Книги меняются, меняется мир вокруг них, и захотелось понять, куда идем? Потому как в этом году уже многие с книжного корабля бежали, а некоторые записные книжники запросто прибирают к рукам типографии, лишь для того, чтобы превратить их в офисные центры.
Тенденции технологически понятны – читалки с одной стороны, и электронная бумага все дешевле и все интереснее, планшеты – с другой, с третьей книги, которые все меньше бумажные, запросто полихлорвиниловые, уже совсем запросто кнопки, клавиши, про постеры, диски, игры прилагаемые - можно даже не упоминать.
Я сосредоточусь на узкой области – художественной литературе. Просто в силу того, что в области словарей, справочников и пособий по лечению методом накладывания рук и наливания мочи – соображаю плохо.

Совершенно понятно, что будет Лукьяненко, Панов и даже Донцова в коже с золотым обрезом. Потому что книги изданные изыскано, перестанут быть чем-то редким, и займут свое место в большой витрине, где-то между платьями от кутюр и вин, страшно сказать какого года.
Издатели будут экспериментировать с разными авторами и неизбежно придут к авторам бестселлеров. На самом деле, было бы забавно сложить топ книг, которые хотелось бы видеть у себя на полке нормально изданными. Кожа – это только одна стадия, крайняя, будет и кожзам, и обрез не золотой, страшно подумать, будут и китайские подделки, какие-нибудь АСД, ЭГСМО, Адтикус и т.д.
В любом случае рынок всерьез сделанных книг увеличиться и станет куда разнообразнее.

Понятно, что создатели книг по мотивам игр не будут сидеть на месте, и мы увидим сплавы, вот тут почитай, а тут поиграй.
Но сосредоточимся на буквах.
Читать далее...

Как надеть мало и чтобы все равно смотреться прилично? Это женская проблема. Мужская - после того, как милые дамы устроили коллективный стриптиз, по-прежнему смотреть им в лица, а не на все то, что вдруг оказалось выставлено напоказ.
Читать невозможно. 30 петербургских градусов – 30!!!! - трудно спрягаются с чтением. Так-сяк можно рассматривать картинки.
И до меня дошло. Конечно, а чем собственно хорошая книга хуже достойного вина, сигары и картины. Точно не хуже, а значит, нужны специальные условия – не выше двадцати и правильная влажность. И редакторов нужно хранить в тех же условиях, можно прямо вместе с вином и сигарами. Время от времени пополнять запасы выпиваемого и выкуриваемого, есть будем как в старых добрых приключенческих романах, исключительно сыр, хлеб и бекон. Иногда кофе.
С авторами труднее, но не намного. Как известно, автор должен быть не только в прохладе, но и голодным. То есть бекон не давать, сигар не нарезать.
И будут у нас на выходе великие книги, которые долгими зимними вечерами будет так славно почитать у камина.
И какие к черту читалки и айпэдки у камина?
И как-то по-новому звучит «Зима!.. Крестьянин, торжествуя…» Теперь понятно, почему торжествует – зима же, холод, будет много новых хороших книг.

У каждого человека, в том числе у читателя – свой объем оперативной памяти. Небольшой. И надо к этому относиться с пониманием. Читая книгу, как-то не хочется делать особое усилие, чтобы вызубрить, как именно зовут персонажей. Любят наши авторы называть героев именами, начинающимися с одной буквы, а еще лучше страшно похожими фамилиями. Так и идет по тексту главный негодяй Кривозуб, и не главный, но положительный – Кривошей. Ну-ка читатель, соберись, сосредоточься!
Еще лучше, если фамилии иностранные, труднопроизносимые, Макманаман и Мактрудерман. Найди отличия.
Еще лучше у фантастов. Там добавляются неизвестные расы и виды. Хоть убейте меня, я теряюсь между рукокрылыми и ногорукими, псоголовыми и собаковидными и все это в одном бестселлере, бестселлер от слова продавать.
И я даже знаю, откуда это все берется.
Фишка в том, что автору абсолютно плевать, как именно назвать героев. Что в его мире делается не только с точки зрения сюжета, но и с точки зрения фонетики, и что важно – лексики. Не существует просто слов – все что-то значит и как-то звучит. Но это если всерьез, а если – эх, развернись формат, пятый том не брак - тогда трудно.

В жизни редактора есть место нечаянной радости. Начинаешь читать и понимаешь - ого! Следующая радость - то самое "ого!" услышать уже из чьих-то уст. И важная радость - увидеть отражение своего первого "ого" в продажах, и в величине авторского гонорара (так бывает, что он больше ожидаемого). Не так давно мне повезло познакомиться с автором, который не был сюрпризом. В том смысле, что это известно, что пишет здорово. Повезло удивиться тому, как он пишет в жанре рассказа. А еще было совершенно неожиданно прочесть не роман, не рассказ, а тезисы к лекции, которая состоялась в Российском государственном гуманитарном университете. Мне было интересно и как редактору, и как начинающему автору. Надеюсь, будет интересно и вам. Итак - Дмитрий Косырев, в литературе - Мастер Чэнь. Разумеется, с его разрешения.

МУЗЫКА И СЛОВО

«Музыка и слово» - это, вообще-то, название маленькой комической оперы Сальери, она шла в театре Покровского вместе с оперой Моцарта «Директор театра». И, кстати, история этих двух композиторов очень поучительна в том числе и для литературы.
Для начала, смысл взаимоотношений этих двух людей исказил Пушкин, по своим соображениям, а потом исказили мы, не очень точно понимая Пушкина. Разговоры о том, что Сальери отравил Моцарта, были тогдашним анекдотом, причем речь шла о чем угодно, только не о зависти. Сальери, как и немалая часть тогдашних музыкантов Вены, относились к Моцарту с брезгливым сожалением. Он был музыкальной попсой, Николаем Басковым своего времени. А люди типа Сальери были классиками, писавшими чрезвычайно сложную музыку, понятную до конца лишь тем, кто сам был музыкантом.
Сегодня мы этого в музыке Сальери не видим, нам Сальери мало известен, его комические вещи кажутся и вовсе примитивными. Но достаточно послушать попавшее к Пушкину в пьесу последнее произведение Моцарта – «Реквием», и затем, если повезет, послушать «Реквием» Сальери. Моцарт побежден и раздавлен.
Сальери поставил сам себя в невыносимое положение – у него звучат только орган и три хора. Три. Никакого оркестра. Зато он отработал каждую партию так, что Моцарту и в голову бы не пришло.
В общем, смысл анекдота про отравление Моцарта был в том, что Сальери мог бы это сделать из любви к музыке. Но музыка от той точки, точки развилки между высоким искусством и попсовым, пошла за Моцартом. И снова оказалась на этой развилке уже в наше время. Она резко разошлась между гениями типа Пендерецкого, Шнитке, Артемьева и других – и совсем попсой. Так, наверное, будет всегда, и всегда одно направление будет чему-то учиться у другого. В литературе в том числе.

Но моя тема не совсем о низком и высоком искусстве. Она о том, может ли слово научиться чему-то у музыки. Можно ли методы, которые применяются для создания музыки, использовать для создания литературных произведений.

А почему бы и нет. Литература – это ведь не изложение фактов, хотя у нас по традициям, оставшимся от жуткого человека Белинского, путают литературу с политической и общественной деятельностью. Литература – это нечто, имеющее дело с человеческими чувствами, а не разумом. А музыка – это наиболее необъяснимый и прямой способ воздействовать на человеческие чувства.
Это и правда загадка. Живопись что-то конкретное хотя бы изображает. Она может исказить реальность до неузнаваемости, но все же полностью абстрактная живопись пока не победила ту, которая работает с конкретными образами. Образы вызывают чувства, потому что это понятные, конкретные изображения. Что бы с ними не делал художник, даже кубист. А что такое музыка? Пытались, конечно, объяснять, что тут – изображение природы, дудка пастушка, а военный марш изображает идущую в бой армию. Но такое случается редко. А главное, тут можно здоров ошибиться.
Шостакович, 7-я симфония. Известно, что ее первая часть – это вроде как гитлеровское нашествие на Ленинград. Вот только написана она была в 1940 году, в черновике, и изображала нашествие быдла на нормальную человеческую жизнь. Но чувства-то у людей возникают вполне конкретные, в том или ином случае, и еще неизвестно, в каком больше.
Вивальди снабдил «Времена года» сверхподробным описанием того, что он изображает. Я, к счастью, прочитал этот документ через несколько лет после того, как впервые услышал «Времена года». И до сих пор отказываюсь верить, что эта удивительная по ярости и драматизму музыка изображает, как писал автор, «мужиков, топающих ногами по льду, чтобы согреться» и многое другое.
Так или иначе, большая часть музыки обходится без объяснений. Просто чувство, переданное в звуке.

Но воспринимает это чувство через звук человеческий мозг. А мозг – это такой механизм, у которого есть принципы действия. Е до конца нам понятные. Именно благодаря этому можно подсказывать мозгу какие-то вещи, учитывая те же его особенности устройства, что учитывает и музыка. Человек и его чувства так устроены, Читать далее...

Пришлось мне проехаться до аэропорта. С учетом того, что я живу на севере города, а аэропорт на юге – ехал прилично. С учетом того, что водитель оказался болтливым – разговорились. Водителя возмущал Майкрософт. С его точки зрения ценники на Windows – неподъемные и он будет пользоваться пиратскими версиями, пока не станет дешево. Я и спросил его, - насколько дешево. Водитель задумался и сказал, - что если будет 1500 рублей, то он подумает, хотя диск стоит копейки, бумажка в диске полкопейки, то есть в принципе, вообще должно быть на шару.
Мне стало интересно. Попытался узнать читает ли он книги на компе, и если да, то где берет. Читает. Берет где?
Ясно где, на торренте.
- Чего ж так?
- А чего?
- А что сорока рублей жалко?
- А нечего, - резюмировал водитель. - И вообще что там за книги такие, что за них еще и платить надо.
Я попытался выяснить, отчего машину свою таксист не угнал, а все же купил форд, да еще и с кондиционером. Дорого же. Мы друг друга перестали понимать. Потому как, скачать у пиратов книгу – это нормально и правильно, а украсть машину, это криминал.
Наш человек, попадая в Штаты, быстро становится тамошним. Американец, попадая сюда, через месяц привычно отстегивает гаишнику и легко отпиливает нужное чиновнику. То есть никакой надежды на воспитание, и мораль. Если украсть можно и это безнаказанно – будут красть.
Не важно, сколько стоит, неважно – справедливо или нет. А между тем рынок фантастики прогнулся процентов так на тридцать и не в последнюю очередь из-за тех, кто предпочитает качать по торрентам. Читалок все больше, и они все дешевле. Две тысячи рублей – это не десять. Забавно, что украсть читалку – преступление, а сотни текстов для нее – нет. По факту, если государству плевать на воровство, значит оно – государство – не считает это преступлением.
Проблема в том, что автор зарабатывает деньги не за красивые глаза и не за крутые бедра. Даже при наличии. Платят за количество проданных экземпляров. А если их крадут, то не покупают, а если не покупают, то автор получает мало, или совсем ничего. То есть, если читатель тебя полюбит – то обворует. С одной стороны молот итак падающих продаж, с другой - подобрались с серпом пираты. И какой идиот после этого будет писать книги?
Понятно, что мы можем перейти на раскраски и переиздания классиков. Но жаль профессию, авторам придется либо срочно становится англо-, франко- и прочее язычными, либо уходить в копирайтеры.
Есть решения, сравнительно дешевые и совершенно не ноу-хау. Есть закон. Но почему-то перспектива вымирания авторов никого не пугает. Вероятно, все дело в том, что если все они умрут прямо сейчас, то через 75 лет начнется золотая эра издателя – печатай все и никому не плати.
Я не понимаю, зачем нужные всевозможные программы «Чтения», какие-то круглые столы и конференции. Нужно просто платить небольшой адвокатской конторе, которая будет досаждать провайдерам. Если продавать хостинг пиратам будет некомфортно, никто не будет этим заниматься. Если кого-то из создателей торрентов посадят, то, быть может, кто-то поймет, что это преступление – воровать.
А вообще, как же это по–нашему, дружно воровать у своих же, закапывая целую отрасль экономики, и даже не считая это зазорным. Я бы поменял герб. Потому как с учетом того, что постоянно происходит, может быть, эта птица и двухголовая, но точно не орел. Судя по тому, где у нее в последние годы находятся головы – это страус. Как раз тот случай, когда плохие дороги ему только в помощь, будь асфальт покачественнее, уже давно бы клювы обломал.

Мне нравится деление на настоящих и не очень. Вот кто такой настоящий петербуржец? Судя по тому, что в свое время титул почетного гражданина города был отдан Дику Адвокату, а Басилашвили не дали, то тренер.
Еще настоящий петербуржец не должен произносить такие слова, как «блин» и «прикинь». Об этом почетный ректор СПбГУ госпожа Вербицкая просит с плакатов в метрополитене. Наверное, Дик таких слов не произносит. В голландском таких слов нет.
Еще мне нравится словосочетание «настоящий русский мужик». Причем почему-то имеется в виду либо какой-нибудь чемпион, либо Илья Муромец, хотя последний сильно удивился бы слову «русский», потому как им не являлся. А сосед алкоголик снизу – он не настоящий?
Где-то в соседнем измерении от настоящих живет простой народ. Простые люди. Вероятно, не настоящие. Такое чувство, что откуда-то, вероятно, с Луны к нам залетели непростые.
Я вот за всю свою жизнь не сталкивался с простым человеком. Все сложные попадаются.
Быстренько поделив население страны на простых и не очень, на настоящих и остальных, начинаем распределять события. Все, что кажется хорошо здесь и сейчас, то наше. Все, что на сегодняшний день не красит – это не мы. То, что Сталин с сотнями тысяч добровольных (и не очень) помощников пустил реки крови – к России отношения не имеет никакого. Это все зверь СССР. Как речь зашла о космонавтике, балете и фигурном катании, тут – так это же советское, то есть наше.
Побеждают братья Кличко – советская школа бокса, проигрывают - чего вы ждали от украинских националистов?
На самом деле это все – просто бесчестье. Причем – мелкое. Потому что, если уж речь идет о великой державе, то помнят (не знаю, гордятся ли?) всё. И никому не рассказывают – тут мы, а тут не мы. В результате с нами дело иметь не очень хочется, никто ведь не застрахован от того, что потом - лет через десять - мы не скажем – это все КПСС, Сталин, царь, Путин, неважно. Что-нибудь да придумаем.
И ладно, если бы только в политике шло это постоянное деление на настоящее и не очень, наше и не наше. Стоит дойти до книг и тут все те же игры. Вся беллетристика, разом попадает в ненастоящее, все тоскливо и вычурно написанное превращается в настоящую литературу, и никого не смущает, что у этого как бы настоящего сегмента читателей обычно штуки три – редактор, критик и мама автора.
Все в этой жизни настоящее. Уж после «Матрицы» об этом должен знать каждый. Все сложные, строям не ходят, трудно классифицируются, но живые и пахнут. Все наше – и победы и бесчестье, детские слезы и взрослая гордость. И так лучше. Потому как вранье на длинной дистанции дело невыгодное и трудозатратное. Потому как очень тяжело каждый день пытаться доказать, что вранье, это правда, особенно, если его все больше. И в какой-то момент все силы уходят только на это. А времени - так мало.

Я все понял. Они все ненавидят книги. Тайное общество - ячейки в филфаках всей страны, штаб-квартира в Останкино. Если вы случайно наткнетесь на статью в газете, передачу по ТВ, посвященную книгам, случается что? Вы зеваете. Вы засыпаете, а ведь еще секунду назад вы были полны сил. Почему так? Зачем?
Специально. Они пишут о книгах, специально выбирая те, которые никто никогда не видел и в книжном магазине не купить. Встречаются с авторами, чью фамилию с трудом произносит даже её обладатель. На всякий случай он никогда не расстается с паспортом.
Обсуждая книгу, они стараются не переходить на русский язык, обходясь цитатами на латыни в промежутках между своим скверным английским. Даже если вдруг по какому-то чудовищному совпадению они заговорят о каком-то известном авторе, то непременно о его кандидатской диссертации посвященной выделениям африканских тараканов в условиях их адаптации к циркумполярному климату.
Мой любимый канал «Санкт-Петербург», единственный невидимый телеканал, решил в силу какого-то дикого дефицита издателей позвать меня к себе на передачу. Здорово, что пусть даже канал - невидим, но хоть желание есть популяризировать книги. Итак, программа «Дом писателя». От названия, правда, разит добротным советским нафталином, ну, да ладно. Ведущий – Аствацатуров – абсолютно точно – не худшая кандидатура. Но выбор темы!!!!! И гостей. О себе трудно, но есть у меня подозрение, что зрители не подозревают обо мне и точно не ждали этой встречи. Автор книги – Дмитрий Панченко. Историк и филолог, который написал в 2005 году книгу на 156 страниц, которая вышла в 2006 году тиражом 1500 экземпляров. «Записки русского бедуина». Правда, интересно? Нет, если бы речь шла о встрече на филфаке или просто на круглом столе, не вопрос. Но это же телеканал? Кто в состоянии не переключить? Я не смог найти этой книги в Питере, а я умею находить книги. В электронном виде её тоже нет. Я не смог найти информации об авторе. В результате передача превратилась в разговор неизвестно кого о неизвестно чем. Это как-то должно рекламировать книги? Ну, почему было не поговорить с автором хотя бы десятитысячного тиража, чтобы зрители услышали что-то знакомое, чтобы, скользнув взглядов по полкам, у них был хотя бы шанс найти эту фамилию. Что в Питере авторов нет? Мало, но есть. И они совершенно не развращены приглашениями на телеканалы.
Я не могу понять логику популяризаторов чтения. Объяснение одно – это вредители. Они ненавидят любую книгу, чей тираж превышает три тысячи, им противен любой автор, чью фамилию знают не исключительно филологи.
Профессиональные литераторы ненавидят беллетристику. И, кажется, это взаимно.
Зато 5-й канал сегодня два часа брал интервью у Саши Готти - автора детской книги "День вампира". Думаете, про книгу спрашиваете? Ха! Саша Готти учредила общество защиты прав вампиров и нечисти - ну, как на это могли не клюнуть телевизионщики?

Худшее, что может быть в тексте – это его полная картонность. Читаешь и не веришь ни единому слову. У автора есть много способов добиться искомого эффекта - странные выхолощенные диалоги, нереальные персонажи, подручные средства в виде роялей, граблей и прочий традиционный реквизит. Но пора перестать ругать авторов. Достаточно включить телевизор, чтобы понять, да мы живем по уши в этом самом картоне.
Мне тут повезло наткнуться на канал СТО, это который в Петербурге из разряда самостоятельных, интеллектуальных, то есть - канал Культура местного разлива. Народ обсуждал проблему – молодежь у нас обмельчала, покупает слишком много. Все просаживает в магазинах. Вот какие проблемы в стране-то. Ненужное покупаем. Духовности мало. У вас много знакомых, которые вот вчера купили себе что-то ненужное? Ну, да, книги покупаем, а ведь можно было бы скачать на пиратских сайтах, что там еще ненужного? Сандалии на лето, валенки на зиму?
А по другим каналам – проблемы легализации проституции, футбол, хоккей и тайная жизнь давно никому не нужных ни разу не звезд. Еще очень живо про арабов и евреев и большой внешний долг США.
Господа, ну, вы бы обратились к нам, я бы упросил кого из писателей, чтобы все это хотя бы чуток было правдоподобно. Ну, невозможно, кто же вам всем тексты пишет? Пятнадцатилетние идиоты? Последний шедевр это были декларации о доходах. То есть все понимают, что это вранье, но хотя бы похоже на правду это можно было сделать?
У нас вообще страна звездочек. Не звезд, а звездочек. Читаете рекламный текст, а там россыпь звездочек, можно особо не углубляться, уже понятно, все что обещали, все обман. Потому как мелко под звездочкой – расшифровка, все, то, что вы до того прочли - правдой не было никогда. Мне понравилось объявление об ипотечном кредите без стартового взноса. Стоит звездочка, под звездочкой читаю, что данная информация действительна только после внесения 50% процентов от стоимости жилья. Ну, какой графоман смог бы такое написать?
В принципе любой закон у нас такой, любое правило. Все под звездочками, потому как действует только в отдельно взятых случаях и далеко не для всех.
Я довольно часто бываю в Москве, но в последний раз был на Красной площади очень давно. А тут пробило – заехал. Стою и думаю, а вот реально, что эти звездочки на башнях означают?

Один мой знакомый редактор читает книги по частям. Первый авторский лист и последний. Так как книги до сих несколько больше этих двух вместе взятых, то получается, выборочно, но ему не мешает.
Только иногда удивляется, странно, такое хорошее начало и финал неплохой, что ж не продается?
Читатели тоже не всегда читают книги целиком. Кто-то идет вдоль сюжета, выбрасывая ненужные детали, кто-то напротив сосредотачивается на лирических отступлениях.
Но главный кайф в том, что и авторы читают свои произведения очень местами. То есть написали, и ладно. Пусть редактор мучается. В результате видим психопрофиль редактора, который мало похож на обычного читателя, потому что проблема даже не в том, что рукопись сама по себе плоха или хороша. Проблема в том, через какое количество грязи сплошь и рядом надо прорваться, чтобы таки дойти до текста. Я не говорю о графомании. Я о текстах, которые позже, уже почищенные, публикуются. И я не о запятых, я даже не об орфографии. Я о том, что невредно отслеживать перемещения героя, то есть, если он стоит на улице, то не может он тут же укладываться в кровать, а если снайпер, то ему должно быть тяжело с расстояния в сто метров доверительно разговаривать с жертвой, продолжая держать её на прицеле.
И вот читая не худшее из присланного, подумалось, а ведь все говорят о том, что издатели платят мало. И часто не быстро. И продают плохо, и в рекламе ничего не смыслят. Но никто не задается вопросом, - а что рекламировать, продавать, покупать будем. Потому что есть такая марка Lada, так вот ты её как не рекламируй…
Я про то, про что все как-то дружно молчат, про качество текста. Не про формат, не про тренды, и даже не про то, кто на каком месте в списке бестселлеров. Качество, которое порождается многократными вычитками, исправлениями, глубоким знанием материала, всем тем, что называется негламурным словом «работа». Вот как с этим?
Отвечаю – очень плохо. Где-то с неделю назад мне прислал рукопись один автор, причем, что довольно типично, больше пугал меня грядущим циклом, нежели собственно текстом. Семь страниц, чтобы понять, что за роман. Сильно удивился, когда я попросил весь текст. Действительно, итак все ясно, тема, формат, язык, тем более в аттаче и синопсис был. Прав я или не прав, текст я «забанил» и услышал забавное, - да чего вы, я вам целый цикл был готов написать, а вы к тексту придираетесь.
В последнее время вообще какая-то ситуация странная. Редактор он же, как скаут в футболе – найти талант, помочь раскрыться. Но на поле играть футболист должен. А у нас как-то так, что кроме редактора никто в качестве текста и не заинтересован. Ряд авторов к замечаниям относятся с таким энтузиазмом, что поневоле думаешь, а может, ну, его. Пусть в авторской редактуре идет – прославит себя. Один мой любимый показательно выжидает неделю, затем присылает текст с комментарием – все сделано. А в ворде есть такая функция, которая позволяет тексты сличать. О, поработал автор, два предложения дописал. А текст на пятнадцать авторских. Такая школьная история - а вдруг не заметят?
Можно кивать на какие угодно обстоятельства, но в том, что касается качества – их нет. Это просто упорство, это просто старание, это честность перед собой и читателем. И ведь дело тут не только в отдельной книге. Если автор не дорабатывает, он не растет. Потому что расти можно только в труде, только набивая шишки. У нас так и получается, первая книга – хорошо, вторая неплохо, третья – ужас. Но выход есть. Читать частями, надо только у автора спросить заранее, что читать, что не читать, а где рыбу заворачивать. Мы потом будем разными цветами и шрифтами выделять, чтобы читатель не запутался.

Бывает так – взял человек и написал. И посещает его коварная мысль, что написанное может быть интересно не только ему. Надо публиковаться. Вот как раз в этот момент наступает страшное – чтобы издаться, сплошь и рядом скажут – дайте роман, лучше – три.
Мучительно тянутся дни и, наконец, роман готов. В нем нет ничего от той веселой новеллы, которую хотелось показать людям.
Самое смешное, что меня смущает не то, что автор рассказа вовсе не обязан переходить на романы. Я о другом – может ли повесть, рассказ быть некоей школой будущего романиста? Потому что если да – то для развития отечественной литературы нужны современные литературные журналы, альманахи, сборники, чтобы перед тем как написать «войну и мир» автор мог потренироваться на чем-то менее объемном. Если же мы понимаем, что разные формы, это разные авторы и разное мастерство-ремесло, то все ок, мы просто ждем когда автор вдруг возьмет и как напишет!

Надеюсь последняя, а потому самая неадекватная. Перед очередным пунктом, тем более что №13, хочу уточнить. Все написанное во всех трех частях Домашнего задания – для тех, кто приходит в литературе с целью не только донести свой голос, но и заработать. Если вы творец в чистом незамутненном состоянии – вам это ни к чему. Быть может, вы гений, и прославитесь в веках без всего этого, а может, вас вполне устраивает сотня читателей вашего блога. Для не гениев – дальше.
13. Адрес. Профессиональный литератор должен понимать, для кого он пишет. Это вопрос ремесла. Если в боевике вы увлечетесь мелодрамой, вы упустите мужскую аудиторию, а женщины о вас так и не узнают. Гениально, если ваша книга хороша для любого читателя, трудно, но возможно, но и в этом случае вы должны понимать, что есть нюансы, которые отталкивают ту или иную часть аудитории. Чаще всего проблемы понимания адреса возникают у мужчин, которых потянуло в женскую прозу и новоиспеченных детских писателей, которые не понимают, что детская литература мало чем отличается от взрослой, кроме того, что это гораздо труднее. В самом общем случае, чем шире ваша аудитория, тем больше шансов на успех, но есть еще законы жанра, которые надо знать. К примеру, в общем случае современный читатель не особо приветствует толстые книги, больше десяти авторских уже как-то не воспринимается. Но в среде любителей фантастики минимальный объем – двенадцать, меньше – просто не купят.
14. История и география. Конечно, вы можете писать о чем угодно. Но, если вы хотите добиться успеха, то при прочих равных условиях, выгоднее писать о том, что волнует вашу аудиторию. К примеру, город Москва сильно интересует россиян, а также наших бывших соотечественников. А загадки Нижнего Новгорода волнует на порядок меньшее количество людей. Это не исключает возможности появления суперромана, который превратит Нижний Новгород в туристическую мекку. Но тенденция именно такова – Москва хорошо, хуже – Питер, остальные города хуже сильно. Времена тоже отличаются. Худшее время для сегодняшнего автора – 90-е прошлого века. А на десять лет раньше – лучше не придумать. Одиннадцатый век – вполне, особенно если дело на Руси, с двенадцатым уже хуже. Все довольно просто, вы же не живете в башне из органического материала, вы знаете, что популярно, что интересно. Если прямо – это вопрос более спекулятивного времени и места, и это ваш выбор, пользоваться спекулятивным фактором или нет. Талант – сильнее спекуляций, но нужно просто отчаянной силы дарование, чтобы создать бестселлер о жизни провинциальных гопников. Десять лет назад, это было реально. Не сейчас.
15. Игры. Авторы народ умный. И странно уверены, что писать просто так – не интересно никому, надо как-то позаковырестее. В результате, в тексте возникают обращения к читателю, рассуждения на тему того, что было и намеки на то, что будет. Некоторые пытаются поделиться с читателем своими мыслями о выборе жанра, и путях преодоления творческих кризисов. Нет, если ваша фамилия Акунин, то, наверное. Если – Пушкин, то сомнений нет. Но фишка в том, что читатель платил за историю, а не за ваше самолюбование, в результате ему становится просто неинтересно. Была у нас хорошая книга, с плохим названием «Сексфикшен», с отвратительным именем автора «Неизвестный», с эпиграфами к каждой части, которые должны были отразить взгляд автора на литературные жанры и искусство композиции. Провал. Полный, безнадежный, при том, что качества текста – превосходное. Самое обидное, что теперь и не переиздать, оптовики не возьмут, они не любят наступать два раза на одни и те же грабли.
16. Название. Во-первых, покупателю должно быть не стыдно прийти с ним к кассе. И в метро не стыдно вытащить из сумки. Во-вторых, снова-таки – вопрос адреса. Невозможно продать боевик под названием «Грязная любовь» и «чистая» не продастся тоже. Это другой жанр. Идеальное название – сообщает читателю - о чем книга, не раскрывая сюжетной интриги и четко позиционируя на правильной полке. Я бы отнес фамилию автора к названию. У меня было три случая, когда фамилия автора убила его продажи процентов на 30 - точно. Это несправедливо и говорит о низкой культуре читателя, но фамилия автора в идеале, тоже должна быть жанровой и не стыдной. В идеале - редкой и короткой, легко запоминающейся.
17. Сам себя убил. Читаете вы роман, сопереживаете, и тут автор вам открывает глаза – это все только снится главному герою. Или автору. И вообще не так уж и важно, что было, главное, чтобы мирное небо над головой. Эй! А зачем я на тебя время тратил, зачем осиливал буквы и знаки? Не делайте так. Вы просто занимаетесь обесцениванием своего труда. Сон, компьютерная игра – все должно быть серьезно. Матрицу помните? Фишка в том, что все всерьез.
18. Эпизод. Хотите вы того или нет, вы не пишите книгу целиком, она состоит из эпизодов. Правило жестокое и простое. Если в ходе эпизода Читать далее...

Продолжаю. Надеюсь, осталось немного.
6. Достоверность. Писатель – мастер иллюзий. И если он не сумел создать иллюзию достоверности происходящего, то не так уж и важно все остальное. Как достигается достоверность? Единого рецепта нет, но есть подсказки – дальше.
7. Внутренняя логика. Если ваш герой – человек тонкой натуры - его обязано волновать все происходящее вокруг. Если он мачо, будет странно, если он так и не обратил внимания ни на одну женщину. Причинно следственные связи должны быть и должны непрестанно работать, будь-то хоть трижды фэнтези. Почему это важно? Каждое действие, которое идет вразрез логики характера персонажа, логики текста, который уже прочитан, вызывает конфликт в восприятии читателя. Он останавливается и пытается понять, что и откуда взялось, как результат – вы лишаетесь иллюзии достоверности происходящего.
8. Фактура. Попадались картонные тексты? Будто не читаешь, а пережевываешь целлюлозу? Нет вкуса. Как правило, в этих случаях, автор просто сам не совсем представляет себе тот мир, который описывает. Пересказ американских фильмов и отечественных сериалов помогает плохо. Решений здесь целых два. Первое – описывайте то, что знаете, второе, узнайте то, что предстоит описывать. Получится, и достоверность текста у вас в кармане.
9. Адекватность. Вот догадайтесь с одного раза, какие объемы текста должен быть посвящен ключевым эпизодам, а какие второстепенным? Мне кажется, что на описание депрессии любовницы давно умершего друга третьестепенного персонажа можно потратить одно предложение в пределе, а не пару глав, как это часто происходит. Это просто, это даже как-то ремесленно, но это важно.
10. Готовить сцену. Все слышали про ружье и необходимость его подвешивать. А также про рояль, который не стоит выкатывать. Все и просто и сложно. Плохо подвешенное ружье стремительно превращается в рояль… На самом деле есть два аспекта. Первый, это всё та же внутренняя логика текста. А второй… Фишка в том, что надо не просто рассказать анекдот, а так, чтобы было смешно. Для этого надо подготовить слушателей. Ключевые эпизоды, должны быть поданы без спешки, не скомкано, на пике эмоций. Иначе вы не просто глотаете свою кульминацию, вы книгу губите.
11. Рассказ и пересказ. Есть разница. Писатель – рассказывает, рисует картинку, вы видите мир, вы знакомитесь с героями. К сожалению, часто автор сбивается на пересказ, сценарное изложение, и это плохо.
12. Последнее на сегодня. ПЕРЕЧИТЫВАЙТЕ. Как убивает, когда читаешь текст первым. Тавтология – меньший грех, который можно встретить в таком тексте. Редактор готов простить таланту все, но в какой-то момент и он перестанет вас читать. В чем смысл?

Дальше будет.

Я решил попробовать выложить все то, что, как правило, редактор пытается получить от автора. Сразу уточню для тех, кто любит вырывать из контекста и находить крайние примеры. Речь не идет о сумасшедших гениальных произведениях, к которым общую практику и не приложить. Сильно сомневаюсь, что в России возможен новый Улисс, если появится, то это не о нем. Если у меня получится, это будет не коротко, но точно меньше, чем любой учебник.
Итак.
1. Финал.
Ничего, что я с конца? Но это факт, то, чего днем с огнем не сыскать – куда финал делся-то? Авторы в массе своей почему-то считают, что они выше этого. Они может и выше, а вот читатель возмущается. И грядущие продолжения не являются оправданиями.
2. Самодостаточность.
Некоторые авторы совершенно доверчивы. Они абсолютно уверены, что читатель готов, прежде чем купить очередной том цикла, перечитать предыдущие. Не-а. Не готов. Видели цены, скоро и Абрамович будет не готов. Отдельный случай - замечательная эрудиция автора, которую он подозревает и в читателе тоже. Даже примечания не спасают. Не один и не два автора похоронили себя, уверовав в то, что читатель и они поглощают одни и те же книги.
3. Начало. Ну, вот и до него дошли. Это странно, но книгу читают прямо с начала. И оно должно быть увлекательным, то есть увлекать! Начинать действие странице так на сотой – не лучший ход. Читатель, как правило, умирает к двадцатой. Я всегда привожу пример из «Калле Блюмквиста», может, помните такую книжку Астрид Лингрен, начало просто классика жанра: «Кровь! Никакого сомнения!». Я по памяти, простите, если не точно. Но суть – эта. И не важно, что юный герой всего лишь палец порезал, когда чинил карандаш.
4. История. Можете забросать меня немецкими огурцами, но, если вы решили написать роман, а с сюжетом не сложилось – есть такое издательство Ксерокс. Это туда. То есть - две копии для мамы и папы.
5. Герой. Это смешно, но надо вообще понимать, что герой это не просто центральный персонаж. Первое. Чтобы стать героем надо совершить что-то героическое. Подвиг. Сделать то, что сделать не мог, не должен был, а вот взял и совершил. Спас врага, проснулся вовремя без будильника, вышел из дома, не смотря на свою агорафобию. Не важно. В книге, всегда найдется место для подвига. Второе. Герой тем отличается от всех остальных персонажей, что меняется. Преодолевая себя, и потакая себе, не важно, становится другим, живет. Если этого нет – что ж, ваша книга потеряла один из козырей. Третье. Герой должен быть симпатичным. Он может быть злодеем, но симпатичным злодеем, потому что иначе вы теряете сопереживание читателей. А если они не сопереживают герою, то кому же тогда? На всякий случай. Герой это совершенно не обязательно мужик с пистолетом или барышня с биркин на перевес. Эпоха, страна, семья, погода, река, тот самый пистолет, который в руках у мужика.

Дальше будет.

Мальчик из приличной семьи просто обязан писать стихи. Хотя бы с четырнадцати до двадцати.
Девочка просто обязана уметь читать написанное мальчиками и докапываться до сути, тем более, что глубоко копать точно не придется.
После двадцати наступает время прозы. К тридцати – тридцати пяти, нормальный грамотный человек вполне способен извлечь из себя историю. И она будет неплоха. Он (автор) тридцать лет собирал эту историю. Часто история выкладывается по частям в блоге. И пусть никого не смущает, что речь идет о том, что случается сейчас. НА самом деле, публикуется целая жизнь, опыт трех десятилетий.
Часто эта автобиографическая проза доходит до типографии. И вот тут наступает главное - второй книги не будет. Надо прожить еще тридцать лет, причем не с 30-ти до 60-ти, а снова с нуля. Потому что все накопленное уже выложено.
И если все же автор что-то пытается у него остается только два пути. Падать с завоеванной вершины, погружаясь в пучины графомании или стать профессионалом -мучительно собирать материал, выстраивать сюжет, найти жанр и подобрать форму.
А это так трудно. К тому же, надо совершенно по новому жить. Писать книги - это каждый день, хотя бы 4 тысячи знаков, чтобы просто не потерять форму. Не отвлекаться на телевизор, семью и вечер с друзьями.
Поэтому, открывая нежный откровенный автобиографический текст, сразу расстраиваюсь. Будет ли вторая книга? Сможет ли он написать что-то еще?
И плохо еще и то, что первую и последнюю книгу автора нет смысла особо вкладываться, уже с точки зрения рыночных реалий. В итоге, правильно работать с книгой в режиме "as is".
И как-то совершенно иначе начинаешь относится к авторам создавшим целые миры. Ведь для того, чтобы выплеснуть, надо сначала наполнить. Понятно, что важно чем. Но даже, если ничем выдающимся, это все равно огромное исключение из правил. Ведь 99 авторов из 100 напишут одну-единственную книгу.

Мальчик из приличной семьи просто обязан писать стихи. Хотя бы с четырнадцати до двадцати.
Девочка просто обязана уметь читать написанное мальчиками и докапываться до сути, тем более, что глубоко копать точно не придется.
После двадцати наступает время прозы. К тридцати – тридцати пяти, нормальный грамотный человек вполне способен извлечь из себя историю. И она будет неплоха. Он (автор) тридцать лет собирал эту историю. Часто история выкладывается по частям в блоге. И пусть никого не смущает, что речь идет о том, что случается сейчас. НА самом деле, публикуется целая жизнь, опыт трех десятилетий.
Часто эта автобиографическая проза доходит до типографии. И вот тут наступает главное - второй книги не будет. Надо прожить еще тридцать лет, причем не с 30-ти до 60-ти, а снова с нуля. Потому что все накопленное уже выложено.
И если все же автор что-то пытается у него остается только два пути. Падать с завоеванной вершины, погружаясь в пучины графомании или стать профессионалом -мучительно собирать материал, выстраивать сюжет, найти жанр и подобрать форму.
А это так трудно. К тому же, надо совершенно по новому жить. Писать книги - это каждый день, хотя бы 4 тысячи знаков, чтобы просто не потерять форму. Не отвлекаться на телевизор, семью и вечер с друзьями.
Поэтому, открывая нежный откровенный автобиографический текст, сразу расстраиваюсь. Будет ли вторая книга? Сможет ли он написать что-то еще?
И плохо еще и то, что первую и последнюю книгу автора нет смысла особо вкладываться, уже с точки зрения рыночных реалий. В итоге, правильно работать с книгой в режиме "as is".
И как-то совершенно иначе начинаешь относится к авторам создавшим целые миры. Ведь для того, чтобы выплеснуть, надо сначала наполнить. Понятно, что важно чем. Но даже, если ничем выдающимся, это все равно огромное исключение из правил. Ведь 99 авторов из 100 напишут одну-единственную книгу.

Мне вот просто интересно, что именно сделал патриарх для развития славянской письменности. Для сохранения. Конкретно.
Я не самый темный человек, и в курсе, что в свое время грамотность была преимущественно распространена в монастырях. И кем были Константин (Кирилл) и Мефодий тоже в курсе. Господа, а что, за время пути совсем ничего не произошло? Больше славянской письменностью никто-никто не занимается?
Я к тому, что один из немногих поводов привлечь внимание к литературе, к авторам, книгам, используется исключительно, чтобы поговорить о том, ой как нынче все плохо и в который раз столпиться у храмов и послушать, кстати, совершенно правильную речь главы РПЦ.
Я не против храмов. Ну, давайте тогда достижения генетики отмечать крестным ходом. Мендель - он того – монахом был.
Я не понимаю. Просто не понимаю, почему на государственном уровне торжествует тупость. Ну, попилили бабки на празднование, флаг вам в руки, ну голову приложите. Пригласите живых авторов, устройте книжные ярмарки, публичные чтения, ну, хоть что-то. Нет, будем молиться. У старинной пословицы, в которой заставляют дурня богу молиться, есть одна незаметная история. А вот как этот дурень стал дурнем? Да так и стал – шмякнулся лбом об пол, один раз, второй, от усердия – все - головной мозг не железный.
Просто, чтобы было понятно, не про Москву и не про Питер, вот праздник в Ижевске: «В Ижевске торжества пройдут на сцене у Свято-Михайловского Собора. С 11:00 на площадке будут выступать творческие коллективы со всех районов Удмуртии, в том числе архиерейский хор при Свято-Михайловском соборе, ансамбль «Вечора» (Воткинский район), ансамбль «Раздолье» (Киясовский район), «Славянские напевы» (Ижевск), коллектив «Вокальные песни Иван да Марья» (Сарапул), ансамбль русской песни «Звонница» (Грахово…
Как сообщили в Администрации Ижевска, праздник способствовать духовному, нравственному, гражданско-патриотическому и эстетическому воспитанию подрастающего поколения и пропаганде национально-культурных ценностей»
В каком политуправлении ЦК КПСС это составлялось? Где тут письменность? А вышивание крестиком и раскрашивание матрешек литературу никак не развивают? Может, просто никто не пробовал?

Я пока не буду выпендриваться, ниже - просто релиз. Приятно, что вторая Рукопись была не хуже первой. Приятно было немного со стороны глянуть на наших редакторов и понять, что редко когда в одном месте увидишь такую красивую и умную компанию. Было очень приятно, что на Рукопись приехал глава АСТ Ян Хелемский, Дом Книги не просто принял участие, а Любовь Пасхина - директор и отчаянный книжник вручила одну из премий. Отдельное спасибо Петербургским Ведомостям, которые с этого сезона наши партнеры и было очень здорово общаться с авторами в формате "кусочков гламура". То, что делают авторы - это в сущности чудо, и вот эти маги и волшебницы сидели и нервничали от того в каком именно порядке их наградят. Я надеюсь, что главным был не порядок. Мне кажется, был маленький праздник. В релизе все сказано, но еще - у нас получилось два ГРАН-ПРИ и это два шедевра. Новая книга Наринэ Абгарян и новая книга Лидии Ульяновой. Обе читал с совершенно разными чувствами, но это что-то особенное.

Названы победители литературной премии «Рукопись года»

27 мая 2011 года в Санкт-Петербургском Доме книги состоялась церемония вручения национальной литературной премии «Рукопись года» (сезон 2010-2011), учрежденной издательством «Астрель-СПб» издательской группы «АСТ». Были названы победители премии в трех номинациях – «Язык», «Сюжет» и «Оригинальная идея», а также обладатели главной премии – Гран-при.

Первое место в номинации «Язык» жюри во главе с главным редактором «Астрель-СПб» Александром Прокоповичем присудило петербургскому писателю Владимиру Соболю за исторический роман «Турецкая война». Второе место досталось начинающему автору, знакомому публике по прошлому сезону премии, Наталье Лебедевой с рукописью «Смотри на меня, Кассандра». Интересно, что первоначально ее номинировали за сюжет, но впоследствии жюри приняло решение о «перестановке», признав языковые достоинства текста более существенными. Третье место взяла Татьяна Королева с работой «Тимур и его команда и вампиры», написанной в модном нынче жанре mash-up.

В номинации «Сюжет» призы получили уже изданные рукописи. Первое место занял Дмитрий Силлов, хорошо известный читателю по серии S.T.A.L.K.E.R, с книгой «Кремль 2222», второе – молодой автор Елена Ленковская из Екатеринбурга и ее фантастический роман для подростков «Повелители времени». Третье место решили не присуждать.

За самую «Оригинальную идею» была награждена Нелли Мартова из Уфы; ее роман «Ветер, ножницы, бумага, или Скрапбукеры» «Астрель-СПб» уже готовит к изданию. Второе место отдали подростковому фэнтези «Дозвониться до небес», принадлежащему перу Юли Лемеш, а третье взял Алекс Градов с уже опубликованным романом «Черный клан».

Гран-при премии «Рукопись года» поделили два автора. Это Наринэ Абгарян – главное «открытие» первого сезона премии и автор знаменитой «Манюни» – с новой рукописью «Понаехавшая», и дебютантка из Санкт-Петербурга Юлия Евграфова с мелодрамой «Размах крыльев ангела». Эти тексты были признаны лучшими по всем трем критериям – сюжету, языку и идее, лежащей в основе произведения.

Все еще не изданные победители и лауреаты, в соответствии с Положением о премии, получают самый ценный для любого автора приз – публикацию рукописи.

В церемонии приняли участие специальные гости: глава издательской группы «АСТ» Яков Михайлович Хелемский, директор Санкт-Петербургского Дома книги Любовь Георгиевна Пасхина, обладательница Гран-при первого сезона премии «Рукопись года» Эля Хакимова, писатель и сценарист Андрей Кивинов, художник-иллюстратор Катя Матюшкина, заместитель директора Государственного музея «Исаакиевский собор» Ирада Вовненко.

Поздравляем победителей и сообщаем, что с 26 апреля 2011 открыт прием рукописей на третью премию «Рукопись года».


Официальный партнер премии: Санкт-Петербургский Дом книги
Информационный спонсор премии: газета "Санкт-Петербургские ведомости"

Это, наверное, довольно неприятное определение, но я его дам. Настоящий автор беллетрист тот, кто все параметры текста держит не ниже среднего необходимого уровня. То есть язык – не так, чтобы что-то нереальное, сюжет не нов, но читается и даже интересно, что будет дальше.
Понимание этой необходимости - не столько подниматься, сколько не падать, объясняет, почему всегда есть к чему придраться. Почему у хорошо продающихся книг всегда масса критики из разряда – «да ничего особенного».
Не падать – это всегда дело мастерства, профессионализма. Подниматься – дело таланта. Я веду к тому, что в последние десять лет не прекращали появляться таланты, но большие проблемы с профессионалами. И у этого есть объяснение.
В дикие времена работа с авторами сплошь и рядом проходила по следующему сценарию. Приносит автор книгу. Издатель читает первые десять страниц и спрашивает,- а у тебя еще есть? Автор смущенно, - нет, но я готов, дайте только время.
Издатель задумчиво достает из ящика стола пачку купюр, запихивает в нагрудный карман ошалевшему автору и молвит: это за написанное и еще за три ненаписанных, но чтобы было!
Я не к тому, что ух, ты – бабки на шару! Сплошь и рядом кончалось либо запоем, либо совершенно графоманскими текстами, либо банкротством издателя, бывало и так, что автор приходит с романом, а издатель уже занялся продажей собачьего корма и книги ему как-то не нужны.
Бывало по всякому, но было важное – автор, имел возможность сосредоточиться на профессии. Он начинал жить именно от литературных своих трудов и те, кто хотели, те смогли стать профессионалами не только в получении денег, но и в написании текстов.
Дикие времена кончились, и продаваться начало не все подряд, а по-разному. Издатели перестали издеваться над авторами, запихивая им купюры в карманы. Процесс пришел к довольно понятным параметрам. Платят за понятное. Понятное это то, где, либо уже есть имя, либо есть рекламный бюджет. Инвестиция в ясность. Причем если бюджет рекламной кампании приближается к отметке хотя бы в два миллионов долларов, то поневоле задашься другим вопросом – а может, ну его, автора. Потому как если все дело в рекламе, то смысл еще и за текст переплачивать?
Теперь автор, написавший приличную книгу, и, не вписавшийся в понятный проект, слышит – ну, напиши следующую, поглядим, может, и заплатим чего. То есть такой, как бы совершенно рынок – звезды встанут, покупатель надежно спрятанное товароведом – и будет счастье. Это нормально. Плохо то, что автор этот напишет второй роман через год, потому что ему еще надо что-то есть. А если не через год, то, скорее всего, такого качества, что лучше бы и не приносил. Как результат, наиболее приспособленной аудитории к написанию книг у нас стали домохозяйки и рантье. То есть те, кто может не работать.
Результат известен. Новых имен, которые бы писали книги не по принципу – первая книга хороша, вторая не плоха, третья - зачем я её купил? – практически не появляются. Авторы, которые растут от книги к книге – перешли в разряд редакторских легенд. Все просто – по факту большая часть писателей – дилетанты.
Ситуация станет другой, вероятно в тот, трудный для наших традиций момент, когда капитаны издательского бизнеса поймут, что вкладывать надо не только в аренду магазинов, бумагу, типографии, склады и покупку уже известных брендов. Нужны скауты, функцию которых на сегодняшний день выполняют редактора. Люди уникальных качеств – знающие литературу и в то же время понимающие рынок. Люди, чьему мнению можно довериться настолько, чтобы снова инвестировать молодых авторов, подписывать с ними профессиональные контракты. Причем такие люди есть, но при сегодняшних реалиях надежнее перекупить сложившийся бренд нежели всерьез инвестировать в новое.
Я футбол люблю. Там так принято, на юношеском уровне – показал себя спортсмен, ему предлагают профессиональный контракт, чтобы он, кроме футбола больше ни о чем не думал. Представляете, какой-нибудь Аршавин сыграл матч, ему заплатили денег. Он спрашивает, ну, а как дальше, а ему в ответ – ты поиграй, а мы посмотрим. Аршавин подумал-подумал – гарантии никакой, тренировки тяжелые, травмы, можно на всю жизнь инвалидом остаться, да ну, его. Лучше менеджером устроюсь.
А ведь профессия автора она тоже и рискованная и в форме себя держать надо. Фишка не новая, вкладывать надо в головы, а не в недвижимость. Но это так не похоже на отечественный рынок.
По факту пока совершенно рыночно, без поддержки мощного блога или не будучи медийной фигурой, в крайнем случае сыном медийной фигуры – не пробился никто. Просто по определению пройти это сито очень трудно, возможно, но для этого надо умудряться быть профессионалом и в литературе и в основной профессии, той, которая пока кормит.

В СССР было многое плохо, многое хорошо и только одного было в количествах совершенно невероятных – вранья. Враньё многослойное, размножающееся почкованием, начиная географическими картами – самыми неточными картами в мире и заканчивая новостями, самыми несвежими.
Союза нет, и наши дети уже не понимают анекдоты по Петьку и Василия Ивановича, неизменным осталось количество вранья. Вероятно, существует закон сохранения вранья и оно просто так деться не может.
Причем с учетом того, что часто у простых граждан есть пока еще доступ в интернет, создается эффект шизофрении планетного масштаба.
То, что король голый, знают все, мало того, уже снято на видео и все посмотрели, а королю – хоть бы хны, он из секты нудистов.
Нам врут, мы знаем, что нам врут и те, кто нам врет, знают, что мы знаем, но поток не кончается.
Нас обманывают, обещая высокие зарплаты и низкие цены, качество и количество, Сколково и честные выборы. Мы боимся милиции, и не верим в полицию, а ведь к ним должны бежать за защитой, отчаянно боимся врачей, а ведь они нас должны спасать. Доверяем только предоплате, только знакомым и все равно каждый раз попадаемся.
Мало того, мы еще и категорически не верим, что хоть чего-то можно добиться \трудом и талантом. Поэтому и всегда знаем, почему побеждают на Евровидении, чемпионатах мира по футболу и выборах хозяев олимпиад.
Мы на самом деле мало чем отличаемся от других людей, и в других странах точно также будут обманывать, если это выгодно и безнаказанно. Я уж как-нибудь промолчу про неумолимых наших стражей закона, которые занимаются своим бизнесам, и которых лучше не отвлекать. Забавно, что главный борец с обманом – его величество рынок, у нас тоже не работает.
История простая – репутация в нормальном рынке – выгодная вещь. Если автор каждый раз пишет что-то выдающееся, круг поклонников растет, книгу покупают, не заглядывая в отзывы, тиражи множатся.
Если издатель читает то, что издает, и хоть как-то держит планку – история повторяется, только уже на более масштабном уровне.
У нас не работает.
То есть работает, но хуже чем древняя схема под названием «на хапок».
Репутация продает десятки тысяч экземпляров, хапок, он же - обман – миллионы.
Сколько было продано вампирских романов за последние годы? А сколько всевозможных вариаций на тему сталкера и метро? И сколько из этих наборов особым образом сшитой бумаги были книгами?
Конечно, в конце концов «халява» кончается, но на её смену придет другая, и читатель снова будет обманут. И снова еще на несколько процентов упадет процент читателей. Вероятно, просто от усталости, что не только в программе Время, не только продавцы «Гербалайфа», но и книжном магазине – тоже обманули.
Жизнь по шею во лжи может быть достаточно комфортной в материальном плане. К примеру, в Ливии жилось очень хорошо. Лучше чем в России, даже больше, лучше, чем в Москве.
И, конечно, как обычно, мы понимаем, что все из-за нефти и заговора проклятых империалистов. Все так. Только рано или поздно вранье достает и хочется жить, может быть, хуже, но без него.
Как-то перед Рождеством мне довелось быть в Бангкоке. В этом городе нищих больше чем у нас, и зарплаты низкие, настроение – совсем другое. Не потому что тепло, просто – все честнее и от этого лучше.
На обмане, зарабатываются хорошие деньги, с каждым годом все меньшие, но все еще впечатляющие, но книжный бизнес убиваем. Выжимаем по капле из сограждан читателя. Конечно, не в этом году так в следующем большие парни поймут, что бренд он только тогда бренд, когда сам на себя не гадит, что качество в книгах определяет на той самой длинной дистанции. Проблема в том, что в истории нашей страны все дистанции были короткими. Никто ведь не знает, когда государству придет в голову взять и запретить частный бизнес до конца. То, что запретит – это понятно, непонятно когда именно, и насколько жестко. Вот и хапаем понемногу, а король может и голый, но весь в шоколаде.

Я - идиот. Радует, что я не один такой, нас таких собралась целая редакция. Болезнь моя проявляется в момент окончания чтения рукописи. Что делает нормальный редактор? Правильно, абсолютно нормальный редактор рукописи вообще не читает. Один, я бы сказал редактор просто эталонного психического здоровья сформулировал так: "все рукописи гавно, только одни продаются, а другие нет".
Редактора просто здоровые - либо принимают тексты к публикации, либо отвергают. Точка. На этом общение с автором заканчивается. Дальше с ним общается бухгалтер и директор.
Что делают больные люди - они пытаются автору рукописи помочь. Ну, то есть - разглядеть талант, и понимая, что у мальчика, девочки, дяденьки, тетеньки - не все получилось, попытаться подсказать. Причем, подсказки носят характер очень простой - что сделать, чтобы расширить количество читателей.
Фишка в том, что подсказать это одно, а довести текст - совсем другое. Фактически все мы знаем, что плохо в автомобиле "Жигули", но мало кто способен сделать из него хотя бы "Опель".
Я вообще считаю, что редакция, это такое место для предпродажной подготовки - навести лоск, понять, на что поставить, завлечь покупателя бойким девизом, положить на правильную полку.
И вот, что забавно. Редактор, который здоров, у него нет ни одного шанса нарваться на автора, перед которым он в чем-то виноват. Потому что по факту, нет такого автора, для которого бы он что-то сделал. А вот идиот рискует. Потому что если я просто отказал автору - все ок, никаких претензий, а если я заставил его переделывать текст, а тот не продался миллионным тиражом, то это произошло почему? Из-за меня. Продалось пять тысяч, а не ноль, - хотелось бы крикнуть в ответ, но это не аргумент. Ты виноват лишь в том, что мною ты занялся, - вбивает автор осину в грудь редактора.
Дело в том, что автор он не просто делает книгу, он её делает для себя. Издатель платит деньги не за книгу, а за право её продавать некоторое время. Автор является конечным пунктом всей этой истории. Он либо делает, либо не делает, он получает гонорар или получает маленький гонорар. А редактор... Просто делает свою работу.
К сожалению, очень часто получается как - автор исправляет книгу. Делает процентов десять от того, что требуется. И не хочет делать больше ничего. А когда проходит время и книга продается плохо, он возмущенно заявляет - я же сделал все как вы сказали.
Что-то доказывать? Уличать? А смысл? Такое чувство, что подсознательно автор ждет, чтобы редактор взял и за него переписал текст. Только это уже не редактор, это называется - соавтор. И тогда - гонорар пополам.
Все сводится к тому, совершенно непрофессиональному, что в какой-то момент становишься здоровым. Читаешь рукопись, видишь - да, талантливый, да можно было бы что-то подсказать, и, глядишь, все получится. Но как-то сами по себе всплывают все те случаи, когда уже вот так пытался, и когда в результате, вне зависимости от результатов остался виноват и не хочется ничего.
Особенно забавно, когда автор одной-двух книг, которые ценою большого совместного труда таки попали в ТОП... и автор получает предложение от коллег. Хорошее предложение. Которое нельзя не принять. И выходит еще одна книга, которая проваливается и автор больше не нужен никому.
А он ведь не стал менее талантлив. Просто карабкаясь на скалу продаж, очень удобно иметь страховку в виде редактора, который всегда не прав, и которую так легко можно в любой момент обрезать.