Глава 3

В поле ветер - о чём он историю пишет?
И ковыль - как упавшая в бурю свеча...
Ветер в поле поёт и как будто не слышит
Кто сказал пару слов, невзначай, сгоряча...

Ненаписанных. Пара обрушенных строчек
На чужие доспехи и согнутый меч.
Ветер резок и зол. И, конечно, не хочет
Ни спасать, ни любить, ни, тем паче, беречь...

Облака пробегают, а может, сбегают от бури.
На потухшем костре разметает остатки золы
Чёрный меч. И взлетают уголья как пули,
Что таились и ждали приказа "Оглы"…

Настя

Я думала, что не смогу заснуть. Ёрзала на ветках и зябко куталась в куртку. Хорошо, хоть её надела. Ночь подкрадывалась сизым туманом, заполняла собой овраги, стелилась вдоль реки. А потом опустилась мерцающей темнотой и укутала со всех сторон. Из ночного бдения леса, из тысячи шорохов и бормотаний выделился, грянул и обрушился на меня хор мужских и женских голосов. Пели слаженно, красиво, словно в храме. Я зажмурилась и решила не обращать внимания. «Я не схожу с ума». Невидимая песня мощным потоком лилась отовсюду, заполняя лес и небо, вторя речным перекатам и далёкому грому.

«Как красиво!»

Я приказала себе привыкнуть. К темноте, к песне, к мерцающим в темноте глазам, к шорохам. Здесь, в лесу всё было по-другому. Иначе, чем в городе. Лес бережно обнимал, укрывал вышитым звёздным небом, убаюкивал, шептал. Усталость накатывала незаметно, неотвратимо, будто поднимающийся от болот туман. Казалось, что на меня со всех сторон смотрят сотни заинтересованных глаз. Это ощущение пристального и доброжелательного внимания возникло почти сразу, стоило войти в лес. Темнота дышала, была живой и любознательной. В кустах, совсем рядом, мелькнула шкура неведомого зверя. Зажглись и потухли странные огоньки. Большеглазая девушка с зелёными волосами присела рядом со мной, тихонько говорила что-то и гладила по голове. Свод неба, словно гигантское пушистое одеяло, двигался,  колыхался, иногда собираясь складками. Я спросонок сладко опёрлась о мохнатый тёплый бок зверя. Я понимала, что сплю, свернувшись калачиком, и одновременно видела свои руки, работавшие на старинном ткацком станке. Челнок резво метнулся в сторону, я прихлопнула сверху «бердо». Кросна украшены затейливой резьбой – батя сам резал, ещё когда они с мамой живы были. Сновать – основу делать – мне бабуля помогла. Потом вместе намотали нити на вал, и уже можно было ткать. На кроснах рождался весёлый половичок, коими все полы в домине высланы. Ко мне подошёл высокий бородатый светловолосый мужчина и осторожно приладил на кросна несколько чудских светильников, что горели от земной силы.

Проснулась от сырости и холода, что впились в тело. Как  я смогла заснуть? И почему называла незнакомого человека «батей»? Вокруг был всё тот же лес, пропитанный утренним туманом. Внизу шелестела о своём речка. Я совершенно не понимала, откуда я пришла и где лагерь – вниз или вверх по течению? Спустилась к воде, цепляясь за мокрые от росы папоротники. Умылась и напилась речной воды, от которой ломило зубы. Новый день блестел в каплях росы, перекликался птичьими голосами, проглядывал среди лесных крон кусочками ясного голубого неба. Вверху, на другом берегу среди кустов неожиданно мелькнули серая куртка и кепка. Вчерашний вор, оказывается, был совсем рядом. Мысль об этом оказалась противной и пугающей. Этот  человек не спешил и знал, куда шёл. Рано или поздно он найдёт просвет в горах, что шли с двух сторон сплошной стеной, и выйдет к какой-нибудь деревне. Оставаться одной в лесу без еды было страшно, невыносимо. Я решила тайно следовать за этим человеком. И, возможно, это было моей самой большой ошибкой…

Войта

Всё исполнится. Вздрогнут молчавшие трубы.
У ворот всколыхнутся знамёна врага-подлеца.
Покрасневшая медь охладит терпеливые губы
Трубача. Это будет начало. Начало конца.


Этот город насупится, выставив колья и копья,
Этот город не станет, не сможет склонить головы.
Значит - штурм. Значит будут таран и ворота,
И огонь... В храме тихо затянут псалмы.

Снова люди забудут, как тихо живётся в метели
У костра, как трещит свою сказку огонь,
Как приятно понежится в тёплой и мягкой постели,
По скрипучему снегу пройтись от ворот - посолонь...

Нынче песни другие. Другие мотивы и ноты,
Нынче горн позовёт в бездну зла и нелепой войны.
Гулко бахнет таран - содрогнутся и скрипнут ворота...

Легша

Красота девка, Аленький цветочек. Сколько Легша не играл мускулами, от которых другие девки ахают, так ведь и не посмотрела даже. Скоро как побратим сговорился с бабкой, напросился на обед да и сосватал любушку за себя. Отчего тогда так болит в груди? И смотреть не хочется на эту счастливую рожу.

- Войта, а правду бают, что у чудинов бабы верховодют?

Не обиделся и даже улыбнулся  Войта в русую бороду, легко вспрыгивая на коня.

 – Муж и жена в ладу живут. Девы красоту в мир несут, а мужи её хранят.

Потом, блеснув серым глазом, тихо продолжил, переходя на легшин бас, - ня пора  ль кОней погулИть?

Легша родом из заонежской муромы, народа спокойных богатырей со странным для русского севера говором. Но дразнить вот так дозволено только побратиму. Кто другой может и богатырского кулака отведать.

Балагур Легша сегодня задумчив, тихонько трогает стремя своего Серко. А дева и впрямь хороша…

- Воин ня должон иметь слабости, - говорит Легша. А бабы делают мужика слабже. Он ня о битве думат, а о яё сиськах. Вот и получатся – настрой ужо не тот, и сабля не слушатся. Воин живот свой должон положить без раздумий, ежели нужда придёт. И смерть принять. А он буде думать – как яё защитить и легко помереть ня сможет. Понимашь?

- Чудачина человек, - беззлобно усмехается Войта. – Дева делает мужа сильнее. Она ему смысл даёт и силу, чтобы жить и чтобы воевать, коли нужно. Мара всегда рядом. Смерть в свой срок приходит. А вот чтобы жить правильно, не впустую, надо жизнь свою любовью наполнить.

- А государю как служить будешь, коли деве служишь?

- Государь – моя родина, а жена – моя половина. Что ж неясного? – Войта глянул на друга – А ты, значит, жениться не будешь?

 - Отчего ж … буду… Только не ведаю пока…на ком…Побядить сперва надобно Белого царя…

Войта

Меня создал Бог. Да и создал весьма неплохо.
Я с рождения знал обо всём на свете.
Он сказал: Попроси. Ну и я попросил немного -
Три дороги, котомку и вольный, весёлый ветер.

Апельсиновый рай, море с пальмами и закатом,
Волны плещут. И чайки кричат созвучно.
Здесь беседы с Платоном и шахматный бой с Сократом.
Он сказал: Выбирай! Я ответил: В раю мне скучно.

На багровый закат наползают седые тучи
И горит под ногами песок в темноте неверной,
Здесь вода словно яд от змеи гремучей...
Ад - не только скучно, друзья, но ещё и скверно.

Верный пёс, небольшая квартира и чай с ромашкой,
Можно пса покормить или подвиг какой совершить,
За окном ветер с радугой, а в рюкзаке - фисташки.
Он сказал: Выбирай. И я выбрал однажды - жить!

Степь вокруг вольного Сибирского тракта пела песню медовым запахом лета. Горячий как взвар степной ветер трепал волосы побратимов.

 Войту несло на крыльях что-то огромное, доселе неведомое, наполняющее вены  пьянящей искристой лёгкостью. На Небо посмотрит -  а оно, как Её глаза. На цветы луговые посмотрит – а там опять её глаза. И нет покоя ни в сердце, ни в голове. Забрала покой дева из маленькой лесной деревни с голосистыми петухами и пряным воздухом. И пахнет вокруг травами так, словно опять невзначай коснулся её волос. И летают вокруг  быстрые озорные стрижи – даром что Стрибожьи внуки. И кричат  озорно, весело – Ва! Ря! Ва! Ря!

Бегать его научил Дед .  Пришёл в Берёзово, когда Войте было 10 лет и забрал  с собой, к студёному Северному морю, к самоедам. Войта помнил огромные утёсы на берегах Рымника и студёные ветра Борея, что захватили и раскачивали их маленькую лодку ближе к Морю. Они проплыли на лодке к самому устью, на север, где седые снега искрились на солнце, а лютая пурга на несколько дней  затягивала Небо снежной серой мглой и танцевала над юртами. Они с дедом жили у смуглых малорослых людей, что называли себя ненэй. Это значило «человек». Деда они называли Нарка – «Большой». Там Войта учился бегать за оленями вместе с мелким и шустрым мальчонкой Ёнко. Войта часто вспоминал, как они с Дедом сидели у огня, Ёнко бережно клал в рот сырое мороженое мясо, смеялся и пел песни на своём гортанном языке. Отец Ёнко - Унагчи брал в руки странный маленький инструмент из двух пластин, подносил ко рту и оживал в тёплом воздухе юрты пронзительный крик чаек, шум ветра, зов оленя.

У ненэй Войта учился  бегать за оленями и не уставать, ходить по снегу особыми шагами, иными, чем по степи или по лесу. Учился стрелять,  слышать зверя, даже если не видишь. И чуять, если не видишь и не слышишь. А через год осенью по

Глава 2

Есть ли имя у меча? А никто и не спрашивал.
В битве пел, рубил с плеча, в кровь окрашиваясь,
Вспоминая прошлый век, даль туманную...
Руку, что рвала сирень, руку окаянную...

Тонкую, в веснушках всю. Смех заливистый...
И ночную ту росу, разговор прерывистый,
И рассвет, что осветил степи дальние...
И сжимал, что было сил, руку окаянную...

Есть ли имя у меча? Назови - как скажется,
Как родится в голове - не отвяжется.
Жизнь достойно проживи - день за век.
Меч твой тоже жил. И был человеком.

Брагин

Николай Брагин по прозвищу Колька-Магнит, мужичок длинный и худой, как жердь, был и впрямь персонаж занятный. Штаны и рубашка всегда болтались на Кольке как флаги. На длинной шее выделялся острый кадык. Он втайне гордился тем, что полностью выполнял миссию, наложенную на него и фамилией, и кличкой. Потому что было у Кольки две страсти в жизни – выпивка и железки. Причём железки не обычные, а с историей, от которых пахло деньгами и приключениями. Колька с детства что-то искал и откапывал – будь то клады или старые кастрюли возле сарая. Он обладал невероятным чутьём на старину и одинаково легко находил захоронения и приключения на свою рано поседевшую голову. Колька, присевший ещё по малолетке за драку, стал с возрастом трусоват и осторожен. Чёрное копательство, дело хоть и прибыльное, но рисковое, забросил и осел под боком у толстой и сварливой Людки в тихом селе Ветка. Но когда услышал от хромой почтальонши, что археологи из города набирают рабочих на раскопки в степи, что-то толкнуло Кольку прямо в грудь. Он вздохнул, потёр небольшой шрам на перебитом носу, поставил на стол стакан, надел чистую рубаху, отыскал в тумбочке паспорт и пошёл наниматься в копатели.

Зарема

1

Ни папку, ни мамку Зарема не помнил. Батю дюжий приказчик запорол кнутом насмерть. Мамку угнали в полон хазары. Ему бабка про то сказывала. Так они и остались: скрюченная жизнью глухая старуха и озлобленный на весь белый свет светловолосый мальчонка. Богатых Зарема ненавидел. Впрочем, потом он начал ненавидеть всех подряд. У одних были деньги и поместья, у его друзей-мальчишек были родители. У кого-то был дом, у кого-то жена. Только Зареме приходилось всё и всегда добывать силой. В детстве он таскал по ночам сухари у глухой старухи, один вид которой вызывал в нём невыносимую злобу. Бабка , старая хрычёвка, прятала сухой хлеб, подаренный господской поварихой, под кучу тряпья, что служила ей подушкой. Это было их с внуком пропитание на два-три дня.

«Заремка, свинячий потрох, опять потырил сухари!» - ворчала поутру бабка, залезая под подушку слабой рукой, похожей на птичью лапку.

Рослый широкоплечий подросток усмехался, запускал пальцы в отросшую шевелюру, молча сплёвывал на пол и исчезал в проёме покосившейся двери.

 До  пятнадцати лет Зарема служил конюхом у господ  Дюжевых в родной Дюжевке. Лошадей он любил какой-то дикой любовью за необыкновенные глаза в длинных ресницах, за мягкие губы, которыми они брали яблоки из его рук, за удивительную силу  и власть над ветром и полем, когда несёшься вскачь. Однажды летом на Спас господа укатили на своём зелёном тарантасе в соседнее Колосово. Зарема украл золото и серебряный сервиз да и  поджог напоследок господский дом вместе со старым приказчиком, что жил по  старости в поместье «на хлебах». Крепко помнил выросший мальчишка того, кто запорол когда-то батю.

Сговорившись  с барским холопом Тишкой, Зарема бежал с господским золотом на Дон. Шли через лес.  Поймали их служилые казаки через седьмицу и пороли батогами. Лютая плеть в руках огромного рыжего казака распорола Зареме лицо, и впечатался навеки в образ и в душу его уродливый шрам. Усойским трактом их с Тишкой отправили на каторгу. Но  Зарема по дороге бежал, притворившись хворым.

2

Та встреча случилась на Симбирском тракте недалеко от Оренбурга. В осенней хляби вязли лошади. Лихие сотоварищи быстро окружили заляпанную по самые окошки карету. Зарема зарезал кучера и легко впрыгнул внутрь. Он видел дорожный плащ и раздумывал уже: убить  и ограбить путника или запросить выкуп. В душном и тесном нутре кареты его встретил спокойный насмешливый взгляд серых глаз и холодно блеснувшая сталь пистоля.

- Ты то мне и нужен, лиходей!.

То был губернатор Оренбурга Рейнсдорп. Зарема удивлённо слушал этого властного

2

С четырёх сторон стерегут Сергу деревянные истуканы. Молчаливо вросли в землю Перун с грозовым молотом, вечная Пряха Макошь, огненный Сварог и батька Велес. Пока хранят боги, спрятана Серга от чужих глаз. Не заметят её ни рыскающие через линию отряды казаков, что пошли на службу к немецкой принцессе,  ни чёрные волхвы,  несущие на казачьих саблях новую кровавую веру. На землях Пёстрой орды испокон веков жили русские. Позже с юга степь заселили башкиры, через линии прошли осёдлые казаки, сбежали из Московии никонианцы.

Ч.5 Августа, 1773

Началось-то всё с малого. Ванька опять притащил в домину слепого беспомощного котёнка. Утром я спросонок наступила на сомлевшего в углу малыша, тот запищал. И брат сразу вскинулся на лежанке:

-  Варька злыдня! Рута, пошто она моих зверей не любит? Всё обижает! Мурлыку взашей на двор выкинула, лягушку в озеро отпустила, а  совёнок и подавно пропал!

Ваньку как младшенького Рута балует и всё дозволяет. Неправильно это! Вот и сей час я не удержалась:

- Мурлыка повадилась сметану со стола таскать, лягушка мало не сдохла в ведре.  Ба-а! Чего он ябедит?

Рута встряхнула над опарником белые от муки руки и обернулась. В белой рубахе. Высокая и красивая у меня бабуля, с  заплетёнными над головой белыми косами и жгучим взглядом синих глаз.  

- Внучек, ты на озеро собирался? Тако и ступай, раков налови. А ты, Варвара, в хлеву у коровки уберись, там поди навозу по колено.

Как же, Ваньку на озеро, а меня - навоз грести.

Зловредный братец радостно громыхнул  жестяным ведром, прихватил круглый хлебец за пазуху  и шмыгнул в сени.

«И сова твоя сама от тебя улетела», - тихо прошипела я вслед братцу, но  Рута услыхала и велела  урок исполнить – переписать рунную грамоту десять разов.

«Я – рунный Мастер. Я разумная просвещённая девица. Я   умею видеть то, что скрыто от многих. И вот достойная награда – убираю за Чернухой смрадную жижу» -   обидные мысли рождались в моей голове.

 Я сердито взмахивала лопатой. Из небольшого оконца солнечный свет выплёскивался на бархатную спину коровки, на солому, сваленную в углу, на мои изгвазданные сапоги.

Однако обижаться долго не умею. Встряхнула  головой, разогнав злые мысли,  бросила Чернухе охапку свежего сена да и сбежала в лес по малину, подпрыгивая и выкрикивая по пути стихи известного и модного  в Тоболе поэта:

«Будь жестока! будь упорна!
Будь спесива, несговорна!»

«Ха!» - это уже от себя добавила.

3

.

Весной, когда каждая тварь радуется осмелевшему солнышку, и человек улыбается светлому Небу. Когда птицы поют особенно радостно и звонко и порой слышен тонкий звук колокольчиков с повозки великого Хорса. Этой самой весной возле Серги объявились казаки, что изводили старообрядцев-никонианцев. Небольшой отряд проник глубоко в леса  на землях Пёстрой орды, обошёл посолонь Чёрное озеро и исчез в дикой чаще. Лихие люди не заметили деревню – селище исправно хранили истуканы - но подняли и постреляли уток  на озере. Древний хозяин Чёрного озера  остался без пропитания и принялся с отчаянья  хватать детвору за пятки.

*  *  *

До полдня собирала малину в соседнем бору. Ягоды в этом году народились крупные и сладкие. И сами просились в рот - чего уж там. Наелась да и насобирала целое лукошко для бабули – авось отойдёт после вчерашней ссоры.

А после пришла к Чёрному озеру, куда Ванька с Ослабкой  на заре убежали. Присела на берегу у старых мостков. Пахло нагретыми деревяхами и полынью. Вокруг  шелестел, вздыхал дядька Лес, что тянется от самой реки Рымника до Великой степи. Белки  сигали с ветки на ветку, скрипел сверчок в траве, громко плеснула невидимая рыбина, Стриба пробежал по листве и шепнул своё привычное: «Здравствуй, Варя».

            Мальцы барахтались в прозрачной чёрной  воде и не спешили на берег. Солнце ласково припекало макушку, и голова сама клонилась на руки. В кустах на том берегу, едва качнув листву, показался горбатый Леший да и пропал. В камышах громко квакнула лягуха. От воды доносился весёлый визг купающейся детворы.

На прогретых белых деревяшках мостков лежала нехитрая детская одежонка. На мостках  у  воды сидела в короткой рубахе маленькая белокурая Заринка  и болтала  белыми ножками.

- Ванька, Ослабка, выдьте! – звонко и задорно крикнула она, жмурясь на солнце. – мутно мне.

Дети шумно плескались где-то на глубине, не

Облака не царапают небо

Глава 1

Безмятежные цапли - как тонкий рисунок на шёлке -
Тихо замерли, стоя возле певучей воды.
Мы похожи на капли, зависшие в хвойных иголках,
Мы похожи на звёзды, когда оставляем следы.

Мы похожи на ветер, когда улыбаемся небу
И вплетаем в судьбу лёгкой дымкой игру облаков.
Мы похожи на запах вот-вот испечённого хлеба,
На хмельной аромат дорогих благородных духов.

Улетев в темноту далеко затухающей искрой,
Мы уходим, приняв поцелуй тишины.
Для кого-то мы станем похожи на числа...
Ликов много. Но главное - наши следы...

Настя

«Какие облака… Словно Хозяйка уверенной рукой взбивала подушки для своего небесного мужа и усыпала лёгкими пуховыми перьями небосвод. Взмахнула неосторожно – и полетели гигантские невесомые корабли, медведи, птицы, рыбы над землёй».

Эти странные мысли неожиданно приходят в мою напечённую неутомимым августовским солнцем голову. Я поднимаю глаза к небу, вытираю со лба капли пота, промочившего мою соломенную шляпу, снова опускаю глаза и склоняюсь с лопатой над раскопом. Широкополая шляпа спасает мою рыжую голову от кусачих солнечных лучей, но не защищает от духоты. «Что за мысли, Анастасия, - звучит в моей голове голос СанСаныча, - до вечера необходимо закончить пятый куб».

Недалеко от Кунгура, в сухой полынной степи стоит наш разноцветный палаточный лагерь, издалека похожий на рассыпанные в сухой траве цветные кубики. В центре выделяется палатка начэкспедиции СанСаныча, рядом с ней навес – натянутый на крепкие деревянные брёвна брезент, под которым проходят наши завтраки-обеды-ужины, вечерние посиделки с гитарой и рабочие совещания. Жилище начальника окружают разномастные палатки археологов – студентов и аспирантов, а уже по внешнему периметру лагеря поселились копачи из местных  – мужики, нанятые СанСанычем в помощь при раскопе.  С востока и севера горизонт заслоняют горбатые вершины Уральских гор, покрытые густым хвойником.  С такого расстояния лес похож на старую зелёную шаль с проплешинами каменных россыпей, накинутую на плечи интеллигентной старушки с мудрыми детскими глазами. 

В августе степь сухая, жаркая, прозрачная. В паре километров от нас на берегу небольшой речки с гордым названием Аюта стоит  небольшая деревенька  Ветка.

Десяток археологов во главе с нашим начэкспедицией Орловым Александром Александровичем из Екатеринбурга доставил старенький дребезжащий УАЗик.. Наш автомобиль  медленно миновал деревеньку, высадив на крыльце с облупившейся краской  покосившего одноэтажного бревенчатого домика с соответствующим названием «Клуб» двух аспирантов, отправившихся на поиски «копачей». Остальные вышли дальше, в звенящей от полуденного зноя степи у небольшого кургана и занялись оборудованием лагеря.

В Ветку местная Администрация наконец-то решила протянуть водопровод и при раскопке траншеи наткнулись на «исторический слой». СанСаныч на пару дней пропал из Института - бегал по инстанциям. Потом величественно вкатился в «аспирантскую» и велел собираться – «мы едем на раскоп». Мой давний друг и соратник Лёшка Ордынцев заговорщически подмигнул – рванём, мол, Настёна, глотнём вольного ветра. Ордынцев высок, мускулист, похож на викинга и  любит работать на свежем воздухе. Мне иногда кажется, что он таким и родился – крепким, невозмутимым, закалённым степными ветрами и язвительным, со спокойным прищуром голубых глаз. Я же, как  любой книжный червь, больше люблю непередаваемый запах старых библиотек, шелест переворачиваемых страниц и прекрасные сказки, которые они рассказывают внимательному слушателю. У меня рыжие непослушные волосы,  тонкие длинные пальцы и музыкальный слух. Я обожаю Шопена и до сих пор иногда навещаю старенькую и старомодную Ольгу Павловну, которая была моим преподавателем по классу фортепиано в музыкальной школе. Я страдальчески морщусь каждый раз, когда СанСаныч затягивает своего «Тореадора». Я домашняя девочка и совершенно не приспособлена к суровым условиям полевой жизни. Но археолог должен уметь работать на раскопе, поэтому я только киваю Ордынцеву в ответ. Воздух так воздух…

Я снова вижу чёрные мамины глаза с первыми морщинками в уголках и слышу её красивый низкий голос :– «Настя, зачем тебе эта профессия? Иди в медицинский...». Мама всю жизнь проработала медсестрой в городской поликлинике и искренне считает, что медик – это лучшая профессия всех времён и народов. И только папа поддерживал меня всегда. Он знал, что по ночам я под одеялом с включённым

Два года я её рождала. И про себя просто называла : Книга. Написание какого-либо текста - для автора всегда  мучительная история. Работа над книгой отнимала силы и внимание. Герои приходили во сне и иногда даже "мерцали" наяву. Приходилось перелопачивать материал о Пугачёвском восстании, читать исторические воспоминания, записки, биографии персонажей. Разобрать буквально "на буквы", добавить своей крови и сложить  Сказку.

Самое сложное - не соврать. Хотя это странно писать о полностью вымышленном сюжете, но для автора очень важно не солгать самому себе. И однажды я решила, что устала и остановилась на полпути: кому это надо было в конце концов, кроме меня? !

Меня вернула к Книге моя младшенькая. Я заметила, что ребёнок уже больше года рисует один и тот же сюжет везде и всем подряд: маркерами, карандашом, красками: степь, горы, река, Солнце. И уже стала задумываться о визите к психологу - навязчивый сюжет должен был что-то обозначать.

А потом поняла - это ведь начало моего повествования. Степь, река, заходящее Солнце и Уральские горы...

Мои стихи горячим звёздным снегом

Засыпят полузимний небосвод.

В окно стучится быль,  в сознанье - небыль.

Но всё пройдёт, мон шер. И это вот пройдёт...

Взлетит к созвездиям рождённый ползать, 

Сыграет блюз на тонких проводах.

Лучи рождённого и молодого Солнца

Подхватит и споёт декабрьская звезда.

И станет лучше всё, не так как прежде.

Мечтанья, грусть и боли утоля,

Вновь свет неумирающей надежды

Подарит людям Матушка Земля.

Асмик: одна из сказок на форуме Хакеров сновидений показалась настолько любопытной ( и знакомой!), что решила скопировать её сюда.

Сказ про "96".
Представьте себе плоский лист, на котором отсутствует понятие "объёмы", тогда вы сможете представить себе страну, где поселились наши герои 9 и 6.
Поставьте в их пространство - страну стакан и поймёте, что для наших героев 9 и 6 этот стакан будет лишь кругом.
Наши герои забыли, что они две энергии - спирали, которые создали лишь временный след/отпечаток в их плоскости.
Представьте, что строение спирали, пропущенной через мир-плоскость героев 9 и 6 очень сложно, что она состоит из разных волокон и сложность строения спирали можно наблюдать в каждом из её сечений. Если мы примем пересечение этих волокон с плоским листом бумаги, миром героев 9 и 6, во время движения спирали через их плоский мир, за атомы, составляющие вселенную героев 9 и 6, то мы получим в плоском листе-мире особый мир видимого движения. Мы получим тела, соответствующие волокнистому строению спирали и положение этих волокнистых строений спирали по отношению друг к другу обусловит появление всевозможных тел в плоском мире, двигающихся по отношению друг к другу. Это взаимное передвижение будет лишь кажущимся. В действительности строение волокон спирали неподвижно и все относительные движения объясняются одним неизменным движением всего плоского листа-мира героев 9 и 6, как целого.
Таким образом, мы можем вообразить себе плоский мир, в котором всё возникающее разнообразие движения есть лишь результат строения атомов волокон спирали, проходящих в плоскости мира - сознания отпечатков/следов 9 и 6.
Нам, как наблюдателям, была бы видна спираль, проходящая через лист и отпечаток 9-ки на плоском листе бумаги, но жителям этого плоского мира не возможно представить о существовании ещё одного измерения - они лишь догадываются об этом посредством своего опыта. Засыпая, жители двухмерного листа попадали в наше измерение, которое казалось им чем-то сказочно-фантастическим и герои 9 и 6 ошибочно считали, что в это пространство можно попасть лишь во сне или после смерти их цифровых тел.
Но из этого пространства состоял их плоский цифровой мир, а точнее их плоский цифровой мир был лишь жалким отпечатком мира настоящего.
Однажды 9-ка решила пойти туда, не зная куда, но как это осуществить?
Она стала крутиться, превращаясь то в 6-ку, то обратно в 9-ку. Крутилась до тех пор, пока от силы трения чернил о бумагу не проделала дыру в своём плоском мире - листе. 9-ка исчезла из своего плоского мира (точнее, исчезла для его цифровых наблюдателей), попав в спиральный поток изначальной энергии.
Когда 9-ка (или 6-ка, смотря как посмотреть!) вернулась обратно на плоский лист, то в полной мере ощутила все цифровые оковы плоского мира, которые до этого воспринимала как естественную среду цифрового обитания.

Мораль:
Товарищи, крутитесь!
Там, где заканчивается терпение, начинается выносливость.
Там, где заканчивается выносливость, начинается Глубина...

"Я балбес. Я забавный бродяга и шут безопасный.

У костра в котелке собираю сосновый навар.

Вы красивы, мадам. Даже больше скажу - Вы прекрасны!

Ваши плечи,Ваш плащ...и в глазищах роскошных пожар...

Облетают с дубов пожелтевшие старые листья.

Вам не кажется странною встреча в осеннем бору?

И закат словно вспышка, листва как забытые письма,

Я смешной и ужасно неловкий. Я сам не пойму...

Расскажу анекдот Вам, немного сыграю на флейте.

Я болтлив и мечтаю пожить. Так каков Ваш ответ?

Я хотел бы попозже... Чайку вот из хвои попейте..."

Улыбается Смерть и уходит. Уходит в рассвет.

А вчера был рассвет, словно перья жар-птицы,

Под ногами песок или даже вода,

А сегодня... Ну надо ж такому приснится!

Да, со снами-то нынче сплошная беда...

Здесь шишиги играют на куш с колдунами,

И огромные волны встают до небес...

Мне приснились дома. Их зовут городами,

А ещё там ноябрь и нету чудес.

Очень твёрдые площади кличут "асфальтом",

А прозрачные шторы зовутся "стеклом".

Рассказала свой сон проезжавшему скальду,

Он сказал - выпей грога, разбавив вином.

Он сказал: наплевать! Только я не забыла,

Как сверкают там звёзды, как пахнет земля.

А ещё... мне так страшно и боязно, милый,

Мне приснилось однажды: там нету тебя...

В моём городе пасмурно, ночь, хмарь,
И над городом - из облаков волны.
Я живу здесь. Я прост и высок. Я фонарь.
Я у дома стою, как железный подсолнух.

В доме было светло - окна, смех,
Были дети и тёплый пирог - утром.
А потом я ушёл. И забыл всех.
У меня было слабое сердце, как будто...

И теперь всё иное - дожди, районы.
Только важно другое - что я вспомнил!
Здесь смеются и любят - в моём доме,
Самокаты зимуют на старом балконе...

Зачем нам бог велел

И крылья отрастить и не летать?

Придумал нас, создал и был таков...

Зачем умеем вспоминать, мечтать

И радоваться в летний вечер?

Глаза закроешь, крыльями взмахнёшь -

И ветер рядом полетел -

Как друг он близок и хорош,

И небо из квадратных лоскутов

Бесшумно падает навстречу...

Звук  У (5)

Поясничный отдел

Очень узкая воздушная струя. Как труба губы при произнесении. Звук задействован в мантре АУМ. В нём как будто уход в глубину. Интересно ещё, что в в двух слогах из трёх, которые к нему сворачиваются задействован звук А
Поскольку это гласный звук мы помним правило октавности У(5)=С(10)=Ц(20) Читать далее

Звук  З (33)

3*11=33 Грудной отдел

Предварительные значения слогов были связаны с эмоциональной энергией
ФЬ (добавляет эмоциональности. Что-то вроде "негодовать-радоваться)
ЕГ (ограничение потенциальной энергии в пределах? непроявленная холодная)
ЁФ (скорей всего слог тоже из породы "кипящих-энергетических") Читать далее

Звук В  (6)

2*3=6   Грудной отдел

Относится к третьей числовой группе и скорей всего как и звук Ф находится рядом с сердцем. Сама руна, принадлежащая звуку В имеет структуру замкнутого контура. Как дыра. Как ромб. Как вариант круга. Число 6 - совершенное (натуральное число, равное сумме всех своих собственных делителей (то есть всех положительных делителей, отличных от самого́ числа). Например, число 6 равно сумме своих собственных делителей 1 + 2 + 3. Это понятие было введено пифагорейцами в VI веке до н. э.; согласно их нумерологической мистике, совпадение числа с суммой своих делителей свидетельствовало об особом совершенстве такого числа.) Читать далее

Звук  Ь (32)

2*2*2*2*2=32   Отдел копчика

Ь относится к копчиковым рунам, отделу, где в числах заложена основа октавного удвоения двойки и 32, которому соответствует Ь, максимальное число. 2*2*2*2=32 Сама двойка говорит о том, что в этом отделе копчика задействовано переплетение двух энергий, двух сил. ну и повторю, что говорила здесь https://prarod.forum2x2.ru/t15p66-topic#19707 "что руны Ь и Ъ похожи на знак Инь-Ян и могут меняться позвонками, как бы вращаясь, передавая энергию из земли через перекрестие путей Х и в землю от расщепляющей Й. Даже если это неверная мысль, но видение было красивым - этакий коловорот в копчике)Ведь Ь и Ъ между собой образуют вечный слог, производя третье. " Читать далее

Арина: один звук беру сверху таблицы слогов, другой снизу.

Они похожи количеством слогов, сворачивающихся к звуку.

Звук  Й (4)

2*2=4     Отдел копчика

Начну звуком Й, к нему сворачивается, а соответственно из него разворачивается всего один слог - ВА. (есть ещё три варианта с рунами числами: С1, 2У, Ъ2, но их слогами назвать трудно)
Слов руского языка с этим слогом очень много. Читать далее

Звук  Г (34)

2*17=34    Грудной отдел

Следующий звук - "Г", к которому тоже сворачивается лишь один слог, состоящий из звуков. Предварительное значение - преграда, граница. Возможно этот звук соответствует позвонку сразу над Т, который вместе со звуком Д принадлежит разомкнутым ребрам и тогда Г находится там, где последние замкнутые (присоединённое к грудине) рёбра и тогда это действительно граница защитного рёберного сооружения) Читать далее

Тут же немного про звук Ф(35),5*7=35,

который находится в центре грудного отдела и к которому слогов не сворачивается. Чтоб он проявился из правила трёхравновеликих нужна матрица, соответствующая числу 36 и тогда можно было бы сделать такое сочетание: З+матрица= (33+2*36)/3=35
Админ про звук Ф писал так: "Ф = база совершенства", звук "в котором 'корень' сердца"

И поскольку мягкий знак в слоге ЬФ звука не обозначает, получается, что звук Ф как-то распространяет своё влияние и почти что соответствует звуку Г   Читать далее

Продолжение, начало тут  https://www.liveinternet.ru/users/2851019/post494893610/

Второй моей опорой будет таблица с частотностью употребления слогов в словах русского языка

Хочу увидеть как волны вечных слогов соотнесены с тем или иным звуком. Этот звук будет не только звуком свёртки, но и звуком начала развёртки.

Почему я беру звуки то сверху, то снизу числового ряда? Наверное, хочется отразить для анализа и понимания радиальный магнетизм, ведь почему-то он в рунах заложен. И ещё такая мысль  пришла, что может быть, одна половина (допустим 3-18, не учитывая 1 и 2) отвечает за пространственные законы, там так много чистых гласных, лежащих в самом подвижном отделе позвоночника, а вторая половина - за временные, там преобладают йотированные гласные, которые принадлежат позвонкам, защищённым, заблокированным в одну конструкцию. И тут ещё интересно то, что большинство шейных звуков, кроме М и Н, находятся как раз во второй части числового ряда, зато три руны копчика относятся к первой части.

Читать далее

Сегодня 40 дней как нет моей Мамы.

Хотела бы посвятить ей мой труд этого года по рунам. Надеюсь, что тебе, Мам, он там нравится!) Странная у тебя , конечно, дочь, но ты это знала всегда и никогда не пыталась меня изменить. Благодарю тебя, что родила меня на этот Свет и была со мной рядом, была лучшей матерью для меня и настоящим Другом. Пусть твой дальнейший путь будет добрым!!!! Мы ещё встретимся, знаю!

Вся работа полностью находится здесь https://disk.yandex.ru/i/3zlI9HU4qW9oTQ 

Понемножку и потихоньку опубликую её в своём Дневнике, не то давно здесь что-то Рун Русского Рода не было, а ведь именно для них он когда-то и открывался.

У меня возникло желание проанализировать звуки со слогами, сворачивающимися к ним, в соответствии с отделами позвоночника, с позвонками. И получилась небольшая книжка-предположение  по рунам русского рода. Надо сказать, что этот анализ будет немного условным, поскольку не все месторасположения позвонков и звуков мы знаем точно. Но отделы знаем. И это главное. Красными помечены звуки с точным положением, подтверждённые Админами форума «Руны русского рода» Егором и Виктором. https://prarod.forum2x2.ru/

Я буду опираться на свой вариант расположения остальных звуков, поскольку он мне пока что кажется очень логичным и основан на принципах звукоизвлечения, на способе образования звуков.. Это касается звуков двух отделов позвоночника, которые пока ещё не подтверждены: шейного и грудного.

Сначала вот они мои предположения и обоснования по соответствию ЗВУК=ПОЗВОНОК:

1.Предположение по ШЕЙНОМУ отделу позвоночника  Читать далее

А вот и второй вариант, когда свастика вращается по часовой стрелке.

У старухи есть прялка и дивный весёлый клубок,
Бересклет за окошком и сладкая старая вишня.
Лишь взглянув в облака и шагнув на скрипучий порог,
Ты подумаешь: странно, но как же так вышло?

Кто позвал в эту даль испытать свой неведомый путь,
Подставляя ладони под звонкие мокрые капли?
Кто шептал: отдохни у костра, но немного, чуть-чуть,
А потом собирайся - пусть холодно, страшно и зябко...

И в дождливую серость не бойся шагнуть. Не впервой
оставлять за плечами миры, облака и рассветы.
Впереди ловко катит клубок и зовёт за собой,
И не все ещё битвы закончены, песни не спеты.

Асмик: Всегда интересно провести эксперимент и сравнить.

Это стихи на трёхлучевую свастику (вращение против часовой стрелки)

Буратино, смешная дощечка, ты не тронь полотно, не тронь.
Ясно-ласково дрогнет сердечко. Тихо-яростно вспыхнет огонь.

Спит осока у старой запруды. Поджигая дровишки на час,
С гордым профилем сына Иуды отдыхает старик Карабас.

Ветерок пробежал по подлеску - вспыхнет в небе чужая звезда.
Только дрогнет невидимо леска - ТАМ иной мир, иная вода!

Там иные дожди и туманы. И загадочный сумрачный лес,
Там седые и злые вулканы дотянуться хотят до небес.

Всё иначе! .. А здесь - серый купол. И очаг на уставшей стене.
Карабас сложит в ящики кукол... И Луна в запотевшем окне...

Там, где ветер встречается с белой рекой,

Где гудят перекаты и брызги в глаза,

Повстречался король с синеокой такой -

Повстречался. И даже не знал, что сказать...

У тебя, короля, золотая казна

Да прислуга. И мрамором выложен двор...

У меня только ветер да песня костра,

Наливная черешня да старый забор,

И малиновый свет неземных берегов,

Что играет в зрачках и зовёт, и манит,

И забытых баллад серебристый покров,

Свист меча. Да печать на ладонях горит...

Там, где ветер завёл свою песню и стих,

Где встречаются люди и дэвы порой,

Где карают одних и прощают других,

Пропоют менестрели - пропал наш король.

И веснушки твои как чешуйки от сломанной шишки, 

И косицы весёлой антенной торчат на макушке,

Рыжий пёс словно глупый и плюшевый мишка.

Вы вдвоём проживаете в ветхой забытой избушке...

Пёс гоняет стрекоз и лягушек по утренним лужам,

Ты читаешь романы и варишь из клюквы варенье.

Летний полдень задумчиво-медленно кружит,

Опуская на лес и избушку туманы забвенья.

И когда темноте неспеша выйдут звёзды навстречу

А холодная ночь у реки подоткнёт одеяло,

Ты прицепишь на пояс эфес, в плащ укутаешь плечи.

И блеснут у собаки клыки - вы таких не видали.

Бледно синие сосны проткнут небосвод словно спицы,

И заезжему страннику скажут, кивнув на избушку:

Здесь охотник за нежитью. Лучший в столице.

Не смотрите, что хлипкая с виду девчушка...