпалло, - вздохнула Татьяна.
потом прошло еще несколько лет, и слухи, которыми полнится земля. донесли до меня, что у Анатолия Ивановича умерла жена. И
злые языки добавили, что не последней причиной ее болезни, а болезнь была рак, явилоась его, Анатолия Ивановича, страсть к
юным девушкам.
Потом мне стали рассказывать, что Анатолий Иванович пьет. И на заседания кафедры приходит в клочья пьяным. Я не видела. Ни
кафедра, ни институт не были моими. Какоео-то время меня мучило желание увидеть его. Приехать к нему. Поддержать его. Но путей
яне знала. А, может быть, виновата была моя лень, а, может быть, ... Не знаю. Причин много. Главная -не мое это дело.
И настал момент, когда кто-то сказал мне, что Анатолий Иванович умер.
Я мысленно кладу цветы на его могилу. Я не знаю, где он похоронен. В моей жизни этот человек не был случайным. Не любовь, но
какие-то знания он мне подарил. В чем-то он мне помог, сгладил самые жесткие и жестокие дни моего несчастья и одиночества
женщины, брошеной любимым мужем. Пусть земля будет ему пухом.

А теперь настал черед рассказать как я сказала "до свидания" Анатолию Ивановичу. Окунаясь в воспоминания, я понимаю, что меня с этим человеком связывала надежда на помощь с его стороны. Я всегда преклонялась перед интеллектом и творческим началом в любом человеке. А тут мне еще и выделили место в уголке... Сердца? Не знаю. Но думоя, что я нравилась Анатолию Ивановичу. АА мне нравилось как он работал с детьми. Он занимался с ними игротерапией, лечил их от страхов, от боязни темноты, страшных сновидений, чудовищ. Я помню, как он выгнал из своего кабинета мамочку, которая не выполнила его указание, предоставить ребенку один свободный день и не водить его в школу. Я понимала, что этому мальчику было трудно учиться напряженно целую недулю. Вначале в кабинет вошел мальчик, а потом мама. И вот я наблюдала, как она с красными пятнами на лице вывалилась из этого кабинета. Потом туда вошла я. - Вздумала меня обманывать, - сердто сказал Анатолий Иванович, - Я же вижу, что мальчишка устает, а она решила. что сможет тайком от меня водить его в школу каждый день. Я пригрозил ей, что не приму ее больше, и не буду лечить ее ребенка. Думаю, подействует.
А потм, помолчав, Анатолий Иванович почти горестно добавил: - Ведь по сути мы работаем с абортивным материалом. Тогда меня эта фраза немного покоробила, но все же, видя с какой любовью и вниманием он работает с детьми, я поняла, что это его выражение было скорее проявлением типичного врачебного цинизма, но никак не следствие нелюбви или пренебрежения.
Хорошо мне быдо с Анатолием Ивановичем посидеть и покурить. Никогда наши разговоры не касались ничего личного. К нему я приезжала по первому зову. И вот однажды он велел мне приехать к нему домой. Это было немного удивительно. Я не рассчитывала на светский прием, но меня это обрадовало. Всегда приятно получить приглашение от патрона. Все же я рассчитывала на то, что рано или поздно я попрошу его руководить моей диссертацией. Пожалуй, работа у Анатолия Ивановича была мне интереснее всего. Да и отношения наши, хоть и не любовные, но были странно дружескими и теплыми. Я всегда помнила, как он помог мне в ситуации, когда меня с Денисом Сергеевичем застукали на улице в рабочее время. А наш секс я трактовала... Я придумала, что такое отношение ко мне научает меня получать удовольствие от просто секса. Физическая радость должна быть. И она у меня была.
И вот я поехала к Анатолию Ивановичу, нагрузившись бумагами и своими вычислениями процентов. И меня даже шуршали в голове кое-какие идеи.
Жил Анатолий Иванович в новом жилом районе Васильевского острова. Домик был новый. Все было вокруг недостроено и в полном беспорядке. Как и всегда у наших "аккуратных" строителей. Но домик мне понравился. Я поднялась на лифте на какой-то высокий этаж и позвонила в дверь. Мне открыл Анатолий Иванович. За его спиной маячила женская фигура молодой привлекательной женщины. Мне она показалась высокого роста. Надо отметить. что сам Анатолий Иванович был мужчиной навысокого роста. Женщина прошла мимо меня, сказала мне здрасьте, Анатолий Иванович закрыл за ней дверь. Не надо объяснять, что я в одну секунду поняла, что это была его жена. Куда и как надолго она ушла, я не знала.
И мы прошли в практически необставленную комнату с едидинственной мебелью - писменным столом. И тут, да простят меня люди с нежной душой и чутким вкусом к изящному, Анатолий Иванович поставил меня раком.
Должна сказать, что именно в этот не очень красивый момент во мне что-то стронулось. Обретя вертикальное положение, я поняла, что разговор уже снова о совместной работе. Ни взгляда, ни прикосновения к руке, ни поглаживания по головке. Оттрахал - и все. И тут я наконец, решилась. - Анатолий Иванович, - сказала я как можно тверже. - Я хочу, чтобы Вы стали руководителем моей диссертации. Я готова стать соискателем.
И я замолчала. Я не знала путей карьеры, но в этот момент мне вдруг захотелось получить вознаграждение за свою работу и за свою безотказность. И тут Анатолий Иванович мне сказал: - Обратитесь к Парыгину. Он Вас сможет взять. -
Я онемела. Я пискнула, что, если он меня порекомендует, то конечно... Анатолий Иванович молчал. Я собрала свои бумажки и он проводил меня до двери. Мы попрощались. Подошел лифт. Из лифта вышла жена Анатолия Ивановича, мы снова поздоровались, я вошла в лифт и уехала.
Не помню, звонил ли мне еще хоть раз Анатолий Иванович. Кажется звонил. Но я не поехала к нему больше. Он тоже не стал повторять приглашение. Не стоит говорить, что диссертации я не написала. Больше у меня не было желания исать руководителя. А спустя несколько лет я выбросила все накопленные мной материалы. Зачем они мне?

Пьянствовала я лихо в те времена. Впрочем, для себя запомнила. что нельзя пить столько, чтобы было не доехать до дому. На в те

счастливые моменты. когда меня провожал Денис Сергеевич, я чувствовала себя свободно. Так случилось однажды, что в этом

свободном полете мы приехали ко мне домой очень поздно. Как всегда дочь моя спала с бабушкой в маленькой комнате. Я как

девушка приличная постелила в большой комнате две постели. Сама легла на диван, а Дениса Сергеевича положила на тахту за шкаф.

Сезон был не летний, поэтому я не позволяла себе лишнего шума, чтобы не разбудить бабушку и дочь. И вот Денис Сергеевич из-за

угла с тахты мне шепчет: - Иди сюда.
- Не пойду, - гордо отвечаю я. Почему "не пойду", уж не помню. Скорее всего я не хотела шуметь. мне хотелось спать, да и

выпила я слишком много. Ну в лом мне было.
А Денис Сергеевич не унимается: - Иди сюда, а то я сам к тебе приду.
И тут я вспомнила, что глаза у него близко посажены, что Локис растерзал свою невесту, что .... В общем я вихрем вскочила с

постели и убежала на кухню. Сейчас я думаю, что мое состояние было близким к белой горячке. Нет, черти по мне не прыгали, но

сама мысль о том, что сейчас стукнет дверь, и из моей комнаты выйдет, нет, не Денис Сергеевич, а сам Локис с горящими глазами

и растерзает меня, о, сама мысль о возможности такого разворота событий привела меня в такую панику, что я сидела как волк в

овчарне, прижавшись задом к стене, в ночной рубашке и тряслась от страха и немного от холода. Так я просидела часа два или

три. Постепенно стало светать. Наконец, я поняла, что скоро проснутся бабушка и дочка. И тогда я потащилась в комнату. Когда я

вошла, то поняла, что Денис Сергеевич давным-давно сладко спит. А я?
Это было не в первый раз. В первый раз я придумала, что мужчина может стать Локисом, еще в те давние времена, когда мой бывший

муж был tit не бывшим и мы предавались любви каждую ночь. Тогда я впервые прочитала "Локиса" Мериме. И на всю оставшуюся жизнь

поверила, что в любом мужчине живет медведь. Что-то в этом страхе есть детское, но тем не менее, я вспоминаю это свое сидение

на кухне, свои волосы, стоящие дыбом. Очень страшно. До сих пор страшно.
А после того, как Денис Сергеевич уволился с нашей работы, вскоре уволилась и я. Грустно мне было без него. Я вспоминала, как

однажды он подошел к моему столу и положил мне на стол пакет, завернутый в газету. Я смотрела на этот пакет как на бомбу

террориста. Его вечное нежелание, чтобы сотрудники знали о нашем романе никак не сочеталось с его поступками. Потом я

развернула этот пакет. Кажется, я сделала это уже дома. И обнаружила там потрясающую вяленую камбалу. О!!! Ничего вкуснее

никогда не ела. Это был лучший подарок.
Когда я ушла с этой работы, я продолжала встречаться со своими девочками. Они стали моими близкими подругами. И уж они-то все

знали о моем романе с Денисом Сергеевичем. И как-то они пригласили меня на сборище сотрудников у одного из наших коллег. Это

было в маленькой комнатке в коммуналке. Денис Сергеевич сразу оказался рядом со мной. Мы встретились как старые друзья.

Памятуя о его ядовитом языке и о споре, который однажды у нас вышел, я пошутила очень ядовито над чем-то вроде смерти. Я

прекрасно помню, что говорила Денису Сергеевичу еще в те времена, когда мы пили кофе за шкафами в нашем секторе, что сказала

ему: - Нельзя смеяться над детьми и смертью. А над всем остальным можно. А он мне ответил тогда, поразив и восхитив своим

цинизмом: - А над чем же еще тогда смеяться?
И вот сейчас, когда наш роман закончился, я пошутила. Зло. Не помню как но именно по его завету над смертью и детьми. И вдруг

Денис Сергеевич выскочил из-за стола. Я не придала этому никакого значения. А одна из моих бывших коллег наклонилась ко мне и

сказала: - Разве ты не знаешь, что у Дениса Сергеевича был еще один ребенок, и он умер.
Я не знала.
А потом мы танцевали, и Денис Сергеевич хватал меня за грудь и больно, и грубо. И больше мы никогда не виделись.

Я постепенно оборзела настолько, что наступил день и час. когда в моей квартире появились одновременно мой бывший муж, юноша-блондин и Денис Сергеевич. Неожиданно и приятно мне было вдруг услышать от Дениса Сергеевича, что мой бывший муж ангел. Но потом, когда мой муж удалился на кухню добавил: - А та, что его увела, ведьма. Она высосет из него все соки и бросит. Вот увидишь.
Я была сражена тем, что он говорит то, что я сама думаю. Но, может быть, он читал мои мысли? Может быть хотел сделать мне приятное, а возможно. он и сам так думал. Для себя я остановилась на последней версии. Мы болтали и пили чай. Или не только чай. Я не помню. Юноша-блондин появился позже. И внезапно. я планировала оставить Дениса Сергеевича ночевать у себя. Но...
Муж мой в какой-то момент распрощался и ушел. И я осталась одна с двумя мужиками. Это был момент мало для меня приятный. Я отозвала юношу-блондина на кухню и объяснила ему, что Денис Сергеевич мой сотрудник. что живет он на Гражданке, куда ему сейчас в такое позднее время не добраться, а вот он может домой успеть запросто. Очень логично. Но не для юноши-блондина. Я поняла это, когда в они оба стали топтаться в прихожей. Потом вышли на лестницу. Я дико бояласьЮ что дело закончится дракой. Но на лестнице все было тихо. Потом блондин вернулся. - Что ты с ним сделал? - возопила я, - Где он теперь будет ночевать? На улице? -
- Я сказал ему, что если у тебя нет денег, то вот тебе тимак, объясснил блондин. Для тех, кто не знает, тимак - это публь. Видимо на блатном жаргоне. К этому времени я хорошо усвоила блатной жаргон.
Всю ночь блондин тискал и целовал меня. но я несгибаемо не уступала его ласкам, потому что ненавидела его в этот момент. Какое он имел право выгнать из моего дома человека. Гостя!!! Гость - это же святое!!! Наконец, под утро мой мучитель со словами "душа болит" ушел на работу. Конечно, с его бешеной интуицией он сразу понял, какие отношения связывают нас с Денисом Сергеевичем. Моя игра и попытка убедить себя саму в том. что я настаиваю только лишь на гостеприимстве, были ложью. И мой юноша-блондин эту ложь раскусил в лет. Поэтому я и наказала его своей холодностью.
Но и мое разочарование в Денисе Сергеевиче было велико. Его унылый взгляд, его разрушенная жизнь, а, главное, его слова о том, что он не хочет жить, что в этой жизни ничего не боится и ничем не дорожит. Что ж он говорил это все мне, чтобы покрасоваться, но не стал платить своей жизнью, которой так не дорожил, за то. чтобы остаться у меня. Почему он уступил более молодому и более сильному? Я была возмущена и даже оскоблена. Видимо, в те годы мне была нужна драка. Я сейчас стыжусь того. что думала тогда. Конечно. Денис Сергеевич поступил как мудрый человек и не стал лезть на рожон. Но в моих отношениях к нему что-то изменилось. Я усомнилась в правдивости его слов. Я сочла, что он рисуется...
Да, и еще он сказал, что юноша-блондин воплощение пошлости.
Сейчас я понимаю. что он был прав. Сейчас я тоже так думаю. Но тогда!!! О!!! Я была взбешена поведением обоих. Они оба были неправы в моих глазах.
Но прошло еще некоторое время прежде чем я рассталась с Денисом Сергеевичем окончательно. У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю. как однажды я зашла в кабинет начальника, где он сидел. Он сказал мне: - Я очень по тебе соскучился.
- А я нет, - ответила я. Сейчас мне стыдно вспоминать эти свои слова. ОН тогда ничего мне не ответил. Очень скоро он уволился из нашего сектора. А куда он устроился работать, я не знала. Но я встречалась с ним еще раз.

Через какое-то время я поняла, что Анатолий Иванович просто меня имеет. Никак по-другому нельзя было назвать отношения, на которые я рассчитывала как на психотерапию. Но все же кое-какую психотерапевтическую пользу я из этого извлекла. Я вдруг поняла, что возможен и просто секс. Без любви. Для меня это было немыслимым, и потом, спустя некоторое время сновоа стало немыслимым. Но, видимо, на то время и то состояние своей души я допускала такие отношения. Удивительно проходили наши "секс-сессии". Дверь кабинета запиралась на ключ. Свет гасился. Я слышала шум, доносящийся из коридора. В любой момент мог кто-нибудь постучать или подергать ручку двери. Я умерла бы на месте, если бы это произошло. Но этого не происходило. И вот, не раздеваясь, не ложась, мы занимались совокуплением. И все. Потом я натягивала на себя трусы, мой друг застегивал ширинку, включался свет, и я ждала... Чего я ждала. Мне каждый раз хотелось услышать слова любви, признательности. Во мне теплилась надежда, что мне будет назначено свидание вне стен этого кабинета. В какой-то момент мне подумалось, что свидание под кустом с бутылкой водки выглядит в моих глазах более романтичным и естественным, чем это траханье сидя в кресле. Неудобно, краткосрочно. Я никогда не плучала удовольствия от этих свиданий. Но я от них и не отказывалась. Почему?
Сейчас я думаю, что моему самолюбию льстило то, что у меня сразу три любовника. И еще. Я была ненасытна.
Прекрасно помню, что именно в этот период моей жизни со мной знакомились на улице. Помню себя в метро, сидящей напротив нескольких мужчин. И вдруг замечаю, что мой взгляд находится ровно на уровне ширинок этих сидящих напротив мужчин. Я отводила взгляд, а потом снова непоизвольно опускала его на уровень бедер.
Все это было игрой. Я влюблялась. Я была влюблена во всех троих. Но не любила ни одного из них. Они были "не то".
Как-то наш сектор, в котором я работала, был приглашен в гости к Денису Сергеевичу. Это был официальный прием. Лето закончилось, жена вернулась домой, и мы встречались уже только у меня.
Я тогда впервые увидела его жену. Это была рослая довольно неинтересная девица. Ее маленький сыночек боялся толпы народу, нахлынувшей в маленькую однокомнатную квартирку. Сыночек все время ныл и держался за мамин подол. Тяжелое у меня сложилось впечатление об этой семье. Что-то было в ней страдающее и нищее. Сам Денис Сергеевич, как мне казалось, был достоин лучшей участи. Но... Он сам ее выбрал.
Он рассказывал мне, что когда он женился в первый раз, он не догадывался о благосостоянии семейства его жены. Но оказалось, что его ждыло богатство. Я затрудняюсь определить, что подразумевалось под богатством в те времена советской власти. Но дача и яхта у него появились. Четверых детей он почти вырастил. Значит было на что. Он был счастлив. Тогда. Не без ехидства он сообщил мне, что его первая жена была очень умной женщиной и могла сказать нечто, что только через несколько дней понималось как гадость, а в момент произнесения воспринималось как комплимент.
А потом он лишился всего. И вот эта однокомнатная квартира, жена-лошадь и хнычущий ребенок. Как жаль. Как повернулась к нему судьба. К этому ощущению несчастья добавлялся еще и запах алкоголя, исходивший от Дениса Сергеевича всегда. Он пил только водку. И вот этот водочный перегар как-то ассоциировался у меня с несчастьем.
Я никак не мгу вспомнить, сколько времени продолжался мой роман с Денисом Сергеевичем. Могу только сказать, что кончился он раньше, чем с другими. Почему?

Зачем-то хочется припомнить все, что было связано с Денисом Сергеевичем и Анатолием Ивановичем.
Был однажды такой странный эпизод, связанный с Денисом Сергеевичем, который произошел то ли летом, то ли ранней осенью. Я тогда впервые испытала стыд за то, что кручу роман с женатым мужчиной. До этого мне все было пофиг веники. А тут... Случилось так, что мы с Денисом Сергеевичем после какой-то вечеринки с сотрудниками решили, что поедем в Вырицу. Было у него там пристанище, обладателем которого была некая дама из подственного нам института. Дамы на то время на даче не было и очень заманчивым казалось мне переночевать с возлюбленным на чужой даче. И вот мы приперлись на вокзал и выяснилось, что последняя электричка в Вырицу уехала полчаса как. И приехали мы на Гостиный двор. И дальше... Ну, ночь на улице, Метро до моего дома еще не прокопали. Подумали мы подумали и словили какого-то частника чуть ли не за рубль. Безденежье было большим развевающимся флагом над нашими головами. Так мы оказались в моей квартире. Утром я как настеганная помчалась на работу. А Денис Сергеевич отправился выяснять, породаны ли в комиссионке некоторые вещи, которые он туда сдавал.
И вот я появляюсь на работе. К середине дня все почету-то начинают волноваться о том, куда пропал сотрудник. Я знаю, где этот самый сотрудник - дома у меня досыпает, а потом поедет в комиссионку - но молчу. Что я могу сказать. К концу дня выясняется, что и жена сотрудника волнуется, звонит с дачи к нам на работу, спрашивает, где ее муж. Тут мне становится совсем худо. Но я молчу. Да и что сказать? Не беспокойтесь вы о нем, он ночевал у меня. а сейчас бегает по своим денежным делам. Стыдно мне, неловко.
К шести вечера делегировали одного из наших коллег на вокзал встречать жену Дениса Сергеевича. Трудно ей с коляской и маленьким ребенком будет добираться до квартиры. Все подозревают самое дурное. В общем ужас и стыдоба.
На следующий день сижу на работе. Вдруг влетает Денис Сергеевич как ошпаренный, лицо виноватое, растерянное, и прямым ходом в кабинет к начальству. Что за разговор между ними произошел, не знаю. Но было подозрение, что разнос ему устроили по высшему разряду.
Потом, пожимая плечами, Денис Сергеевич сказал, что паникеры все, и я с ним внутренне согласилась.

После этой истории, когда меня задушевно пытали на лестнице за сигареткой, я немного прославилась. Потом все время, что я еще

работала в институте, народ с увлечением гадал "ходила я к нему или не ходила".
А Анатолий Иванович, уразумев мое бедственное положение и желая оказать мне психотерапевтическую помощь, в очередную с ним

встречу спросил у меня, могла бы я с ним переспать. Он не так спросил. Он сделал это очень осторожно. Я сказала "да".
- Ну, что ж придется на это пойти, - сказал Анатолий Иванович и закрыл дверь кабинета изнутри. Что я могу сказать.

Рассказывают потрясающие истории о женщинах, которые делают карьеры благодаря тому. что заводят любовников-покровителей.

Бывают такие женщины. Их много. Но я не из их числа. Я ездила в центр неврозов, тестировала детей, оставалась в закрытом

кабинете один на один с Анатолием Ивановичем. Но я не сделала карьеры. Я ожидала тепла, любви. Мне хотелось почувствовать свою

значимость для него. Но шли встречи за встречей, а ничего не происходило. Это было странно и дико.
Я провела психотерапию сама с собой. Я сказала себе, что вот он "голый секс" без чувств, без привязанности. Секс ради секса.

Для него. Но не для меня. Мне было очень трудно с этим смириться. И примириться. И я все чего-то ждала.
В какой-то степени получала облегчение. Я была востребована сразу тремя мужиками. Это льстило моему самолюбию.
Однажды, я, удрав в очередной раз с работы, гуляла с Денисом Сергеевичем по улице. К тому времени я уже знала всю историю его

жизни. И прекрасно помнила, что он разошелся со своей первой женой, потому что она изменила к нему свое отношение, когда стала

ходить к психиатру. А как известно психиатров дисквалифицируют, если они позволяют себе интимную близость со своими

пациентами. Денис Сергеевич с большой грустью рассказывал мне о переменах в своей жене и сказал как-то: - Может она с ним

спала?
Когда он задал этот риторический вопрос, я ответила ему: - Не думаю. - но теперь, когда я помимо тестирования детей еще и

проводила время в кабинете, запертом изнутри, мои знания о психотерапии несколько расширились И вот, гуляя с Денисом Сергеевичем, я вдруг неожиданно для себя ляпнула: - А знаете, Денис Сергеевич, помните Вы мне говорили, что не знаете, изменяла ли Вам Ваша первая жена с психиатром или нет. Так вот теперь я точно знаю, что изменяла.
Денис Сергеевич глазом не моргнул. Он уныло ответил: - Ну, я так и думал.
Я сейчас пишу эту историю и понимаю, что, рисуя портрет Дениса Сергеевича, я невольно сравниваю его с осликом Иа-Иа. Что-то было в этом человеке несчастливое, обреченность какая-то. Пил он много, очень много. Однажды его не пустили в метро. Я прошла через турникет и вдруг поняла, что мой друг остался в вестибюле метро. Мне пришлось спуститься и вновь подняться по эскалатору, и мы поехали на другую станцию метро, где он был уже осторожнее, и мы прошли к эскалатору.
Как-то он все так же печально сообщил мне, что его старшую дочь от его первого брака совратил его близкий друг. Я немного усомнилась, что совратил. Я почему-то верила, что девушка скорее влюбилась. Как мы влюблялись? По-настоящему. На всю жизнь.

Весь ужас заключался в том, что навстречу нам шли трое сотрудникав нашего отдела. Начальнца нашего сектора, которая и взяла на
работу Дениса Сергеевича, начальник соседнего сектора, очень красиввый мужчина невысокого роста и девушка, моя ровесница,
которая работала в нашем отделе и была изрядной карьеристкой. Все трое улыбались. Моя начальница улыбалась криво. В ее глазах
была плохо скрываемая злоба. Она всегда хотела казаться очень демократичной и веселой, была очень гостеприиной, но сейчас. Ото
ее взгляда я похолодела как лягушка перед змееем и обездвижилась. Начальник соседнего сектора улыбался весело и непринужденно,
а девушка-карьеристка откровенно забавлялась происходяшим. Мы все поздоровались и разошлись.
Мы пошли к моей подруге. Денис Сергеевич мрачно сказал, что его карьера на этом закончилась. Я подумала, что прогул - это
самое маленькое. что мне грозит. А прогулы по тем временам были вещью страшной. Как говаривал один начальник: - Три опоздания
- один выговор, три выговора - одно увольнение. Для одного увольнения было достаточно одного прогула. Да и стыдно мне было.
Денис Сергеевич с самого начала наших отношений предупредил меня, что он на мне не женится (еще бы!! У него только что родился
маленький ребенок.), и он не хочет, чтобы на нашей работе хоть кто-нибудь знал или даже догадывался о наших романтических
отношениях. Никто и не догадывался. Мне-то было все равно - я была девушка свободная, брошенка-ненужонка, как говорила моя
сестра. А вот ему не хотелось бы, чтобы хоть кто-то знал о его романе. Ведь из ЛИСИ Денис Сергеевич вынужден был увалиться
из-за своего романа со студенткой. Теперь эта студентка катала по Вырице колясочку с сыном Денис Сергеевича, а я приезжала к
нему домой и спала в его супружеской постели. Очень безнравственно.
Впрочем, что об этом говорить. Мы приплелись к моей подруге, и я тут же выложила ей всю нашу историю. Я просто плакала. И тут
раздался звонок по телефону. Моя подруга взяла трубку, немного послушала и сказала: - Клара, это тебя. Кажется, твоя
начальница. - Вот тут я затряслась по-настоящему. Я медлила. Я не знала. что я ей буду говорить. Как оправдываться. Какой
ужас!!! Но я взяла трубку и сказала: - Алле! А в ответ услышала короткие кудки. Вот тут я начала рыдать. Подруга собралась и
ушла, оставив нас с Денисом Сергеевичем наедине. Был ли у нас секс? Наверное, был. Но я не уверена. Мне надо было ехать этот
день к Анатолию Ивановичу на Манчестерскую. Но я не могла ехать. Я была вся красно-сине-зеленая от слез. И вот я позвонила
Анатолию Ивановичу и сказала ему, что приехать не смогу, что у меня неприятности, что я вся в слезах. А в ответ услышала: -
Тем более приезжайте! - Я не могла ему сказать: - Нет. Я поехала. Денис Сергеевич проводил меня до самого входа в центр и
поехал домой. Я поднялась на второй этаж к кабинету Анатолия Ивановича. К моему удивлению никаких родителей и никаких детей,
готовых к тестированию в коридоре не сидело. Никого. Один Анатолий Иванович. Я была поражена этим странным обстоятельством.
Значит он звал меня тем более приехать не из-за работы? Тогда зачем?
Анатолий Иванович пригласил меня в какой-то не свой кабинет. Мы сидели и курили. Он угощал меня своими сигартами, потому что
свои я уже к тому времени все скурила, и я рассказывала ему о встрече, состоявшейся у метро Петроградская. Он слушал меня
очень внимательно, а потом неожиданн и, как мне показалось непрофессионально, сказал: - Люди-то какие злые. -
И Анатолий Иванович велел мне не признаваться никому из моих начальников в интимных отношениях с Денисом Сергеевичем. - Вас
ведь не видели в постели? - сказал он, - Вот и не говорите правды. Говорите: нет, не было. не знаю.
Я так ипоступила. Конечно, в нашей паре я и Денис Сергеевич, я была слабое звено. Именно мне предстояло выдержать допрос с
пристрастием, который мне учинила моя начальница. О!!! Но я была вооружена. Я не призналась. Я очень пнятно объяснила, что
сделала одолжение пьяному сотруднику, которому симпатизировала. Я не могла вернуться на работу. Я предложила ему компромисс. В
общем я несла очень правдоподочно. Начальница назидательно и по-матерински сказала мне, что Денис Сергееви очень опасный
человек. Он погубил немала женщин. О!! Пьющий, несчастный, потерянный. Мне было так жалко Дениса Сергеевича. Я так его любила.
В общем я отстрелялась. И самое удивительное, моя непсредственная начальница, искусствовед и моя мучительница, не сказала мне
ни слова. Удивительно, но именно она, так профанирующая науку, проявила максимум такта и великодушия по отношению ко мне.

Я встречалась с Денисом Сергеевичем всю осень. И встречалась с юношей-блондином. Но появился и третий мужчина в моей жизни.
Я,так преданная мужу, не мыслившая без него жизни, в одночасье превратилась в девушку легкого поведения.Я не имею в виду
проституцию. Просто мне стало легко общаться с мужчинами. Я не доверяла им, не любила их по-настоящему. Что-то во мне
сдвинулось. И эта сдвижка достигла своей кульминации, когда я стала ходить на Манчестерскую улицу в центр детских неврозов. Не
хочу говорить кто, но там один из специалистов взял меня себе в помощницы. Бесплатно. Мне это было неважно. Я хотела работать
по специальности. я даже надеялась написать кандидатскую под руководством этого специалиста. Но... Впрочем. по пордку. Вначале я ходила к нему на лекции, потом попросилась в помощницы. Человек он был обаятельный и специалист от бога. Звали его, скажем, Анатолий Иванович. Я приезжала к нему по субботам и тестировала детей и родителей. Мне удавалось увидеть с каким вниманием и
любовью на него смотрят мамаши. Однажды я видела, как по улице за ним на высоких каблуках спешит высокая красивая женщина,
забегает немного вперед и просительно заглядывает ему в глаза. Это была слава! Маленькая, но в узких кругах озабоченных
здоровьем своих детей мамаш, слава. Иногда Анатолий Иванович звонил мне домой и сообщал, что ждет меня в четверг вечером. Я
приезжала. Он занимался игротерапией с детьми. Кроме меня там еще были помощницы девчонки-студентки. У нас с Анатолием
Ивановичем складывались очень неформальные, очень дружеские отношения. Он мне нравился. Он даже однажды посмотрел мою дочь.
Единственное, что он мне о ней сказал, что она очень похожа на меня, и прописал ей валерьянку или что-то в этом роде. Я даже
не помню, какие жалобы по поводу своей дочери я ему предъявила. Скорее всего я нудела, что папа ее оставил, и что девочка
очень переживает разлуку с отцом. О том, что я переживаю разлуку с "отцом" Анатолий Иванович догадался сам.
Я забыла сказать, что кроме моих встреч то с одним, то с другим из мужчин, юноша-блондин еще и приезжал ко мне без
предупреждения и встречался у меня в квартире с моим бывшим мужем. Однажды я застала их в моей комнате за распитием спиртных
напитков и дружеской беседой. Это был беспредел, и я их выгнала. Легко мне стало выгонять из своего дома мужчин, всегда был
запасной аэродром.
И вот однажды Денис Сергеевич не пришел на работу. Я сидела и уныло смотрела на его пустующий стол. И вдруг меня позвали к
телефону. - Подъезжай к "Электросила" строго сказал мне Денис сергеевич, и мне как-то сразу удалось свалить с работы,
расписавшись в журнале местных командировок. И вот я стою у выхода из метро и жду Дениса Сергеевича. Он появляется, вручает
мне какие-то пакеты, свертки и говорит: -Вези это все на работу. Там всякая еда. У меня были гости, и тут кое-что осталось. Я
в изумлении посмотрела на него. - А вы? - спросила я, - Вы поедете со мной?
- Ну, что ты, - рассмеялся Денис Сергеевич, - Ты же видишь, я совершенно пьян.
И только тут я заметила, что он и вправду пьян.
- Ко мне приехал старый друг, - пояснил он, - Мы пили всю ночь. Он крепкий мужик, но кто может перепить старого Петербургского
алкоголика? Он спит, а я вот приехал.
- Но я не могу вернуться на работу, - взвыла я. - Я же расписалась в местную командировку. Знаете что? Давайте поедем к моей подруге в гости. Она нас примет, и мы там все и съедим.
Денис Сергеевич не возражал. И мы поехали на Петроградскую. Там на углу улиц Льва Толстого и Скороходова жила моя подруга Аня.
Это был чудесный осенний день. Начало сентября. Дул ветерок. Я сняла свой беретик, мне было жарко. Мы с Денисом Сергеевичем
шли по площади мимо дома Мод и вдруг. Вдруг!!! О, ужас!!!!

Первая встреча с Денисом Сергеевичем в его квартире не удалась. Он числился у нас старшим научным сотрудником и поэтому ему никто не бвл указ, и даже, когда он собирал по рублю до получки, а потом уходил с работы, ему было можно. А мне нельзя. Я могла вязать под столом. но уйти просто так с работы?! Ни за что! Я сидела под носом у своей начальницы, которая говорила: - Кларочка, у Вас что-то получается? Давайте поработаем. - Я покорно тащилась за ее стол. садилась рядом с ней, и мы начинали разбирать текст или опростник, который я придумала за пять минут. Опросник моя шефша всегда переделывала так. что от него не оставалось ничего, что могло бы помочь сформировать "концепцию". "Концепция" быда сформирована раз и навсегда, и мы из года в год переписывали отчеты, получая одни и те же данные. Иногда мы разбирали текст. Это было моим самым ненавистным занятием. Каково это слышать как шефша, прочитав полпредложения, начинает его править. А потом выясняется, что все поправки уже давно учтены во второй половине предложения. Но и это не главная мерзость нашей совместной работы: она выхолащивала текст, превращая его в набор абстрактных лозунгов. Я ненавидела эту бессмысленную работу. Я ненавидела свою шефиню. И вот однажды меня зовут к телефону. Я беру трубку и слышу голос Дениса Сергеевича: - Клара, через час я жду тебя на Политехнической. -Я взвыла: - Я не могу. Давайте через два с половиной часа. В ответ Денис Сергеевич сообщил. что готов ждать меня через полтора часа. И я заметалась. Через час мне удалось объяснить своей "любимой" начальнице, что мне позарез нужно в библиотеку, и я полетела на свидание. Прилетела я с опозданием на пятьдесят минут. Во мне теплилась слабая надежда, что Денис Сергеевич меня ждет. Надежда не оправдалась. Он меня не ждал. Ах!!! Я вся тряслась и переживала, я не знала, что делать. Но влюбленные девушки находчивы. Вооружившись двухкопеечными монетами, я стала звонить по 09, а потом в какую-то справку. Сейчас таких справок не дают или их вовсе не существует или они стоят каких-то денег. Или может быть существовали автоматы, по которым можно было получить справку. Я не помню. Но через еще двадцать минут я знала домашний адрес своего любовника и, оседлав 53 трамвай, я рванула по адресу. И вот я несусь к точечному дому-кораблю. Вот поднимаюсь на последний этаж. Звоню в дверь - мне никто не открывает. Как жаль, как обидно. Я несолоно хлебавши возвращаюсь домой. Кажется это была пятница. И только в понедельник Денис Сергеевич появился на работе, и мы смогли переговорить. Он сказал, что прождал меня ввадцать минут и уехал на дачу к жене.
Но зато теперь я знала, где он живет. И я стала приезжать к нему домой. Стоит ли рассказывать подрбности любовных встреч? Тем летом я узнала, что мужчины разные. Я почему-то всегда думала. что секс с мужчиной - это одно и тоже. Мне даже в голову не приходило, что все может происходить по-разному.
По разному происходило и с Денисом Сергеевичем. В первую же встречу у него в квартире он сказал мне: - Я должен тебе кое-что сказать. Я импотент. - Я призадумалась. Я ничего такого не заметила. Потом все же до меня постепенно стало доходить, что Денис сергеевич и впрямь не очень силен в сексе. Но он был умен, умел и темпераментен. Я любила с ним встречаться и очень много разговаривала с ним. О его жизни, о его интересах, о его вкусах, о его женах. И о его любовницах. Ему было 44 года, а мне 28. Я была полных наивняк во всех вопросах. Я ему благодарна. Я даже хотела было родить ему ребеночка. Он сказал: -Рожай! Но жениться я на тебе не смогу. Будет у меня еще один бастард. - сказал он. Я ен знала, что такое "бастард". Потом узнала.
Он рассказал мне, что его первая жена была очень красивая женщина. И очень умная. Он женился на ней, не подозревая, что обретает не только жену, но и благополучие и богатство. Она родила ему четверых детей. А потом стала посещать психиатра. И вот с этого момента их взаимоотношения переменились. - Не знаю, может быть она с ним спала, - уныло отметил он. - Этого не может быть, - горячо возразила я, - психиатров за это дисквалифицируют.
- Возможно, - согласился Денис Сергеевич, - но наши отношения ухудшились до такой степени, что она могла запустить в меня сковородкой с котлетами. Мы расстались.

Денис Сергеевич мне явно покровительствовал. И еще он пил. Это знали все. Тогда спиртное продавали с 11 утра. Я бы и не
запомнила этого, если бы минут за десять до 11 часов, Денис Сергеевич не поднимался со своего рабочего места и не начинал
обход сотрудников, занимая у кого два, у кого три рубля. До получки. Или до аванса. После обхода коллег он исчезал. Мне было
жаль, что он уходит. Он сидел у стены, спиной к стене и его взгляд всегда упирался в мой левый бок. Я сидела у другой стены и
тихо вязала под столом. Унылый взгляд Дениса Сергеевича тешил мое самолюбие, общение с ним за шкафом за чашкой кофе расширяло
мой кругозор. Денис Сергеевич был и остался в моей жизни единственным человеком, ради которого я читала стихи и даже одно
выучила наизусть. Он же знал наизусть множество стихов: Гумилева, Мандельштама, Пастернака. Он читал их наизусть. Я слушала.
Однажды мы праздновали день рождения одной из наших сотрудниц. Сотрудница жила на той же улице, что и я, поэтому я в тот вечер
чувствовала себя свободно и не торопилась как Золушка поскорее домой. Впрочем, тогда домой можно выло попасть сев в автобус в
час тридцать ночи. О времена! О нравы! Девчонки, мои подружки, одна из которых именно тем летом и стала на время отсутствия
Верочки любовницей моего мужа, решили напоить мою непосредственную начальницу. Начальницей моей была очаровательная еврейка, кандидат искусствоведения, интеллигентная до мозга костей. Она жеманилась и пила, но старалась не переборщить. Девчонки
старались изо всех сил и подначивали ее. И итоге. Итог был грустный. Обе они лежали на хозяйской кровати и по очереди блевали
в тазик, любезно подставленный им хозяйкой дома.
Это было уже на излете вечера. Мы стали расходиться. И денис Сергеевич пошел меня провожеть. Странно мне это было. Тогда ни у
кого из нас не было столько денег, чтобы свободно разъезжать на такси. В крайнем случае мы собирались группами и заказывали
одно такси на несколько человек, едущих в одном направлении. - И как он будет добираться до дому, - думала я, - Он же живет на
Гражданке, а я в Веселом Поселке.-
Но домой Денис Сергеевич не поехал. Мы разлеглись на диван и тахту, стоящие в моей комнате. В соседней комнате спала бабушка с
моей дочкой. Бабушка в таких ситуациях нос из комнаты не высовывала. Я уже обрела у нее статус независимой и неподконтрольной
девицы. И вот мы лежим с Денисом Сергеевичем в разных углах комнаты, и он говорит мне: - Иди сюда! - Смешная такая фраза. Я
отвечаю: - Не могу, диван будет скрипеть. - И тогда он берет одеяло и швыряет его на пол. А следом за одеялом на пол
отправляюсь и я в его объятия. Так начался наш роман. И продолжался он полгода. И одновременно с этим романом ко мне приходил
юноша-блондин, друг Женьки, отсидевший с Женькой в зоне. Юноша-блондин приходил ко мне через лоджию. Я жила на первом этаже.
Часа в два-три ночи в окно или дверь лоджии раздавался стук, и я вскакивала как испуганный заяц с лежки и бежала открывать ему
дверь, чтобы никто не проснулся.
А с Денисом Сергеевичем я встречалась у него дома. Жена его была на даче с маленьким ребенком. Я как тать в ночи приезжала к
нему в его маленькую однокомнатную квартирку в точечном доме-корабле. Я получала от него халат его жены, и с ужасом
прислушивалась к любому шуму на лестничной площадке. Я боялась, что приедет его жена. Как это было страшно! Если бы она
приехала, то я бы умерла от стыда. Из-за этой женщины, которая была младше своего мужа на двадцать два года, Денис Сергеевич
решился потерять работу и лишился преподавания в ЛИСИ. И вот он спокойно принимает в своем семейном доме следующую пассию.
Впрочем, до этой жены у него была другая, и в той, первой семье, у него было четверо детей. О боги!!! Я обожала Дениса
Сергеевича. Если бы он не был женат, я вышла бы за него замуж и родила бы ему еще четверых детей. Но так не случилось.

Это даже не продолжение истории. Это история в истории. Я слабо помню, когда начался этот мой любовный роман. Но точно знаю, что почти одновременно с романом на шесть с половиной лет с мальчиком-блондином. Назову, пожалуй, героя моего романа Денисом. Совсем не его имя. Да. и не важно. Я всегда звала его по имени отчеству Денис Сергеевич. Денис Сергеевич пиршел к нам на работу из ЛиСИ. Для тех, кто не знает, что это такое - Ленинградский Инженерно-строительный институт. Он преподавал там. А потом его выгнали. Вернее, в те времена партийного контроля над моралью и нравственностью Денис Сергеевич закрутил роман со студенткой младше себя лет на двадцать. Студентка забеременела, вышел скандал и Денис Сергеевич вылетел из ЛИСИ со скоростью северного ветра Борея. И появился у нас на работе. Полноватый, с грустными глазами. Он ничего не делал. Он единственный в нашем секторе был кандидатом архитектуры. Он был сногсшибательно интеллектуален. И слухи о нем ходили самые фантастические. Первый, и самый главный слух, заключался в том, что он "опасен". Он слыл сердцеедом и Дон Жуаном. Мне он понравился сразу.
У нас на работе был выделен уголок для пития кофею. Там мы скрывались от начальства, а иногда и совместно с начальствомм для того чтобы попить кофе и потрепать языком. Иногда и об архитектуре говорили, и о литературе. Если кто не знает, да, может быть. и я ошибаюсь, но архитекторы были всегда технари и гуманитарии в одном лице. Это придавало им необычайное очарование в моих глазах. Да и сейчас я считаю архитектуру одним из главнейших искусств. За шкафом мы обсуждали нормативы на жилье и какое говно этот продажный Илья Глазунов, когда придет шеф и придет ли вообще и о вымирании северных народов. Денис Сергеевич был человеком абсолютно русским, но представлял среди нас архитектуру и быт востока. Вернее, Средней Азии. Он любил Среднюю Азию, любил узбеков, ценил восточную архитектуру и рассказывал о ней очень интересно. И чаще всего он обращался ко мне. Причин тому бло две: я всегда с интересом его слушала, и он мне нравился. Темные волосы, ленивые движения и взгляд усталого кота. Но все же кота. Мы часто перебрасываись остротами, а иногда демонстрировали друг другу свою начитанность. Надо заметить (я говорю это без ложной скромности), что начитанных струдников было много. но до нас с Денисом Сергеевичем им было далеко. А мне было далеко до него.
Но кое-что мы обсуждали в упоении. Однажды за шкафом мы завели разговор о Проспере Мериме. О его новелле "Лакис". И вдруг Денис Сергеевич говорит: - У людей с близко просаженными глазами так же, как и у медведей, характер непредсказуем. Медведь - зверь одиночка, и он никогда не демонстрирует свою агрессивность. Он нападает непредсказуемо внезапно. - Потом Денис Сергеевич помолчал и добавил: - Вот у меня глаза близко посажены. -
Так шло время и все чаще мы говорили друг с другом даже в толпе сотрудников друг для друга. Иы слышали только друг друга. Думаю, наши наблюдательные сотрудники это замечали. но хранили деликатное молчание. Да и о чем было говорить?
Мы вели себя прилично. Только однажды произошел один странный и стыдный для меня случай. Мы собрались на пьянку. Пьянки были святым делом для нашего отдела жилых и общественных зданий. Мы праздновали дни рождения. Новый Год, Восьмое Марта, и все астальные праздники, какие только есть в году. Однажды мы праздновали 23 февраля а, может быть, 8-ое Марта в квартире у хавсектором жилых зданий, где собственно я и работала. Нам изрядно подвыпившим, решили показать ЛИСИшный фильм, снятый специально к этому празднику. Мы все повалили в комнату, где поставили экран из чего-то белого. Все расселись, свет погас, и я оказалась без места. Тут чьи-то руки обхватили меня и посадили к себе на колени. Я замерла. Я сидела вполприсяда. Я очень беспокоилась о своей репутации. Это было и страшно и сладостно. потом свет включили, и я вдруг увидела, что наша красавица-недотрога-аристократка Оля сидит на коленях у другого нашего сотрудника. Тут до меня дошло. что это стиль, и я успокоилась.

НАПОЛНЯЯ КОЛОДЕЦ, ОЖИВЛЯЯ ПРУД
Искусство – система образов. Чтобы творить, мы пьем из внутреннего колодца. Идеальный творческий водоем похож на пруд, в котором разводят форель. Там есть большая рыба и мелкая рыбешка, жирная и худая – любые экземпляры для жарки. Как художники мы должны постоянно следить за функционированием этой экосистемы. Если мы делаем это небрежно, то рано или поздно наш колодец может пересохнуть, затянуться ряской или засориться.
Всякая долгая, интенсивная работа уменьшает наши творческие запасы. Если вычерпать слишком много воды или наловить слишком много рыбы, наши ресурсы истощатся. Нужные образы больше не рождаются. Работа стоит на месте, а мы не можем понять почему. «Ведь все шло так отлично!» А суть в том, что работа может встать именно потому, что все шло отлично.
Нам, художникам, необходимо научиться подпитывать самих себя. Нужно быть достаточно внимательными, чтобы пополнять творческие ресурсы, когда мы особенно активно их используем. Так сказать, добавлять в наш форелевый пруд молодняк. Я называю этот процесс наполнением колодца.
Он предполагает активный поиск образов для творческого водоема. Искусство рождается в атмосфере чуткости. Детали – его акушеры. Нам кажется, что искусство рождается в болях, но это только потому, что именно боль заставляет нас сосредоточиться на деталях (например, на мучительно прекрасном изгибе шеи потерянной возлюбленной). Искусство может казаться сотканным из широких мазков, великих замыслов, грандиозных планов. Однако именно внимание к деталям остается с нами; неповторимый образ не оставляет нас равнодушным и становится импульсом для созидания прекрасного. Даже в разгар невыносимой боли этот образ приносит облегчение и радость. Художник, утверждающий, что это не так, попросту лжет.
Чтобы научиться говорить на языке искусства, мы должны сначала научиться жить среди него. Язык искусства – это образы, символы. Это язык без слов, даже когда наша профессия в искусстве требует облечь образы в слова. Язык художника – чувственный, полный личных переживаний. Занимаясь творчеством, мы погружаемся в колодец наших чувств и черпаем оттуда образы. Именно поэтому нам нужно научиться наполнять колодец. Но как это сделать? С помощью новых образов. Искусство – продукт художественного полушария мозга. Это полушарие мыслит образами, оно дом и пристанище наших лучших творческих побуждений. С ним не удастся вести чисто словесный диалог. Мышление такого типа питается от органов чувств: зрительными впечатлениями, звуками, запахами, вкусами, прикосновениями. Все это крупицы волшебства, а именно оно и лежит в основе искусства.
Наполняя колодец, думайте о волшебстве, удовольствии, радости. Не относитесь к этому как к обязанности. Не делайте того, что вам следовало бы делать: откажитесь от жестов вежливости вроде чтения скучной статьи, пусть её и рекомендовали. Делайте то, что манит вас самих, изучайте то, что именно вам интересно; думайте о загадке, а не о мастерстве.
Загадка притягивает нас, влечет за собой, соблазняет. (Обязанность, наоборот, лишает всякого интереса к делу, заставляет заскучать и расстроиться.) Наполняя колодец, следуйте за чувством тайны, а не за представлением, что о чем-то необходимо узнать побольше. Тайна может быть очень простой: что я увижу, если поеду дорогой, по который обычно не езжу? Изменение маршрута бросает нас в настоящее. Мы сосредоточиваемся на видимом мире, полном зрительных образов. Видение приводит к ведению.
Приблизиться к тайне можно и ещё проще: что я почувствую, если зажгу палочку-благовоние? Обоняние – путь к ярким ассоциациям и исцелению, о чем часто забывают. Запах Нового года, аромат свежевыпеченного хлеба или домашнего супа могут насытить голодного художника изнутри.
Некоторые звуки убаюкивают нас. Некоторые бодрят. Десять минут хорошей музыки способны сыграть роль эффективнейшей медитации. Пять минут танца босиком под барабанную дробь освежат вашего внутреннего художника и придадут ему игровой энергии.
Вовсе не обязательно наполнять колодец чем-то новым. Даже обычное приготовление обеда может здесь пригодиться. Когда мы чистим и крошим овощи, мы то же самое делаем и со своими мыслями. Помните, искусство – продукт художественного мышления, которое отзывается на рифмы и ритмы, а не на доводы. Очистить морковку, снять кожицу с яблока – все это в прямом смысле пища для ума.
Монотонное повторение одного и того же действия также поможет заполнить колодец. Писатели часто слышат страшные истории о сестрах Бронте или о Джейн Остин, которым приходилось скрывать, что они пишут рассказы, и притворяться, что они заняты шитьем. Небольшой эксперимент с починкой одежды может пролить совершенно новый свет на эти легенды. Шитье, по определению, занятие монотонное, оно умиротворяет и питает творческое начало. Стежок за стежком – так можно соткать и целый сюжет.
«Почему все мои лучшие идеи приходят именно тогда, когда я принимаю душ?» – воскликнул однажды с раздражением Эйнштейн. Исследования мозга показывают: дело в том, что за Читать далее...

ВРЕДИТЕЛИ
На что только не идут творческие люди, избегая того, чтобы творить самим! Например, попадают в компанию к вредителям. Эти буйные личности устраивают вокруг себя ураган. Нередко они наделены харизмой, обаятельны, невероятно изобретательны и очень убедительны. На творческих людей они действуют разрушительно. Не сомневаюсь, вы знаете, о ком я: привлекательные, но неуправляемые, вечно с уймой проблем.
Вредители – люди, которые могут завладеть всей вашей жизнью. А те из нас, что любят наводить порядок в чужих жизнях, просто не могут устоять перед ними: над стольким можно работать, столько неразберихи…
Если вы попали в подобную компанию, то наверняка уже об этом знаете и по беглому описанию догадались, о чем речь. Вредители любят разыгрывать бурные страсти. Если им это удается, они оказываются в самой гуще событий. А окружающие выполняют роль статистов: подхватывают их реплики, внимают входам и выходам, потакают безумным капризам.
Некоторые из самых опасных вредителей, знакомых мне, довольно известны в творческих кругах: они сами художники, но портят имя всем остальным. Они достигают высот за счет жизненной энергии окружающих. Именно поэтому многие вредители окружены целыми группами поддержки, состоящими из людей не менее талантливых, но обреченных жертвовать собственным талантом во славу Короля-Вредителя.
Несколько лет назад я побывала на киносъемках. Их вел один из крупнейших в Америке кинорежиссеров. Его талант был бесспорен, но так же несомненна была и его вредительская сущность.
Кино всегда требует многого, но запросы мэтра были непомерны: ненормированный рабочий день усугублялся долгими приступами режиссерской паранойи, интригами и междоусобицами. Ходили слухи, что площадка прослушивается «жучками». Сам Король-Вредитель обращался к актерам исключительно через громкоговоритель, оставаясь невидимым, как Волшебник Изумрудного города, и комфортабельно устроившись в просторном роскошно оборудованном трейлере.
За последние двадцать лет мне доводилось видеть за работой многих режиссеров. За одним из них я была замужем; а однажды даже сама сняла художественный фильм. Я часто замечала, что съемочная группа напоминает большую семью. Но в данном случае она напоминала семью буйного алкоголика, вокруг которого близкие ходят на цыпочках, притворяясь, что его раздутое себялюбие и вздорные запросы – вещи совершенно нормальные.
Из-за безрассудных требований съемки выбивались из графика и сметы. Съемочная группа – это коллектив профессионалов, прекрасно знающих свое дело. При виде того, как достойные всяческого уважения специалисты падают духом, я глубоко поняла ядовитую силу вредительства. Первоклассных оформителей, костюмеров, звукорежиссеров, не говоря уже об актерах, – всех унизили и морально травмировали в течение этой опустошительной постановки. Людям приходилось бороться со вспышками страстей режиссера, чтобы самим передать бурные страсти на экране. Как все хорошие работники, они соглашались поработать подольше, что для них означало получше. Но всех огорчало, что работать приходилось не во имя искусства, а во имя амбиций одного человека.
Основа вредительского поведения – сила и власть. Из-за них любую группу людей превращают в источник энергии, который нещадно потребляют и опустошают. Вредителей можно отыскать повсюду, в любой области искусства. Слава тоже работает на них, но поскольку держатся они именно за счет силы, то любой её ресурс пойдет в дело. Обычно вредители попадаются среди богатых и знаменитых, однако они встречаются и в кругу обычных людей. В собственной семье вредитель, как правило, науськивает домашних друг против друга и старается нарушить все планы, кроме собственных.
Это полностью относится к одной моей знакомой, являющей собой истинный образец эпохи матриархата. Глава большого и талантливого семейства, она тратила неиссякаемую энергию, губя творческие способности своих детей. Дочь, которая всеми силами старалась получить запоздалый диплом о высшем образовании, в ночь перед последним экзаменом неожиданно обнаруживала себя втянутой в шумный скандал. Сын перед крайне важным собеседованием, от которого зависел прием на работу, был осчастливлен маминым визитом – как раз когда ему больше всего нужно было сосредоточиться.
«Знаешь, что судачат о тебе соседи?» – спрашивала эта безжалостная женщина. (И осажденной студентке приходилось выслушивать череду ужасающих слухов, оставаясь перед неделей экзаменов с недоуменным вопросом: «А кому это надо?».)
«Ты понимаешь, что с этой работой твой брак окажется под угрозой?» (И многообещающая карьера сына рассыпалась в прах, так и не начавшись.)
В каком бы виде они ни появлялись в вашей жизни – властолюбивой матери, маниакального начальника, друга в беде, упрямого супруга, – вредителей объединяют одни и те же разрушительные черты, которые делают их смертельно опасными для любой продолжительной творческой работы.
Вредители нарушают обещания и сбивают расписания. Они приезжают на вашу свадьбу двумя днями раньше и ожидают, что вы будете их усердно Читать далее...

Наверное, стоит рассказать о моем позоре, который случился уже после того, как роли распределились: я обрела любовника-блондина, муж окончательно прикрепился к Верочке. И вот настал момент такой, когда мой супруг, все еще законный, пришел ко мне в гости и спросил: - Тебе еще не надоел твой мальчик? -
- А тебе твоя девочка? - не удержалась я от вопроса.
Муж не сказал "да", не сказал "нет", но вдруг сердце мое замерло, и я поняла. что ему надоела его девочка. У меня появился шанс вновь обрести любимого мужа и жить с ним долго и счастливо до самой смерти. О!!!! Счастье мое длилось недолго. Буквально в следующую нашу встречу, а встречи происходили регулярно, так как я требовала, чтобы он навещал дочь, да и меня он с удовольствием навещал, муж спросил: - Ты не знаешь, как можно сделать аборт медикаментозно? - Я уже к тому времени имела опыт одного аборта. Никто не позаботился о том. чтобы мне сделали пару укольчиков. Я позеленела от злости и сказала. что не знаю, где можно сделать и к кому можно обратиться, чтобы его Верочке сделали аборт. Как я была наивна!!! Еще спустя несколько дней я узнала, что Верочка аборт делать не собирается. Она собирается рожать. Ходили разные слухи, и я сама была свидетелем того, что Верочка не только не собиралась иметь детей, но и самостоятельна справилась с нежеланным ребенком будучи на седьмом или восьмом месяце беременности. Мы все наблюдали ее огромный живот, который в какой-то момент исчез, и разговоры о том. что случилось, были запрещены. Это было еще в те времена, когда она была со своим мужем. А теперь вдруг она ХОЧЕТ РОЖАТЬ. Да, ни в жизнь я в это не поверю. И я поделилась со своими подружками печальной вестью, что Верочка собирается стать матерью. Подружки ахнули и принялись меня обрабатывать: - Ты должна с ней поговорить. Ей не надо рожать! - Почему не надо. они не объяснили, видимо полагая. что только я имею право на своего мужа, и он должен вернуться ко мне. Я тряслась, слушала, снова тряслась. боялась молвить слово против. И наконец. девушки-подружки победили. Я засунула свою гордость в задницу, т.е в карман, и поехала отговаривать Верочку рожать. Трясло меня как осиновый лист. Длала я это практически из-под палки. только ради того. чтобы поставить галочку: я это сделала. И тут мой мальчик-блондин появляется на пороге моего дома. Удивительный он был человек, его интуиция граничила с инстинктом дикого зверя. - Ты не вовремя, - отрезала я, - Я собираюсь уезжать. -
- Я поеду с тобой. - сказал он. И поехал. Это была свабая. но поддержка. Для него горазда лучше было бы, если бы Верочка родила, а я в виде приза, уже навсегда перешла бы в его собственность. И вот я. дрожащая от страха и унижения, и мой блондин-любовник явились в гости к Верочке. Мужа моего там, к счастью. не оказалось. Я слабо помню, что я говорила Верочке. Помню только, что беседу мы вели на лестнице, сидя на подоконнике. Подозреваю, что это было так, потому что я курила непрерывно. Что я ей говорила? Не помню. Нет таких аргументов. которые были бы доказательны для женщины, решившей родить себе ребенка. Я помню толко что она мне очень вразумительно сказала, что она хочет родить, потому что настало время стать матерью. Возраст подошел. Наверное, это правда. Но еще одну правду она мне не сказала, что ей хотелось родить именно от моего мужа. И она это сделала. Прошло несколько месяцев, и я подала на развод. До сих пор не понимаю, почему я не сложила ручки и не дождалась, чтобы на развод подал мой муж. Некие благородные чувства взыграли во мне, и я сделала подарок этой будущей семье, сняв с них ответственность за мою разбитую жизнь. А еще чуть раньше, в Новый Год, я позволила своему блондину остаться в моей постели на глазах у всех моих родственников, обозначив таким образом начало своего гражданского брака. Я уже говорила, что не любила его и спала еще с двумя мужчинами кроме этого парня. Но ... беременность Верочки меня подкосила, и я сдалась. И как только я сдалась, я стала испытывать нечто вроде любви. А, может быть, и любовь? Только сразу хочу сказать, что по сравнению с тему чувствами, которые я испытывала к своему мужу, эта любовь напоминала суррогатный кофе. Зато было море секса. Марта Кетро могла бы мне позавидовать - бывали дни, когда у меня ноги не сходились, было больно свести их вместе. Это был единственный способ унять боль душевную. А душа у меня болела. Я была предана и брошена. Но я победила свою скорбь, свое несчастье. Так я вступила во второй брак.

Я очень хорошо поняла, что девочка Таня привезена мне на показ. Вот мол, смотри. у меня есть девушка. Я уж не говорю о том, что и у меня на то время еще был собственный муж. Но вот в какой-то момент. когда мы все сидели за столом и пьянствовали и разговаривали за жизнь. за помидоры, а я уже тогда пила значительно больше, чем раньше, Таня встала и со словами: - Пойду поблюю, - удалилась. Потом она вернулась и объяснила, что не ограничивает себя в спиртном, но всегда потом убирает лишнее с помощью двух пальцев в рот. Я немного утрирую, да и Таня была очень мила. Но... Зря она так открыто поделилась прямо за столом своими приемами трезвления. Ох! Зря. Я посмотрела на Женьку. Не могу сказать, что гадкое торжество светилось в моих глазах, но больше он девушку эту к нам не привозил.
Он приехал потом к нам летом. И уже без Тани. Он совсем освободился из тюрьмы. И я была к этому времени свободна от уж супружества. Это было как раз то лето, когда меня бросил мой муж, променяв на Верочку. И вот тогда-то я и рассчитывала. что крыша и поцелую повторяться. Я так этого ждала. Я так на это надеялась. Но... Не повторилось. Плевать он на меня хотел. Вежливый, внимательный, доброжелательный, но Женька был ко мне совершенно равнодшен. И вот тогда-то я и выдвинула ящик из платяного шкафа, закрыв им дверь и плюхнулась в постель к очень обаятельному и милому блондину. Я потом прожила с ним шесть с половиной лет. Иногда фраза "я ни о чем не жалею" кажется мне надуманной. Может быть лучше было прожить в одиночестве? Но я любила любовь, я хотела секса, мне важно было, чтобы меня ласкали. И я попалась. И все же я ни о чем не жалею. А Женька много лет оставался моим незавершенным гештальтом. Он и еще приезжал. И почему-то мне запомнилось, как он бежит вперед, оборачивается, нацеливает на меня и мою дочь фотоаппарат и щелкает им.
Один только раз мне мой бывший муж пожаловался на Женьку. Представляешь, говорит он, - Он обозвал мою подругу "шкуркой". Речь шла о той женщине, с помощью которой я отомстила Верочке. И вот спустя много лет Женька хотел приехать в гости к моему мужу, но тот, памятуя о "шкурке" не ответил ему на письмо. А уж мне он бльше не писал никогда. Зачем? Так и исчез из моей жизни красивый мальчик Женя. Так и ветают над крышей дома по улице Дыбенко наши поцелуи.

Чтобы не опоздать на работу, мой муж отправился пораньше спать. А мы с Женей остались сидеть не кухне. И болтать. Я не помню пили ли что-нибудь. Подозреваю, что чай. Мне тогда было достаточно чаю. Если же я пила спиртное, то первый же удар в голову, указывающий, что вино подействовало, было и сигналом к окончанию выпивки. Такая я тогда была невинная. :)) И вот Женька мне говорит: - Пошли. - Стиль был такой, он говорит, а я не спрашиваю "куда?". Поднялась и пошла. Мы вышли на лестничную площадку, поднялись на самый верх, а там оказался вход на крышу. Он был открыт. И мы полезли. По маленькой пожарной лесенке мы вышли на крышу. Была белая ночь. Девятый этаж. Кругом антенны, вентиляционные или не знаю, какие там еще трубы. И вот мы ходим по этой крыше, ходим... И вдруг Женька поворачивается ко мне лицом, обнимает меня и целует в губы. Что сказать? Я и сейчас пишу об этом, и у меня завытывает дыхание. Лучший друг моего мужа, красивый, высокий молодой мужчина. Грех! Восторг! Сладость! Я его не оттолкнула, не завопила, что он подлец. Я тихо в обнимочку с ним пошла к краю крыши. Она была огорожена широким и достаточно высоким поребриком. Там мы сели у этого поребрика и стали целоваться.

Что это было Винни? Я целовалась и целовалась. Потом мы смотрели на белую ночь. Я спросила: Тебе нравится тут. А он сказал: Нет. До сих пор, вспоминая этот его ответ, я тут же вспоминаю анекдом, про Ваню, которому неохота быть лебедем, чтобы жопу не мочить.

Я не помню подробностей. Мы целовались еще или нет? Мы просто спустились назад в квартиру. Я пошла в комнату, где спал муж, а он остался спать в другой комнате. Я не могла уснуть. Утром муж быстренько улетучился на работу. На работу надо было идти и мне. Я собралась, умирая от желания уснуть. Зашла в комнату сказать Жене, что я ухожу и оставить ему ключ. И он схватил меня в охапку и стал притягивать к себе. Я отодвигалась и отпихивала его. Зачем я это делала? Зачем? Потом он перестал меня притягивать к себе, и я ушла на работу. Больше мы никогда не целовались. Он никогда меня больше не обнимал. Я еще в тот день встретилась с ним. Меня отпустили с работы в библиотеку, и я пошла на Красную на факультет. И вдруг вижу. навстречу мне идет Женька. Я развернулась и пошла с ним вместе гулять. Можно считаль, что работу я прогуляла. Кажется, мы ходили в кинотеатр "Ленинград" и пили пиво. А может быть это было в другой день. Я точно знаю, что он меня любил. Но никогда больше не целовал.

Я отписала ему в Череповец три письма. В каждом из них я признавалась ему в любви. При этом я любила своего мужа тоже. Но что-то во мне изменилось. Женька отвечал мне на письма примерно так: Погода у нас хорошая. Уже выпал снег. Точно не помню. Но ни разу он не ответил прямо на мои признания. Ни позу не сказал: - Пошла вон, я тебя не люблю. Не сказал: Я друг твоего мужа - эта белая ночь была ошибкой. Не знаю, почему он был так уклончив. Но настал момент и он приехал их Череповца второй раз. Но не один, а с девочкой Таней., Он просто дал мне понять. И я поняла.

Прежде чем переходить к следующим "приключениям", хочу рассказать о своих возлюбленных, но прежде всего о том мужчине, из-за которого я задвинула дверь своей комнаты ящиком платяного шкафа. Его звали Евгений. Он появился в моей жизни тогда, когда мой муж поступил на факультет психологии. Женя тоже туда поступил. И он стал довольно близким другом моего мужа, часто к нам заходил, мы пили кофе, говорили о смысле жизни и радовались ей. Потом я забеременела, и мне было в тягость принимать гостей, я рано ложилась спать и не выносила запаха кофе, особенно сырого свежемолотого. Женя все же продолжал к нам приходить. И я погрешу против истины, если скажу, что не нравилась ему. Потом как-то я спрашивала у одной своей подруги, тоже молодой жены, нравился ли ей кто-нибудь из мужчин после того, как она вышла замуж. Странно звучит этот вопрос сейчас, но мы были такими.Подруга ответила, что ей нравился близкий друг мужа. Странная вещь, то ли это сермяжная правда, что друг мужа - самое блищкое искушение для молодой женщины, то ли слова подруги произвели на меня такое впечатление, но... В общем я видела, что нравлюсь Жене, и он мне тоже нравился. Странная вещь, я до сумасшествия любила своего мужа, но мне щекотало самолюбие, что я нравлюсь и этому мужчине.
Потом родилась Поля. Дети, пеленки... Я была занята по горло. А мой муж был свободен как никогда. Он ходил на лекции, встречался по вечерам с однокурсниками. И наверное, и ему щекотало нервы то, что он пользуется успехом у юных дев.
И однажды грянул гром! Приходит мой муж домой и сообщает, что Женьку посадили в тюрьму. Я ошалела. Потом ко мне приезжал следователь, обозвал мою дочь "хорошеньким мальчиком" и долго и нудно выспрашивал, зачем мой муж покупал резиновые сапоги. Я так понимаю, что в совершении преступления подозревали и моего мужа. А случилось следующее: Женька всегда заходил поесть в кулинарку на улю Желябова. И вот там в вечерний час перед закрытием он схватил дипломат, или сумку, не знаю точно, с выручкой кассирши и бросился к двери. Но... Не рассчитал, стал открывать дверь в другую сторону, кассирша повисла на нем, он бросился в служебные помещения в надежде найти запасный выход, но его задержали. Так друг моего мужа сел на три с половиной года за кражу государственного имущества. На суд приезжала его мама, очень милая маленькая пожилая женщина, и жила у нас. Я ей очень сочувствовала. На суд мне муж запретил идти, и я не пошла.
Потом в памяти моей всплывали маменты, когда у лифта Женька что-то говорил моему мужу, по-видимому уговаривал, а тот отказывался. Я не вникала в суть разговора, но потом поняла, что следователи недалеко ушли от истины, стараясь пришить Женьке Групповуху. Но муж мой не составил ему компанию, и причиной тому была не его высокая нравственность и порядочность, а то, что он побоялся рисковать благополучием своей жены и дочери в случае неудачи.
Я писала Женьке письма. Просто, чтобы он их получал. Он сидел в Металлострое. а потом попал на зону в Череповец. И вот из Череповца его отпустили в Ленинград на три дня. Это был праздник. Полька была на даче, я ходила на работу, а мой муж работал дворником, вынужден был очень рано уходить на работу. Вот именно из-за его раннего ухода на работу и случилось то, что случилось.

Когда мой супруг покинул меня, я рыдала долго, но в долгу не осталась. И я пустилась во все тяжкие... Первое, что я позволила себе, это завести любовника. Того самого. который сидел в тюрьме за компанию с другом моего мужа. На самом-то деле мне нравился, и очень нравился друг моего мужа. В какой-то степени я рассчитывала утешиться с ним, когда он появился на горизонте в компании со своим дружком. Друга мужа звали Женя. И Женя освободился из зоны, где он сидел в Череповце, и прибыл к нам в гости в Ленинград. Сам Женя был уроженец Астрахани. Красивый, высокий парень. Я всегда знала, что нравлюсь ему. Но... Увы! Как только он понял, что и он мне нравится, он дал мне понять. что рассчитывать мне не на что. Даже когда, приехав к нам тем летом, когда муж мой уже от меня ушел, он не глянул на меня ни одним глазком. Тем не менее вечеринки наши продолжались. С Женей я ходила в кино и худо-бедно он меня развлекал. А однажды повез меня в гости к своему приятелю, который тоже недавно освободился из той же зоны. Приятель был очень красивый мальчик со светлыми волосами. Как я потом поняла, обесцвеченными. И вот на какой=то из пьянок этот мальчик пригласил меня танцевать. Лучший способ узнать, нравится ли тебе мужчина, и хорошо ли теб будет с ним в постели - это потанцевать с ним. И мне было хорошо с ним танцевать. В первую ночь нашей пьянки в моем доме ночевало человек шесть, не меньше. На следующую ночь остались только этот мальчик, Женя и мой муж.
И я совершила немыслимое. Я до сих пор краснею, вспоминая этот поступок. Я могла уйти спать в маленькую комнату, а парней отправить спать в большую, где можно было воспользоваться диваном и матрасом. Но я поступила иначе. Я постелила в большой комнате диван и пригласила на этот диван к себе того самого мальчика. Жене и мужу я ничего не сказала и не объяснила. Дверь в комнату можно было закрыть при помощи ящика, который выдвигался из шкафа так, что не позволял открыть дверь. И я этот ящик выдвинула.
И вот вначале один из мужиков подергался, пытаясь проникнуть в комнату. Потом этот подвиг повторил второй. В итоге мой муж и его приятель Женя спали в маленькой комнате на кровати вдовоем. А я в это время изменяла мужу. Это было круто!!! Я по-настоящему и почти на его глазах ему изменяла. Это тоже была месть и мужу, и Жене, который не ответил мне взаимностью, хотя я очень на нее рассчитывала.
А потом. Потом у меня появился еще один любовник, и еще один. У меня было в течение осени трое любовников одновременно. И я никого из них не любила. Я любила своего мужа. А он жил со своей Верочкой. Я его ненавидела за это. И любила.
Наверное, в моей жизни это был единственный период, когда я была свободна и одинока, и в то же время встречалась сразу с несколькими мужчинами. И не испытывала чувства вины.

Передо мной стоял мой муж в одних трусиках. Я еще раз с грустью отметила. что фигура у него хороша. А сквозь полуоткрытую
дверь в маленькой комнате я увидела свою подругу, сидящую на кровати. На ней были трусики и лифчик. - Все же они успели
одеться, - подумала я. Обманутый муж рванулся вперед с кулаками. Конечно, в направлении жены. Да и какой смысл было ему
наскакивать с кулаками на мужчину вдвое его выше и сильнее. Но муж мой загородил ему дорогу в комнату. Двое мужчин смотрели
друг на друга злобно и очень агрессивно. Наконец, обманутый супруг отступил, развернулся и ушел. Дверь за ним захлопнулась. Я
отправилась спать в другую комнату. На следующий день мой супруг с удовольствием рассказывал мне, как он провожал свою новую
подругу домой. - Мы открываем дверь, - с удовольствием говорил он, - А навстречу Людочке с кулаками выходит Сеня. И тут
появляюсь я. -
- И что? - спросила я, - Ты вошел к ним в дом? -
- А что мне оставалось делать? Ведь он ее поколотил бы. -
После этого они стали встречаться и происходило это все лето до той поры, пока не вернулась Верочка. Надо сказать, что свое
стремление говорить правду и ничего кроме правды мой муж расроостер и на свои отношения с Верочкой, поэтому она узнала , что ее столь пламенный любовник чудесно провел время с другой женщиной. Я была отомщена. Верочка получила тоже, что и я. Мы оказались в равных позициях. К ее чести надо сказать, что она не рыдала и не хватала его за фалды. Да и зачем? Он же к ней вернулся.
А вот приятельница моя Людочка рассказала мне, что в тот день, когда Верочка вернулась из стройотряда, муж мой пришел к ней на последнее свидание, плакал и обнимал ее колени. Рассказывая это, она засмеялась своим хриплым смехом. Несколько раз она говорила мне, что мой муж ей безразличен, что для нее это всего лишь любовное приключение...
Спустя несколько лет мой муж разошелся с Верочкой, сделав ее счастливой матерью. Я поддерживала с ней полудружеские-полуродственные отношения, не испытывая к ней ни любви, ни злобы. После того как я ей отомстила. мне было и гадко и весело.
Стыдно и злорадно.
А Людочка тоже развелась. Она пришла в гости к моей другой подруге, у которой я тогда сидела и попивала кофеек. Людочка была
очень худенькой. - Я развелась с Семеном, - сказала она, - И похудела на восемь килограмм.- Вечером я позвонила своему бывшему мужу и сказала ему, что Людочка развелась. Уже на следующий день он был у нее. И больше они не расставались.