На заснеженный город плавно опускались сумерки. А мой Ноябрь натягивал ворот своей водолазки до носа и кутался в колючий шерстяной шарф. У него были теплые руки и чуть искусанные, ярко малиновые губы с привкусом крепких сигарет и кофе. В его ледяных глазах и Вечность теряла свои ориентиры, что уж говорить обо мне – заблудился с первого взгляда.
Рухнули последние бастионы. Время рассыпалось мелкими осколками и серебристыми искрами запуталось в моих волосах. Память моя позабыла тот момент, когда споткнувшись о смешинки в его голубых глазах, я сорвался на самое дно бездны.
Любовь слишком громкое и слишком сильное слово, у меня будет проще. Просто спокойствие, просто нежность, просто ласка, просто смех… Слишком просто. Все просто. Просто раз за разом растворяться в нем без остатка, чтобы возродиться в его теплых, надежных руках. Так просто найти свою Вечность в моем светлоглазом Ноябре.
Над заснеженным городом плавно вставал рассвет. (я)
[557x700]

Мой господин холоднее речного льда,
Твёрже гранита, равнодушней, чем старый склеп.
Взгляд - словно бездна, имя ему - беда.
Иглами инея покрылась седая степь.
Здесь, в перекрестье заросших травой дорог,
Высится мрачный, остывающий серый дом.
Заперты двери, не вырваться за порог.
Солнце закатное, цепляясь за окоём,
Рдеет тревожно, багрянцем залив окно.
Скалится хищно на фронтоне безумный лик.
Реки мелеют, обнажая пустое дно,
Темные твари выбираются из земли.

Мой господин просыпается с темнотой,
Пальцы студёные сжимают моё плечо.
Он говорит мне: \"А ну-ка, сыграй и спой,
Чтобы по жилам разливалась кровь горячо.
Руки изранены струнами? Ничего,
Будешь терпеть, улыбаться и напевать\".
Взгляд - словно бездна, одетая синевой,
Словно голодная, злая морская гладь.
Голос охрип, а свеча сожжена на треть,
Сжимаются стены - застывшая западня.
В день, когда я не смогу ему больше спеть,
Мой господин, не колеблясь, убьёт меня. (с)
[700x464]

Время, сколько б ты ни бесился и ни боролся
Остается непобедимым уроборосом
Вроде вот, оторвался, а глянь — и уже пророс им
Сердце тонет в часах, едва выбивает бит

Время ходит за мной, тягучее как резина
Замечая в любых расщелинах и низинах
Наступает на пятки в трамваях и магазинах
Но когда я счастлив — морщится и рябит

Счастье, если за ним не плакать и не гоняться
Происходит с тобой простейшей из констатаций
Не хватает за руку, но ждет на любой из станций
Не лучом после гроз, но весельем в разгар грозы

Потому что лишь то, что вечно, всегда спонтанно
Голоса и бутылки, музыка и фонтаны
Блики света сквозь листья, острые как катаны
Песни в пробке на трассе, волны светлей слезы

***

Потому что помнишь лишь самые глупые из приколов
Только те мгновенья, где нет ничего такого
Поздний май под небом нелепым и васильковым
Где ты сам, как набросок — улыбка да борода

Потому что друзья — результат важнейшего в мире фарта
Не того, что достиг, а того, кто ты есть по факту
Не бабло с кабинетом, а мудрый и хитрый фатум
Что отыщет тебя через стены и города

***

Я всего лишь лист по ветру, не терминатор
Я не знаю, где нужный поезд, где терминал там
Ожидать ли колючих звезд или терний надо
С головой бросаться в омут, мотать на ус

Время ходит между нами худым аскетом
Накрывает паутиною всё, что спето
Все пытается достать; но пока я с кем-то
Я совсем его,
ни капельки,
не боюсь.(c)
[700x324]

Научите меня закупоривать смерть,
плавить в тигле блестящую медную славу,
Научите, профессор, молчать и терпеть,
когда властные рядом бывают неправы.

Научите любить – беззаветно, в с е г д а,
и известность уметь разливать по сосудам,
превращать в изумруды века и года -
научите меня! Все равно я не буду

это делать, и весь алхимический дар
обращу на борьбу с неизбежным и жутким -
с вашей смертью, профессор. Вы будете, да,
вечным словом "люблю" на пергаментной скрутке -

ученическим почерком, легкой рукой...
Жизнь идет. Слезы, как эликсиры, бесцветны.
За пределами - свет и прекрасный покой.
Вы меня научили. Теперь вы бессмертны.
[604x408]

Изменить свою жизнь, стать до одури смелым,
Упиваясь рассветом ягодно-спелым,
Взволнованно ждать прибой.
Истоптать, изглазеть все блошиные рынки,
Переулки, мосты и... стереть ботинки,
Шагая в ногу с тобой.

Видеть новых людей, слушать сотни историй,
Вечерами пугаться фантасмагорий
В темных окнах чужих домов.
Чтобы ты мне и братом, и мужем, и другом,
Ну а если устанем - тёплый ужин и угол,
И полсвета таких углов.
[374x700]

"Френсис"

Френсису несколько лет за двадцать,
он симпатичен и вечно пьян.
Любит с иголочки одеваться,
жаждет уехать за океан.
Френсис не знает ни в чем границы:
девочки, покер и алкоголь...
Френсис оказывается в больнице: недомоганье, одышка, боль.
Доктор оценивает цвет кожи, меряет пульс на запястье руки, слушает легкие, сердце тоже, смотрит на ногти и на белки. Доктор вздыхает: «Какая жалость!». Френсису ясно, он не дурак, в общем, недолго ему осталось — там то ли сифилис, то ли рак.
Месяца три, может, пять — не боле. Если на море — возможно, шесть. Скоро придется ему от боли что-нибудь вкалывать или есть. Френсис кивает, берет бумажку с мелко расписанною бедой. Доктор за дверью вздыхает тяжко — жаль пациента, такой молодой!

Вот и начало житейской драме. Лишь заплатив за визит врачу, Френсис с улыбкой приходит к маме: «Мама, я мир увидать хочу. Лоск городской надоел мне слишком, мне бы в Камбоджу, Вьетнам, Непал... Мам, ты же помнишь, еще мальчишкой о путешествиях я мечтал».

Мама седая, вздохнув украдкой, смотрит на Френсиса сквозь лорнет: «Милый, конечно же, все в порядке, ну, поезжай, почему бы нет! Я ежедневно молиться буду, Френсис, сынок ненаглядный мой, не забывай мне писать оттуда, и возвращайся скорей домой».

Дав обещание старой маме письма писать много-много лет, Френсис берет саквояж с вещами и на корабль берет билет. Матушка пусть не узнает горя, думает Френсис, на борт взойдя.
Время уходит. Корабль в море, над головой пелена дождя.

За океаном — навеки лето. Чтоб избежать суеты мирской, Френсис себе дом снимает где-то, где шум прибоя и бриз морской. Вот, вытирая виски от влаги, сев на веранде за стол-бюро, он достает чистый лист бумаги, также чернильницу и перо. Приступы боли скрутили снова. Ночью, видать, не заснет совсем. «Матушка, здравствуй. Жива? Здорова? Я как обычно — доволен всем».

Ночью от боли и впрямь не спится. Френсис, накинув халат, встает, снова пьет воду — и пишет письма, пишет на множество лет вперед. Про путешествия, горы, страны, встречи, разлуки и города, вкус молока, аромат шафрана... Просто и весело. Как всегда.

Матушка, письма читая, плачет, слезы по белым текут листам: «Френсис, родной, мой любимый мальчик, как хорошо, что ты счастлив там». Он от инъекций давно зависим, адская боль — покидать постель. Но ежедневно — по десять писем, десять историй на пять недель. Почерк неровный — от боли жуткой: «Мама, прости, нас трясет в пути!». Письма заканчивать нужно шуткой; «я здесь женился опять почти»!

На берегу океана волны ловят с текущий с небес муссон. Френсису больше не будет больно, Френсис глядит свой последний сон, в саван укутан, обряжен в робу... Пахнет сандал за его спиной. Местный священник читает гробу тихо напутствие в мир иной.

Смуглый слуга-азиат по средам, также по пятницам в два часа носит на почту конверты с бредом, сотни рассказов от мертвеца. А через год — никуда не деться, старость не радость, как говорят, мать умерла — прихватило сердце.

Годы идут. Много лет подряд письма плывут из-за океана, словно надежда еще жива.
В сумке несет почтальон исправно
от никого никому слова.

Саша Кладбисче
[700x393]

Через "не могу" просыпаться утром, пить горячий кофе, вставать с постели, притворяться смелым, веселым, мудрым и считать часы до конца недели.
Через "не хочу" на работу в девять, галстучек потуже, костюм построже, говорить другим, что им надо делать, за лицом следить, чтоб не стало рожей.
Через "я устал" к беговой дорожке, тренажерный зал через день полезен, создавать себя по мельчайшей крошке, убеждать себя, что вполне железен.
Через "ну и дрянь" доедать салаты, в правильном питании залог успеха, притворяться рыцарем в светлых латах, на пути, как зло, устранять помехи.
Через "как же скучно" читать и слушать то, что "каждый должен прочесть/услышать", в модном ресторане давиться суши и давить желание прыгнуть с крыши.
Через "сколько можно" не спать полночи, потому что рушится мир на части...
Убеждать себя, что того и хочешь.
Говорить себе, что вот это — счастье.
[700x525]

Хрусталь кристаллов под ногой
Тихонько хрустнет.
Пушистой шубой меховой
На след опустит.
По длинной лестнице дворца
Шагаешь смело.
Спина пряма, душа пуста…
Ты – королева!

И юбок шелк по толще льда
И много света.
И ледяной узор тогда
Не даст ответа.
Ты ищешь что-то в тишине
Где снег и холод.
И только вьюга на виске
Закрутит локон.

Кто скажет, что несчастна ты,
Застынет мелом.
А ты пройдешь под гул толпы
В безумно белом.
Непостижимо хороша
И совершенна.
Но будет вновь болеть душа!
Душа? Наверно…

Идешь по клавишам дворца
Рождая звуки.
Спина пряма, душа горда,
Точены руки.
Звучит как музыка - душа
Где ноты – слезы…
Здесь снег и лед, а для тебя
Все это – розы!

И в детской сказке все не так,
Все не серьезно.
Зачем искать сквозь снега мрак
Живую розу?
Ты не чудовище, не зло,
Ты смотришь смело…
Ты создана огню назло,
Ты – королева!(с)
[540x700]

рисовать губами по твоей спине звезды
млечный путь
будь
пожалуйста, будь

моей самой светлой мыслью
самым ярким светом
выдумай нашу с тобой планету
расскажи каким будет наше лето
через пару десятилетий
и о том как раздражают дети
при свете
танцуй со мной свои тихие вальсы
замыкай на моей шее пальцы
не давай мне ночью уснуть
будь
пожалуйста, будь ©

[367x275]

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.
В городе осень. Градом рассыпались фонари.
Хочется бросить деньги на ветер – махнуть в Париж.
Миру по кайфу чистая музыка перед сном.
Время безумцев. Полночь. Похоже, у нас звонок.

Здравствуйте, Мэри. Жаль не могу Вас сейчас обнять.
Женские слезы очень расстраивают меня.
Милая Мэри, все образуется, не грусти.
Знаешь, забавно, счастье, оно ведь Уже в пути.
Под настроение я вам сегодня поставлю блюз.
Милая Мэри, просто держитесь, я Вас люблю.

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.

Здравствуйте, Джозеф. Быть в одиночестве нелегко.
Это печально, если любимые далеко.
Помните, Джозеф - на расстоянии рвется нить.
Думаю стоит… Знаете, стоит им позвонить.
Под настроение я вам сегодня поставлю сплин.
Джозеф, дружище, Просто держитесь, Вы не один.

Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.

Здравствуйте, Гарри. О! Вы из тех, кто готов рискнуть…
Не забывайте - смелым дается тернистый путь.
Полный соблазнов, хитросплетения паутин.
Но не сдавайтесь и продолжайте к мечте идти.
Под настроение я вам сегодня поставлю джаз.
Гарри из Бронкса, просто держитесь, я верю в Вас!

Чувство волнения мечется жилкою вдоль виска.
Если Ты слышишь, значит, я жду Твоего звонка.
Радио «Ехо». С вами в эфире Бродяга Макс.
Просто звоните. Мне очень хочется слышать вас.
Миру по кайфу чистая музыка перед сном.
Время безумцев. Полночь. Похоже, у нас звонок.(с)
[700x465]

Эдуард Асадов.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: – работа…быт…дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь…чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем – по уму…
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться..
[527x700]

Лис устал ждать чужих никогда не взрослеющих принцев,
он открыл магазин, там торгуют вином и корицей,
лис читает стихи, он объездил, наверно, полмира...
И уже ничего, не зовет, не болит - отпустило.
Да, из всех горожан Лис, пожалуй, достойнейший житель,
с ним любая красотка мечтала бы жить - или выпить.
Наш Лис знает секрет, и поэтому самый везучий -
его больше НИ-КТО, НИ-КОГ-ДА, НИ ЗА ЧТО не приручит.

© Юта Кнабенгоф

- Зачем разделять то, что было и будет,
Зачем забывать нашу прошлую жизнь.
Клянусь, грядущее нас никогда не погубит.
Ты только за душу покрепче держись.

Он был самой твёрдой из всех моих в жизни твердынь.
Когда я кричала, он мне говорил — ну, остынь.
Он не обижался. И переходил на латынь.

Vita brevis.
Аминь.

Он был самой светлой из всех моих в жизни святынь.
Когда я рыдала, он пить мне давал лишь полынь.
Шептал, что поможет. И переходил на латынь.

Carpe diem.
Аминь.

Он был самой трудной из всех моих в жизни пустынь.
Когда я сдавалась, он мне говорил — не покинь.
Я не покидала... и слышала вечно латынь:

Vade mecum.
...Аминь.

airheart
__
Примечания.
Vita brevis (лат.) — жизнь коротка.
Carpe diem (лат.) — лови момент.
Vade mecum (лат.) — иди за мной.(с)
[544x700]

У нас все настолько отлично,
Что нам даже боги не верят –
Надеясь застукать с поличным,
Заходят в открытые двери
И смотрят с прищуром, лукаво,
Как будто все тайны известны.

Мы молча им варим какао
И тащим за шкирку из бездны,
Куда они снова попали
В угоду дурацкой привычке
Все время бежать по спирали,
Сгорать за мгновенье, как спички.

Они что-то мерно бормочут,
Мол, их обмануть невозможно.

Киваем, почти не хохочем:
Богов не обидеть так сложно!

Они одним взмахом ладони
Стирают миры и планеты.

У нас - интернет в телефоне
Не хочет грузить сайт с диетой.

У них под ногами дороги
И сотни чужих измерений.

У нас не рифмуются слоги
И вновь подгорело печенье.

Они безымянны и вечны.

Я снова посеяла паспорт.

Их жизнь – это знак «бесконечность».

Ты встрепан и чуточку заспан.

Они до безумья циничны.

У нас в пальцах счастье хохочет
И все безнадежно отлично.

Они нам завидуют. Очень.(с)
[700x700]

Не его жизнь

Зачехлите волшебную палочку, юный Гарри.
И в чулан свой привычный вернитесь, закрыв засов.
Хорошо, что о многом Вам магглы не рассказали.
Хорошо, что Вы не были утром на том вокзале.
Хорошо, что в небе над Тисовой не было сов.

Хорошо, что Вы не подоспели на алый поезд.
Хорошо, что экспресс не дождался и ходу дал.
Не случившись, рассыпалось трио. В купе лишь двое.
Рыжий смотрит в окно. Он девчонку не беспокоит.
Что он раньше зазнаек, что ли, вблизи не видал?

Разложите бекон по тарелкам, налейте джина.
Дядя Вернон сегодня гуляет – устройте пир.
Вы на Тисовой вряд ли узнаете о картинах,
Тех, с которых уходят люди, порой без причины.
Не появитесь в раме как их выживший кумир.

Камень, змей, зеркала, гиппогрифы? Что это значит?..
Подметите дорожку и подстригите газон.
Феникс Вам на открытую рану, нет, не заплачет.
Нецелованный узник не будет пытать удачу –
Вы на Тисовой с детства. И Кубку мешать – резон?

Дела нет до неясного в небе. Что? Будет буря?
Росчерк молнии Вам не украсит в каморке жизнь.
Шрам на лбу – старый шрам. На нём не было поцелуя.
И никто не подарит Вам участь совсем иную,
Кроме той, что у Вас. Вы на Тисовой родились.

И о магии Вы прочитаете только в книжках.
И «пророчество» словом останется. Как и есть.
Не изменит волшебного мира смешной мальчишка.
О боях Вы узнаете только лишь понаслышке.
Да и то – через старой войны мировую взвесь.

Не сложившись, уйдёт то, что Вам испокон сулилось.
Да и Вам ли? О том, что не Ваше – грех сожалеть.
Не пред Вами душа под зелёное, вдруг, разбилась…
Так бывает порой – конфорка на кухне забилась
И родителей Ваших постигла под газом смерть.

Зачехлите волшебную палочку, юный Гарри.
Ах, простите. У Вас этой палочки вовсе нет.
И без Вас школа дышит. И Вас не ждут на вокзале.
Хорошо, что о многом Вам магглы не рассказали.
Хорошо, что не в Вас был направлен зелёный свет.(с)
[700x537]

Записки путешественницы во времени

Милый дневник, творятся чудные вещи.
Я нахожу в карманах морской песок,
Перья и карты, древние документы,
Ключ и билет в какой-то там Нью Нью-Йорк.

В пятницу найден томик Агаты Кристи
С датой сто двадцать тысяч десятый год
И непонятная в синей обложке книжка
С надписью «Здравствуй, сладкий» на разворот.

Я опасаюсь статуй. А также – тени,
Трещин в стене и клоунов. А еще,
Кажется, знаю, кого же на самом деле
Гений Шекспира сравнивал с летним днем.

Девочка с ярко-красным воздушным шаром
Чудится мне порой в глубине зеркал.
Мне не везет в любви, но совсем недавно
Кто-то букет подсолнухов мне прислал.

Милый дневник, я часто смотрю на звезды.
Я научилась готовить сама суфле!
Утром, когда в толпе кто-то крикнул «Роза!»,
Я обернулась, будто кричали мне.

В прошлый четверг со мной, как со старым другом,
В шумном метро поздоровался некий Джек,
А выходя – по-военному козырнул мне.
Очень приятный, в общем-то, человек.

Я не могу смотреть, когда плачут дети.
Стала любить программы про жизнь китов.
Позавчера чудак в ярко-красных кедах
Мне подарил коробку 3D-очков.

Ночью не сплю от детских своих кошмаров.
Снится звезда и крики «Гори со мной»,
А иногда – непонятное слово Скаро
И притаившийся в серой тени злой волк.

Видела странный дождь в воскресенье утром –
Он поднимался вверх из прозрачных луж.
Мне почему-то стало ужасно грустно,
Только совсем не помнится, почему.

В спальне лежит буклет из отеля «Полночь».
Не представляю, где я его взяла.
А на последних фото в моем альбоме –
Страны, в которых я еще не была.

Несколько раз я слышала барабаны,
Бьющие звучно гулкий тяжелый ритм.
Видела парня со сломанными часами,
И у него совсем сумасшедший вид.

Милый дневник, я недавно на книжной полке
Чье-то письмо нашла в вековой пыли.
Мне показался очень знакомым почерк,
Но у письма был вырван последний лист.

Три дня назад пакет заварного крема
Найден на видном месте в моем шкафу,
А на старинном кресле, любимом кресле –
Тонкий портрет маркизы де Помпадур.

В общем, такие стали дела твориться,
Что, поразмыслив, я, дорогой дневник,
Верю, что скоро должен ко мне явиться
Кто-то, кто эти казусы объяснит.

Вот, например, загадочный шум за дверью –
Свет и какой-то резкий машинный звук.
Надо на всякий случай там все проверить.
Я посмотрю. Вернусь через пять минут.(с)
[500x650]

как было стою перед ряженой перед суженой.
Обездвижила взглядом, слезами обезоружила.
«Что ж ты, глупая, к полнолунию напророчила?
Дело к ночи-то.

Ну, смотри, коль хотела, я суженый твой, я ряженый,–
Кровь с лица вытираю ладонью – так что ты скажешь мне?
Не такого ждала? В книгу жизни беду накликала?
Счастье выпало»

А девИца стоит. На пол капают слезы горькие.
Страх ланиты покрыл белой краскою, губы – коркою.
Шелохнуться не может. А в горнице стол осиновый
Пахнет псиною.

«Страшно, радость моя? Оттого-то глаза печальные?
Вот подарок тебе, горемычная, на венчание. -
Я швыряю к туфлям ее, - только что задран стаею -
Тушку заячью. -

Что застыла, Маруся? Скорее садись мне на спину.
Ты увидишь, как листья в ночи заиграют красками.
А ведь в наших краях предо мною любая девица
Степью стелется»

Побледнела луна. Тишина воцарилась в горнице.
Встрепенулась Маруся, взметнулась как птица-горлица.
В отражение в зеркале, вскрикнув, подсвечник кинула
Ночка минула.

Тут сбежались подружки: Маруська, ну как твой суженый?
- Лысый?
Старый?
Горбатый?
Хромой?
Контуженный?»
Лишь печально вздохнув, на осколки взглянула маменька:
«Не поранилась?»

А Маруся глядит, как девчата хохочут весело,
И невольно смеется: «Ох, девоньки, что пригрезилось»
Но сметая осколки, взглянуть в отражение девица
Не осмелится.

Как забрезжил рассвет, успокоилось сердце юное.
Поселились в нем ласковой мамы слова разумные.
Лишь собаки, скуля, по двору волокут, играючи,
Тушку заячью. (с) Саша Бест
[700x700]

Мирабелла… Мирабелла… голос запутывался в солнечных лучах, что пробивались сквозь густую лесную чащу. Кроны деревьев пропускали их, словно не охотно, превращая знойный полдень в волшебную историю, в одну из тех сказок, что нам рассказывала перед сном твоя бабушка. Про людей в шкуре зверя, которые жили в самой чаще леса, про ведьму в красном плаще, что была верной стае и про охотника с глазами из самого синего льда, чьи стрелы не знают пощады. Пробираясь знакомыми тропами сквозь чащу леса, я вспоминал каждое мгновение, которые мы с тобой провели здесь вместе. Вон там ты собираешь клевер, с него только осыпалась роса. А там я учился стрелять из отцовского лука, стараясь покрасоваться перед тобой. Каждая тропинка и каждый листочек таил в себе нашу историю, превращая обычный лес в сказку из нитей наших жизней, запутывая клубок судеб все сильнее. Твой старенький каменный домик обвитый до самой трубы плющом выныривает перед глазами, и я невольно улыбаюсь - так всегда происходит, когда я возвращаюсь к тебе. Окошко распахнуто, а на подоконнике, щуря свои зеленые глаза, греется твой любимый черный бродяга кот и всем своим видом выражает вселенское презрение, которое он дарует этому миру. Котелок весело булькает на плите, а ты задумчиво накручивая на палец прядь огненных волос: читаешь рецепт, пытаясь внести в уже привычные блюда что-то свое. Я ставлю мешок с добычей у окна и нежно целую тебя в висок, вызывая рассеянный взгляд и маленькие ямочки от твоей улыбки. Мне кажется, что день, когда я не смогу увидеть эти ямочки, будет последним днем во всей моей жизни. Я выкладываю добычу на стол и скидываю с плеч волчью шкуру, что грела меня всю холодную ночь в лесу, когда я был в дали от тебя. Ты нежно касаешься моей щеки и с той же нежной улыбкой начинаешь накрывать на стол. Прошло уже множество времени с нашей первой встречи, когда той ночью в лесу я впервые встретился с тобой глазами. Твоя бабушка привела тебя в деревню знакомиться с нашими обычаям и передавать тебе свои знания. Помню, тогда ты посмотрела на меня и улыбнулась именно этой улыбкой, и, наверное, именно в тот момент я понял, что \"кажется, пропал навсегда\". Через всю свою жизнь я пронесу то первое мгновение, когда твой образ раскаленной стрелой вонзился в мой мозг. Твои рыжие волосы, темно-зеленые, словно нефритовые, глубины глаз и алый, словно первая кровь, плащ. (я)
[700x372]

эй, вы слышали, что говорят в столице?
все, от убогой нищей до светской львицы,
все, от героев «Форбса» до вонючих свалок,
все будут завтра, в четыре, на главном вокзале!
может, и врут, но газеты, тв, афиши,
радио, баннеры, сотни щитов на крышах
точно взбесились, глотнув что-то крепче чая -
всюду про поезд, который идёт до рая...
да не шучу я, клянусь, поищите в «гугле»!
там - ничего про войну, про упавший рубль,
нет ни про нефть, ни про газ, хоть дурацкий хворост.
каждая ссылка — на странный бесплатный поезд.
кто ты — не важно, с тузами, с дерьмом в кармане,
скольких обыгрывал честно, кого обманом,
в розницу грабил, а может, умнее — оптом.
рады любому.
вагонов, наверно, сотни...

время прихода. поезд в конечной точке.
брошены сумки, зловеще открыты двери.
ангел стоит на перроне, глазам не веря.
лишь холодок пробегает по коже.
Отче!
ангел сжимает пальцы почти до хруста:
Отче, ответь,
почему же в вагонах пусто?

(с) Deacon
[698x524]