Кроткая благодать

С дерева в землю, как в шкаф, - листы...
Спрячет снег под засов
выцветшие акафисты
зрячих едва лесов.

Ключик журчит ли, в лужице
стынет ледок в ночи -
словно молебен служится,
точно канон звучит.

Лог, косогор и впадина,
на берегу бревно...
Все было Богом дадено,
Им благословлено.

Бурями, непогодами
высказал, сколь велик...
Вот отразился водами
Вечный Пречистый Лик!...

Бликов в реке мерцание...
Хочется зарыдать...
Светлое созерцание,
Кроткая благодать!...

И всё же будет воздаянье - угар пройдёт, наступит проза.
Отчаяньем накроет души синдром майданного психоза.
Утихнут выстрелы и битвы, умолкнут пламенные речи,
И грузом собственных деяний пригнёт к земле главу и плечи.
Потомки сами разберутся, кто был героями, кто гадом,
Кто в землю лёг за честь и веру, кто навсегда сроднился с адом.
С кумиров быстро слезет краска, историк перепишет повесть,
Но станут каждому судьёю его деяния и совесть.
Придут убитые к убийце пустыми темными ночами,
Придут неотвратимо, страшно и молча встанут за плечами.
Суд Божий не сродни земному - не избежать, не откупиться,
С души не смыть пролитой крови, слезою ближних не напиться.
Что толку в славе и богатстве, коль на крови невинных радость?
И в час последний будет рядом лишь только собственная гадость,
И Ирод пожран был червями. Есть всем палач. Зовётся Совесть.
Она напомнит - пусть пред смертью - деяний злых лихую повесть.
Но духом чистый будет светел. Кто правду чтил - оправдан будет.
И вспомнят доброго с любовью, и верных Небо не забудет.

Однажды в социальном приюте «Родник», который окормляется о.Павлом, шла исповедь, и я, чтобы не мешать - часовенка в честь святого Василия Мангазейского очень маленькая - зашла в гости к Борису Ивановичу: его комната располагалась как раз напротив часовни. Как он обрадовался, усадил на стул и стал пытаться меня развлечь. Борис Иванович решил показать мне своё имущество. «Вот грамота, мне её вручил директор ко дню пожилого человека, вот часы, их мне начальник подарил 50 лет назад, а они до сих пор исправно идут, вот кружка - на Пасху подарили, а это вот ложка моя личная из нержавеющей стали сделана – ей сносу не будет. А вот здесь в шкафу мои личные вещи лежат, смотри их сколько у меня, а у соседа моего почти ничего нет своего». Смотрела, думала, удивлялась – сколько радости и простоты в рассказе этого старика, одинокого инвалида, много лет живущего в доме престарелых. Окна его комнаты выходят на Шинное кладбище, казалось бы – чему тут радоваться… А он вот рад и доволен всем, чем богат, чем Господь наградил, всё принимает. Не это ли есть смирение? Он первым приходит в часовню на молебен и беседу, всегда с улыбкой. В этом печальном заведении одиноких стариков с названием «Родник» каждый раз черпаю чистую воду желания учиться жить, верить, любить и всё, что Бог посылает, принимать с благодарностью.

Этот вопрос я задала Вере Леонтьевне, когда мы отправились в паломническую поездку в Екатеринбург – Верхотурье.
- Нужно просить что-то духовное, - ответила она.
- Духовное, - подумала я и попросила, тогда, стоя в очереди к мощам святого Симеона Верхотурского: «Святой отче Симеоне, помоги мне, научи меня терпению и смирению».
И просьба моя свершилась тут же. Возле мощей стоял монах, который открывал окошечко в раке, чтобы человек мог приложиться. Когда подошла я, окошечко он не открыл. Сердце мое заныло от переживаний, краска прилилась к лицу. Не открыл – значит недостойная, грешная, поцеловала раку, вышла на улицу, села на ступеньки храма. Подошёл ко мне мой 5-ти летний сын Семён, и говорит, жалея: «Мама, а почему тебе монах не открыл?»
- Не знаю, сынок. Пойдем ещё раз попробуем.
- Хорошо, пойдём.
Опять стоим длинную очередь, чтобы приложиться, опять монах всем открывает, а передо мной опять закрыл, поцеловала раку и отошла. Много думала о том, что это было. А поняла через 10 лет, когда вновь приехала в Верхотурье на день прославления святого Симеона, 31 декабря. И Божией милостью сподобилась причаститься из рук архиерея в центре храма у открытых мощей. А эти добродетели, которых я просила для себя, человеком сбираются всю его жизнь! Счастливы те люди, которые стараются исполнить Заповеди Божии. Смирение же и терпение скорбей с благодарностью - великий дар от Бога! Но и самому человеку много придётся потрудиться на этом пути.

Читали как-то вечером книгу с детьми перед сном, сейчас уже и не вспомню какую. Но вдруг старшая дочь, ей тогда было лет 15, спрашивает меня: «Мамочка, а кого из нас ты больше всех любишь?» От неожиданности я растерялась, а она дальше говорит: «Ведь, правда - меня?»
- Тебя, доченька, я очень люблю дольше всех, ведь тебя дал Господь первую. Семён говорит:
- Нет, мама меня любит больше всех, так ведь?
- И тебя я очень люблю, ведь сын ты у нас единственный и мы возлагаем на тебя большие надежды.
Машенька говорит: «Меня мамочка любит больше всех».
- Тебя, наше солнышко, мы все любим сильно-сильно, ведь ты у нас самая маленькая и всеми любимая.
- Мам, ты нам так и не ответила: кого же ты любишь больше всех?
- Больше всех, дети, я люблю папу.
Наступила тишина. Все были удовлетворены ответом и больше вопросы любви мы не обсуждали.

Как же мира мучительно хочется,
Утра тихого, легкого платьица,
Чтобы в небе стрижи да ласточки,
Да в пыли воробьёв сумятица.
У икон молитва да свечечки,
Травы пахнут, Святая Троица.
И чтоб кто-то шепнул:"Всё наладится.
Только к лучшему всё устроится."

Как же хочется жизни, Господи:
Паучка в паутине-качелях,
Чтоб рассвет не во взрывах и выстрелах
И закат  в соловьиных трелях.
Тихой старости для родителей,
Сыновьям чтоб невесты в локонах. 
Чтоб младенцы задорно агукали
В кружевных разноцветных коконах.
Как же хочется правды, честности,
Пусть нароют её старатели.
Справедливости, словно чуда -
Чтоб с Донбасса ушли каратели.
Чтоб от скверны неверья очистились
Наши души, сквозь пламень прошедшие.
Чтобы дети опять улыбались нам
И вернулись друзья ушедшие.

Жития святых — это литературный жанр. И, как у каждого жанра, у него есть свои характерные черты. Поскольку это очень древний вид литературы, а Церковь — среда весьма консервативная (что само по себе прекрасно), то и агиография сохраняет в себе множество свойств, полученных ею многие сотни лет назад. Современный же человек — это минимизатор. Становясь чем далее, тем более плоским, он не понимает и отвергает всю пышную сложность прежних эпох, а значит, и своего прошлого. Многое кажется ему смешным, многое — наивным. Во многие вещи он верить отказывается. Святыми для него сегодня являются актеры и спортсмены, а жития этих святых умещаются в формат светской хроники или скандалов. Логический конец этого процесса — в аду. И что делать? Нужно идти друг другу навстречу, то есть приближать жития к современному пониманию, а людям интересующимся — устремляться навстречу святым.

Распинали, как всегда распинают.
Час распятия был страшным и долгим.
Только изредка глаза отводили,
Прикрываясь Украиной и долгом.
Распинали безстыдно, прилюдно,
Под гуманные и умные речи,
Улыбались  цинично и блудно
И не жгли поминальные свечи.
Лишь вчера - осанна и вопли
Про единую в любви Украину,
А сегодня - бичеванье Донбасса
И плевки в лицо, и выстрелы в спину.
И кричали фарисеи из Рады:
" Нет, не люди они и не братья!"
И пилаты от власти молчали.
Вот оно, мой Донбасс, - час распятья.
Уж заранее поделены ризы.
За копеечку продана совесть.
Тридцать сребреников позже оценят -
Позабыли иудину повесть.
Убивали нас вчерашние други,
Украинцы - кумовья и сватья.
Убивали нас - вчерашние сестры.
Убивали нас - вчерашние братья.
Им без нас, сказали, счастье будет,
По колено злато и брашно.
Убивали нас за правду и веру.
Да похмелье придёт - станет им страшно.
Мы с креста не шлём им проклятья,
Пусть Господь решит - и станут им сниться
Убиенных жен Донбасса глазищи,
Да детишек скорбных тихие лица.
Если в камень очерствел, камнем будешь.
Боль чужую взял - Бог да поможет!
Верь, Донбасс! Господь не оставит
Тех, кто души за други положит.

Третий день небеса рыдают,
Затянуло поля в дожди.
Не ходи на крылечко, мама.
Пацана своего не жди.
Шейте, женщины, черные платья.
Примеряйте к лицу седину -
Мой Донбасс захлебнулся кровью.
Украина ведет войну.
Наши дети уже не плачут,
Научились спать под обстрел.
Мужики лишь чернеют ликом
У расстрелянных братских тел.
Это наши больницы и школы
Рвут снаряды на разворот.
Террористы, сепаратисты -
Это мы, Донбасса народ.
Это в Киеве " воля и доля",
Там "герои" и тронная речь.
Здесь Донбасс. Мы для хунты не люди.
Нас законно стрелять и жечь.
Мы не пляшем под чью-то дудку.
Не глядим в европейскую даль.
Не плюём на российского брата
И поэтому мы  "москаль".
Смерть ступает по нивам Донбасса -
Кровью сбрызнуты, не росой.
Смерть сменила свои одежды -
В вышиванке, венке и с косой.
От страны, во лжи одуревшей,
Ни пощады, ни правды не жди.
Украина воюет с Донбассом.
Небеса рыдают в дожди.

В темном, пыльном, глухом подвале -
Нас загнала туда война -
Мы про Нарнию сказки читали,
Укрывала нас чудо-страна.
Одеяло, подушки, фонарик
И осунутость детских лиц.
Мы бежали с войны на Донбассе
В королевство книжных страниц.
А на улице взрывы снарядов
И пробитый осколками мяч,
И руины на месте сарая,
И в соседском подвале плач.
Мир безумных правителей страшен -
В старых книжках о том же речь.
Кошка теплая прямо в руки
Норовила Асланом лечь.
Как могла, утешала в подполье.
Мы делились с ней молоком,
А она в благодарность бурчала
И сушила слезу языком.
И хотелось кричать:" Вы подонки,
Негодяи, убийцы, врали -
Белоснежные Королевы,
Шоколадные Короли!"
Но в душе закрывала бездну,
Просчитав про себя до ста.
Укрывали детишек руки
И шептали молитву уста.
Не кляну. Не рыдаю. Не трушу.
Если надо - приму вину.
В землю тело, а Богу душу -
Я собою заткну войну.
Ненадолго. Пускай на вечер.
Будет сказка и тихая речь.
В пыльном, темном, глухом подвале
Я поставлена детство беречь.

Сыновья, побратимы, мужи,
Я у Бога прошу вам удачу.
Долгих лет, светлых дней, верных жен
И по пять сыновей впридачу.
На войне, как всегда на войне -
Хорошо бы две жизни в запасе.
Я прошу для всех тишины
И спокойствия на Донбассе.
На военной тропе - кирпичей,
Чтобы смерть свой резак затупила.
Я прошу вам толковых врачей,
Если все-таки зацепило.
Я прошу для вас мирных ночей -
Как же вы, дорогие, устали,
К маме в отпуск и вкусных борщей.
Вы же так же, как все - не из стали.
Чтобы ангелы стали у плеч
И бывалому, и пострелёнку.
Чтобы снайпер не в вас - в "молоко",
А шальные пули - в "зеленку".
Чтобы каждый вернулся домой
Долгожданным, любимым и целым.
Как же мне примириться с страной,
Где мужья и сыны  под прицелом?
Я прошу вас остаться в живых.
Боже правый! Пусть все, если можно.
Что нам делать без вас на земле?
А на небо - пока еще сложно.

Как тяжело идущему во власть глупцу
Менять без устали призывы и личины.
Искать для подлости своей причины,
Должно быть, нелегко и подлецу.
Но лишь в начале своего пути.
Потом себе отыщут оправданья
И мудрецов древнейшие преданья,
И сто причин, по трупам чтоб идти.
У них кто в силе, тот и будет прав.
И результаты оправдают средства.
Что власти алчущим невинность детства?
Что милосердие, любовь и кроткий нрав?
Насилие укутают в фатин
С названием " свобода, благо, братство" -
Без лицемерия как к трону подобраться?
Без ярких красок нет и радужных картин.
Полезут править по людским слезам.
Что не смогли купить, то вмиг украли.
В крови по локоть, подличали, врали
И вот, казалось бы, открыт Сезам!
Но Божий глас уже гремит: " Глупец!
Хоть получи весь мир, моря и сушу -
Я в эту ночь твою исторгну душу
И смерть сорвёт с тебя властителя венец.
Не перестанут птицы небу петь сонет.
Цветы не перестанут распускаться.
Не перестанут берега в волне купаться,
А ты сегодня был, а завтра - нет".
Всем будет Суд. Для жертв и палачей.
Кто в белых ризах станет, кто измазан кровью
И чья душа пребудет в мире и с любовью,
Тот и богаче всех царей и богачей.
 

[659x494]

Ехал я как-то по дороге и подумалось мне, что раньше, когда я просыпался утром, то почти все­гда на душе было грустно, а порою даже и тоскливо. Совсем скоро наступит вечер, а завтра снова утро, и так до самой гробовой доски. Монотонные, однообразные, сменяющие друг друга дни.

А сейчас не грущу, лишь думаю о том, что нужно сделать всё возможное, чтобы время, подаренное нам Богом, не превратить в жалкое существование, но прожить красиво и осмысленно.

Поблагодарив Господа за добрые мысли, поехал я дальше.



СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Ехал я как-то по дороге, и вспомнился мне горячий спор с друзьями о справедливости. Долго мы размахи­вали руками и, наконец, пришли к грустному выводу — нет её в мире и никогда не будет. Ну, посудите сами: уже при рождении человек обречён на неравенство. Один богат, другой беден, один здоров, другой увечен, один толст, а другой тонок. И тут же мне пришла не очень весёлая, но всё-таки обнадёживающая мысль: «Если люди не будут молиться и верить Богу, то большинство из них либо сопьётся, либо озлобится, либо помрачится умом».

И так сильно захотелось мне, чтобы люди успокои­лись и выбрали верную дорогу, что я даже заплакал и поехал дальше.



КОЛЬЦО СОЛОМОНА

Ехал я как-то по дороге и подумалось мне о том, что жизнь человеческая — это череда бесконечных событий, которых мы постоянно ждём, а они пролетают, словно ветер. Мы снова ждём, а они снова пролетают и испаряются, словно пар.

Как не соблазниться и не обмануться этим бесконеч­ным ожиданием и понять, наконец, что не в нём смысл жизни? Ведь с собой в иное бытие его не возьмёшь. Туда можно захватить лишь то, что соберётся в сердце после всех этих событий и ожиданий от самого младенчества до последнего вздоха.

Не зря премудрый Соломон любил поглядывать на обратную сторону перстня, где было написано «И это пройдёт». И загорелся я желанием приобрести себе перстень с такой же надписью; может быть, он поможет и мне стать чуточку мудрее?

Взбодрился я от этой мысли и поехал дальше.

[700x534]

У иконок зажгите свечу.
Помолитесь, пускай неумело.
Бог читает в сердцах. Он поймёт.
Перед Ним можно просто и смело.
Помяните ушедших друзей.
Вам теперь и за них делать дело.
Край беречь свой, да деток растить:
Вы еще не покинули тело.
Не стыдитесь ни боли, ни слёз.
Пусть стыдятся, кто их не имеет,
Кто не знает, как страшно терять,
Кто прощать и любить не умеет.
Не тужите. Все встретимся вновь.
Жизнь земная - всего лишь мгновенье.
Зло останется здесь. Там - любовь.
И её не касается тленье.
Зла недолгие дни на земле.
Ни Иуда, ни Ирод не вечны,
А за добрыми - вечности свет,
Потому что они человечны.
Если с ног тебя сбили, вставай.
На коленях - лишь только пред Богом.
Ложь в почёте - не трусь, не молчи,
Правда выше. И делом, и слогом.
Свет всегда сможет тьму победить,
Нет для света границ и уздечки.
Даже если померкло в душе,
Тьма - до первой молитвенной свечки.

[620x362]
 

Ура! Тасе разрешили погостить у бабушки с дедушкой! Ночью Тася сквозь сон слышала какой-то невнятный гул.
-Э-э-э! - утром сказал дедушка, это, внучка, река вскрылась!
- Как это вскрылась?
-Лёд с места тронулся. Ломает его река, крушит, вот он и шумит.
- Деда! Пойдём, посмотрим!
- Пойдём, пойдём, только попозже. Слышишь, притихло: значит, заторы образовались, ледоход остановился.
- Отчего это, деда?

[652x512]

Тася продолжала свой маленький пост и ждала Пасху. Вот уже и вербное воскресенье прошло. Пушистые вербочки стояли на столе, перевязанные розовой ленточкой  и говорили Тасе: осталось чуть-чуть до святого события. И тут такое счастье! Папа с мамой решили на праздник отправиться к бабушке с дедушкой на машине. И как в сказке: сказано - сделано! Не успели оглянуться, как они в таком тёплом, любимом Тасей доме. У бабушки уже стоят на блюде накрытые полотенцем золотистые куличи. Их сладостный аромат разносится по всем комнатам. Под прессом в пасочнице отстаивается настоящая пасха. Она из творога, шоколада, сливок и деревенского масла. Разве могут с ней сравниться городские пирожные! Горка бабушкиных красных пасхальных яиц разбавляется розовыми, голубыми, салатовыми яйцами, которые мама с Тасей красили вместе и привезли с собой. Но всё это можно будет пробовать только завтра, после того как в церкви освятят. А сегодня все собираются на всенощную службу. Решают: кого же оставить с Тасей дома?

[500x336]

Наступил Великий пост, и Тасе срочно захотелось в Рай, срочно! Да, да в этот чудесный удивительный сад. Ей о нем рассказал папа. Там жили первые люди - Адам и Ева. Они совсем не ели мясо и питались восхитительными плодами райских деревьев. Животные их совсем не боялись. Удивительно, что и животным растения служили пищей. Между всеми был мир и согласие. Так устроил Бог!
О! Если бы Тася попала в тот сад, то она немедленно бы побежала обнимать рыжего полосатого тигренка. Подержала бы его широкие лапы с мягкими подушечками в своих руках. Он бы лизнул её в щёку шершавым тигриным языком и довольно заурчал. С толстыми медвежатами она бы повалялась на зелёной лужайке, а с пятнистыми оленями любовалась райскими цветами. Олени бы фыркали, а Тася гладила бы ладошками их теплые велюровые мордочки. К ним бы доверчиво прилетел журавлик и положил свою голову с длинным клювом Тасе на плечо. А ещё она бы понимала язык животных и разговаривала с ними. В общем, теперь вы поняли, зачем Тасе понадобился райский сад.
- Папа, как обидно, что люди потеряли Рай.
- Да, дочка, обидно. Поэтому, Тася, нам так нужен пост. Мы словно восстанавливаем в своей душе кусочек Рая в память о том времени, когда первые люди не приносили боли, страдания животным и друг другу тоже. Душа их была чиста. Райское состояние в человеке это состояние великой любви ко всему живому.

[590x509]

Масленичная неделя началась обильными снегопадами. Снег шёл и шёл хлопьями, будто бесчисленные охапки белых одуванчиков летели с неба. Их парашютики успокоились только тогда, когда весь старый, уже по-весеннему почерневший снег, обновился и оброс чистыми пуховыми сугробами. Они высились горами мягких пышных подушек и перин, приглашая всех поваляться, зарыться и от души попрыгать в них. Разве могла Тася не откликнуться на этот призыв?!!! Поэтому в субботу, когда к ним в гости на блины пришла мамина подруга тётя Оля с Маришкой, Тасе срочно захотелось поиграть во дворе. Маришка была не против, а тут ещё Люда с соседнего подъезда прибежала и тоже позвала гулять.
- Ну, хорошо, пока мы на стол накрываем, да блинов напечем, идите, – сказала мама. - Я папе позвоню, он в магазин пошёл, с ним и вернётесь.
Весёлый, попискивающий клубок девчонок покатился из подъезда во двор. Во дворе они встретили Мишу, который покорно бегал за своим счастливым спаниелем, а тот скакал и собирал длинными ушами снег.

[650x483]

Обычные будни. Папа работает, мама тоже. Тася ходит в детский сад. Ей там нравится, но всегда трудно съедать все порции еды, которые дают за обедом. Почему-то воспитатели очень хотят, чтобы тарелки оставались чистыми, а это выше Тасиных сил. Наверно, потому они так за этим следят, - думает Тася, - чтобы потом им легче было мыть посуду. Трудноваты для неё минуты, когда всех детей выстраивают по парам, чтобы идти на прогулку строем. Это так скучно! На прогулку надо бежать гурьбой, радостно крича и обгоняя друг друга. И играть не в отведённом для твоей группе месте, а носиться по всей территории садика. Привыкнуть спать днём, когда совсем спать не хочется, она никак не может. Тогда Тася терпеливо лежит, перебирает свою жизнь и иногда листает книжку в голове, которую придумывает сама. Например, про сказочную страну, где живут добрые народы-кирикамоды. В общем, как говорит Тася: «Во время тихого часа я смышляю и размышляю».
Но однажды Тася на самом деле побывала в гостях у кирикамод. А было это так: внезапно морозы, еще кусачие в феврале, отступили. И папа на выходных предложил отправиться в поход на речную косу.

В предрассветном холодном тумане,

В помрачении. в долгой ночи

Первый щебет пичуги - как чудо.

Научи и меня, научи.

Научи, как озябшей и сонной

Искупавшись в холодной росе,

Славить Бога единым дыханьем,

Щебетать о любви и красе.

И встречать изумленной душою

Золотистый звенящий рассвет,

И, коснувшись зари, удивляться -

Боже Правый, как дивен твой свет.

Научи меня, нива, покою.

Научи меня, лес, тишине.

Научи меня быть человеком,

Божий мир, даже в страшной войне.

Научи меня, ветер, поклону.

Туча, легким дождем окропи

И пока умягчуся я сердцем -

Потерпи меня мир, потерпи.