И целуюсь,
будто молод, взасос,
пью из губ твоих кровь
и на ранки любуюсь,
и всерьёз
верю в нашу любовь
неземную
и ей лишь одной повинуюсь.

Любимая! Вот эти звёзды -
Твои! Вплетай в причёску их,
Как удивительные розы,
Как жемчугов бесценных гроздья.
Но лунный свет в глазах твоих
Их всё ж затмит. И знаешь, это
Всего чудеснее на свете!

И жизнь бракованной таблеткой -
Эффект побочный, не леченье.
И рваная в душе отметка,
Как на надкушенном печенье.

И смысл алмазом затерялся
Среди обыденности хлама.
И шмоткой старой мозг измялся.
И заросла дорога к храму.

И вот изломанным калекой
Бреду к своей последней точке.
Сломалась на гитаре дека.
И из стихов исчезли строчки.

Надоела до боли зубной уж лирика!
Написать бы трагедию пришекспиренную -
Гамлетень какую-нибудь или "Лир и К"!
Да чтоб люди внимали ей проаспириненной
От переживаний душой, разевая рты
И за сердце хватаясь, "Валокардин"
Наготове держа, у инфаркта черты
Балансируя! Где бы достать шекспирин?

П.: Может, истина где-то посередине? И творчество - плод встречи психологии и онтологии, субъективного и объективного, памяти и фантазии, опыта и интуиции, самодеятельности и благодати, то есть непременно со-творчество человека и Бога, разума и космоса, личности и общества ...

Н.: А также прошедшего и грядущего в настоящем - в точке мгновения или отрезке события. "Распалась связь времён, и я связать её рождён" ... А знаешь, Поэт, ведь наша действительность - всего лишь коротенький кадр, выхваченный сознанием из бесконечной ленты виртуальности, запечатлевшей весь генезис и всю историю. Виртуал - это нечто вроде "ме" - таблиц судьбы шумерских мифов, "хроник акаши" в индуизме и теософии или христианской "книги жизней" Божией.

П.: А это значит, что даже интернетовская виртуальность в чём-то сродни вечности? Банк информации, социальная память, общечеловеческий эгрегор ...

Н.:Или ящик Пандоры ...

П.: Аналог Высшего Разума ...

Н.: Или антилог, двойник-пересмешник в кривом зеркале ...

Итак, к переписке!

НЕЗНАКОМКА (в дальнейшем Н.): Есть в нашем знакомстве нечто мистическое, не находишь?

ПОЭТ (в дальнейшем П.): Уверен! Вообще странное это явление - парадоксальная любовь. Как считаешь?

Н.: Чего же странного-то? А секс по телефону? А новости по "ящику"? А жизнь в сериалах?

П.: И всё же, согласись, это нечто новое, доселе небывалое.

Н.: Скажешь тоже! А эпистолярный жанр? А, в известном смысле, театр? Вспомни Петрарку с Лаурой, Абеляра с Элоизой, Данте с Беатриче или, наконец, хрестоматийных шекспировских Ромео и Джульетту? Легион имя им. И сам чёрт не разберётся, где тут виртуал, а где реал! А ведь все они до сих пор живы, причём существуют, так сказать, рядом с нами, в нас! И, если можно так выразиться, полиинкарнационно, с периодами транс- и метаморфизма. Они - всюду, вокруг, всегда: в книгах и на сцене, телевидении и кино, сети и ноосфере. В головах и сердцах. Самим этим фактом они опровергают утверждение о том, что прошлое прошло, что оно кристаллизовалось и застыло. Нет, оно миллионы раз повторяется, но всегда чуть иначе, в ремейках, различным образом понимается в интерпретациях историков, в режиссуре и импровизации ролей, фрактально ветвится в аллюзиях и ассоциациях, колебательно маячит в символах, образах и аллегориях - и незаметно становится нами, уже изнутри , из сферы убеждений, сформированных союзом гипнабельности и воображения, восприимчивости и творчества, движет нами, влияет, побуждает, подталкивает. И кому как не тебе, в известной мере наследнику Петрарки и Шекспира, впитавшему в себя не столько их преходящий стиль, сколько вечный дух, знать об этом. Ведь вы, поэты, мистики по натуре, одними из первых, наряду со жрецами и мудрецами, обрушили стену между виртуальностью и действительностью, а через образовавшуюся пропасть перекинули мосты, то есть стали, по выражению древних, понтификами и мистагогами, зодчими мостов и тайноводителями.

П.: Быть может. Хотя, знаешь, прошлое скорее спит. До тех пор, пока мы его не разбудим - отсюда, из настоящего. И при этом порою так его перетрясём, что мозаика меняет узор как в калейдоскопе.

Н.: Что ж, можно и так сказать. Ну а будущее? Оно тоже спит или его вовсе нет?

П.: Тут посложнее. Но поскольку существуют такие явления, как вдохновение, прозрение, пророчество, то странно было бы полагать, что грядущее - лишь кажимость.

Н.: Да. И сложность тут вот в чём - мы ли магически вызываем его или, напротив, оно мистически нисходит к нам. Что здесь первичнее - психология или онтология?

Мы не умеем дискутировать - лишь спорим.
Мы неспособны убеждать - громим.
Общественное мненье приговору
Подобно - всяк виновен перед ним,
Кто против веяний великомодных,
Которые у нас сродни догматам,
Дерзнёт повысить голос свой свободный.
О! Тут же ждёт бунтовщика расплата -
Обструкция, бойкот, застенки, ссылка,
Шквал критики! Репрессий аппарат -
Аргументации замена. В нём посылки
И выводы - весь силлогизмов ряд.
Интеллигенты наши нетерпимы
И некультурны - ругань и кулак
Давно предпочтены уму уж ими.
Не оттого ль и в обществе бардак?

Я к робкой девочке, немного диковатой
И недоверчивой, волнуясь, подошёл.
И очарованный смущением невинным,
Спросил неловким шёпотом: "Ты кто?"
И услыхал - "Поэзия" - в ответ.

С тех самых пор она - моя богиня,
Мои проклятье, крест и вознесенье,
Единственная верная любовь.
А я - и жрец, и жертва её культа,
Творение богини и творец.

Я наблюдал немного отрешённо,
Как девочка - подросток угловатый,
Но, в то же время, и аморфный студень -
Преображалась в лучшую из женщин
И в первую из женщин по уму.

Я созерцал, как формы наливались
Её плодоносящей древней силой,
Как округлялись груди, ягодицы
И бёдра, как курчавился лобок
И тело превращалось в страсти лиру.

И я познал её - я слился с ней
Однажды ночью в сладостном экстазе.
И ощутил, как святость и порок
Вдруг на плечах крылами развернулись.
И я взлетел, я в первый раз взлетел!
Но тут же и упал, чуть не разбившись.

А позже были грешные безумства,
Ночей бессонных сладострастный пыл,
Экстазы и падения - годами,
Покуда не спасла от наваждений
Пресыщенность и жуткая усталость.

И я взглянул на ту, с которой ночи
Делил, и не узнал её, увидев
Не самку, не любовницу - Мадонну,
Святую совоокую Софию!
И изумлённо вопросил: "Ты кто?"
И услыхал - "Поэзия" - в ответ.

О сколько мы времён с ней одолели,
Пространств ещё неведомых прошли
И таинств изумляющих познали,
Пока друг друга сущность не прозрели
И душами навечно не слились!

И вновь пришла от знания усталость.
И я, взглянув на верную другиню,
Увидел вдруг ужасную старуху
В аморфном балахоне и с косою.
И содрогаясь вопросил: "Ты кто?"
И услыхал - "Поэзия" - в ответ.

Я слился с ней - с чудовищной старухой!
Поскольку знал, что в смерти воскресенье
Таится робкой девочкой, к которой
Я подойду когда-нибудь в волненьи
И, вопросив: "Ты кто?" - в ответ услышу ...
Что, вы уже и сами догадались.

Слезинка как память: всмотрелся и вспомнил, увидел:
День; солнышко; пляж; россыпь тел - человечий базар.
Купальники. Плавки. Панамы. Животики. Спинки.
И тысячи лиц, рук и ног. Разговоры и смех.
Журналы и книги. Под пиво, игральные карты.
Грибки, лежаки. Полотенца и кучки одежд.
Лазурное море - до самого синего неба.
Горячий песочек. Расслабленность. Тишь. Благодать.
Жары гипнотичность. Покой. Колыбельная волн.
Прозрачность нирваны. Ах, бархатный чудо-сезон!
Ах, отпуск на месяц! Свобода. Возможность безделья.
Возможность любви. Целый месяц медовый! Для нас!
Счастливые в браке, неофициальном, но крепком,
От чувства хмельные, влюблённые до немоты,
Лежим на песке и блаженно молчим, улыбаясь.
Не нужно нам слов - их с лихвою заменят глаза.
И руки. И губы. И даже дыхания ритм.
Лежим и молчим. Нет, кричим, разомлевши от счастья:
"Мы любим! Живём!" И настолько силён этот крик,
Что стал уж неслышен, что слился с симфонией неба
И с моря прибоем, и с ангелов хором - со всем.
Лежим и молчим. Загораем, пигментом цветимся.
Иль плаваем в море, ныряем, резвимся в воде.
Глядим друг на друга. И тайно друг друга желаем.
И знаем, и помним, что вечером страсть утолим.
Что снова сольёмся в экстазе взрывном, перманентном.
Что будем устало блаженствовать после соитья.
Глядим друг на друга. Тела - как рукой Праксителя
Изваяны, только, к тому же, живые ещё.
Фигуры из сказки - прекрасны, как в модных журналах:
Гибки, величавы, влекущи, упруги, туги.
Загаром покрыты. А там, под полосками ткани -
Белейшая кожа, слепящая разум и взгляд.
Лежим и молчим. И друг друга, таясь, созерцаем.
И воображеньем пропитан весь воздух вокруг.
Мы наедине средь телами покрытого пляжа.
И видит лишь солнце незримую нашу игру.
Лежим и молчим. И как губки вбираем блаженство.
Счастливейший день! Наилучший из всех. Апогей ...

Мы - дети, и в своём максимализме,
И в вечной постановке вечных тем,
И в нетерпимом сверхрадикализме,
В нетерпеливом зуде всех проблем
Решенья сразу, в слишком скорой смене
Приоритетов, интересов, дел
И целей, и в чередованьях лени
С авралом, в вере в то, что беспредел
Рождает, сам собою, Божье Царство,
А честь и совесть заменяет грим,
В надежде, что поможет государство,
Которое не любим, что мытарства
И жертвенность сродни игре в гусарство ...
Мы - дети. И взросленья не хотим.

На мастодонта индустриализма
Хай-хьюмов стаи начали охоту.
К концу подходит век капитализма.
Создания инфотехнологизма
Уж подрывную начали работу.
Банкротятся заводы, синдикаты,
А с ними отрасли и даже государства
И континенты! В шоке демократы -
Их рынки обрушением чреваты!
Всё чаще, глубже кризисов мытарства.
Напрасно мастодонт тяжеловесный
Сопротивляется - охотники проворней,
Быстрей, умней, практичнее. Им тесно
С полуживым гигантом на прогресса
Пути. Вот и стремятся до позорной
Капитуляции беднягу довести.
И в резервацию загнать. И там держать
На сухпайке. А в мире завести
Порядок новый, где лишь власть в чести
Над психотехникой. Кто сможет помешать?

А Русь осугробела вновь.
И настом сковало пространства.
И воют с тупым постоянством
Голодные стаи ветров.

И тройка - Авось и Небось
Да Как-Нибудь - резвых коней
Везёт по просторам полей
Заснеженных матушку Рось.

Мчится ошалело
Тройка на-авось.
Дрыхнет опьянелая
От раздолья Рось.

Ей тепло под шубой.
А полозья снег
Разрезают грубо,
Ускоряя бег.

Колокольчик стонет.
А метель метёт,
Свистом тройку гонит
В никуда, вперёд.

Век за веком мчится
Тройка - дрыхнет Рось!
Неча суетиться -
Без пути не сбиться!
Вывезет небось!

А мимо сугробы летят,
Виденья миражные, в лицах.
И хроник льдяные страницы
В руках Дед Мороза звенят.

Империи Зверь в миражах
Всё борется с Русью Святою,
Тосуя эпохи застоя
И роста. Виденья дрожат.

Ну а тройка мчится.
В Иерусалим
Новый помолиться
Или в Третий Рим -

Точно неизвестно
В мире никому.
И дорогой крестной
В будущего тьму

Кони Рось уносят
Рысью наобум.
На пути всё сносят.
Небывалый шум!

Косо наблюдают
Запад и Восток -
Мимо пролетает
Русь и всё сметает!
"Ну ещё чуток, -

Думают, - и рухнет
Троечка с копыт!
Вот тогда-то ихний
Мы устроим быт:

Станет повсеместной
Мерой капитал.
Что потом, известно -
Русский дух пропал!"

Им в могиле снится
Русь. Но, как назло,
Дальше тройка мчится!
Вновь не повезло!

И держится чудом страна.
Да блудом. Да пьянством. Да матом.
И вешают ордена
Друг другу на грудь депутаты.

Да вновь обещают свобод
И хлеба и зрелищ и счастья.
И верит опять им народ.
И носится вьюга по насту.

Где самобытность? Где своеобразие?
Мы потеряли дух, лицо, историю.
И меж Европой мечемся и Азией,
Лишённые традиции опоры.
Русь -Центр, перекрестие осей
Цивилизаций технэ и номадов,
Алтарь, святых святая всей
Планеты, Богородицыно чадо!
Зачем мы рядимся в чужие одеяния,
В культурах худшее перенимаем?
Мир ожидает русскости сияния,
Которым мы так мощно вдохновляем
И Запад и Восток самими стать
Собою, дабы и разнообразье,
И общность наши, наконец, понять
В необходиейшей взаимосвязи -
Как нераздельной, но и неслиянной
Геополиттроичности сакральной!

И снова утро, сковородка,
Яичница, газета, чай ...
А вот бы взять и невзначай
Вдруг оказаться где-то в лодке,
Днепра иль Волги посерёдке,
С нагой девицей, позабывшей
На берегу и стыд, и шмотки,
Да всё своё добро раскрывшей
И раскрасневшейся от водки!
От удовольствия мурча
Как кот, свалить её на днище
И, изнывая от чесотки
Любви ... вдруг снова сковородку
С яичницею и газету
Узреть! И не допивши чай,
Уйти, безумно хохоча,
Навстречу новому рассвету,
Лениво ноги волоча.

Забыл высказать благодарность читателю, высказавшему симпатию, но пожелавшему остаться неизвестным. Кто бы Вы ни были, спасибо! Если решите открыться, отвечу тем же.

Она вонзала в сердце острый нож,
По самую почти что рукоятку.
Однако были боль и кровь так сладки,
Что я молил: "Ещё! Чего ты ждёшь!"

Она вила верёвки из меня,
Нервишки нежные морским узлом вязала.
Потом движением небрежным распускала.
И рвался нерв - как лопалась струна.

И я лежал, от муки обессилев,
У ног своей владычицы жестокой.
И с каждым вздохом кровью истекал.

Я всё бы снёс, чтоб не быть одиноким!..
Она ушла и тем меня добила.
Захер-Мазох тут просто б отдыхал!

Слезинка блестит. Вгляделся в неё и увидел:
Ночь; свечи; кровать; два сплетённых желанием тела;
Боль; сладость; восторг; руки; губы; дыханье; язык ...
Игра в поддавки? Иль борьба, иль сражение всё же?
Порывы любви? Или похоть, звериная страсть?
Общение тел: ощущенья, рецепторы кожи,
Касанья ладоней и лёгкий меж ляшек озноб.
Слеза на лобке - как жемчужина в чаще кораллов,
Как око любви, как изысканнейший эликсир,
Как тела ответ на умелые долгие ласки,
Как символ согласья, как миниатюрный земшар.
Вспотевшие спины. Тугие соски. Фрикционность.
И - вся "Кама-сутра". И дивный эрекции гимн.
Царапанье. Дрожь. Конвульсивность движений. И стоны.
И в уши: "люблю". И дыхание - в такт, в унисон.
Объятье любви. По микронам пройдённое тело -
Руками, губами, дыханием и языком.
И гибкость спины. И упругий живот. И упорство.
И мощь ягодиц. И туннельность вагины. И страсть.
Быстрее, быстрей! Приближается чуда минута!
Мгновенье ещё - и свобода, и взрыв, и экстаз!
Быстрее, быстрей! Поднялась, прокатилась по плоти
Цунами волна, захлестнула сознание враз.
Пропал? Появился? Погиб? Иль на свет народился?
Не знаю. Не мыслю. Я весь - будто знанье и мысль.
О ней. Обо мне. И о нас. И о нашем единстве.
О вечном мгновенье любви. Обо всём. Ни о чём ...
Блаженство. Экстаз. Невесомость. Открытость. Нирвана.
Уже не дрожат - успокоились. сдавшись, тела.
Лишь дышим. Лежим, ничего не желая, купаясь,
Как в ванне, в любви. И молчим. И молчанье - как крик:
"Свершилось! Господь! Мы Тебе благодарны за чудо.
Пусть длится всю жизнь этот неимоверный экстаз!"

Кажется, в тот же вечер я отнёс стихотворение другу, и он тут же выложил его в сеть, а для связи указал мой имейл. И что бы вы думали? Открываю я с утра "Аутлук", лезу во "Входящие" - и цепенею в шоке. Челюсть не просто отвисает - обрушивается на пол и бьётся о него с такой силой, что и до сей поры парочка зубов порою весьма чувствительно пошатывается. Ну ещё бы не удивиться-то! Ведь на мониторе, рядом с конвертиком - такой вот сюрпризец: "Незнакомка. Собака. Мэйл. Ру"! Ну не судьба ли - даже ник совпал! А в сообщении всего-то пара фраз: "Игра в виртуальную любовь? А почему бы и нет!" Напросился, так сказать.
Не стану описывать то, каким образом мы связывались, как наводили мосты, как притирались друг к другу, как постепенно входили во вкус игры, так как всё это вещи весьма скучные и к делу не относящиеся. Перейду к сути истории. Но прежде считаю необходимым оговориться, что дальнейшее изложение будет представлять собой избранные отрывки из нашей переписки, слегка отредактированные и подретушированные, да ещё, быть может, авторские замечания по тому либо иному поводу. И ещё добавлю, что представлен диалог будет под никами Незнакомка и Поэт. Короче, приключение, так сказать, начинается!

Стоп! Здесь придётся прерваться - денька на два-три забот проклюнулось. Если вдруг окажутся те, кого данная история заинтересовала, прошу их за время моего отсутствия в сети дать об этом знать, скажем, парой словечек в комменте. И заранее благодарен за любой выбор. До скорой встречи! А пока погуляю по сообществам до утречка, как и положено "сове".

Было это, помнится, какраз незадолго до 2000-го года. Мир кипел: миллениум, новая эра, поворотная точка истории, момент истины! Футуристическое беснование: шизофренически метались между сциллой розовых надежд и харибдой чёрного отчаяния, между мессианическими упованиями и апокалиптическими предчувствиями новоявленные пророки и астрологи, ясновидцы и гадалки, аналитики утопического толка и всевозможных мастей предсказамусы. СМИ буквально сметало цунами прогнозов, мантики и истерических предупреждений. Впрочем, стоит ли об этом распространяться? Большинство из нас, верится, склерозом пока не страдают.
Однако аккурат в то время лично мне было абсолютно "до лампочки", какое будущее ожидает человечество - озабочен пребывал собственными эгоистическими перспективами на ближайшие месяцы, особенно на интимном поприще. После очередного периода добровольного отшельничества и творческой поглощённости я с некоторым сожалением и определёнными осложнениями, как новорождённый после комфортного оранжерейного климата матки, выползал в большой мир. Ну точно заново рождался! Разве что не орал, пытаясь судорожно вентилировать лёгкие. Но душою поскуливал. Затянувшееся сенсорное голодание толкало к основательно подзабытым ощущениям и поиску приключений, плоть требовала секса, душа, как водится, мечтала о большой, взаимной и чистой любви. Однако уже за пару недель удовлетворив половой инстинкт с нескольким ночными гостьями, совершенно случайными и разными, быстренько пробежавшись вдоль и поперёк по "Кама-сутре" и "Ветке персика", я вдруг с ужасом осознал, что совершенно опустошён физически. Однако психологически остался голодным и холодным. Вот и плюхнулся в вязкую трясину депрессии. А ещё через пару недель укрепился в решимости пинком выставить за порог чёрную кошку отчаяния, да так, чтобы она, по выражению незабвенного О.Генри, летела "на три фута впереди своего визга".
Здесь нужно признаться, что в ту пору я в вопросах компьютерно-интернетных был не то что юзер, а полный лузер (впрочем, и нынче недалеко ушёл), и, с горем пополам, мог обращаться разве что с "Аутлуком". И жил я тогда в другом донбасском городке, а там у меня имелся дружок (сейчас в "Одноклассниках" зависает), весьма в данных вопросах продвинутый. Вот он-то и предложил выложить в сеть что-нибудь из моего творчества. Я сомневался, колебался, рылся в поэзии, прозе и драматургии, давно и прочно оккупировавших пару чемоданов, но никак не мог остановить выбор на чём-то конкретном.
И вот однажды, наконец, случилось то, о чём я и собираюсь поведать. Причём при весьма пикантных обстоятельствах. Короче говоря, в один прекрасный вечерок, после довольно плотного ужина, я, как гордый и сытый орёл, царственно восседал на краю унитаза, вслушиваясь в древнюю и могучую песнь желудка. И вдруг, совершенно неожиданно и совсем не к месту, в колокольне моей что-то предупреждающе звякнуло. "Ага! - подумал я. - Стишенция на подходе!" И точно, через пару минут вырисовывается сие твореньице:

К Незнакомке.

Ах, Незнакомка, тайное созданье!
Не знаю, кто ты, где ты и когда
Найдёшься - приглашаю на свиданье!
И пусть нас разделяют города
И, может, страны, наши поезда
Пусть параллельным кырсом в жизни мчатся
И никогда не смогут повстречаться -
Всё ерунда! Ведь можем мы общаться
В фантазиях и будоражить кровь
Игрою в виртуальную любовь!

Она моим вниманьем овладела
Мгновенно. Глаз не мог я оторвать
От этого божественного тела!
И думал только об одном - сорвать
С неё движеньем резким джинсы, блузку,
Здесь и сейчас, и, бросив на кровать,
Ладонью нежно проскользнув по узкой
Ложбинке на спине, расцеловать
Всю, от лица до ног, за клеткой клетку!..
Ах! Это было лишь воображенье.
Да только в сердце с той поры отметка.
Так метит свои жертвы искушенье.