Снова дождь по изнанке души провокацией слёз...
Снова сносит ветрами с голов терпения крышу...
И по лужам за шляпой бегу и смысла не вижу -
для кого, для чего и зачем – бесполезный вопрос...
То ли вся безнадёжность, не значимость душе-труда,
то ли облачность, тучность внедряет эту досаду.
В небесах, провожая мигрантов крылатых армаду,
по асфальту стекают ручьями стихи, как вода,
Обрекаюсь на неизбежность прихода зимы...
Всё равно жди - не жди, одолеет её беспринципность,
и застелет покров, и закружит снегов однотипность
в усыпальнице снов, промерзая до нищей сумы.
Но сии размышления – просто болезненный бред,
бред поэта в простудной, свалившей некстати, горячке...
И дождей, бесконечная стирка, осени-прачки,
лишь причина опять поворчать на бессовестный свет…
Вот и выдан секрет, и разгадан мысли полёт...
По дождям, по снегам, по стихам барабань ритмом рваным...
И слагай славословием небу осенне-осанну...
Может быть и тебя, как ни будь, за собой позовёт!
Уходит с головою в листопад
поборник света день, вершина мирозданья,
сокрыв от взглядов чуждых мира клад,
терпенья судеб и взаимопониманья...
Стоять над прошлым, в глубину веков
смотреть сквозь призму опалённой далью жизни...
И знать корней народов пра-исток,
чересполосицу прошедших катаклизмов.
И взглядом обнимая ширь и даль,
и вслушиваясь в имена, былины, песни,
перепоясать кушаком, как встарь
Перед великим делом, по-дедовски чресла.
Из братины всего лишь пригубить
немного мудрости студёного колодца...
Прядется непрерывно жизни нить...
Уже рушник грядущих поколений ткётся...
И в нас живут картины старины,
являя миру красоту и самобытность,
из эха первозданной тишины
звучат напевы, как в былую бытность...
И на мгновенье оборвётся сон,
веков забытых приоткроется завеса
и выйдет к свету на земной поклон
душа народа богатырского замеса!
Я просто побуду сегодня с собою...17-10-2010 12:01
Я просто побуду сегодня с собою...
Пусть стелется вечер в обычной заботе,
и спит на коленях мой старенький котик,
и сыплется снег из небесных покоев...
Пусть скоро зима - чёрно-белая спячка
запудрит опять пылевою завесой...
Но вечер со мной еще! Старый повеса,
промозглый октябрь, теребит мне болячки...
И вспомню, что я вечно ноющий хроник,
подумаю: надо купить бы гранаты,
восполнить в душе и в крови недостаток
приятностей, радостей жизненный тоник...
Но снова забудусь и, глядя в окошко,
увижу луны в облаках полукружие...
А вечер плетёт из минут быстрых кружево
и котик мурлычет мне носом в ладошку...
Что-то громкое, что-то тихое
в тех словах напророченных слышу я...
Что-то полное, что-то быстрое,
как стрела неизбежного выстрела...
И рассветное, и закатное,
и покрытое прошлым, и пятнами...
И остужено, и простужено -
нитка, вьющая белое кружево...
И раздавлено, не оставлено,
в сердце, словно в оправу, оправлено...
И смертельное, и нетленное...
неприметное... непременное...
Что ж, всё сказано, обговорено…
И подписано, что договорено...
Только время теперь и выбранит,
и песок утрясёт, и сотрёт гранит...
Напророчила! Кроме прочего,
душу жестом одним обесточила...
Что-то тихое, что-то громкое...
Навзрыд... До самого донышка... До самой последней капельки...
Рука-крыло... Рука-перо... Прочерки, вычерки из памяти...
Лететь?.. Писать?.. Дышать ли?.. Жить ли!? Не стоять на паперти...
Всё взнос, всё жертва душе... Её наземной практике...
Её нелепому и безрассудному на двух ногах ещё стоянию,
разбитому, размытому, забытому кому-то, где-то обещанию...
Певец мечты, небесный птах, хранитель ангельского рвения,
всё мыслит век судьбу в стихах и в беспробудном вдохновении.
Оставлю мерное нытьё часов, их тиканье настольное, настенное...
Что есть, то есть! Оно моё, не чьё-то... Не богатое, не бедное,
а щедрое, не оскудевшею рукой, тому, кто просит и не просит, роздано...
И Богу – богово, и кесарю... Всем по заслугам будет воздано...
Играю в жизнь, и доиграюсь до седин, морщин и до смерти,
по волосам и по щекам, ножами времени, рубцы и росчерки...
Оставлю вам тетрадей прах, храните их на память долгую...
Душа моя у вас в руках – в стихах, в слезах, с юдолью кровною...
Я хотела б лететь над городом, а не под ним...
Ветер в косы свивать и не распускать время,
и в ночное пастИ неба звездное племя,
примеряя пред зеркалами обид лунно-солнечный нимб...
И вырывать тебя из зияющей темноты,
осыпаясь на город дождем или снегом...
Но кормить голубей с рук раскрошенным хлебом,
как надежду лелеять на возвращенье мечты...
Огни городские - на дальнем погосте кресты,
и оплакала бы, помянув, но далече...
И время капризно душу мою не лечит,
и тебе ни к чему на окошке моем голубые цветы...
Не разорван круг суеты, все бежим и бежим,
да и думы свои не поймаешь за руку...
Оторваться, взлететь, разогнав мрак и скуку,
над городом тем, где еще может быть кто-то жив...
Базальтами, гранитами,
бетона серым, плитами,
речами неизбитыми
ты свой воздвиг погост.
В мозоли чувства сбитые,
надорваны, немытые,
надежды позабытые
в венках бумажных роз.
Издержки биографии
в прощальной эпитафии,
и нету фотографии...
Была ли здесь любовь?
Она ли здесь покоится,
убитая бессонницей,
или в сердечной звоннице
она ещё живёт?
Ты убегал и прятался.
С грехами знался, сватался,
не каялся, не плакался,
но всё ж убить не смог
того что в сердце с песнею
порой приходит вешнею,
и душу лечит грешную,
и манит за порог.
Не придавить гранитами,
базальтовыми плитами,
росой из слёз облитыми
венками жалких роз.
В мозоли чувства сбитые,
надорваны, немытые,
живые, неизбитые
не носят на погост!
Душа одиночки,
распятая в строчки,
разбитая словом
на рифмы-оковы,
разорвана в клочья
тоски многоточьем,
обуглена даром -
любовным пожаром...
И дo` кости стёрты
дыханием спёртым
жалкие мысли
без веры, без смысла...