[600x]
[показать]
[400x300]Я привожу Вам фрагмент книги Николая Пейчева «Многомерная модель человека».
|
На одном дыхании прочла эссэ Дины Рубинной «В России надо жить долго». Воспоминания о Лидии Борисовне Либединской.
Из сети:
Либединская (до замужества Толстая) Лидия Борисовна (24.09.1921, Баку). Отец — из рода графов Толстых, репрессированный за своё происхождение в 1937 году. Мать — писательница Татьяна Толстая, печатавшаяся под псевдонимом Вечерка. С трёх лет живёт в Москве. Начинала учиться в историко-архивном институте. Окончила Литинститут. В 1942 году вышла замуж за писателя Юрия Либединского и тогда же опубликовала в московских газетах первые стихи. В 1966 году опубликовала книгу воспоминаний «Зелёная лампа». Много занималась переводами. Живёт в Москве. Соч.: Зелёная лампа. — М., 1966; Воробьёвы горы: Повесть. — М., 1967; За вас отдам я жизнь. — М., 1969; Жизнь и стихи. — М., 1970; С того берега. — М., 1980; Боритесь за свободу! — М., 1990. Вячеслав ОГРЫЗКО.
Умерла 19 мая 2006 года.
В прозе Дины Рубиной оживают города и возвращаются давно ушедшие люди, воспоминания, давно попрятавшиеся по семейным альбомам, вновь обретают четвертое измерение, повседневность звучит симфонией и оказывается правдивее того, что мы видим вокруг — или нам кажется, будто видим, когда мы скользим взглядом по привычным атрибутам бытия, уже не пытаясь его понять. В этой книге собраны истории о разном — о разных людях и местах, семейные легенды разворачиваются на фоне истории, а незаметные, казалось бы, люди обращаются в чудесных персонажей подлинной реальности, которая удивительнее любой литературы.
«— Лидия Борисовна!-восклицала я в очередной раз, обнаружив, что дверь квартиры не заперта. — Вы что, хотите, чтобы вас ограбили?!Она невозмутимо отвечала:
— Пусть лучше один раз ограбят, чем всю жизнь трястись от страха.»
«В молодости надо делать то, что хочется, а в старости НЕ делать того, чего НЕ хочется.»
1.
[200x310]
2.
[700x525]
3.
[656x700]
4.
[500x392]
5.
[700x525]
Говорите добрые слова!
Не скупитесь на улыбки ближним!
Увядают люди,как трава...
Уходя безвременно из жизни.
Не ищите правильный момент
Позвонить кому-то в спешке буден,
Может завтра будет абонент,
Навсегда печально недоступен...
[показать]
[показать]
[181x349]
Растягивала удовольствие насколько возможно, перечитывая повесть Ирины Одоевцевой «На берегах Сены». Это воспоминания о «первой волне» эмиграции после Октябрьской революции в России 1917 года. Язык великолепен, доброжелательность по отношению к тем, о ком пишет потрясающая. Живыми людьми предстают перед нами поэты Серебряного века, писатели, покинувшие Россию после революции. Судьбы этих людей сложились очень не просто.
Продолжу словами самой Одоевцевой: «Мои воспоминания — «На берегах Невы» и «На берегах Сены» — своим появлением на свет обязаны исключительно Юрию Константиновичу Терапиано, памяти которого я и посвящаю эту книгу. Он был ее первым читателем, первым судьей. Конечно, глава о самом Юрии Константиновиче написана мною уже после того, как смерть безжалостно похитила его у нас. Он не дождался выхода книги в свет. Но то, о чем он мечтал, то, во что заставил поверить и меня, сбывается: моя книга, которая за рубежом дошла всего до нескольких тысяч читателей — плачевно малы стали тиражи наших эмигрантских изданий! — теперь отправляется к сотням тысяч читателей на нашей родине. Я счастлива, что могу донести до вас, мои дорогие читатели, дыхание и чувства тех, кто так долго жил без родины, счастлива, что могу их сегодня для вас воскресить.
В предисловии к книге «На берегах Невы» я просила у читателя любви к тем, о ком пишу, потому что, как сказал Габриэль Марсель, «любовь дарует временное бессмертие». Каждый раз, когда произносишь «я тебя люблю», — это значит, что ты не умрешь, не умрешь, пока я, любящий тебя, буду жить.
И читатели в своем сердце и памяти откликнулись на мою просьбу. За это я им глубоко благодарна.
Теперь я обращаюсь к вам с той же просьбой о любви к людям, о которых я пишу в этой книге. Все они нуждаются в еще большей любви не только потому, что «горек хлеб и круты ступени земли чужой», но и потому, что еще более, чем хлеба, им не хватало любви читателя, и они задыхались в вольном воздухе чужих стран. Ведь всем поэтам больше всего нужна любовь. Петрарка писал: «Я не хочу, чтобы меня через триста лет читали. Я хочу, чтобы меня любили».
Нет другой страны, где так любят и ценят писателей, а особенно поэтов, как в России. Здесь считают, что поэты мыслят стихами.
Я согласна с Мариной Цветаевой, говорившей в 1923 году, что из страны, в которой стихи ее были нужны, как хлеб, она попала в страну, где ни ее, ни чьи-либо стихи никому не нужны. Даже русские люди в эмиграции перестали в них нуждаться. И это делало поэтов, пишущих на русском языке, несчастными.
И если вы, мои читатели, исполните мою просьбу и полюбите тех, о ком я сейчас пишу, — вы обязательно подарите им временное бессмертие, а мне сознание, что я не напрасно жила на этом свете.
О, любите их, любите, удержите их на земле!
1983-1989
Париж — Москва»
[700x700]
|
Даже здравствуй можно сказать так,чтобы оскорбить человека.
Даже «сволочь» можно сказать так,что он растает от удовольствия.
Высоцкий
Мы очень часто , в нашей повседневной жизни, не замечаем, как делаем людям, которые нас любят и которые нами дорожат -больно.
"Они ведь все равно нас просят.... Они же нас любят."
Бесспорно любят, но каждый раз такая обида ранит их и очень часто незаслуженно.
Давайте будем более понимающими и внимательными ко всем людям, с которыми мы встречаемся в жизни. Каждый из них -не просто так оказался рядом или сыграл свою роль в какой-то жизненной ситуации...
Терпения Вам , участия и понимания, мудрые люди!
ЭДУАРД АСАДОВ
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться,
И утром расставаясь обернуться,
И помахать рукой и улыбнуться,
И целый день волнуясь ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить кофе утром, говорить и спорить,
С кем можно ездить отдыхать на море,
И как положено, и в радости и в горе,
Быть рядом, но при этом не любить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать,
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке,
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты, сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять.
Вот так и вьется эта канитель,
Легко встречаются, без боли расстаются,
Все почему? Все потому, что много тех,
С кем можно лечь в постель,
И мало тех, с кем хочется проснуться.
Мы мечемся, работа, быт, дела,
Кто хочет слышать, все же должен слушать,
А на бегу увидишь лишь тела,
Остановитесь, чтобы видеть душу.
Мы выбираем сердцем, по уму,
Боимся на улыбку улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым нам захочется проснуться.
Как много тех, с кем можно говорить,
Как мало тех, с кем трепетно молчанье,
Когда надежды тоненькая нить,
Меж нами, как простое пониманье.
Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомненья,
Как мало тех, с кем можно узнавать,
Себя, как своей жизни отраженье.
Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали,
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.
С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим,
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.
Как много их, с кем можно не мудря,
С кем мы печаль и радость пригубили,
Наверно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.
[700x518]
Меняются мечты теченьем лет,
Меняются всечасно быт и вера;
Подлунный мир изменчив как химера,
На переменах зиждется весь свет.
Статичности в природе места нет,
Надежды постоянству не опора.
Боль прошлых бед забудется не скоро,
А ностальгия,- дар счастливых лет.
Заставит время землю зеленеть,
Убрав до срока снега покрывало,
Забыв про слезы сердце будет петь.
Пусть с новым днем начнется жизнь сначала,
Меня пугает более чем смерть,
Стабильность, что привычкой нынче стала.