Гордость, мысль, красота - все об этом давно позабыли. Все креститься привыкли, всем истина стала ясна... Я последний язычник среди христиан Византии. Я один не привык... Свою чашу я выпью до дна... Я для вас ретроград. - То ль душитель рабов и народа, то ли в шкуры одетый дикарь с придунайских равнин... Чушь! рабов не душил я - от них защищал я свободу. И не с ними - со мной гордость Рима и мудрость Афин. Но подчищены книги... И вряд ли уже вам удастся уяснить, как мы гибли, притворства и лжи не терпя, чем гордились отцы, как стыдились, что есть еще рабство. Как мой прадед сенатор скрывал христиан у себя. А они пожалеют меня? - Подтолкнут еще малость! Что жалеть, если смерть - не конец, а начало судьбы. Власть всеобщей любви напрочь вывела всякую жалость, а рабы нынче все. Только власти достигли рабы. В рабстве - равенство их, все - рабы, и никто не в обиде. Всем подчищенных истин доступна равно простота. Миром правит Любовь - и Любовью живут, - ненавидя. Коль Христос есть Любовь, каждый час распиная Христа. Нет, отнюдь не из тех я, кто гнал их к арене и плахе, кто ревел на трибунах у низменной страсти в плену. Все такие давно поступили в попы и монахи. И меня же с амвонов поносят за эту вину. Но в ответ я молчу. Все равно мы над бездной повисли. Все равно мне конец, все равно я пощаду не жду. Хоть, последний язычник, смущаюсь я гордою мыслью, что я ближе монахов к их вечной любви и Христу. Только я - не они, - сам себя не предам никогда я, и пускай я погибну, но я не завидую им: То, что вижу я, - вижу. И то, что я знаю, - знаю. Я последний язычник. Такой, как Афины и Рим. Вижу ночь пред собой. А для всех еще раннее утро. Но века - это миг. Я провижу дороги судьбы: Все они превзойдут. Все в них будет: и жалость, и мудрость... Но тогда, как меня, их потопчут чужие рабы. За чужие грехи и чужое отсутствие меры, все опять низводя до себя, дух свободы кляня: против старой Любви, ради новой немыслимой Веры, ради нового рабства... тогда вы поймете меня. Как хотелось мне жить, хоть о жизни давно отгрустили, как я смысла искал, как я верил в людей до поры... Я последний язычник среди христиан Византии. Я отнюдь не последний, кто видит, как гибнут миры.
Наум Коржавин
Порядок есть во всем. В каждом движении, в каждом вдохе, во взгяде. Но есть ли порядок в мыслях?
Порядок есть во всем. В каждой травинке, в каждой букашке, в дуновении ветра. Но есть ли порядок в воображении?
Песок течет сквозь пальцы и тут же превращается в раскаленное стекло.
Выдувается, задумывается, оформляется в бокал с изящной ножкой, рукой согревается дорогое вино.
Песок течет сквозь пальцы и тут же превращается в раскаленное стекло,
выдувается, задумывается, оформляется в плафон, массивный, матовый,
смотрят друг на друга двое у дверей.
Порядок есть во всем. В свете, во тьме, в ускользающей от меня истине.
Эта наука (Философия) - сам божественный закон, который, вечно оставаясь у Бога неподвижно и непреложно, как бы воспроизводится в душах мудрых, дабы они могли знать, что живут тем лучше и возвышеннее, чем совершеннее созерцают этот закон в мысли и чем прилежнее исполняют его в жизни. таким образом, наука эта тем, кто желает ее знать, повелевает следовать в одно и то же время двоякому порядку, одна сторона которого касается жизни, другая - занятий науками. Юноши, преданные ей, должны жить, воздерживаясь от любовных похождений, от приманок чрева и горла, от нескромного украшения и убранства тела, от пустых занятий играми, от сна и ленности, от тщеславия, зависти и ненависти, от честолюбия и властолюбия. Любовь к деньгам пусть считают вернейшей отравой всякой надежды. Пусть не делают ничего вяло, но ничего - и рьяно. К ошибкам ближних пусть не питают никакого гнева, или же обуздывают его так, чтобы казалось, будто его нет. Пусть не питают ненависти ни к кому. Ни одного порока пусть не оставляют без внимания. Когда наказывают, пусть берегутся, как бы не быть слишком строгими, когда прощают - слишком мягкотелыми. Пусть не наказывают ничего такого, что не в состоянии быть лучше, не извиняют то, что делается хуже. Пусть считают своими родными всех тех, над коими дана будет им власть. Пусть служат так, чтобы господствовать над ними было стыдно, господствуют так, чтобы приятно было им служить. К чужим ошибкам пусть не будут суровы. Вражды пусть избегают самым тщательным образом, вражду к себе переносят равнодушно, мирятся как можно скорее. В сношениях и обращении с людьми достаточно сохранять одну эту народную поговорку: никому пусть не делают ничего такого, чего не желают себе. Республикой управлять пусть не добивается никто, кроме совершенных. Но совершенными стать пусть стараются в возрасте сенаторском, а, точнее, в самой юности. Но и тот, кто обратится к этому поздно, пусть не думает, что для него не существует никаких правил; в возрасте зрелом он во всех отношениях сохранит их легче. Всю жизнь, на всяком месте, во всякое время пусть имеют или стараются иметь друзей. Людям достойным пусть услуживают, хотя бы они того и не ожидали. На гордых пусть мало обращают внимания и сами гордыми пусть не будут. Пусть живут прилично и пристойно. Пусть чтут Бога, размышляют о Нем, ищут его, укрепляясь верой, надеждой и любовью. Пусть желают спокойствия и твердого порядка, здравого ума и мирной жизни.
Блаженный Августин. Творения (том первый) Об истинной религии. // СПБ: Издательство "Алетейя" и К.: УЦИММ-Пресс. 1998. с. 114-182
Найди, что доставляет тебе самую сильную боль. Х/Ф "Револьвер" Гай Ричи
Он прячется за моей болью. Как бы прикрываясь ей, говорит: ты так страдаешь, вот почему ты так себя ведешь. Я страдаю от одиночества, от неприкрытого равнодушия самых близких людей. О! Это безразличие, оно сводит меня с ума. Мне так больно, поэтому я разрываюсь рыданием, криком на них на этих безразличных близких. Меня выворачивает на изнанку, когда они, близкие, все дальше и дальше отдаляются своим молчанием, холодностью, спокойствием, когда надо кричать, гореть, говорить рядом со мной! Он прикрывает себя моей болью. Шепчет: они делают тебе больно, они отбирают у тебя то, что принадлежит тебе по праву - любовь. Он только и хочет, чтобы я верила ему, была ему другом, потому, что только он меня понимает. И я лелею его, как себя. Он хочет, чтобы я зажалась в углу и только он седел бы рядом со мной с обвинениями. Он прикрывается моей болью, которой сам же меня пичкает. С каждым разом, увеличивая дозу, доказывает, что боль неизбежна.
Что же он прячет? Зачем ему прятаться?
ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, (Ин 3:20)
Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить.
Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть.
(Еф 5:12,13)
Он прячется во мне, потому что боится света. Если все станут светом, где он спрячется?
Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство,
идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси,
ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют.
(Гал 5:19-21)
Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.
(Гал 5:24)
Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти,
ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы.
Если же вы духом водитесь, то вы не под законом.
(Гал 5:16-18)
...
Ибо есть два пути, которыми мы можем следовать, когда нас мучит мрак окружающих явлений: это либо путь разума, либо - авторитета. Разум дарует нам философия, но освобождает от мрака, увы, весьма немногих. Впрочем, она побуждает их не только не пренебрегать тайнами веры, а, напротив, понимать их так, как они должны быть понимаемы. Эта истинная и, так сказать, подлинная философия своей задачей имеет не что иное, как научить, что служит безначальным Началом всех вещей, какой в Нем пребывает разум и что от Него, помимо всякого повреждения, происходит для нашего спасения. Об этом едином Боге: Отце, Сыне и Святом Духе учит достопоклоняемая религия, освобождающая народы силой чистой и непоколебимой веры, - учит не смутно, как говорят о ней одни, и не недостойно Божества, как утверждают другие. Что же касается того, что Всевышний Бог благоволил принять и носить наше человеческое тело, то чем более кажется это низким, тем более оно исполнено милости и тем менее имеет общего с человеческим высокоумием.
...
К изучению наук ведет нас (тот же) двоякий путь: авторитет и разум. По отношению ко времени первенствует авторитет, а по отношению к существу дела - разум. Ибо первое предпочитается, когда нужно располагать, другое же наиболее ценится при достижении. Итак, хотя авторитет людей добрых представляется полезнее для невежественной толпы, а разум приличнее для ученых, однако, так как всякий человек делается образованным из необразованного, а всякий необразованный не может знать того, каким он должен явиться перед своими учителями и посредством какой жизни может стать способным к учению, то для всех желающих учиться великому и сокровенному дверью к этому служит лишь авторитет. Вступивший в эту дверь следует без всякого колебания правилам наилучшей жизни; сделавшись же, благодаря им, способным учиться, он потом узнает, насколько разумно все то, чему он следовал прежде раскрытия разума; и что такое сам этот разум, которому он следует теперь, выйдя из колыбели авторитета крепким и зрелым; и что такое ум, в котором - все, или, лучше сказать, который сам - все; и что, будучи вне всего, служит началом всего. Познать это способны немногие, а сверх того, даже и после настоящей жизни, не может постичь никто. Что касается тех, которые, довольствуясь одним авторитетом, постоянно заботятся лишь о добрых правах и благочестивых объектах, или презирая, или не будучи в состоянии учиться свободным и возвышенным наукам, то я и не знаю, как назвать их блаженными (счастливыми), пока они еще живут среди людей...
...
Авторитет (же) бывает частью божественный, частью человеческий; но истинный, прочный и высший авторитет тот, который называется божественным. В отношении его, впрочем, надлежит бояться удивительной лживости тех воздушных существ, которые при помощи некоторых предсказаний о вещах, относящихся к телесным чувствам, и некоторых проявлений своего могущества, привыкли весьма легко обольщать души, жаждущие проникнуть в тайны преходящего счастья, или добивающиеся призрачной власти, или же робеющие перед пустыми чудесами. итак, божественным авторитетом должен быть назван тот, который не только в чувственных знамениях превышает всякую человеческую способность, но, управляя человеком, показывает ему, до какой степени принизился он сам ради него; повелевает ему не поддаваться чувствам, для которых вышеназванные предсказания представляются достойными удивления, а возвышаться до ума; и в то же время проясняет, насколько упомянутая лживость сильна здесь, почему она это делает и как мало заслуживает внимания. Ибо этот авторитет должен своими делами показать свою власть, своим уничижением научить милосердию, своими предписаниями - законам природы; а все это преподается более таинственным и верным образом в той религии, в которую мы посвящаемся, и в которой жизнь добродетельных весьма легко очищается не двусмысленными состязаниями, а авторитетом таинств. Авторитет же человеческий по большей части обманчив; впрочем он, по-видимому, справедливо приписывается тем, которые, насколько может воспринять чувство людей невежественных, умеют прекрасно преподавать и сами живут так, как предписывают жить другим. если же они получают и кое-какие дары фортуны, благодаря которым они кажутся еще более великими, а, презирая таковые, еще более достойными, то в таком случае тот, кто отнесся бы доверчиво к даваемым ими правилам жизни, был бы, пожалуй, прав.
...
Разум - это движение мысли, имеющее силу различать и объяснять то, что подлежит изучению. Пользоваться, однако же, его
Благодать и Мир тебе от Господа нашего Иисуса Христа.
Сегодняшний день открыл мне много нового и светлого, не давая забывать, что возрастание сопровождается борьбой. Как камышу, сначала надо прорасти сквозь землю с камнями, потом пройти воду идя на встречу свету, и, наконец, высунувши свой нос из озера подвергнуться ветру и не такому уж и ласковому солнцу в зной.
Я тебе писала, как ждала встречи с Прилуцким. Я даже красиво расчесала и уложила волосы. Вся воодушевленная попрыгала в аудиторию и что я услышала: Выйдете вон.
Таким громким голосом, почти львиным: Выйдете вон! Вы опоздали. Занятие начинается 8:50.
Я опоздала на 5 минут. Нас оказалось 6 человек таких. Мы расположились на кухне. Голос Прилуцкого позволял нам слышать все, что он говорил. До перерыва я так и просидела на кухне, прислушиваясь и записывая.
Предмет Прилуцкого «введение в Догматику». В составе Богословского знания, в части Практическое Богословие, он затронул вскользь ситуацию под названием «Моральное затруднение». «Когда я застою ученика со шпаргалкой на экзамене, то передо мной встает выбор: отправить экзаменуемого, поставив оценку 2 или обмануть систему образования. Правильным выбором будет выбрать меньшее из зол». Стало понятно, что он выбирает после утреннего моего опоздания. Его оценка в моих глазах возросла еще!
Сколько ты знаешь падежей в Русском языке? Все сказали шесть. Так вот Прилуцкий рассказывал о том, как ему предлагали в свое время, забыть обо всем, чему его учили в школе. Чем дальше в морфологию, тем больше падежей. Так и богословии. Я понимаю, что хочу знать больше. Меня посетило желание поступать дальше и в аспирантуру и дальше, если это возможно. Мне показалось ничтожно не важным мои мучения по поводу моего светлого будущего с любимым мужем. Насколько это все не важно! Знания, Вера с пониманием, служение с Верой и знанием. Запереть себя на кухне, даже самой красивой, ничтожно по сравнению с моментом понимания части мудрости мира.
Ты говоришь, женщина должна быть в подчинении. Я могу подчинить себя только Ему. Дева Мария при благовести вскрикнула: «се раба Господня; да будет мне по слову Твоему». Она воскликнула это с таким чувством, которое очень редко встречается в Библии. Несовершенства перевода и ограниченность в падежах русского языка не позволяют передать полноту фразы. В греческом языке есть желательное наклонение – октатив, он выражает желание воли человека в полной мере. И в Библии встречается очень редко, как я уже говорила. Так вот она этого очень хотела. Для нее эта весть была настолько желанной, насколько это может быть пережито человеком.
Как я хочу участвовать в замысле Божьем каким-то зримым образом. Разговоры о служении своему мужу или в воскресном приходе меня не удовлетворяют. Разговоры о гордыне меня не остужают. Я хочу быть на передовой брани добра и зла. А мне предлагается лечить мужа от алкоголизма. Я решила, как верна в малом буду, так мне дастся и большее. А переживания о несбывшихся фантазиях не имеют значения.
Позавчера я была на исповеди. Тайна исповеди великое чудо. Часто человек ею пренебрегает, и его корка на сердце растет и каменеет. А не идет человек к великому чуду очищения по самым прозаичным причинам: время – один день, второй, неделя и память стирает воспоминания, а грех остается и струпьями закрывает плоть сердца от света; вторая причина это стыд – как страшно стыдно сказать человеку, с которым тебе надо будет еще общаться и дальше, стыд такое странное орудие. В руках диавола оно очень хорошо – сначала у тебя отнимается стыд, когда он нужен, чтобы не совершить грех, а потом дается, чтобы помешать покаяться. А ведь мы забываем, что исповедью мы созидаем свою церковь, излечивая себя, как больной палец всего тела. И вся Церковь, и глава ее, священник, радуется вместе об очищении и спасении нашем. А еще мы забываем, что исповедь нам дана самим Спасителем, который уже искупил этот грех, только мы не хотим обменять свой грех на Его праведность, забывая, что в этом и есть суть спасительного Евангелия.
Пишу тебе из Теологического Института Евангелическо-Лютеранской Церкви.
сен.2010
Молодое вино вольется бурно
В мои мехи.
Я знаю, Ты на прочность меня проверяешь.
Каждый раз добавляешь чуть больше, чем могу
Удержать в себе.
Ты меня знаешь,
Но все же дабавляешь.
Наполни меня сполна опять.
Не обещаю, что не растрачу все до капли...
Решение о праздновании рождения Иисуса Христа 25 декабря было принято в 431 г. на Эфесском соборе для того, чтобы вытеснить отмечавшийся в этот же день праздник языческого бога Солнца Митры (БСЭ. 3-е изд. М., 1975, т. 22, с. 171).
Юлианский календарь — календарь, разработанный группой александрийских астрономов во главе с Созигеном и введённый Юлием Цезарем в 45 году до н. э..
Юлианский календарь реформировал устаревший римский календарь и основывался на культуре летосчисления Древнего Египта.
В VII веке по Рождестве Христовом дата 1 марта 5508 года до Рождества Христова была официально принята в качестве точки отсчета (сотворение Адама Господом Богом) для календаря православной византийской эры «от Сотворения мира».
С момента Крещения Руси Великим князем Киевским Владимиром Святым в 988 году и в течение почти 500 лет началом года на Руси, как и в Византии, считалось 1 марта.
В 1492 году по инициативе Великого князя Московского Ивана III, начало года было официально перенесено на 1 сентября и отмечалось так более двухсот лет.
1 сентября 7208 года в России отпраздновали очередной Новый год. А 19 декабря 7208 года был подписан и обнародован именной указ Петра I, по которому вводилось новое начало года – от 1 января, и новая эра – летосчисление от Рождества Христова.
Царь предписал вместо 1 января 7208 года «oт Сотворения мира» считать 1 января 1700 года «от Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа».
Год 1699-й, таким образом, оказался для России самым коротким, поскольку длился лишь четыре месяца – с сентября по декабрь.
Год по юлианскому календарю начинается 1 января, так как именно в этот день с 153 год до н. э. избранные комициями консулы вступали в должность. В юлианском календаре обычный год состоит из 365 дней и делится на 12 месяцев. Раз в 4 года объявляется високосный год, в который добавляется один день — 29 февраля (ранее аналогичная система была принята в зодиакальном календаре по Дионисию). Таким образом, юлианский год имеет продолжительность в среднем 365,25 дней, что больше на 11 минут продолжительности тропического года.
Точность юлианского календаря невысока: каждые 128 лет накапливается лишний день. Из-за этого, например, Рождество, первоначально почти совпадавшее с зимним солнцестоянием, постепенно сдвигалось в сторону весны. После долгого обсуждения этой проблемы в 1582 году юлианский календарь в католических странах постановлением папы Григория XIII был заменён на более точный календарь. 
Поводом к принятию нового календаря стало постепенное смещение по отношению к юлианскому календарю дня весеннего равноденствия, по которому определялась дата Пасхи, и рассогласование пасхальных полнолуний с астрономическими. До Григория XIII проект пытались осуществить папы Павел III и Пий IV, но успеха они не достигли. Подготовку реформы по указанию Григория XIII осуществляли астрономы Христофор Клавиус и Луиджи Лилио (он же Алоизий Лилий). Результаты их труда были зафиксированы в папской булле, названной по первой строке лат. Inter gravissimas («Среди важнейших»).
Во-первых, новый календарь сразу на момент принятия сдвигал на 10 дней текущую дату из-за накопившихся ошибок. Следующий день после 4 октября был объявлен 15 октября.
Во-вторых, в нём стало действовать новое, более точное правило о високосном годе. Год високосен, то есть содержит 366 дней, если:
1.номер года кратен 400 (1600, 2000, 2400);
2.остальные годы — номер года кратен 4 и не кратен 100 (… 1892, 1896, 1904, 1908…).
· В-третьих, модифицировались правила расчета христианской пасхи.
Таким образом, с течением времени юлианский и григорианский календари расходятся всё более: на 1 сутки в столетие, если номер предыдущего столетия не делится на 4. Григорианский календарь намного точнее юлианского календаря. Он даёт гораздо лучшее приближение к тропическому году.
Постепенно, на протяжении XVII—XVIII веков мировые державы одна за одной переходили на Григорианский календарь; последними были Великобритания (1752 год) и
Журнал "Фома" | №11/43 | ноябрь 2006 | Начистоту
Михаил БОЯРСКИЙ: ПУТЬ МУЖЧИНЫ - ЭТО ПРИХОД К БОГУ
Что такое вера и как ее обрести? Зачем каяться, если все равно снова согрешишь? Кому нужны обряды и каноны? О любви к ближнему, жертвенности и многом другом наш корреспондент Ирина ЛЕВИНА беседует с народным артистом России Михаилом БОЯРСКИМ и настоятелем петербургского храма в честь иконы Божией Матери “Всех скорбящих Радость” протоиереем Вячеславом ХАРИНОВЫМ.
Подходя летним вечером к дому на Мойке, где живет Михаил Боярский, я боялась загадывать, что выйдет из встречи прославленного артиста, такого резкого и непредсказуемого, и настоятеля одного из самых необычных петербургских храмов, музыканта по образованию, протоиерея Вячеслава Харинова.
Атмосфера разговора действительно порой так накалялась, что казалось, в воздухе натягивались какие-то невидимые струны, готовые в любую минуту лопнуть. Диалог складывался с трудом, чувствовалось, что Михаилу Сергеевичу нужно было выговориться. Отец Вячеслав не перебивал, даже если мог возразить. Мы записали его возражения для публикации.
А разговор начистоту все-таки состоялся и по-своему повлиял на всех его участников.
Ленивый путь актера
Михаил Боярский: Я стал актером случайно, отчасти от лени. Искусство пианиста предполагает полную отдачу, работа музыканта – специфический, изнурительный, никому не понятный труд. Я не был способен на такие подвиги. А актерская профессия гораздо проще: выучил текст – пошел на сцену. Я не рассчитывал стать великим артистом, но быть в когорте “сумасшедших” мне было интересно. Тогда были Ефремов, Высоцкий… Да и “Битлз” появились в то же время. Сцена превратилась в линию фронта, и мне хотелось быть там, на передовой.
Ирина Левина: А когда к Вам пришла слава, как Вы ее встретили?
Михаил Боярский: Слово “слава” ко мне не очень подходит, а популярность – дешевая штука. После выхода фильма “Собака на сене” меня стали узнавать. Я привык, хотя кроме раздражения это у меня ничего не вызывает. Я практически не появляюсь в общественных местах, делаю это только по необходимости, стараюсь быть вежливым в аэропорту, в ресторане, в бане. Иногда, правда, срываюсь, веду себя по-хамски, потом себя ругаю: надо было сдержаться. Но, знаете, когда четвертые сутки сидишь в аэропорту, а тебя спрашивают: почему ты в шляпе?!
Наверное, актерская профессия влияет на человека. Мне сложно судить, я никогда не жил по-другому.
Ирина Левина: Что такое, по-Вашему, талант?
Михаил Боярский: Талант может быть дан от Бога – это то, чему не научишь; а есть ремесло, поклонником которого я являюсь. Артист, который работает по наитию, может сыграть один спектакль хорошо, другой плохо, третий великолепно, четвертый вообще провалить. А для профессионального артиста существует определенный предел, за который переступать нельзя: ты выступаешь лучше или хуже, но на том максимуме, которого ты на сегодняшний день добился своим опытом, пониманием профессии, драматургии, взаимоотношений с партнером. Ремесло – дело серьезное, ему приходится учиться не только в театральном институте, но и на протяжении всей своей жизни.
Поэтому перед тем как идти на сцену, всегда есть страх, поджилки трясутся, пот выступает, даже если ты играешь сотый или тысячный спектакль. И актеры – верующие и неверующие – почти всегда крестятся перед выходом на сцену: все Бога побаиваются.
Вера по наследству или от безысходности
Михаил Боярский: Мой прапрадед был начальником банка, знал несколько языков, в доме находилась огромная библиотека – после войны нам эти книги пришлось продавать, чтобы выжить. Дед был интересным человеком – архиереем. Впрочем, сам я мало разбирался в духовной иерархии, мне папа об этом рассказывал, фотографии сохранились. Потом мы узнали, что деда расстреляли. Это скрывалось. Да и крестик носить в школе было “непрестижно” – я его надевал только на экзамены.
Бабушка преподавала французский, английский, немецкий языки в семинарии, где до сих пор висит ее портрет. Но кем на самом деле была бабушка Катя, я осознал только, когда ее хоронили: ей были устроены грандиозные похороны в Александро-Невской Лавре. У меня остались детские воспоминания о том, как бабушка Катя переводила нам с французского потрясающие книги с иллюстрациями. С уходом бабушки все изменилось. Началось выживание. А недавно моя сестра разузнала, как и где был расстрелян дед. Скоро выйдет ее книга о нашей семье.
Протоиерей Вячеслав: А на какой кафедре он служил?
Михаил Боярский: Он служил в церкви на Сенной площади, которую взорвали, в Казанском соборе. А приход у него был в Колпино.
Протоиерей Вячеслав: Он был обновленческим женатым
Мне нравится ночь и мне нравится время,
Когда я закутавшись в теплый плед,
Могу насладиться Твоим Откровеньем,
Принять все на веру, как есть.
Мне нравится бурно оспаривать старцев,
Безгласно, безлюдно под свет фонаря.
Мне нравится время, когда за близких
Могу беспрестрасно просить Тебя.
Чувством превосходят нас многие бессловесные животные (отыскивать причину этого теперь неуместно); но умом, разумом, знанием Бог поставил нас выше их. Упомянутое чувство в соединении с привычкой, которая имеет большую силу, может различать то, что подобным душам доставляет удовольствие, и может различать тем легче, что душа животных более привязана к телу, которому принадлежат эти чувства и которым она пользуется для жизни и удовольствия, получаемого ею от того же самого тела. Человеческая же душа посредством разума и знания, о которых у нас речь и которые несравненно превосходнее чувств, возвышается, насколько может, над телом, и охотнее наслаждается тем удовольствием, которое внутри нее; а чем более вдается в чувства, тем более делает человека похожим на скота.
От этого бывает, что и плачущие дети, чем более они чужды разума, тем легче различают чувством даже прикосновение или приближение кормилиц, и не могут выносить запаха других женщин, к которым не привыкли.
О бессмертии души/Блаженный Августин. - М.: Издательство АТС, 2004. - С.349
Еводий. Пока достаточно и этого. Теперь скажи, сколь велика душа.
Августин. В каком смысле ты спрашиваешь, сколь она велика? я не понимаю, спрашиваешь ли ты о ее широте, долготе, толщине, или обо всем этом вместе, или желаешь знать, какой она обладает силой. Мы имеем, например, обыкновение спрашивать, сколь велик был геркулес, т. е. скольких футов достигал его рост, равно и сколь велик был сей муж, т. е. сколь велика была его сила и доблесть.
Еводий. Я желаю знать о душе и то и другое.
Августин. Но первое не может быть не только разъяснено, но даже и мыслимо о душе. Ибо о душе никоим образом нельзя предполагать, чтобы она была или длинна, или широка, или как бы массивна: все это телесное, и душу в этом роде представляем мы лишь по аналогии с телами. Поэтому и в таинствах благоразумно повелевается, чтобы презрел все телесное и отрекся от этого мира (который, как мы видим, суть мир телесный) тот, кто желает явиться таким, каким он сотворен от Бога, т. е. подобным Богу, так как для души нет другого спасения, другого обновления, другого примирения с творцом ее. Поэтому сколько велика душа, — если исследовать ее в означенном направлении, — я сказать не могу, но могу утверждать, что она не длинна, не широка, не обладает массой и не имеет ничего, что обыкновенно определяется при измерении тел. Почему я так думаю? — я готов представить тебе, если угодно, все основания.
Еводий. Мне это угодно, и я сильно этого желаю: потому что мне кажется, что душа есть как бы ничто, если в ней нет ничего из сказанного.
Августин. Но может быть прежде я покажу тебе, что есть много вещей, о которых ты не можешь сказать, что они ничто, и в которых, однако же, нет тех измерений, каких ты ищешь в душе, так что ты увидишь, что душа не только не есть ничто из-за того, что в ней нет ни долготы, ни широты и проч., но, наоборот, тем ценнее и тем значимей, что ничего этого не имеет. а потом мы рассмотрим, действительно ли она ничего этого не имеет.
...
Августин. Я с самого начала предупреждал тебя и просил терпеливо отнестись к некоторой околичности наших рассуждений. Прошу и теперь о том же. Предмет исследуется немаловажный и нелегкий для познания, а мы желаем узнать его и овладеть им вполне. Ведь иное дело, когда мы верим авторитету, и иное — когда разуму. Вера в авторитет весьма сокращает поиски и не требует особого труда. Если она тебе нравится, ты можешь прочитать много такого, что об этих предметах написали, как бы из снисхождения, великие и божественные мужи, находя это необходимым для пользы, и в чем они требовали веры к себе со стороны тех, для чьих душ, более тупоумных или более занятых житейскими делами, другого средства к спасению быть не могло. Такие люди, которых в обществе всегда большинство, если желают постигать истину разумом, весьма легко одурачиваются подобием разумных выводов и впадают в такой смутный и вредный образ мыслей, что отрезвиться и освободиться от него или не могут никогда, или же могут, но только самым бедственным для себя путем. Таким полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести жизнь. если ты считаешь, что это безопасней, я не только не возражаю против этого, а даже весьма одобряю. Но если ты не можешь обуздать в себе того страстного желания, под влиянием которого решился дойти до истины путем разума, ты должен терпеливо выносить многие и длинные околичные пути, чтобы вел тебя тот разум, который один только может быть назван разумом, т. е. разум истинный; и не только истинный, но и точный, и чуждый всякого подобия ложности (если только возможно для человека каким-либо образом достигнуть этого), так чтобы тебя не могли отвлечь от него никакие рассуждения ложные или истиноподобные.
Свет - это излучение или поток частиц, идущий в геометрической прогрессии радиально, от источника света... Может быть, это совсем и не так. Но это мое сугубо лично
[250x204]е и только что сформировавшееся предположение. Когда я смотрю на свет, не на его источник, а просто на свет, на светлое небо, на светлое лицо моего друга, с моими глазами ни чего не происходит. Я могу абсолютно спокойно, без всяких для себя последствий, пристально и рассеянно, упрямо и лениво смотреть на плавно текущий, ни кому не мешающий, а мне помогающий сейчас рассмотреть то, что я вижу, свет. Но стоит мне только, коснуться взглядом источника этого света..как неизбежно, но к счастью появятся и тут же исчезнут темные пятна, там где был раньше ни кому не мешающий плавно текущий, все тот же мягкий, рассеянный свет. А если я долго, без остановки, тактично, эксперимента для, стану рассматривать два ярко пылающих, все освещающих уличных фонаря? Они расплываются, растекаются и занимают весь обзор. Постепенно теряются окружающие эти две яркие точки предметы: окна и даже забор. Заливается ярким светом то, что было недавно плавно приятным, прозрачным и четким. Сейчас я оторву взгляд и больше не увижу эту картину, как ниточки света, как хвост у кометы, желая дотронуться быстро и смело, разматывают клубки. Вот я и фонарь. И все же я отрываю взгляд. Только черные пятна там где был плавный, обычный, вроде приятный, статичный, наскучивший, мягкий, рассеянный свет. Рискнуть, опять и насладиться этим таинственным единением с обычным предметом, а может не стоит тратить время на гон? Но все же я обещаю, когда-нибуть снова слиться въедино с уличным фонарем.
Христианин знает, кто виноват в том, что ему так плохо – это ни он сам, ни коварный сатана, ни окружающие люди, ни звезды, ни экономический кризис, ни даже Бог, а Адам. Он и только он – такой далекий и все же реальный, конкретный и обманутый. Только его решение повлияло на страдания всего человечества и всей нашей планеты.
О, Адам! Если бы ты не совершил это преступление, если бы оставался в чистоте и послушании.. то и не было бы ни горя на земле, ни войн, ни болезней и смертей, но, Адам, не было бы и меня..
Что же делать с болью, страхом, страстью?
Христианин знает, что спасает его не он сам, не другие люди, не звезды, и не сатана, не деньги, но сам Бог. Но дар благодати не как преступление. (Рим 5:15)
О велик Господь, определив всех нас несчастных ко спасению еще до нашего рождения.
Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих. (Рим 5:15)
О, Адам! Если бы все сложилось иначе, не увидела бы я красоту этого сотворенного нашим Отцом мира, не вдохнула воздух бы надежды и ожидания вечной жизни со Спасителем нашим, не ощутила Его безграничной любви к себе, как и ты когда-то живя здесь.
Христианин свободен от вопроса: почему мне плохо? он не тратит больше мыслей на поиск. Христианин свободен от вопроса: что мне делать, чтобы мне стало хорошо? он не тратит сил на поиски лучшего. О! христианская свобода, что лучше тебя?
Скорее "сущность" христианства можно сравнить с залом, из которого двери открываются в несколько комнат. Если мне удастся привести кого-нибудь в этот зал, моя цель будет достигнута. Но зажженные камины, стулья и пища находятся в комнатах, а не в зале. Этот зал — место ожидания, место, из которого можно пройти в ту или иную дверь, а не место обитания. Даже наихудшая из комнат (какая бы то ни было) больше подходит для жилья. Некоторые люди, верно, почувствуют, что для них полезнее остаться в этом зале подольше, тогда как другие почти сразу же с уверенностью выберут для себя дверь, в которую им надо постучаться. Я не знаю, от чего происходит такая разница, но я уверен в том, что Бог не задержит никого в зале ожидания дольше, чем того требуют интересы данного человека. Когда вы наконец войдете в вашу комнату, вы увидите, что долгое ожидание принесло вам определенную пользу, которой иначе вы не получили бы. Но вы должны смотреть на этот предварительный этап как на ожидание, а не как на привал. Вы должны продолжать молиться о свете; и конечно, даже пребывая в зале, вы должны начать попытки следовать правилам, общим для всего дома. И кроме того, вы должны спрашивать, какая дверь истинна, невзирая на то, какая из них нравится вам больше по своей обшивке или окраске. Выражаясь проще, вы не должны спрашивать себя: "Нравится ли мне эта служба?", но: "Правильны ли эти доктрины? Здесь ли обитает святость? Сюда ли указывает мне путь моя совесть? Происходит ли мое нежелание постучать в эту дверь от моей гордости, или просто от моего вкуса, или от моей личной неприязни к этому конкретному привратнику?"
Когда вы войдете в вашу комнату, будьте добры к тем, кто вошел в другие двери, и к тем, кто еще ожидает в зале. Если они — ваши враги, то помните, что вам приказано молиться за них. Это одно из правил, общих для всего дома.
Clive S.Lews, Mere Christtianity. London, 1943. перевод с английского И.Череватовой, "Гендальф", 1994 С.27-28
Видео производство - это особый вид производства, но как и любой другой вид, он имеет ряд правил и законов. При монтаже одних и тех же фрагментов (или кадров) в разной последовательности можно получить абсолютно разные результаты. Главное - это задача, которую ставит перед собой режиссер.
Об этом видео конкретно: то что мир катиться в тар тараты - христианам известно более, чем другим. Мало того, христиане ждут момента, когда мир все-таки докатиться. С радостью воздевают к небу руки со словами "Гряди Иисусе" - сейчас это особо чувствуется в дни Адвента. Т.е. доказывать христианам апокалипсис и его предзнаменования не надо.
Тогда встает вопрос, кому адресовано это видео? Кто режиссер этого кино? Какую цель он преследует?
4:38 - ярко иллюстрирует отношение к власти в нашей стране. (Путин и Медведев поднимают руки, а над ними три шестерки)
Вспомним к чему призывает нас Иисус: верить и любить, благовествовать.
А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
(Мф 5:44,45)
Использование текстов из Библии еще не показатель принадлежности к христианскому вероучению: гностики всех мастей, различные культы, воюнствующие атеисты, все кому не лень используют в своих интересах Святое Писание.
Мне больно осознавать, что такой сильный источник, как Библия, и такой сильный инструмент, как видео служат для достижения чьих-то не христианских интересов. Да воздаст им Господь за все! Мы же будим за них молиться.
Комментарий к видео КОБовцев вконтакте