[402x550]
От меня: написано по заявке на Фикбуке "Первая встреча Фарамира и Эовин"
В подарок для Mind Game))
Жанр: romance, drama, fluff
Тип: гет, естессно))
Размер: мини
Рейтинг: PG-13
Статус: Закончен
За честь и славу Гондора.
Эти слова эхом отдаются в ушах молодого военачальника.
Отгремели последние залпы вражеских и союзных орудий, стихли крики и стоны раненых
на полях, не слышно более приказов, отдаваемых своим подчиненным командиров обеих армий. Даже плач и завывания вдов и матерей не звучат. Потом будут оплаканы все погибшие в этой бойне, потом пройдут славные пиры в честь величайшей победы. Все потом...
За честь и славу Гондора.
То, чему всегда учил его отец, и то, чего, по мнению того же отца, Фарамир так и не смог оправдать.
В самые последние минуты жизни Денетора Фарамир не видел его лица – лишь смутные, размытые очертания, полубред во время короткого возвращения сознания. А потом снова темнота.
Это уже потом, придя в себя в палатах исцеления, он узнал о смерти отца. Единственное, что так и осталось для Фарамира тайной – любил ли его отец? Вроде бы, что может быть естественнее любви родителя к своему дитя, но...
«Ты ведь хотел бы, чтобы здесь стоял Боромир? Чтобы погиб я, а не он?» - «Да... Очень хотел бы...»
Фарамир уже давно, тысячу раз простил отца, и сейчас отдал бы все, чтобы он был рядом. Но его больше нет. Как нет Боромира, единственного, по-настоящему близкого ему человека.
У Фарамира больше ничего нет.
Он дни напролет расхаживает по Палатам Исцеления, всякий раз превозмогая жуткую боль, но эта пытка необходима, как говорит лекарь. Так Фарамир сможет быстрее подняться на ноги.
Арагорн, Леголас, Гимли, Гендальф и Эомер обсуждают план штурма Черных Врат – мероприятие, заранее обреченное на неудачу.
А Фарамир чувствует себя бесполезным овощем, никому не нужным балластом, понимая, что не сможет отправиться с ними.
Да и Минас Тирит, сказать, по правде больше не его город.
От ощущения собственной никчемности и бесполезности хочется лезть на стену, и Фарамир, чтобы почувствовать себя хоть в чем-то полезным, вызывается помогать лекарям ухаживать за ранеными. Это по определению женская работа – перевязывать раны, раздавать целебные снадобья и прочее, но лучше уж так, чем никак, рассуждает он.
В Палатах стоит духота, пахнет гноем, и почти не прекращаются стоны умирающих.
- Главное, отстраниться от происходящего и стараться не принимать это близко к сердцу. Тяжело, но иначе просто не выдержать...
Он поднимает голову, закончив перематывать чью-то отрубленную по локоть руку, и видит перед собой ясные голубые глаза, в которых застыли остатки слез.
- Эовин.
Ее кожа такая бледная, что кажется прозрачной, а чуть розоватые губы искусаны до крови и обветрены.
-Фарамир.
Только сейчас он замечает, что ее правая рука по самый локоть замотана грязными бинтами.
Из неглубокого выреза платья тоже виднеются бинты.
Эовин... Выходит, та самая, что убила повелителя назгулов. Об этой необычной девушке в Палатах Исцеления говорили практически все.
Вот только Фарамир представлял ее совершенно другой. Отчего-то в голове прочно вырисовывался образ этакой «гром-бабы» с дубиной наперевес и мужиковатыми чертами лица – по мнению Фарамира такая вполне способна сокрушить короля-призрака.
А сейчас перед ним стоит бледная, хрупкая девушка, почти девчонка с не по годам усталыми глазами. Почему-то этот взгляд напоминает ему Боромира.
Он с интересом разглядывает роханскую принцессу, пожалуй, даже слишком внимательно, и, наверное, это не совсем прилично вот так пялиться на девушку. Но все-таки, не каждый же день встречаешься с народной героиней, верно?
Эовин, кажется, такое пристальное внимание ничуть не обижает и, судя по всему, ей вообще все равно.
В этот момент к ним подходит Эомер, хмуро косится на младшую сестру и говорит, что ей следует вернуться к себе в палату, потому что в ее состоянии вредно много передвигаться. То же самое он говорит и Фарамиру.
Эомер вообще жуткий перфекционист, а по мнению некоторых и вовсе зануда, хотя эти качества чудным образом уживаются в нем с горячностью, а порой и несдержанностью.
«Интересно, все роханцы такие?»
Эовин пытается сопротивляться, но брат настаивает и, осторожно, но вместе с тем настойчиво взяв ее под локоть, уводит в палату. Эовин уходит и даже не оборачивается на Фарамира.
Следующие несколько дней он практически не выходит из своей палаты – работа с больными дала о себе знать, и только-только начавшие заживать раны, вновь разбередились.
И это вынужденно безделье, конечно, не замедлит принести свои плоды. Его снова одолевают мрачные мысли, воспоминания, которые, ему кажется, будут с ним до конца жизни.
В одну из ночей, проворочавшись пару-тройку часов с боку на бок, в безуспешных попытках уснуть, Фарамир подходит к окну. Теплый апрельский ветерок приятно обдувает кожу,
Читать далее...