Время, сколько б ты ни бесился и ни боролся
Остается непобедимым уроборосом
Вроде вот, оторвался, а глянь — и уже пророс им
Сердце тонет в часах, едва выбивает бит

Время ходит за мной, тягучее как резина
Замечая в любых расщелинах и низинах
Наступает на пятки в трамваях и магазинах
Но когда я счастлив — морщится и рябит

Счастье, если за ним не плакать и не гоняться
Происходит с тобой простейшей из констатаций
Не хватает за руку, но ждет на любой из станций
Не лучом после гроз, но весельем в разгар грозы

Потому что лишь то, что вечно, всегда спонтанно
Голоса и бутылки, музыка и фонтаны
Блики света сквозь листья, острые как катаны
Песни в пробке на трассе, волны светлей слезы

***

Потому что помнишь лишь самые глупые из приколов
Только те мгновенья, где нет ничего такого
Поздний май под небом нелепым и васильковым
Где ты сам, как набросок — улыбка да борода

Потому что друзья — результат важнейшего в мире фарта
Не того, что достиг, а того, кто ты есть по факту
Не бабло с кабинетом, а мудрый и хитрый фатум
Что отыщет тебя через стены и города

***

Я всего лишь лист по ветру, не терминатор
Я не знаю, где нужный поезд, где терминал там
Ожидать ли колючих звезд или терний надо
С головой бросаться в омут, мотать на ус

Время ходит между нами худым аскетом
Накрывает паутиною всё, что спето
Все пытается достать; но пока я с кем-то
Я совсем его,
ни капельки,
не боюсь.(c)
[700x324]

Научите меня закупоривать смерть,
плавить в тигле блестящую медную славу,
Научите, профессор, молчать и терпеть,
когда властные рядом бывают неправы.

Научите любить – беззаветно, в с е г д а,
и известность уметь разливать по сосудам,
превращать в изумруды века и года -
научите меня! Все равно я не буду

это делать, и весь алхимический дар
обращу на борьбу с неизбежным и жутким -
с вашей смертью, профессор. Вы будете, да,
вечным словом "люблю" на пергаментной скрутке -

ученическим почерком, легкой рукой...
Жизнь идет. Слезы, как эликсиры, бесцветны.
За пределами - свет и прекрасный покой.
Вы меня научили. Теперь вы бессмертны.
[604x408]

Изменить свою жизнь, стать до одури смелым,
Упиваясь рассветом ягодно-спелым,
Взволнованно ждать прибой.
Истоптать, изглазеть все блошиные рынки,
Переулки, мосты и... стереть ботинки,
Шагая в ногу с тобой.

Видеть новых людей, слушать сотни историй,
Вечерами пугаться фантасмагорий
В темных окнах чужих домов.
Чтобы ты мне и братом, и мужем, и другом,
Ну а если устанем - тёплый ужин и угол,
И полсвета таких углов.
[374x700]

"Френсис"

Френсису несколько лет за двадцать,
он симпатичен и вечно пьян.
Любит с иголочки одеваться,
жаждет уехать за океан.
Френсис не знает ни в чем границы:
девочки, покер и алкоголь...
Френсис оказывается в больнице: недомоганье, одышка, боль.
Доктор оценивает цвет кожи, меряет пульс на запястье руки, слушает легкие, сердце тоже, смотрит на ногти и на белки. Доктор вздыхает: «Какая жалость!». Френсису ясно, он не дурак, в общем, недолго ему осталось — там то ли сифилис, то ли рак.
Месяца три, может, пять — не боле. Если на море — возможно, шесть. Скоро придется ему от боли что-нибудь вкалывать или есть. Френсис кивает, берет бумажку с мелко расписанною бедой. Доктор за дверью вздыхает тяжко — жаль пациента, такой молодой!

Вот и начало житейской драме. Лишь заплатив за визит врачу, Френсис с улыбкой приходит к маме: «Мама, я мир увидать хочу. Лоск городской надоел мне слишком, мне бы в Камбоджу, Вьетнам, Непал... Мам, ты же помнишь, еще мальчишкой о путешествиях я мечтал».

Мама седая, вздохнув украдкой, смотрит на Френсиса сквозь лорнет: «Милый, конечно же, все в порядке, ну, поезжай, почему бы нет! Я ежедневно молиться буду, Френсис, сынок ненаглядный мой, не забывай мне писать оттуда, и возвращайся скорей домой».

Дав обещание старой маме письма писать много-много лет, Френсис берет саквояж с вещами и на корабль берет билет. Матушка пусть не узнает горя, думает Френсис, на борт взойдя.
Время уходит. Корабль в море, над головой пелена дождя.

За океаном — навеки лето. Чтоб избежать суеты мирской, Френсис себе дом снимает где-то, где шум прибоя и бриз морской. Вот, вытирая виски от влаги, сев на веранде за стол-бюро, он достает чистый лист бумаги, также чернильницу и перо. Приступы боли скрутили снова. Ночью, видать, не заснет совсем. «Матушка, здравствуй. Жива? Здорова? Я как обычно — доволен всем».

Ночью от боли и впрямь не спится. Френсис, накинув халат, встает, снова пьет воду — и пишет письма, пишет на множество лет вперед. Про путешествия, горы, страны, встречи, разлуки и города, вкус молока, аромат шафрана... Просто и весело. Как всегда.

Матушка, письма читая, плачет, слезы по белым текут листам: «Френсис, родной, мой любимый мальчик, как хорошо, что ты счастлив там». Он от инъекций давно зависим, адская боль — покидать постель. Но ежедневно — по десять писем, десять историй на пять недель. Почерк неровный — от боли жуткой: «Мама, прости, нас трясет в пути!». Письма заканчивать нужно шуткой; «я здесь женился опять почти»!

На берегу океана волны ловят с текущий с небес муссон. Френсису больше не будет больно, Френсис глядит свой последний сон, в саван укутан, обряжен в робу... Пахнет сандал за его спиной. Местный священник читает гробу тихо напутствие в мир иной.

Смуглый слуга-азиат по средам, также по пятницам в два часа носит на почту конверты с бредом, сотни рассказов от мертвеца. А через год — никуда не деться, старость не радость, как говорят, мать умерла — прихватило сердце.

Годы идут. Много лет подряд письма плывут из-за океана, словно надежда еще жива.
В сумке несет почтальон исправно
от никого никому слова.

Саша Кладбисче
[700x393]

Через "не могу" просыпаться утром, пить горячий кофе, вставать с постели, притворяться смелым, веселым, мудрым и считать часы до конца недели.
Через "не хочу" на работу в девять, галстучек потуже, костюм построже, говорить другим, что им надо делать, за лицом следить, чтоб не стало рожей.
Через "я устал" к беговой дорожке, тренажерный зал через день полезен, создавать себя по мельчайшей крошке, убеждать себя, что вполне железен.
Через "ну и дрянь" доедать салаты, в правильном питании залог успеха, притворяться рыцарем в светлых латах, на пути, как зло, устранять помехи.
Через "как же скучно" читать и слушать то, что "каждый должен прочесть/услышать", в модном ресторане давиться суши и давить желание прыгнуть с крыши.
Через "сколько можно" не спать полночи, потому что рушится мир на части...
Убеждать себя, что того и хочешь.
Говорить себе, что вот это — счастье.
[700x525]

Хрусталь кристаллов под ногой
Тихонько хрустнет.
Пушистой шубой меховой
На след опустит.
По длинной лестнице дворца
Шагаешь смело.
Спина пряма, душа пуста…
Ты – королева!

И юбок шелк по толще льда
И много света.
И ледяной узор тогда
Не даст ответа.
Ты ищешь что-то в тишине
Где снег и холод.
И только вьюга на виске
Закрутит локон.

Кто скажет, что несчастна ты,
Застынет мелом.
А ты пройдешь под гул толпы
В безумно белом.
Непостижимо хороша
И совершенна.
Но будет вновь болеть душа!
Душа? Наверно…

Идешь по клавишам дворца
Рождая звуки.
Спина пряма, душа горда,
Точены руки.
Звучит как музыка - душа
Где ноты – слезы…
Здесь снег и лед, а для тебя
Все это – розы!

И в детской сказке все не так,
Все не серьезно.
Зачем искать сквозь снега мрак
Живую розу?
Ты не чудовище, не зло,
Ты смотришь смело…
Ты создана огню назло,
Ты – королева!(с)
[540x700]

рисовать губами по твоей спине звезды
млечный путь
будь
пожалуйста, будь

моей самой светлой мыслью
самым ярким светом
выдумай нашу с тобой планету
расскажи каким будет наше лето
через пару десятилетий
и о том как раздражают дети
при свете
танцуй со мной свои тихие вальсы
замыкай на моей шее пальцы
не давай мне ночью уснуть
будь
пожалуйста, будь ©

[367x275]

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.
В городе осень. Градом рассыпались фонари.
Хочется бросить деньги на ветер – махнуть в Париж.
Миру по кайфу чистая музыка перед сном.
Время безумцев. Полночь. Похоже, у нас звонок.

Здравствуйте, Мэри. Жаль не могу Вас сейчас обнять.
Женские слезы очень расстраивают меня.
Милая Мэри, все образуется, не грусти.
Знаешь, забавно, счастье, оно ведь Уже в пути.
Под настроение я вам сегодня поставлю блюз.
Милая Мэри, просто держитесь, я Вас люблю.

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.

Здравствуйте, Джозеф. Быть в одиночестве нелегко.
Это печально, если любимые далеко.
Помните, Джозеф - на расстоянии рвется нить.
Думаю стоит… Знаете, стоит им позвонить.
Под настроение я вам сегодня поставлю сплин.
Джозеф, дружище, Просто держитесь, Вы не один.

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.

Здравствуйте, Гарри. О! Вы из тех, кто готов рискнуть…
Не забывайте - смелым дается тернистый путь.
Полный соблазнов, хитросплетения паутин.
Но не сдавайтесь и продолжайте к мечте идти.
Под настроение я вам сегодня поставлю джаз.
Гарри из Бронкса, просто держитесь, я верю в Вас!

Чувство волнения мечется жилкою вдоль виска.
Если Ты слышишь, значит, я жду Твоего звонка.
Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.
Миру по кайфу чистая музыка перед сном.
Время безумцев. Полночь. Похоже, у нас звонок.(с)
[700x465]

Эдуард Асадов.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: – работа…быт…дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь…чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем – по уму…
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться..
[527x700]

Лис устал ждать чужих никогда не взрослеющих принцев,
он открыл магазин, там торгуют вином и корицей,
лис читает стихи, он объездил, наверно, полмира...
И уже ничего, не зовет, не болит - отпустило.
Да, из всех горожан Лис, пожалуй, достойнейший житель,
с ним любая красотка мечтала бы жить - или выпить.
Наш Лис знает секрет, и поэтому самый везучий -
его больше НИ-КТО, НИ-КОГ-ДА, НИ ЗА ЧТО не приручит.

© Юта Кнабенгоф

- Зачем разделять то, что было и будет,
Зачем забывать нашу прошлую жизнь.
Клянусь, грядущее нас никогда не погубит.
Ты только за душу покрепче держись.

Он был самой твёрдой из всех моих в жизни твердынь.
Когда я кричала, он мне говорил — ну, остынь.
Он не обижался. И переходил на латынь.

Vita brevis.
Аминь.

Он был самой светлой из всех моих в жизни святынь.
Когда я рыдала, он пить мне давал лишь полынь.
Шептал, что поможет. И переходил на латынь.

Carpe diem.
Аминь.

Он был самой трудной из всех моих в жизни пустынь.
Когда я сдавалась, он мне говорил — не покинь.
Я не покидала... и слышала вечно латынь:

Vade mecum.
...Аминь.

airheart
__
Примечания.
Vita brevis (лат.) — жизнь коротка.
Carpe diem (лат.) — лови момент.
Vade mecum (лат.) — иди за мной.(с)
[544x700]

У нас все настолько отлично,
Что нам даже боги не верят –
Надеясь застукать с поличным,
Заходят в открытые двери
И смотрят с прищуром, лукаво,
Как будто все тайны известны.

Мы молча им варим какао
И тащим за шкирку из бездны,
Куда они снова попали
В угоду дурацкой привычке
Все время бежать по спирали,
Сгорать за мгновенье, как спички.

Они что-то мерно бормочут,
Мол, их обмануть невозможно.

Киваем, почти не хохочем:
Богов не обидеть так сложно!

Они одним взмахом ладони
Стирают миры и планеты.

У нас - интернет в телефоне
Не хочет грузить сайт с диетой.

У них под ногами дороги
И сотни чужих измерений.

У нас не рифмуются слоги
И вновь подгорело печенье.

Они безымянны и вечны.

Я снова посеяла паспорт.

Их жизнь – это знак «бесконечность».

Ты встрепан и чуточку заспан.

Они до безумья циничны.

У нас в пальцах счастье хохочет
И все безнадежно отлично.

Они нам завидуют. Очень.(с)
[700x700]

Не его жизнь

Зачехлите волшебную палочку, юный Гарри.
И в чулан свой привычный вернитесь, закрыв засов.
Хорошо, что о многом Вам магглы не рассказали.
Хорошо, что Вы не были утром на том вокзале.
Хорошо, что в небе над Тисовой не было сов.

Хорошо, что Вы не подоспели на алый поезд.
Хорошо, что экспресс не дождался и ходу дал.
Не случившись, рассыпалось трио. В купе лишь двое.
Рыжий смотрит в окно. Он девчонку не беспокоит.
Что он раньше зазнаек, что ли, вблизи не видал?

Разложите бекон по тарелкам, налейте джина.
Дядя Вернон сегодня гуляет – устройте пир.
Вы на Тисовой вряд ли узнаете о картинах,
Тех, с которых уходят люди, порой без причины.
Не появитесь в раме как их выживший кумир.

Камень, змей, зеркала, гиппогрифы? Что это значит?..
Подметите дорожку и подстригите газон.
Феникс Вам на открытую рану, нет, не заплачет.
Нецелованный узник не будет пытать удачу –
Вы на Тисовой с детства. И Кубку мешать – резон?

Дела нет до неясного в небе. Что? Будет буря?
Росчерк молнии Вам не украсит в каморке жизнь.
Шрам на лбу – старый шрам. На нём не было поцелуя.
И никто не подарит Вам участь совсем иную,
Кроме той, что у Вас. Вы на Тисовой родились.

И о магии Вы прочитаете только в книжках.
И «пророчество» словом останется. Как и есть.
Не изменит волшебного мира смешной мальчишка.
О боях Вы узнаете только лишь понаслышке.
Да и то – через старой войны мировую взвесь.

Не сложившись, уйдёт то, что Вам испокон сулилось.
Да и Вам ли? О том, что не Ваше – грех сожалеть.
Не пред Вами душа под зелёное, вдруг, разбилась…
Так бывает порой – конфорка на кухне забилась
И родителей Ваших постигла под газом смерть.

Зачехлите волшебную палочку, юный Гарри.
Ах, простите. У Вас этой палочки вовсе нет.
И без Вас школа дышит. И Вас не ждут на вокзале.
Хорошо, что о многом Вам магглы не рассказали.
Хорошо, что не в Вас был направлен зелёный свет.(с)
[700x537]

Записки путешественницы во времени

Милый дневник, творятся чудные вещи.
Я нахожу в карманах морской песок,
Перья и карты, древние документы,
Ключ и билет в какой-то там Нью Нью-Йорк.

В пятницу найден томик Агаты Кристи
С датой сто двадцать тысяч десятый год
И непонятная в синей обложке книжка
С надписью «Здравствуй, сладкий» на разворот.

Я опасаюсь статуй. А также – тени,
Трещин в стене и клоунов. А еще,
Кажется, знаю, кого же на самом деле
Гений Шекспира сравнивал с летним днем.

Девочка с ярко-красным воздушным шаром
Чудится мне порой в глубине зеркал.
Мне не везет в любви, но совсем недавно
Кто-то букет подсолнухов мне прислал.

Милый дневник, я часто смотрю на звезды.
Я научилась готовить сама суфле!
Утром, когда в толпе кто-то крикнул «Роза!»,
Я обернулась, будто кричали мне.

В прошлый четверг со мной, как со старым другом,
В шумном метро поздоровался некий Джек,
А выходя – по-военному козырнул мне.
Очень приятный, в общем-то, человек.

Я не могу смотреть, когда плачут дети.
Стала любить программы про жизнь китов.
Позавчера чудак в ярко-красных кедах
Мне подарил коробку 3D-очков.

Ночью не сплю от детских своих кошмаров.
Снится звезда и крики «Гори со мной»,
А иногда – непонятное слово Скаро
И притаившийся в серой тени злой волк.

Видела странный дождь в воскресенье утром –
Он поднимался вверх из прозрачных луж.
Мне почему-то стало ужасно грустно,
Только совсем не помнится, почему.

В спальне лежит буклет из отеля «Полночь».
Не представляю, где я его взяла.
А на последних фото в моем альбоме –
Страны, в которых я еще не была.

Несколько раз я слышала барабаны,
Бьющие звучно гулкий тяжелый ритм.
Видела парня со сломанными часами,
И у него совсем сумасшедший вид.

Милый дневник, я недавно на книжной полке
Чье-то письмо нашла в вековой пыли.
Мне показался очень знакомым почерк,
Но у письма был вырван последний лист.

Три дня назад пакет заварного крема
Найден на видном месте в моем шкафу,
А на старинном кресле, любимом кресле –
Тонкий портрет маркизы де Помпадур.

В общем, такие стали дела твориться,
Что, поразмыслив, я, дорогой дневник,
Верю, что скоро должен ко мне явиться
Кто-то, кто эти казусы объяснит.

Вот, например, загадочный шум за дверью –
Свет и какой-то резкий машинный звук.
Надо на всякий случай там все проверить.
Я посмотрю. Вернусь через пять минут.(с)
[500x650]

как было стою перед ряженой перед суженой.
Обездвижила взглядом, слезами обезоружила.
«Что ж ты, глупая, к полнолунию напророчила?
Дело к ночи-то.

Ну, смотри, коль хотела, я суженый твой, я ряженый,–
Кровь с лица вытираю ладонью – так что ты скажешь мне?
Не такого ждала? В книгу жизни беду накликала?
Счастье выпало»

А девИца стоит. На пол капают слезы горькие.
Страх ланиты покрыл белой краскою, губы – коркою.
Шелохнуться не может. А в горнице стол осиновый
Пахнет псиною.

«Страшно, радость моя? Оттого-то глаза печальные?
Вот подарок тебе, горемычная, на венчание. -
Я швыряю к туфлям ее, - только что задран стаею -
Тушку заячью. -

Что застыла, Маруся? Скорее садись мне на спину.
Ты увидишь, как листья в ночи заиграют красками.
А ведь в наших краях предо мною любая девица
Степью стелется»

Побледнела луна. Тишина воцарилась в горнице.
Встрепенулась Маруся, взметнулась как птица-горлица.
В отражение в зеркале, вскрикнув, подсвечник кинула
Ночка минула.

Тут сбежались подружки: Маруська, ну как твой суженый?
- Лысый?
Старый?
Горбатый?
Хромой?
Контуженный?»
Лишь печально вздохнув, на осколки взглянула маменька:
«Не поранилась?»

А Маруся глядит, как девчата хохочут весело,
И невольно смеется: «Ох, девоньки, что пригрезилось»
Но сметая осколки, взглянуть в отражение девица
Не осмелится.

Как забрезжил рассвет, успокоилось сердце юное.
Поселились в нем ласковой мамы слова разумные.
Лишь собаки, скуля, по двору волокут, играючи,
Тушку заячью. (с) Саша Бест
[700x700]

Мирабелла… Мирабелла… голос запутывался в солнечных лучах, что пробивались сквозь густую лесную чащу. Кроны деревьев пропускали их, словно не охотно, превращая знойный полдень в волшебную историю, в одну из тех сказок, что нам рассказывала перед сном твоя бабушка. Про людей в шкуре зверя, которые жили в самой чаще леса, про ведьму в красном плаще, что была верной стае и про охотника с глазами из самого синего льда, чьи стрелы не знают пощады. Пробираясь знакомыми тропами сквозь чащу леса, я вспоминал каждое мгновение, которые мы с тобой провели здесь вместе. Вон там ты собираешь клевер, с него только осыпалась роса. А там я учился стрелять из отцовского лука, стараясь покрасоваться перед тобой. Каждая тропинка и каждый листочек таил в себе нашу историю, превращая обычный лес в сказку из нитей наших жизней, запутывая клубок судеб все сильнее. Твой старенький каменный домик обвитый до самой трубы плющом выныривает перед глазами, и я невольно улыбаюсь - так всегда происходит, когда я возвращаюсь к тебе. Окошко распахнуто, а на подоконнике, щуря свои зеленые глаза, греется твой любимый черный бродяга кот и всем своим видом выражает вселенское презрение, которое он дарует этому миру. Котелок весело булькает на плите, а ты задумчиво накручивая на палец прядь огненных волос: читаешь рецепт, пытаясь внести в уже привычные блюда что-то свое. Я ставлю мешок с добычей у окна и нежно целую тебя в висок, вызывая рассеянный взгляд и маленькие ямочки от твоей улыбки. Мне кажется, что день, когда я не смогу увидеть эти ямочки, будет последним днем во всей моей жизни. Я выкладываю добычу на стол и скидываю с плеч волчью шкуру, что грела меня всю холодную ночь в лесу, когда я был в дали от тебя. Ты нежно касаешься моей щеки и с той же нежной улыбкой начинаешь накрывать на стол. Прошло уже множество времени с нашей первой встречи, когда той ночью в лесу я впервые встретился с тобой глазами. Твоя бабушка привела тебя в деревню знакомиться с нашими обычаям и передавать тебе свои знания. Помню, тогда ты посмотрела на меня и улыбнулась именно этой улыбкой, и, наверное, именно в тот момент я понял, что \"кажется, пропал навсегда\". Через всю свою жизнь я пронесу то первое мгновение, когда твой образ раскаленной стрелой вонзился в мой мозг. Твои рыжие волосы, темно-зеленые, словно нефритовые, глубины глаз и алый, словно первая кровь, плащ. (я)
[700x372]

эй, вы слышали, что говорят в столице?
все, от убогой нищей до светской львицы,
все, от героев «Форбса» до вонючих свалок,
все будут завтра, в четыре, на главном вокзале!
может, и врут, но газеты, тв, афиши,
радио, баннеры, сотни щитов на крышах
точно взбесились, глотнув что-то крепче чая -
всюду про поезд, который идёт до рая...
да не шучу я, клянусь, поищите в «гугле»!
там - ничего про войну, про упавший рубль,
нет ни про нефть, ни про газ, хоть дурацкий хворост.
каждая ссылка — на странный бесплатный поезд.
кто ты — не важно, с тузами, с дерьмом в кармане,
скольких обыгрывал честно, кого обманом,
в розницу грабил, а может, умнее — оптом.
рады любому.
вагонов, наверно, сотни...

время прихода. поезд в конечной точке.
брошены сумки, зловеще открыты двери.
ангел стоит на перроне, глазам не веря.
лишь холодок пробегает по коже.
Отче!
ангел сжимает пальцы почти до хруста:
Отче, ответь,
почему же в вагонах пусто?

(с) Deacon
[698x524]

Слушать этот музыкальный файл

Я читала линии на ладонях –
Вдохновение Севера.
Я брала чабрец, кардамон и донник,
Чтобы выманить Серого.

Я шептала: «Бабка, бабка сорока,
Напугай, чтоб помучился.
Ты скажи, что сгинет он раньше срока,
Коль со мной не обручится.

Он кивал на бабкины предсказанья,
Я в стороночке слушала.
Чтобы выжить – мужем верным мне станет,
Самым преданным суженным.

Он взглянул: в груди моей солнце село
Предзакатными красками.
«Ты прости, красавица, - молвил Серый, -
Я лишь лесом обласканный»

И ушел, свободный, судьбе навстречу,
Растворяясь в лесной листве.
А за ним спокойно сгущался вечер,
И кукушка кричала вслед. (саша бес)
[700x603]