[403x604]
- Или он, Вавилон, - или я!
Струшу - совестью буду казниться...
Обрусевший пророк Илия
На небесной летит колеснице.

Он, как сноп, пламенеет в Раю,
Как ходил по земле, пламенея,
...Про пророка пою Илию,
Как икона поет и Минея...

Знаем, небо с дождем затворил.
Дальше - силу обрёл пребезмерну -
Словно Архистратиг Михаил,
Поражать всю духовную скверну!

Он, как меч раскаленный, пылал!
Ревность в Бозе пророка снедала!
И обрушил он гнева металл
На жрецов нечестивых Ваала...

А летит колесница вперед -
Где грядущее громом грозится...
Сам антихрист на землю придет...
Он с антихристом насмерть сразится!...

Весь в грядущем великий пророк.
Ну, а мы-то пока в настоящем.
Чтоб пророк нам сегодня помог,
Его меч, его мощь да обрящем!

Вражий дух...или он, или я...
Не беда, что в плечах не сажень я:
Обрусевший пророк Илия
Рядом с нами на поле сраженья.

3.08.08

[450x532]
«Если мы не имеем полной любви,
будем делать дела любви»



Священник Димитрий Шишкин, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в пос. Почтовое Бахчисарайского района (Симферопольская и Крымская епархия):
— Когда мы говорим о христианском отношении к ближнему, надо помнить о том, что ласковость может легко перейти в ласкательство и человекоугодие. Чрезмерной лаской и «снисхождением» можно ведь и погубить человека. Особенно это видно в наше время, когда именно «человеколюбием» оправдывают крайнее снисхождение к человеческим страстям и порокам. Святые отцы всегда отличали отношение к самому человеку, как бы низко он не пал, от отношения к духам тьмы, к страстям, которые тем или иным человеком обладают.

Нам не хватает тех, кто, утешая нас, не льстил бы нашему самолюбию и эгоизмуЧитать далее...

[650x528]
На полях Донбасса нынче солнечно,
Кукурузно, хлебно и подсолнечно.
И волной в полуденной теплыни
Ароматы мёда и полыни.
Только солнце, от пролитой крови, алое,
Да на мир надежда очень малая,
Блокпосты, окопы и солдаты,
А в руках - стальные автоматы.
На полях Донбасса стон на стоне,
Небеса над павшими в поклоне,
В нивах опрокинуты на спины
Дети сумасшедшей Украины.
А вчера еще все были братики,
Парни - ополченцы и солдатики,
Палачей во власть не выбирали
И в полях страны не умирали.
Мамы, малыши с глазами чистыми
Не были врагами-террористами.
И снаряды не ревели басом
В небесах над солнечным Донбассом.
Были и мечты, и мир, и чаянья,
А не слезы горького отчаянья.
Нынче - бой. Невинных поражая,
Смерть свои сгребает урожаи.
И мечтой - у смерти на прицеле -
Нам бы не гробы, но колыбели ,
Над полями небо в тихой сини,
Мир со вкусом меда и полыни.

[650x488]
Я люблю тебя, русский брат,
Что бы мне палачи ни твердили.
Ты поплачь на моей могиле,
А останусь жива - будешь рад.
Я тебе не сказала, брат,
Что тихонько горжусь тобою.
Знаю, любишь и ты - любою.
Горемычной - сильней во сто крат.
Я была на язык остра,
То дралась, то молчала в сторонке,
От обид - на сердцах воронки.
Ты прости меня. Я сестра.
Я сегодня не буду врать.
Вдовы вовсе не лгут. Лишь плачут.
На могилах сынов - не скачут.
Время Крест свой на плечи брать.
Будет мука моя проста.
Фарисеи будут довольны.
Лишь тебе будет тоже больно,
Ты останешься у Креста.
Мне сегодня держать ответ
Перед Богом и перед собою.
Я была жестока с тобою
Много долгих и подлых лет.
Я люблю тебя, старший брат
И я правдой с тобой едина.
Я - сожжённая Украина.
Я у Судной палаты врат.

[650x506]
Июль - август
У меня сегодня счастливый вечер - я в кругу, пусть и неполном, своей семьи. Нас последнее время в Днепре приютили - припрятали добрые друзья, так что мы в частном доме, у нас есть что кушать и здесь меня не ищут "доброжелатели" свидомые. И вот накормила я своих телят, котеек, мужа и скорей за тетрадь – поделиться, излить то, что переполняет. Что же за грань между войной и миром? В эту поездку на Донбасс почему-то вдруг задумалась над этой гранью. В Днепре - относительный мир, если это можно так назвать. Читать далее...

[491x700]
Война за единение - цинично.
Здесь пули приговором без вины,
И, как бы лицемеры не старались,
Не будет оправданий у войны.
Стрелявший в брата есть братоубийца.
Конечно, можно врать или молчать,
Но траурные матери и жёны
Для Украины - Каина печать.
Смерть от осколков, пуль или пожарищ
Не лучшая рассказчица про мир,
И если холмиком могильным стал товарищ -
Не тянет праздновать победный пир.
Медальки лягут в пыльные шкатулки,
Гром лжи забвеньем сменит тишина,
Но замаячат парни - инвалиды
Немым вопросом: " Для чего война? "
Мир ринется в иные потрясенья,
Быть в вышиванках станет не с руки,
Лет через десять, может быть, " герои " скажут -
" Наверное, мы были дураки..."
Придворные опять передерутся,
СМИ породят очередную грязь,
На шутовской колпак корону сменит
Очередной разоблачённый князь,
Но женщин Украины злая старость
Визиткой станет рухнувшей страны -
Пред скорбными седыми матерями
Не будет оправданий у войны.

[368x480]

Вой над моею страною -
Плачут взахлёб и в платочки
Женщины Украины,
Душами сжавшись в комочки.
Ирода новое время,
Снова бездушный у власти.
Наших сынов без разбора
Рубит войною на части.
Мамы идут на Голгофу.
Каждой - стать сердцем распятой.
Мы же сыночков рожали
Не для войны проклятой!
Мы у колясок не спали,
Каждый ласкали пальчик,
Мы же цвели в улыбках
С гордостью - первенец мальчик!
Ждали и слова, и шага,
Первой пятерки в школе,
Мы же мальчишек растили
Не для погибельной доли.
Мы же о внуках мечтали,
Верою в лучшее жили,
Не для того, чтоб безумцы
Деток в гробы уложили.
Не для амбиций сатрапов,
Не на потребу момента,
Не для призывов лживых
Лживого президента.
И не для дуры-пули
Злобной свинцовой ласки,
Не для объятий могилы
И инвалидной коляски.
В этой кровавой драме
Парни - мишени в тире.
Первыми в них стреляют
Те, что кричали о мире,
А на Кресте Украины
Молят: " Живите, сыночки!"
Женщины - мамы и жёны,
Душами сжавшись в комочки.

[489x600]
Скользя по краю бытия
Душа дробилась ритмом слога
И рассыпалась в крохи слов,
И крохами искала Бога.

Слова за первенство дрались,
В них гнев и мир, покой и битва,
И часто пафос побеждал,
Но Бога знала лишь молитва.

И всякий раз в простых речах
Душа соприкасалась с новью,
И разгоралась, как свеча,
Молитвой встретившись с любовью.

На цыпочках тянулась ввысь
И пела лишь добру и миру,
Собравшись воедино вновь,
Гордыней не терзала лиру.

А пафос превращался в прах -
Любви излишних слов не надо.
Душа, нашедшая молитв,
В ином была молчанью рада.

[700x465]



25 июля - отцу Сергию Гулько - в подарок.


Как-то в заснеженный зимний вечер шла по нашему скверу, смотрела в небо, слизывала снежинки. От снега – белого, пушистого, хлопьями – небо было чёрным. В пустынном сквере шли только две фигурки. Вдруг они побежали мне навстречу, со смехом обняли: «Не узнала?» Это были мои внучки. Вроде, ничего особенного, но… Но это был день памяти святой Варвары, Анастасии, Екатерины. Варвара – покойная бабушка моих внучек – Насти и Кати… Совпадение в такой красивый вечер! С тёмно-сине-розовым морозным закатом. Он мне вспомнился сегодня, в разгар весёлого, знойного лета, в день памяти святой княгини Ольги. Из-за совпадения, которого, по словам епископа Василия Родзянко, нет там, где нет молитвы.

«Ира – просто ракета», - говорил вчера Женя, мой приятель - о моей подруге, потому что она вот только была у мощей святого Луки в Симферополе, тут же, на 700-летие преподобного Сергия звонила из Троице-Сергиевой Лавры, а на «Казанскую» - в Шамордино – любимом своём месте. Не одна, а с семилетним Трофимом путешествовала именно "ракетой" – так вышло. Из Шамордино они поехали в Оптину. Там пробыли всего лишь сутки. Конечно, зашли поклониться убиенным монахам, в честь одного из них назван Трофим. (Ира знала, что у неё родится Трофим семь лет назад, он и родился в день святого Трофима, 29 марта). В часовенке они присели на скамейку. Вошла монахиня. Подошла по очереди к каждой плите. У могилы инока Трофима задержалась особенно, убрала по-хозяйски цветочки, положила просфору и направилась к выходу. Ира вдруг вспомнила недавно прочитанное: у инока Трофима мама стала монахиней.

-Наверное, это она – его мама, - Ирина стала лихорадочно думать, как бы удержать матушку, что бы подходящее к случаю сказать. – Можно я возьму просфору, - спросила.

Да, возьмите. Здесь лежит мой сын – Трофим.

- А это мой сын – Трофим, - показала Ира на сидящего Трофимку.

Этот рассказ я слушала сегодня в телефон, Ира звонила уже из Хабаровска – точно, ракета!

- Как же ты не сказала маме инока Трофима, что твой сын-то назван в честь её сына, почему ты не рассказала ей, что ты сначала полюбила Трофима из «Красной Пасхи», что даже как-то ехала на тракторе, как он, по полю – с Трофимкой в животе… Как, почему ты всё это ей не рассказала – вот было бы матери неслыханное утешение!? – это я вопила в трубку, не сдерживая слёз.

-Вы плачете? Я тоже там рыдала, по-настоящему рыдала, и до сих пор сердце колет при воспоминании, а вот сказать ничего не могла – матушка была очень больна, торопилась уйти, вот и не получилось её утешить…

Наверное, матушке не требовалось сиюминутное утешение – монахиня, она духом проникает в Небесное Вечное Царствие, где её ждёт сын, инок Трофим.



-

[650x349]
«Ахтырская» - это как «Семистрельная» по внутреннему содержанию: «И Тебе Самой орудие пройдёт душу» (Лк2,34)… Дежурю в лавочке храмовой. Разговор с молоденькой женщиной о смысле жизни. За ней паренёк. По внешности «ботаник», лет 15-16, в круглых очочках, жёсткими кольцами вьются черные волосы, чёрные же глаза – внимательные, бархатистые. Он вслушивается в наш разговор. Как только женщина отходит, вежливо спрашивает: «Скажите, у вас иконы можно руками трогать?». Это «у вас» выдаёт в нём иноверца – прекрасно. Для наглядности беру руками «Иерусалимскую» икону Богородицы, дарю ему. «Видишь, при необходимости я спокойно беру икону руками, а вот в храме все прикладываются устами – из благоговения».Читать далее...

[555x700]
Жила страна, года сплетая
В венок из самых разных дел,
В красе лесов, ставков и пашен,
Но был заказан безпредел.
Кому-то мало стало власти,
Кому-то славы невтерпёж,
Кому-то большего богатства -
И начался в стране дележ.
Прикрывшись светлою идеей,
Вопя о благе, что есть сил,
Страну терзали фарисеи,
Как звёздный флаг их попросил.
Безумные про ум кричали,
Врагов искали, где могли,
И воры воров обличали,
И честь страны не берегли.
И вот - нагая и босая,
Среди пожарищ и войны
Стоит страна, душой согнувшись,
В венке из терниев вины.
Поругана, на осмеянье,
Заложница чужих страстей
И держит на руках кровавых
Убитых распрями детей.
Не для свобод, а на закланье.
Была страна - и нет страны.
Не отводите взгляд, собратья.
Не отрекайтесь от вины.
Мы - пешки варварских сражений,
Мы - овцы жадных стригалей.
И наши жизни в планах алчных
Не более простых нолей.
Но если брат не станет брата
Судить, винить и убивать,
Коль против алчных вместе встанем
Плечом к плечу, то будем рать.
И если правда засияет
В словах некупленных речей,
То, может быть, страна воскреснет,
Изгнав из власти палачей.

[300x424]
И в капельках росы сиянье,
И льдинка блеском тьме грозит,
И даже в лужах видно небо -
Грязь ничего не отразит.
Хоть правда часто неприглядна,
Убог и нищ её наряд,
На вкус порой, как желчь и уксус,
А ложь вкусна - но ложь есть яд.
Труд терпелив, чумаз и потен,
Мозоли рук скрывает в тень,
Но как надменна и безстыдна
Благоухающая лень.
Душа - и лгунья, и лентяйка,
И только телом станешь князь -
Душа в страстишках липких вязнет,
Грехами превращаясь в грязь.
И, лишь познав труды и правду,
Росою слез омыв себя,
Счищаем грех своих деяний.
Меняемся, лишь возлюбя.
И если сердцем - лед блестящий -
Любовь растопит до росы,
До слёз, дождей животворящих,
До человеческой красы.
Огонь любви не терпит грязи
И греет средь житейских стуж,
С ним отразим кусочек неба,
Смирив себя в размеры луж.

[653x490]
Как же это всё непросто, братцы -
Жизнь прожить не в баре и не в тире.
Как же сложно становиться человеком,
Быть со всеми и в любви, и в мире.
Стань друг другу брат - не будет бойни.
Если каждый добр - добры все вместе.
Азбука начало всех поэзий,
Буква "я" лишь на последнем месте.
Просто протянуть друг другу руки
Разве это вовсе невозможно?
Просто повиниться чистым сердцем
И назвать неправдой то, что ложно.
Каждый про себя и сам всё знает,
Где предательство, где злоба, где безпечность,
Что же мы друг в друга болью тычем,
Если каждый перед стартом в вечность?
Разве мир не всем был колыбелью,
Или судьбы каждого не в Боге?
Что же мы дерёмся, как чумные,
За места получше на пороге?
Да зачем же врём себе и людям,
Медлим перед вечностью с ответом?
Что же мы врага в собрате ищем.
Не решив - со тьмой или со светом?
Каждый день закаты и восходы
Всё поют тебе, что ты небес любимец.
Проходя тропой своею жизни,
Ближнему не будь, как проходимец.

[604x377]


Хорошо бы Родине послужить. Господи, отчаиваться начинаю! Но, правда, до молитвы Тебе - помолюсь, поплачу... легче становится. Сильно меня через детей давят. Страшно за них. У нас кто не знает, и не поверит... И двери все всякой гадостью обвешали, и звонки, и по компьютеру. На работе в отпуск отправили - говорят, там посмотрят, как себя вести буду. У нас ведь город в основном олигархический - моментально все под доллар ложатся. Господи, дай, чтобы хоть какая-то польза от меня была...Читать далее...

[244x180]
Донбассу – жить.

Господь вновь помощь Свою явил, да так удивительно. Только представить - такое творится, вроде бы каждый должен быть сам за себя, со своим горем и бедами носиться, а так Творец устраивает, когда помочь хочет, т.е. всегда. С котёнком два дня, как с новорождённым дитём, вся семья носилась - а тут вдруг звонят мужики, они о нашем приключении наслышаны - и смеются в трубку. Говорят: «Кошкина мать, мы тут без тебя тоже загнёмся, очень нужна, а за котёночка не переживай - мы ему на месяц мамку настоящую, кошачью, нашли». Думаю - что такое - а они, через третьих знакомых, по сарафанному радио о нашем найдёныше клич бросили, и в ветклинике - один из них там работает - нашли кормящую кошку, которой только трёх котяток тоже кто-то на передержку привёз. Говорят мне: «Не беспокойся, она его месяц покормит, ты с детишками, когда сможешь, будешь навещать, и нам спокойно, что с ног не свалишься». Вот и повезли мы котёнка с утра к кошечке. Старшие дети сами такси заказали, у меня не спросились: они ведь подрабатывают, так что денежка своя. Вышли мы, у меня в пелёнках котёнок, у Данила бутылочка с молоком и соской, у Игоря прокладочки и салфетки, если замыть надо будет, обделается котёнок в пути, а у Полины - барашек, игрушка наша семейная, с ней все дети выросли, ну, и котёнку её в коробочку кладём, чтобы не тосковал. Водитель увидел - рассмеялся. Говорит:
- Все ваши?
- Все, включая кота.
А по дороге, пока ехали, разговорились, водитель тоже наш оказался, родился на Донбассе, смеётся - тоже сепаратист - так он нас и довёз, и подождал, пока мы котёнка с мамой приёмной знакомили. И назад меня с детьми привёз бесплатно. А кошечка котёнка приняла, ласковая, так что на месяц у нашего дитёнка есть кошачья мама. Дети сказали, будут каждый день ездить навещать, сразу корм для кошки проплатили, клинике помогли денежкой - прощай очередные новые брюки для Игоря. И слава Богу. Как всё устроил, что через Донецк кормящую кошку нам нашли, водителя дал Господь доброго и денежку сыну, чтобы кошке корм и содержание на месяц оплатить. А через месяц, даст Бог, уже котёночка заберём. Ему пока с кошкой, я думаю, лучше будет, все же кошачее молоко. Но уже наш, родной. Старшие так радуются, словно им пять лет, говорят - теперь Донбасс точно выживет. И у нас ещё один член семьи есть. А я тоже рада, и больше всего меня наши донецкие мужики порадовали - вот там самое пекло, а они о нашем котёнке позаботились, не забыли. Вот такие страшные сепаратисты.

[495x334]
Как-то мне последнее время ни есть, ни пить не хочется – война, кровь. У меня постоянные разъезды, сутки дежурства. Только дали передых в больнице, сказали, что теперь только лекарства буду возить, в операционной стоять не буду - спинка моя меня подводит - приехала домой, вышла на сутки, вернулась, надеялась на облегчение - ехать только через неделю - вечером приходят трое моих великовозрастных чад с таким выражением лиц, что чую: что-то приключилось. А они, вернее, один, остальные уже рожицы просительные скорчили - вынимает из пазухи новорождённого грязного, мокрого, полуживого котёнка и в один голос: «Мама, выходи его». Нашли в мусорном баке, пищал оттуда, остальные мёртвые, а этот - живой. Мои, взрослые уже, парни полезли и пришли умолять: давай выходим. Глянула на них и не смогла ничего против сказать. Война, беда, Ноев ковчег дома, но решила: не могу среди беды ещё одну беду сделать. Предупредила только, что всё может быть - котёнку-то час от роду. Взяла пипетку, щётку зубную - вместо кошачьего языка. Из пипетки кормлю, щёткой вылизую. В коробку грелку электрическую, благо, от детей осталась - детское питание им грела, пелёнки и всё - опять молодая мать, каждые два часа кормить, попу мыть, и всё остальное. Правда, ребята обещали помогать, уже сегодня с утра старшие тоже пробовали кормить из пипетки - на те дни, когда уеду. Стала я кошкина мать. Вот и нет у меня теперь не только аппетита, но и ночного сна, сплю урывками, а сама радуюсь - дети добрыми, дал Бог, выросли - всё же в мусорку полезли... А котёнка, если выживет, Донбассом назовём.

[700x502]
Поезд в ночь уносился. На полочке
Три судьбы разделили соседство -
Два мальчишки и тихая девочка -
Три осколочка светлого детства.
А ещё котёнок взъерошенный,
Да игрушечный плюшевый мишка,
Рюкзачок, где носочки и маечки,
И про Гарри Поттера книжка.
Ни в купе и ни в спальном вагончике,
Без охраны высшего класса
Увозила в охапку и россыпью
Я богатство родного Донбасса.
С рук на руки у мам рыдающих
Принимала Андрюшек и Светочек,
Увозила от лже-спасителей,
От бомбёжек и смерти деточек.
Увозила слезинки солёные,
Увозила тёплые пальчики,
Увозила косички и чёлочки,
Увозила девчонок и мальчиков.
Что наделали мы, люди взрослые?
Наши дети уже не шумные,
Не смеются, глаза печальные
И недетскою правдой умные.
Замирали от грома и грохота,
Ближе жались от малой ласки.
Мы на полочке, как на жёрдочке,
Потихоньку шептали сказки.
В сказках тех благородные рыцари
Победят всех драконов на свете,
Засыпал и котёнок взъерошенный,
И войной опалённые дети.
Обнимала руками и сердцем их
И клялась, на коленочках стоя,
Что богатство - детишек Донбасса -
Никому не отдам без боя.

[647x700]
Расстреляли Украину сыновья,
Поделили её ризы на кусочки,
А она предсмертно плакала, моля:
" Что же вы наделали, сыночки?"
Подрались да изолгались, кто как мог,
Поросль юную побили, словно градом,
Кто "укропами" соседей окрестил,
Кто назвал безумно брата "колорадом".
Накопали и окопов, и могил
Да друг друга, как в окрошку, накрошили...
Фарисеи ликовали, что есть сил -
И народ, и Украину порешили!
Ох, и горько эту чашу пить до дна,
Каждому за что есть повиниться.
Нам хотя бы у могил невинных жертв
Перед их страданием склониться.
Сотням сотен молодых загублен век
В результате массового гадства.
Нам не слава вовсе, а позор -
Ни страны, ни совести, ни братства.
Каждый хочет верить лишь себе,
Патриот сознательного класса,
Только совесть не помирится никак
С детскими могилами Донбасса.
Нам до храма бы на пузе доползти
Да у Господа просить прощенья,
А иначе горечь всем хлебать.
Нам бы каяться, а не желать отмщенья.

[600x450]
Добро сражается со злобой
При свете дня, во тьме ночи
И шепчет всем бойцам на ушко:
" Светись добром, добром звучи!"
Оно с любовью тихой дружит,
Стучит у совести дверей,
Оно и в кружевных колясках,
И в колыбельных матерей.
Острее звонкого булата,
Благословенней серебра,
Сильнее всех соблазнов мира
Святая жертвенность добра.
Оно щитом встаёт пред злобой
И трудится своим горбом,
И в душах родственных молитвой
Добро сливается с добром.
И, словно ангельским покровом,
Молитвой той окутан мир.
Пред ним ни боль, ни смерть не властны,
Стихает войн кровавый пир.
Добро раскаяньем спасает
И им одним повержен бес,
И благодать нисходит к добрым
С распахнутых Творцом небес.

[359x552]
В Евангелии духовника лежит закладкой листок с моим эссе, в котором речь идёт о милой шутке преподобного Серафима. В те годы, можно сказать и давние, читала Евангелие, повторяя его подвиг – по одному в день. В моей жизни всегда так: заявки большие, а платить нечем… Так вот, в том эссе речь идёт о рыбах, которые поймал Господь – 153. Что за цифра – мучил меня этот вопрос. Понимала, что Евангелие вечно, так почему конкретная цифра, что обозначает. Нашла толкование, как помнится, святого Феофилакта, но там речь об обращённых в веру язычниках – так просто, что не удовлетворяла взыскательный мой в ту пору ум. И вот давай я пытать Господа: что за 153 рыбы, скажи Ты мне, Отец Небесный? Ответ пришёл. Отец Виктор передал мне свечи, которые обычно приносят священнику исповедники, чтоб я отнесла их в храм преподобного Серафима, где он был настоятелем тогда. Я принесла, чтоб поставить по-бухгалтерски «на приход», сосчитала. Их было сто пятьдесят три. Посмотрела на икону святого Серафима, а он посмеивается надо мной - въедливой овцой.

И вот не так давно, в день жён-мироносиц, еду в автобусе со службы. Рядом стоят жигули, на них написано «Славяне», а номер машины – вы догадались – сто пятьдесят три. Мы стоим на светофоре, жигулёнок тоже. Пока я не сняла его на телефон, так и стоял! И всё бы ничего, но на днях читаю книгу рассказов Александра Богатырёва, а там «тихое чудо» (название этого рассказа): «Поймай ему вот такую рыбу, – пошутила Валентина и показала какую – чуть ли не метровую. Дело в том, что Андрей очень любил рыбачить. Но никогда больше десятка маленьких ставридок и карасиков не приносил. Доставался улов кошке. А тут он, на следующее утро, отправившись рыбачить, вытащил огромного пеленгаса. Точно такой величины, как заказала жена. Никогда ни до того, ни после ничего подобного с ним не случалось. Валентина в тот же вечер прочитала ему в Евангелии место о чудесной ловле рыб. И когда он в очередной раз отправлялся на море, крестила его и на ухо шептала «пароль»: «Сто пятьдесят и три».

И уж совершенное чудо увидели паломники нашего храма в Бородино: на источник, где они окунались, приплыла рыба. Небольшая стайка рыб. Не такая, конечно, как в день Крещения, но всё же! Зимой вот, когда православные Крестным ходом идут к этому источнику, то рыба в проруби стоит мордочками вверх, вертикально, тесно прижавшись рыбина к рыбине – не может тварь не славить Творца!