Читатель всегда воспринимает авторский текст в качестве абсолютной истины. Герой может обманывать, хитрить, автор – никогда.
Это не законы литературы, это физиология. Читатель так устроен. Человек, создающий текст, оказывается вдруг наедине с честью и отвагой. Иначе – то, что он пишет окажется уродливым бастардом.
Поэтому современного детектива в России нет. Социальной драмы – практически нет, с политическим триллером – беда. Стихи для детей – и те – жертвы трусости. А вдруг родители чего-то не то подумают.
Трудно в книгах – будешь всем угоден – не будут читать, будешь не угоден… Всё по Окуджаве «…дураком выгодно, да очень не хочется, умным очень хочется, да кончится битьем».
И никакие компромиссы не спасут. Отдельно взятому мастеру слов – помогут, а всем вместе – нет. Выступает автор лауреат премий и званий, включен в жюри и оргкомитеты, а с автографами – беда. Не находится человека, чтобы купил книгу и принес на автограф. Поговорили и серьезный настоящий автор ушел. И шепчутся хозяева книжных магазинов – кассы нет. Все меньше доверия к авторам, которые боятся.
Один из методов создания книги – ответ на вопрос. Писатель задает его сам себе, - а что если? Или, - а вот почему? И трудно отвечать стараясь никого не обидеть. Собственно, писательство это такой способ понимать мир через написанное. Книга – лаборатория, смысла в подделке результатов – нет никакого.
У нас выходит достаточное количество переводов. И тамошние авторы не догадываются, что они смелые. Они просто в своем праве писателя, отвечать на вопрос.
Я долго искал ответ на свой вопрос – почему так?
Книгу-ответ пока не написал, а на языке крутится припев песни Пикардийской терции «Просто ты живешь не на том береге реки»* (в оригинале – Просто ти живеш не на тому березi рiки).
Видимо как-то так. На нашем берегу все иначе.

Не то, чтобы новая, но как-то вдруг зачастившая история. «А это завязка для следующей части», - бодро сообщает автор. Может, это нормально, что автор подвесил некую интригу, к которой вообще не собирается возвращаться. От слова «никогда». Это как раз тот самый случай, когда автору стоит внимательно посмотреть в зеркало и задать себе вопрос: «Я точно Джордж Мартин?»
Фишка в том, что если в романе вообще мало, что происходит, а еще и ответ на главный вопрос отсутствует – это не здорово. Когда много событий – можно пойти и в размен – ну и ладно, что нет ответа, зато всего так много… Но как-то - всего так мало. Я не понимаю, как можно выходить в объемы от 12-ти и больше авторских – практически БЕЗ событий. Я отчаянно завидую, мне такого количества идей не хватило бы на рассказ в 10 000 знаков. Но как-то же умеют… Причем не сокращается у них ничего. То есть вот эти пять одинаковых сцен, где меняется только звук падения тела, а так все по одной и той же схеме – О!, Что это?! И сразу в обморок.
Причем, как-то нет в этих текстах каких-то высот языковой прозы. Если аллюзия и проскочит, то это автор не успел прибить. А вот не хватает объема, трудно уложиться – Ремарку было легко, а вот тут не сложилось.
Я верю, придут времена авторедакторов – то есть купил книгу страниц в 600, запустил авторедактор – на выходе два абзаца, причем все это еще до кассы, и платишь вот за эту сестру таланта, а не за безумного братца. То есть, вернее всего, не платишь.
Представьте, покупаете вы спички. И коробка красивая, и спички гладенькие, головки – яркого фиолетового цвета. Чиркают – прекрасно, с огнем - проблемы. То есть вообще никак. А мы вообще спички покупаем не для красоты. И даже не из-за вот этого – подержать в руках, потрусить, послушать звук. Для тепла и света покупаем. И пусть только кто-то попробует сказать, что огонь в следующей коробке.

Почему-то никто никогда не говорил о том, что легкая атлетика умерла, как только бег трусцой стал общим местами. Ну, как-то ни один кенийский марафонец не вздрогнул.
Художники вообще не нервничают по поводу фотошопа и всего, что рядом.
Программа «Голос» бьет все рейтинги – в консерватории не зафиксировано ни одного случая суицида на кафедре вокала.
Переводчики все также в цене, несмотря на гугл.
И только писатели должны покончить с собой только потому, что оказывается, есть такое страшное слово – интернет?
Уже в который раз от людей, чья профессия как бы обязывает что-то понимать в книгах, я слышу какие-то совершенно дикие вещи. О том, что писателей больше чем читателей, о том, что книга проигрывают схватку блогам… о пятидесяти оттенках серого, которые что-то там доказывают. Что они доказывают? Старый римский тезис о запахе и деньгах? Так в том то и дело, что он старый. Ну давайте еще вспомним успех книг о пользе «золотого уса» - боюсь, все прилепины в сумме с лукьяненками не одолеют тираж этого успеха.
Писателей как было мало, так не стало больше. Очень хочется, чтобы их стало больше, мы вот даже курсы сделали, чтобы стало больше, потому что дефицит писателей (для отягощенных чувством стиля, слово «больше» я употребил много раз сознательно для акцента).
Не членов союзов, которые плодятся, как-то вообще вне зависимости от литературных успехов, а настоящих. Которых читают. А то, что есть фэйсбук – так эта сеть так и называется – социальная.
В Киеве, не знаю, сохранилась эта история или нет – была докомпьютерная социальная сеть под названием – подоконник в консерватории. Всяк знающий мог оставить на подоконнике записку для другого такого же знающего. Чай у Цукерберга – удобнее, но принцип тот же. И вот никто из авторов этих записок на подоконнике и подумать не мог, что конкурирует с авторами современной прозы.
Мне кажется, что только люди глубоко и отчаянно не знающие свое дело, могут озвучивать какую-то мифологию апокалипсиса русской прозы. Ну не озвучат и вдруг окажется, что они не нужны никому.
Есть куда худшие проблемы – только они сложные, и никакие конференции и круглые столы – не помогут. Потому как тут вопрос ежедневного труда, а не звучных выступлений. А это трудно – вот каждый день. Рука рынка она работает не в сторону качества, а в сторону сиюминутного успеха. А он ничего не гарантирует. Этот «успех прямо сейчас» очень часто превращал целые отрасли в пепел. Вопрос профессионалов -это не мифическая угроза сети, сеть не угроза – а еще один инструмент. Вопрос профессионалов - это работа на десятилетия вперед, закладка условий для роста авторов и читателей. То, чего так не любят у нас – не приказать всем срочно читать, не попросить и потратить деньги, а сделать (от слова работать) так, чтобы читать хотелось. Это сложно. Но есть непреложный факт, страны, в которых мало читателей – это страны третьего мира. Без исключений. Страны, где мало писателей – таких большинство, но мы же туда не хотим? И для совсем непонятливых – писатель, это человек, который заставляет нас прожить созданный им текст, а не автор случайного анекдота. Мне кажется, каждый знает о чем я. Просто надо быть честным – и все получится.

Автору можно, конечно же, все. Потому как он – последний свободный предприниматель, чего сам наделал, за то и ответил.
Автору не указ – ни журналист, ни критик, ни редактор, ни, кто бы сомневался, читатель. И это правильно. Но нет правил без исключений.
Герой – вот, кто имеет право поставить автора на место.
Замечали любимый прием авторов? Вот он долго тщательно растит персонажа, не забывая про трудное детство и юношеские прыщи, вот уже герой набрал силу… и тут автор включает кнопку «автопилот». То есть герой вдруг превращается в робота, который выполняет ровно то, что решил за него автор. Со стороны эта кнопка «автопилот» начинает напоминать тумблер «дебил». Ну, как-то странно воспринимается персонаж, который в нужный автору момент вдруг начинает совершать действия напрочь зачеркивающие все то, что он уже прожил.
Типичная такая история – живет жена с мужем, любовь, дети, съели вместе тысячу супов из пакетиков, тут подходит к жене незнакомка на улице и намекает, а муж-то злодей, «убивца» и давно изменяет. Что делает жена? Ага, сразу верит.
Довольно пикантно выглядит другой вариант той же истории, когда после встречи все с той же незнакомкой, человек, всю жизнь прослуживший в спецчастях, вдруг нарушает устав, нарушает всё, чему его не просто учили, а натаскивали, и несется выполнять задачу автора.
Это странно, но у читателя тоже есть определенный уровень IQ, причем он выше, чем у зрителя. То есть, то, что запросто прощается на уровне человека-паука - в книге уже не работает. В кинотеатре ту самую кнопку «автопилот» включают сразу, как только первый герой выпрыгнул из самолета без парашюта и после мягкой посадки, потирая ушибленный копчик, несется дальше по делу. С книгами все труднее.
Автор не слушай никого, но пощади собственных героев. И пощади разум читателей.

Старая ошибка. Слово одно, означает массу разного. Кто только не разбирается в книгоиздании, но, если мы говорим о бизнесе, решающим всегда будут деньги. И тут можно хоть голову об стену разбить, хоть год литературы провести. Вопрос в другом – как к этим деньгам прийти. Собственно, карьера редактора коммерческого издательства сводится к правильному маршруту по дороге к прибыли для издательства. В этом месте можно меня заплевать.
Понятно, деньги = тиражи. Деньги кроются в больших тиражах, а те зависят ровно от двух вещей. Первая, - привлекательность текста, вторая, - привлекательность имени автора, темы, названия. Разница в том, что текст становится привлекательным ПОСЛЕ прочтения, а остальное – ДО. И эту самую привлекательность текста может спрогнозировать только эксперт и никогда со стопроцентной вероятностью, а всё остальное можно прогнозировать ДО.
И так как книжный бизнес по сути своей есть бизнес инвестиционный, то всем хочется ДО.
Отсюда и ценовая вилка, все, кто владеют той самой привлекательностью ДО – хотят денег больше, чем обладатели пусть великолепного текста, но в деньги превращаемого только ПОСЛЕ.
Самая большая проблема книгоиздания это отсутствие машины времени. А если всерьез, то существует просто два бизнеса. Два книгоиздания.
Одно – монетизация всего, что уже популярно – темы, имени, события – всего, что можно выпустить на бумаге.
Второе – монетизация текста.
Одно – всегда работает на прошлое, второе – всегда на будущее.

Есть варианты.
Первый. Писать может каждый. Надо только поверить в себя и прочесть пару специальных книг.
Второй. Писать дано не всем. Писать так, чтобы это было нужно кому-то, кроме самого автора – отдельная трудная история. Трудная – от «очень много работать».
Похвала, похлопывания по плечу, и тосты в кавказском стиле – хороши только на посиделках.
Для тех, кто пишет – только правда. Только зная, что с ним честны, автор сможет развиваться. Беспощаднее самого автора не сможет быть никто.

Кто-то может мне сказать, что нужно вдохновлять на творчество.
Да. Но только тех, кто готов. Тех, кто способен исправлять. Переписывать. Начинать заново.
Писать стоит только тому, кто не писать не может. Если критика может остановить автора – автор ли это?

Будущий чемпион каждый день проходит через мучительную тренировку, мышцы, кости, сухожилия – на пределе. Боль – так становятся сильными. Боль – так автор становится писателем.

Есть такой старый анекдот про русалку –
Русалочка приплыла к отцу:
- Папа, я доброе дело сделала. Люди привязали веревкой какое—то животное и опустили в воду, а я веревку обрезала — пусть живет на воле!
- Молодец, доченька! Но больше так не делай. Это было не животное, а водолаз...

Чтобы из этого анекдота сотворил начинающий автор? Устроил бы диалог на три страницы, сначала долго рассказывал о том, что свобода это хорошо, а несвобода плохо, и вот надо всех отпускать на волю. Потом нам пришлось бы выслушать лекцию о проблемах с дыханием под водой, и о том, что хочешь жить – ограничь свою свободу – привязывай шланг и далеко не отплывай.
Ну, и когда читателя уже начнет подташнивать, автор торжественно ему все это повторит, восхищаясь тем, как он ловко преподал урок относительности свободы…
Вообще «объяснялка» это такая довольно полезная штука. Если проявилась – ага, с историей проблемы, если её надо объяснять.
Откуда вообще появляется этот странный жанр?
Начало историю придумать довольно легко, заинтриговать может любой среднепишущий, а вот выбраться из собственного текста дано не каждому и вот тут и расцветает она – «объяснялка».
А еще лень. Потому как в какой момент работы с текстом, проще, быстрее объяснить, чем рассказать. Только это уже не художественная литература.

Практически любой автор очень рано осваивает важную историю – понять, что плохо в тексте. С легкостью необыкновенной – что плохо в чужом тексте.
Мало что вызывает большее удовольствие у начинающего автора, чем взять с полки в книжном магазине продукт жизнедеятельности автора тиражного, известного, богатого, пролистнуть пару страниц и с радостью ткнуть в ляп, шаблон, ужас ужасный.
И это нормально. Проблема в том, что автор начинает трудится именно в этом направлении – устранить плохое. Вычеркнуть, переписать, оправдать – и далее по списку.
Только этого мало.
Эта работа нудная, утомительная, рациональная – то есть, как раз та, которая вызывает у любой творческой личности дикое отторжение. Без неё не обойтись, но...
Есть второе направление движения.
Вот в эту сторону мало кто вообще что-то делает. И редакторы не особо подсказывают. А как сделать текст лучше? Не отбраковать плохое, что само по себе, хорошо. Не - что убрать, а что добавить?
А вот чтобы финал – не такой, какой есть, а с подвывертом. И герой – симпатичный герой, только этого мало, надо бы, чтобы он был не только добрым и отличным стрелком, а еще и непредсказуемым… А слабо финал каждой главы делать особенным, с красивой - не вполне понятной фразой - чтобы читатель пару секунд обалдевал, прежде чем продолжить процесс чтения.
Второе направление - следующая ступень, не выискивать плохое, находить хорошее.
Увы. Выбора нет.
Всегда Два Направления.

Закончился пятый сезон наших литературных курсов «Мастер текста». Еще впереди выпускное задание, но лекционная часть и часть семинарная – закончены.
В масштабах всемирной педагогической и, тем более, литературной практики – мой опыт в преподавании приближается даже не к нулю, а к минус бесконечности, но все же захотелось поделиться выводами. Просто для меня они оказались достаточно неожиданными. До того, как мы начинали эту историю, я о них не догадывался.

Итак.
1. Одной из главных проблем работы в сторону - «давайте напишем книгу!» - оказалось то, что тянет во всевозможные классификации и прочие патологоанатомические эксперименты. Большая часть того, что мы знаем о текстах – авторам не то, что не нужна, вредна.
2. Учащиеся с огромным удовольствием набрасываются на всевозможные правила и приемы и ВООБЩЕ их не используют.
3. Странно, но для тех, кто хочет писать, методы самого заурядного тайм-менеджмента воспринимаются куда как с большей охотой, чем какие-нибудь приемы по работе от третьего лица.
4. Уровень пишущего действительно может поменяться за пару месяцев. Одна из приятных неожиданностей.
5. Большинство в принципе не готово к написанию большой формы. То есть не на уровне орфографии и грамматики, на уровне целеполагания. На уровне… невозможности представить себе Рим, даже стоя напротив Казанского собора. И это тоже можно исправить.
5. Одно из главных достижений курсов – кое-кому из наших студентов удалось поверить в себя, поверить в то, что – да, они могут.
6. Боялся первого набора – ждал и графоманов и того, что вообще никто не придет. Кто же пришел и приходит? Никаких восторженных девушек и юношей с легкой шизой в глазах. Не без этого, но больше – умных, серьезных профи, просто профи они в других областях. Не без шизы, но в литературу без нее никак.
7. Сроки. Была такая глупость – думал, что вот прямо сейчас как пойдет поток текстов… Не пошел. Но вода камень точит, постепенно выпускники начинают радовать. Надеюсь, это только начало. Прямо сейчас в работе редакции три книги.

У моего доброго знакомого было стихотворение, где одним из персонажей была коряга. Стихи не помню, помню корягу, и помню, что она плыла.
Такое чувство, что значительная часть начинающих, да и заканчивающих авторов как-то очень близко к сердцу приняли эту историю про кусок древесины передвигающуюся по воле волн.
Чем еще можно объяснить то, что герои в массе своей деревянные и ничего не делают, делается с ними. Ближе к концу книги персонажи вдруг вспоминают про свои необычные способности – что не страшно, так как эти как бы герои тут же про них забывают.
И, кажется, что уже никого не осталось, кто бы не прочел или посмотрел Игры Престола, неужели вообще никак «не торкнуло»? Десятки героев и ни одного обычного, серого, такого как в жизни… чем там еще оправдывают себя авторы?
Что же за такая нелюбовь к герою. К своему! Что в этом? Взять какого-нибудь обычного невзрачного - зачем? Почему не сделать его хитрым, мудрым, добрым, злым, коварным, сильным, слабым, странным, наконец! Но обязательно выдающимися?
Неужели не интересно?
Или это всё никак не кончится у нас любовь к "маленькому человеку", пора бы уже переболеть этой историей, больше века прошло.
Ладно, герой никакой, но как-то мало того, чтобы с героем что-то случилось. Случится может с корягой, телом без сознания и машиной, оставленной там, где парковаться нельзя. Вот, если эта машина убежит от эвакуатора, хотя бы попытается – она герой, а если её отвезли на штрафплощадку, это не приключение, это протокол.
В последнем тексте с отсутствующим героем было все – боги из нескольких измерений, демоны и святые, создатели богов, две неба над одной землей… Единственное качество главного героя, которое отметил автор – умение быстро бегать. Круто.
Используйте тест – берёте героя, вставляете вместо него корягу, если ничего не изменилось, у вас проблемы с героем.

Общался с начинающими авторами – не без удовольствия, но некоторые вопросы ввергают в ступор.

- Сколько авторских листов?
- Детективы сейчас издают?
- От первого лица или от третьего?
- А что сейчас лучше всего продается?

Вообще - это нормальные, рабочие вопросы. Да? Работа над книгой трудная и не хочется потратить год жизни и узнать, что сделал неправильное количество авторских листов. Надо было четное, а у тебя ровно один.
И есть такой же нормальный рабочий процесс редактора - смотришь на текст и прикидываешь – если бы в тексте была криминальная линия, а главный герой был женщиной, а не мужчиной, то вполне можно было бы поставить в серию «Звезды убивают»…
Это тоже нормально. Редактор, он же не просто самородки ищет, а самородки определенной формы, веса и размера.

А потом приходит рукопись. И вообще все равно – есть серия или нет, сколько страниц – плевать сколько – все мои, жаль так мало. Название – сложное? Ха! Кто не поймет, тому и доктор не поможет…. Если текст настоящий, работа редактора превращается в рутину.
Редактура – корректура - верстка – вторая корректура – типография – склад – магазин.
То есть такой тупо приемщик в окошке.
Все.
Но это, если – вот тот самый текст.
А так – да:
- Сколько авторских листов?
- Двенадцать целых, четыре десятых, как раз в 320 страниц ляжет.

То, что книгу писать долго, то, что это работа – факт. И то, что от этой работы надо получать удовольствие иначе – в силу туманности перспективы издательско-гонорарной – в чем смысл?
Но это еще не все. Люди творческие часто устроены так, что им нравиться именно придумывать. А вот как было бы забавно, если бы люди произошли не от обезьян, а от крыс, а вот какими они были бы? Забавная же идея. И на первых трех страницах все забавно, а дальше… а дальше придумка как таковая закончилась. То есть дальше уже одного креатива мало. Это как с архитектором и прорабом. Одно дело создать проект и совсем другое дело построить. Автор должен совмещать всё.
Увы, но есть графоманы, а есть совсем другая порода, для которых собственно писательство заканчивается в момент изложения «придумки». Дальше, как им кажется – монотонно и неинтересно.
Кстати, именно так появляются книги - бритвы. То есть корешок появляется исключительно усилиями верстальщика.
Обычно слом происходит на первом авторском. Понятно, что дальше можно просто терпеть, только насколько это правильно?
Чего делать-то? Самое простое – понять, одной, самой лучшей идеи мало для книги.
Писатель и отличается от автора именно тем, что он не просто доносит какие-то факты, идеи, а заставляет читателя прожить историю.
Что делать креативному человеку, который все придумал, а теперь надо писать? Влюбиться в героев. Забыть о всех «придумках» и жить с ними. Чтобы и дружба, и любовь, и ненависть, и непредсказуемость.
Тогда к нормальному и очевидному удовольствию от того, что придумал что-то затейливое, добавиться удовольствие от процесса реализации, от того, что идея не просто пришла в голову, а обретает плоть и кровь и становится чем-то, чего вы от неё и не ожидали.

Очень трудно обогнать феррари. То есть, если сам на чем-то аналогичном – то шансы есть. А на замечательном огромном хаммере - трудно.
Вот важно понять, что у тебя за болид. Чем хороша литература, так это тем, что можно и на велосипеде. Вот есть Питер Уоттс, и он может писать о мирах, о странных и неожиданных технологиях, о будущем далеком и близком и при этом совершенно неожиданном. А кто-то только о маленьком эльфе, который поселился в трансформаторной будке. Нет ничего зазорного вот в таком масштабе.
Олимпийские медали спринтера и метателя ядра одинакового цвета и размера.
Я постоянно сталкиваюсь с двумя бедами начинающих авторов – либо сплошная «бытовуха» - какой-то микроуровень, не интересный вообще, либо а давай сразу опишем битву богов или в крайнем случае пропишем пару миров – один параллельный, один перпендикулярный.
«Бытовуха» – тут делать нечего, либо ты пишешь талантливо, остроумно и тебе можно и сюда, либо – мои соболезнования. А что делать с глобалистикой?
Дело в ресурсах. Создать текст – все равно что отправится в путешествие, и обойти вокруг квартала - можно и налегке, а чтобы мотнуться в Перу надо бы уложить рюкзачок.
Как правило, первую свою книгу пишут налегке. По той простой причине, что создается она на основе всего того, что автор накопил к этому моменту. Дальше – трудно. Истории, шутки, забавные знакомые – уже вылились в первую книгу. Теперь надо собирать новый багаж, а это едва ли не труднее, чем писать.
Хочешь описать новый мир – собери его, подготовься к встрече, география, физика, этика – учесть придется все. Готов?
Особенно ярко проваливаются авторы в городском фэнтези. Сначала все идет хорошо, пока герой еще в нашем обычном мире. Но вот, как это принято, он попадает куда-нибудь к драконам и русалкам… Все. Либо все крадем у Толкиена, либо все настолько невкусно и недостоверно… потому как не подготовился автор, ничего про мир свой не знает.
А я вот скучаю по уютным текстам. Чтобы со вкусом подать каждую деталюшку, чтобы и запах, и цвет…
Возвращаясь к глобальному. Вот мне кажется, что автор должен не просто ставить перед собой ту или иную задачу, но точно понимать – есть ли нужный инструмент. На чем едем? То есть вот на феррари нет смысла по пескам и даже по городским улицам, если в России, а на хаммере не стоит ставить рекорды скорости. Он не для этого.
Артур Кларк не был замечен среди знатоков человеческих душ, а Достоевский странным образом обходился без научных пророчеств. И ничего. Оба оставили свой след в литературе.
Это трудно, но забавно и вдохновляет – понять – кто же я. В каком жанре – я король. И полезно.
Могу ошибаться, но, кажется, я знаю как понять, что твое, а что нет. Писать может быть тяжело и легко, это не играет роли. А вот погружение…
Вот пишешь и весь уходишь в придуманное, и все важно, и каждое слово на своем месте. Значит – это ваше. И только так писать. Только так.

Писать меньше пяти книг в цикле – это, конечно, неправильно. Несерьезно. Кто вообще нынче покупает книге по одной? Пучком, стопкой, штабелем… И правильно, иначе доставка Лабиринта – Озона дорогая получается. А вообще я завидую авторам, которые вот так запросто пишут не что-то одно, а сразу выходят на длинную дистанцию – попробуй догони.
Понятно, что эта история появилась не просто так. Читатель обожает продолжения, так было, так, надеюсь, будет. И всё больше книг выкладывается в сети, и автору как бы плевать – будет всё издано или нет, его не напрягают и магазины, которые могут и не положить сразу все книги на полку. На Самиздате места хватит для всего.
Но есть нюансы.
Диалог примерно такой получается:
- Чего-то читать совсем не интересно…
- Ну это только начало, а вот во второй книге сразу экшен пойдет – не оторваться.
- А чего в начале книги упоминается куча каких-то событий, причем важных, но как-то так – походя – будто что-то незначительное… А вот сцена в баре, где герой надрался – вот она занимает три страницы.
- Ну будет еще приквел. Поэтому его коротенько пересказали в первой книге.

То есть получается, что «на единицу продукта» процентов пятьдесят чего-то такого, что надо читать просто потому, что так надо. Чем-то мне это напоминает общение с программистом, который только что сделал тебе сайт и на вопрос: «А как вообще понять, что это именно наш сайт?» отвечает примерно следующее - идиоты, которые сами не в состояние написать элементарный скрипт, не имеют права на мнение о великом продукте, который по чистой случайности как-то пересекается с деньгами заказчика.
То есть тексты для своих, для посвященных, которые готовы к тому, что читать просто не получится, читать надо с определенным напрягом.

Мне эта история нравится. И замахом автора и наличием этого круга «своих», не испугавшихся трудностей чтения. Проблема только в том, что великая пятая книга, чаще всего, так и остается не написанной. Ну и то, что даже сто книг не гарантируют ничего.

Я всегда боюсь этого момента, почти всегда не зря – первые пятнадцать-двадцать страниц заканчиваются, и вместе с ними заканчивается текст и начинается нечто. Автор упорно пытается все-таки дойти до заветного финала – любыми средствами. Отступления, флэш-бэки, новые сюжетные линии, начинающиеся только для того, чтобы дать еще немного объема, и заканчивающиеся как только задача выполнена. Откуда это?
От того, что стартовая идея, стартовое ощущение кончилось, и кажется, что уже все сказано, а текст все еще не стал книгой.
И ларчик, как обычно, открывается тяжело, если хочешь оставаться честным. История в том, что вот этой стартовой придумки просто мало для целой книги. Для автора трудный момент, потому как и один авторский лист – это много, и вот ты его сделал, и оказывалось, теперь все надо начинать сначала.
Мне кажется, есть рецепт, который может помочь не совершить эту ошибку –выплеснуть накопленное и остаться ни с чем.
Нужно не просто видеть героя, не просто сконструировать препятствия, врагов и обстоятельства. Задаться вопросов – а зачем герой живет? Есть для чего? Потому что именно вот это – для чего? – и есть тот стержень на который нанизывается текст. И тут уже два варианта. Если вы ответили на этот вопрос, ничего страшного, просто вместо книги у вас получился рассказ. А если нет – то есть куда двигаться, и вы точно не будете работать над объема ради объема, вы будете жить вместе со своим героем, и текст будет ровно той величины, которая нужна.

Кто решил, что, если привезти на книжную ярмарку тетку, которая играет на гуслях, народ непременно потянется к книгам????
Что делает стенд Правительства Санкт-Петербурга на выставке? Ну, вот в чем его функция? И почему на нем коллекция императорского фарфора? Столько чашек – ставить некуда?
Это точно, если нарисовать книжные корешки на картоне, а рядом поставить девочку на ходулях – всем захочется читать?
Кто люди, которые все это придумали, утвердили и оплатили?
До каких пор книги должны ассоциироваться непременно с батюшками и колокольным звоном? Что совсем не в двадцать первом веке живем?
Чтобы людям захотелось читать книги – НЕ НАДО приглашать на выставку жонглеров булыжниками, детские хоровые коллективы, и, только не бейте меня сразу, популярных на некоторых каналах телеведущих.
Понятно почему? Кошка вышедшая на сцену – не рекламирует спектакль, она тупо забирает всё внимание на себя.
Это же просто.
От того, что представители литературной премии будут друг другу рассказывать какая у них «абалдеть-премия», ну ничего не произойдет. От того, что члены союзов писателей обсудят с правительством величие русского языка измениться только количество кислорода в конференц-зале.
Вся эта история мне напоминает сценку с пляжа – человек тонет, а на берегу конференция по оптимальной форме спасательного круга, в воде чемпионат среди спасателей, а на огромном лайнере – симпозиум – по какой именно траектории надо нырять за тонущим…
И бабки освоили и, кажется, дело –то хорошее – одна беда - «она утонула».

Киношники судорожно пытаются найти основу для сценариев в книгах. Театр без литературы просто невозможен. И это нормально. Но все нынче идет как-то аномально, читаю текст автора и поражаюсь в который раз попыткам затащить голливудский штамп в книгу. Как-то меня «колбасит», когда авторы пытаются описать картинку – вот ту картинку, которую они видели в очередном блокбастере. Ну, типа – мотоциклист снял шлем, а там - ух, ты, так это девушка блондинка, с волосами до крестца.
Или классическое – убить насмерть. Выстрелили в злодея, а он на последнем издыхании снова в бой, но герой не дремлет и всаживает всю обойму прямо в мозг.
Книги, конечно, конкурируют с кино, театром, играми, но эта конкуренция совершенно не в области спецэффектов, а в области борьбы за время. На что потратит время потенциальный читатель, на книгу или… И что, точно он ждет от книги того, что он надцать раз видел в кино?
Мне всегда казалось, что сначала книга, а потом кино, а не книга – кино – книга. Круг замкнулся?
Есть тут, конечно, некие приятности – читатель радостно узнает все то, что уже видел, но автору просто следует сознавать, что одно дело, когда вы придумываете новую реальность, одно дело, когда вы переносите образы из реальной жизни, но пользоваться иллюзией третьего порядка – рискованно. Ну, как-то уже не верится в нее, потому как она уже «отъюзана» изрядно.
Книги разные нужны, книги разные важны, но подражание подражанию, это даже не постмодерн.
Довольно страшно думать о том, что писатель описывает рассвет-закат по какой-нибудь 3D – модели.

Решил написать о полезном - о ремесле. Все авторы ставят те или иные задачи, кто-то маму порадовать, кто-то коллегам книгу подарить, кто-то о самом главном написать. И каждый выбирает свой жанр, свой подход. Я же о том, что на дворе двадцать первый век, и меняется не только читатель, хорошо бы и автору немного измениться. И нет в таком изменении никакого криминала. Те довольно многочисленные авторы, которые считают, что хорошая книга должна трудно читаться и еще хуже продаваться, не то, что не правы, но я просто не вижу связи между "хорошо" и "трудно". Так быть может, но совершенно не обязательно.
Про изменения. Читателю надо, чтобы с ним работали всерьез, мощно, и сразу по всем фронтам. И потому, если вы возьмете хорошую переводную литературу, то вы увидите, что наступило полное смешение жанров. Ну, вот абсолютно никак без мистики, и ожидаемо непременно присутствует криминальная история. А книга запросто может быть ни разу не боевик, не детектив, а вообще про любовь. И нравится такое. И мне кажется, что и автору должно нравится. Потому что это вот такие вкусности в литературном плане, которыми не пользоваться, ну... представьте себе шеф-повара, который все блюда готовит вообще без специй. Ну, лишними считает. А почему бы не добавить крови? И чтобы сокровища, и что-то такое непонятное там - во тьме...
Не стесняйтесь, добавляйте по вкусу.

Есть такая история – книги пишутся не для читателей, а для некоего всеобщего развития культуры. Книга написанная, но не прочитанная, это такой себе кот Шрёдингера. Пока не прочтена первая страница не вполне понятно – жива она или нет.
Была такая история в одном из петербургских театров. Некий режиссер с крошечной труппой ставил спектакли, изюм в том, что зрителей не то, что не было. Они даже не предполагались, так как люди занимались чистым искусством, а тут, понятно, непросвещенный участник не предполагается.
Несмотря на такую «герметику» проект стал довольно известен, то есть на спектакли по-прежнему никого не ждали, но какой-то дотошный журналист решил взять интервью. Похитил одного из участников, и давай пытать. Главный вопрос - ради чего???? Актер подумал-подумал… Чтобы занавес опустился.
Есть зрители или нет, но занавес поднимался в начале спектакля и опускался в конце.
И мне эта дореволюционная история даже нравится. Но, как представлю себе, опускается занавес, зажигается свет – и актеры видят – зал полон зрителей. Тех самых – незваных, ничего не понимающих… И что? Бежать? И никогда-никогда не выходить больше на сцену. Потому что в зале – ужасные зрители.
Мне кажется, все-таки иногда надо убеждаться, что кот жив. Лично я, вообще бы котов в ящики не запихивал.

Держался-держался… Решил написать. Вот не могу понять. Молодые и талантливые – толпятся на ФБ и ЖЖ, и обсуждают:
– а вот мою книгу не хотят публиковать, а вот мне обложку плохую поставили, а мне редактор такого «наредактировал»… Я вот тоже вопрос задам:
- А работать не пробовали?
Одна книга в полтора года для автора, который как бы на что-то там замахивается в плане коммерческого успеха – это не больно медленно?
А хотите насмешу, вот авторы есть, которые пишут по полтора года книгу в целых 3 (ТРИ!) авторских листа.
Да, жизнь писателя трудна, но только в нашей редакции есть минимум десяток авторов, которых мы готовы издать, кто-то уже и гонорары получил, только с текстами – беда. Из месяца в месяц переносим в планах, ну, не сяду я за автора и не напишу.
То есть вот убалтываешь оптовиков, дабы взяли книгу, о, чудо – она продается, читатели – оценили, ура! Ан нет, автору не интересно писать продолжение, он пишет что-то глубоко своё, дабы выложить в фэйс и писать, поливая буквы горючими слезами, отчего же его не публикуют…
Ага, это помогает.
Или приносят текст, а он, ну на шесть авторских – гонорар-то полноценный, а вот с буквами – беда. Ну, понятно, написать полноценную книгу – не статью наваять. Одного вдохновения мало, надо потрудится. Но нет, автор хлопает ресницами – никому-то он не нужен… Ну, да, не бывает почти написанной книги, вообще все равно, сколько написано, если не все.
Средняя книга, это 12 авторских листов, 480000 знаков с учетом пробелов. Если писать год – 1329 знаков в день. В этом посте – больше. Это так трудно? Это так трудно, если на кону что-то то важное, что Вы хотите донести до читателя?