Александр ГЕРАСИМОВ
ARABESQUE
1.
- На! Н-на! Получи, сука! Получи! Гадина! Гада!
- Сволочь! Что я сделала? Что?!
- На! Получай, гада! Гада! Гадина!
- Валера! За что?!..
- А то ты не знаешь! Не ты наливала - не тебе пить. Н-на! Ой, блять!..
- Вале-ера! Ты что?!.. Больно?
- Ушибся, блять, о твою голову! С-сука! Руку вывихнул! Растяжение, блять!
- Дай посмотрю... Бедненький. Холодное приложить надо. Щас...
...
- Ну, как, полегче?
- Сука ты, Томка. Это ж надо, башку такую твердую иметь - чугунок, да и только...
- Это ты, Валерик, руку неудачно повернул. Вот она и подвихнулась...
- Блять! Теперь в "травму" идти нужно...
- Погоди, надо шину наложить. Я щас...
...
- Во-от, другое дело.
- Ну, ты, Тамарка, даёшь! Ловко!
- А то! Я на курсах сестринских училась когда-то. Руки-то помнят.
- А это ничо, што линейку Сенькину примотала. Не хватится?
- Обойдется. Не смертельно. Если надо, у соседа одолжит. Ну, ладно. Собирайся. В Эрисмана больницу пойдем. Слава Богу, рядом. Дай-ка, я тебе помогу... Во-от... вот так... горе ты моё... луковое...
***
Вечер опутал Город розовой сахарной ватой, каплями свежей росы повис на деревьях, опустился на воду золотистым туманом, успокоил накричавшихся до хрипа птиц, убаюкал набегавшихся до горячки детей, выгнал на теплые крыши отлежавшихся за день до войлочной плоскости котов, зажег в нетемном еще небе первую звездную лампочку. Городские домы вытянулись, почернели, напустили на себя важный, таинственный вид. Всё постепенно затихло. И только воздух, то тут, то там, еще тонко отзывался серебряными колокольчиками, было непонятно - то ли ложка о чайный стакан позвякивает, то ли бомж перебирает заскорузлыми пальцами на ладони мелкие монетки, пересчитывая скопленные за день сокровища.
Лиза Кирсанова возвращалась домой на Петроградку с Островов от Лебедевых, где давала младшему их отпрыску урок игры на фортепиано. Уроки тяготили ее. Дети нуворишей не желали играть гаммы и изучать сольфеджио. Они хотели со всего размаху колотить по клавишам дорогущих, специально для них выписанных из Лондона и Вены роялей, больно щипать молоденькую учительницу музыки за мягкие места и норовили заглянуть ей за корсаж. Лиза тихонько сердилась, краснела, закусывала губу, но, благодаря печальному опыту, знала, что наказывать баловней себе дороже. Родители души не чаяли в своих наследниках и во всем винили саму "музыкантшу", пеняя на чрезмерную ее молодость и недостаток опыта. Деньги платили неохотно, то и дело норовя оштрафовать за мифические опоздания и неудовлетворительные, якобы, результаты учения.
Вечерняя прохлада ласкала разгоряченные Лизины щеки, щекотала влажные от дневной духоты подмышки и шелком длинной, развевающейся при ходьбе юбки, приятно поглаживала, уставшие от нажимания на латунные фортепианные педали, щиколотки.
Прикинув, что так будет короче, Лиза свернула с проспекта Динамо, в зажатую между домами, узенькую, пахнущую персидской сиренью улочку.
***
- Идем, идем...
- Куда ты меня тащишь?..
- Здрассти-приехали! Ты же руку вывихнул. Ты чё, уже не помнишь?
- Руку? Чего, руку? Я-а?! Ах ты, прорва! Да я тебя щас!..
- Начина-ается...
***
Вообще-то, обычно она избегала ходить по слабо освещенным улицам, боясь нападения какого-нибудь там... Мало ли?.. В последнее время только о них и говорят. То на Гражданке появится "чулочный душитель", то на Васильевском "потрошитель" с топором... Правда он, кажется, только за "гулящими" охотится. Но, все равно, поди, потом доказывай, что ты честная девушка.
Лиза, конечно, льстила себе слегка, мысленно сравниваясь со "жрицами любви". Какая из нее проститутка? Юбка до полу, да скромный взгляд. Один из "хозяев" однажды пытался было приударить за молоденькой учительшей. Что-то в ней взволновало его - то ли крепкий завиток изжелта рыжих волос, то ли маленькая, крепким соском торчащая из-под крохотной трикотажной блузки девичья грудь, то ли этот скромный, кажущийся покорным взгляд влажных ореховых глаз. Однако, получивши молчаливый, но твердый отпор, лавлас упорствовать не стал, а переключил внимание на более податливую натуру, горничную девушку, белоруску Милу. У них даже потом что-то такое, вроде непродолжительного, "бижутерийного", романа с безопасным сексом и случилось. Потому что Мила довольно скоро лишилась выгодной службы, а наместо нее взяли пожилую корпулентную узбечку.
Войдя в узкий проход между слепленных из природного камня, опереточного вида домов, квартала, Лиза невольно ускорила шаг. Девушке показалось, что за ней следует чья-то тень. Но, собравшись со смелостью остановиться, обернувшись и оглядевшись хорошенько, она посмеялась своим сохранившимся с детства страхам и продолжила путь.
Пройдя еще несколько шагов, она вдруг увидала странное, исходившее из глубины одного из дворов, сияние. Свет был не таким, каким представляется обычно отблеск от горящего уличного
Читать далее...