Небо сыпало дождём.
Он стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу и смотрел, как тяжёлые капли скатываются по скользкой поверхности. Коротка жизнь капли - минута полёт до земли. Столь же коротка, как жизнь лётчика, не успевшего выбраться из горящего саомлёта.
Он зажмурился, пытаясь забыть, но на самом деле лишь чётче встала перед глазами картина - объятый языками пламени мотор, стремительно приближающаяся земля. Удар - и тьма. Конец. Так он думал.
А потом Голос:
-Ещё не время.
Не время для чего? Для смерти? Но разве он уже не умер, разве его тело не превратилось в мешанину плоти и костей среди кусков искорёженного металла, совсем недавно бывшего самолётом? Да - и нет. Иначе как он может стоять сейчас у окна и смотреть на дождь? Может, ибо это не жизнь. И не смерть. Что такое существование призрака? Он не знал. Он не хотел знать. Тогда он хотел лишь одного - вернуться домой, к тем, кто его любит и ждёт. А вместо этого...
-У тебя осталось незаконченное дело.
Какое дело? У меня ещё много дел, я ещё так молдод, я..!
-Не обрести тебе покой.
Я знаю, я понимаю. Боль, слёзы на ресницах - злые, горячие слёзы. Разве мёртвые могут плакать? Да - если они не мертвы. Не зомби - те не чувствуют ничего.
Его вернули обратно. Невидимого для других. Не имеющего возможность ни с кем разговаривать. Всё видящего и всё слышащего. И вот тут он понял, каким проклятьем это для него обернулось.
-Мне жаль тебя.
Он не обернуся, продолжая стоять и смотреть на дождь.
-Ты должен решить.
-Моё решение тебе известно.
-Ты постоянно его меняешь.
Это было так. Он то хотел жить - то хотел умереть. Пусть такой жизнью, жизнью призрака - но жить. Но чаще он проклинал себя за эту слабость. Хотелось закричать "Отпустите меня!" и он кричал, он бился в истерике, он чувствовал, как горячие слёзы текут по щекам, как отдаётся в горле крик - но его не слышал никто. Облачённые в плоть не слышат тех, кто её лишён. И даже другие призраки отвергали его.
-Я хочу улететь, - разомкнулись сухие губы.
-Лети, - голос был сух, как всегда.
Прожжёный циник, он давно наплевал на все человеческие чувства, никогда их не испытывавший, даже понятия не имеющий, что такое любовь или ненависть. Ему это было чуждо. Конечно, ведь он никогда не был человеком.
Он оторвался от стекла и наконец-то посмотрел на собеседника. По виду - человек. Но только по виду, он может стать кем угодно. Соглядатай, шпик, постоянно своим присутствием напоминающий, что он до сих пор не сделал выбор. И что он слаб, слаб как все люди. Даже те, кто уже умер.
-Твоё время выбора заканчивается сегодня. Прими решение.
Я приму, я приму, чёрт тебя подери! Но - какое?
Сегодня минет год с того момента, как в моторе произошло замыкание. Самолёт не был снабжён катапультой, он был летающей смертью - и стал надгробным памятником одному смельчаку, для которого полёты были работой - не рутинной - он безумно любил это дело, он пожертвовал всем, чтобы сесть за штурвал, чтобы получить лицензию. Никто не понимал этой страсти, даже жена, же забывшая своего непутёвого супруга в объятьях другого. Даже дети, из чьей памяти уже стёрлось лицо отца.
-Дай мне улететь!
-Ты хочешь летать?
Есть те, кто всё посмертие проживают так, как это было перед смертью. Они вечно плывут на затонувших кораблях, они вечно едут на сошедших с рельсов поездах, они вечно летят в рухнувших самолётах. Они знают, что мертвы - и от этого им только горше. Корабль никогда не достигнет порта. Поезд никогда не подойдёт к станции. Самолёт никогда не коснётся шасси земли. Всегда будет стоять глухая ночь или светить солнце. Им будет казаться, что они живы, они будут испытывать голод и усталость - но на самом деле это всего лишь иллюзия, игра для призраков.
-Я хочу летать.
-Ты хочешь сыграть в эту игру?
Да, это действительно игра. Кто выдержит вечность пути? Кто не обезумеет от однообразия? Тысячи лет моря бороздят тени давно сгнивших на дне кораблей, управляемых безумцами, чьи надежды достигнуть берега давно исчезли, оставив место лишь одному - вечному движению. Никто не может покинуть палубу - они навечно прикованы к ней незримыми цепями. Как не могли покинуть дом персонажи фильма "Ангел-истребитель".
Готов ли он навеки запереть себя в кабине - и лететь, лететь вечно, через ночь, в густом тумане, когда не видно никаких ориентиров? Он не сможет избрать себе другую участь - только эту. Только вечный полёт в белом молоке с отказавшим радаром и неработающим радио. Где-то невдалеке, судя по показаниям сошедших с ума приборов, гроза. Это она вызвала нарушение работы техники. Это она вызвала замыкание - и резкий удар о землю.
-Да, я готов.
-Ты сделал свой выбор.
Наблюдатель исчез.
Он сделал свой выбор. Теперь пути назад нет. Но - хочет ли он вернуться обратно? Да, да! В тот момент, когда его руки ощутят штурвал, глаза увидят знакомую панель с неумело нацарапанными словами - даже девизом "Дайте мне улететь" - он поймёт, что счастлив настолько, насколько может быть счастлив призрак.
Кто выцарапал на твёрдом пластике эту фразу,
Читать далее...