Как-то Учитель с Учеником шли просёлочной дорогой.
Видят — навстречу им идёт, чертыхаясь человек, весь взбудораженный, чуть не плачет.

— Что случилось, друг мой? — спрашивает Учитель.

— Да меня только что какой-то негодяй оскорбил последними словами и причём зазря! Что я ему такого сделал?

— Он не мог тебя оскорбить, — ответил Учитель.

— Как же не мог, если оскорбил! — Удивился прохожий. — Ты ведь его даже не знаешь, да и меня видишь впервые.
Как ты можешь такое утверждать?

Учитель отошёл на несколько шагов, высматривая что-то на земле, потом нагнулся, поднял что-то и подошёл к человеку, протянув найденное в зажатом кулаке:

— Возьми, это тебе обязательно поможет.

Тот машинально взял предложенное, но, увидев, что это жук, испугался и выбросил насекомое:

— Что это значит?! — возмутился прохожий.
— Извини, друг, я не хотел тебя испугать. Но вот у моего Ученика точно есть то, что тебе нужно.

И, обратившись к Ученику, сказал:

— Дай этому достойному господину то, что мы нашли, когда отдыхали в саду.

— Что это? — насторожился прохожий. — Если ещё какая-то гадость, я не возьму!

Ученик развязал котомку и достал яблоко. Прохожий озадаченно посмотрел на красивый и сочный плод и, убедившись, что никакого подвоха нет, поблагодарил, но брать не стал.

— Почему же ты не берёшь? — поинтересовался Учитель. — А жука взял!

— Жука я взял непроизвольно. Я ведь не знал, что ты мне даёшь! А яблоко мне просто не нужно.

— Вот так и в жизни: часто мы принимаем то, что нам не нужно и даже противно просто так, не задумываясь. Нам дают — мы берём. Но между «давать» и «дать» есть существенная разница. Я могу что-то тебе давать, но пока ты это не примешь, моё действие останется не совершённым: я даю — ты не берёшь.

Но если я тебе даю, и ты это принимаешь — моё действие становится совершённым: я дал — ты взял. Я не могу тебе дать что-то, пока ты это «что-то» не примешь! Я могу давать, но «дать» — это действие, зависящее от нас обоих — в равной мере.

Если кто-то оскорбляет тебя, ты имеешь выбор: принять его оскорбления (чаще всего мы это делаем, не задумываясь) и обидеться, либо просто не принимать их, осознавая, что это тебе не нужно.

Вот почему я и сказал, что тот человек не мог тебя оскорбить — он тебя оскорблял, но ты «помог» ему оскорбить себя, приняв обидные слова!

Бабочки и огонь
Персидская притча
Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня. Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала:
— Огонь светит.
Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала:
— Он жжётся!
Третья, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся.

Получивший знание лишается возможности говорить о нём, поэтому знающий молчит, а говорящий не знает.

Один очень хороший человек женился на девушке, которую очень любил. Ей было девятнадцать, и она была очень мила.

Когда девушке было двадцать, она пришла к мужу и сказала: сегодня ночью меня не жди, я приду утром.

Человек ничего не ответил, хоть ему и было больно. Девушка ушла. А человек пошёл к другому – немножко старше и умнее себя – и рассказал ему всё. «Если она придёт счастливая – не спрашивай её ни о чём»

Девушка вернулась наутро, и глаза её светились счастьем. Человек ничего не сказал, а лишь сел с ней завтракать.

Когда женщине было тридцать, она пришла к мужу и сказала: сегодня ночью меня не жди, я приду утром.
Человек промолчал, и когда жена ушла, пришёл к другому – тому, кто незначительно старше и мудрее.
«Если она придёт растерянная – не спрашивай её ни о чём».

И человек ни о чём не спросил свою растерянную жену наутро.

Когда женщине было пятьдесят, она пришла к мужу и сказала: сегодня ночью меня не жди, я приду утром.
На вопрос, тот, кто на миг умнее и старше человека, сказал: «Если она придёт уставшая, не спрашивай её ни о чём»

Человек не спросил, почему жена так устала за ночь.

И когда та девушка, на которой он женился, умирала, он не выдержал, и спросил: что ты делала те три ночи?
Она ответила:
«Я изменила тебе три раза. В первый раз я хотела нового и иного. Я ждала, что будет прекрасно, и было прекрасно…но через день мне стало ясно, что ты прекраснее, ведь ты не сказал мне не слова упрёка, ты любишь меня.
Второй раз я хотела разозлить тебя, чтобы ты кричал и топал ногами, чтобы ревновал, и я могла уйти…но ты промолчал, и я поняла, что не надо уходить, ведь ты любишь меня.
А в третий раз у меня помутился рассудок, и я не помню, что было…ты ничего не сказал мне, но я увидела в твоих глазах боль. И ближе на этом свете не было человека, чем ты…
Прости меня»
Смерть – это легко, шепнул кто-то, и она ушла.

Бог взял её в рай.
А человек прожил оставшееся время в земном раю.

Ведь Бог – порой ненамного старше и умнее нас. Он просто Бог.

Притча о слепцах и прорицателях

В один день к Мастеру пришли ученики и спросили:
- Учитель, можем ли мы обратится к гадателю или астрологу, чтоб узнать, что ждет нас в будущем?
Мастер закрыл глаза и, подумав, произнес:
- Разве я знаю, что вы можете? Судьба человека - всегда непроглядная тьма, где видным становится только пройденный отрезок. Мечтающий узнать будущее у гадалок, астрологов, толкователей снов и прорицателей, подобен человеку, с таким вниманием вглядывающемуся во тьму, что перед глазами у него появляются искры, вспышки и видения. Так, что ему уже кажется, будто он начал видеть. Такой упадет скорее.
- Что же далеть? Оставаться слепыми?
- Лучше быть слепыми и учиться ходить во тьме, подобно им, чем, начав считать себя зрячими, особено с чужих слов назвавшихся видящими, прекратить ощупывать путь и упасть в пропасть. Смотрите внутрь себя - вот где вам нужно зрение. Научитесь принимать жизнь такой, какая она есть, а не как бы вам хотелось. Красивые слова о свете и прозрении из других уроков не заменят вам умения находить верную дорогу единственно доступным путем.
- Каков же этот путь, учитель?
- Делать каждый шаг после предыдущего, осознавая, что он самый важный и последний, а впереди еще 10 000 таких же.
- Во тьме?
- По дороге.
- Но ведь предсказанное часто сбывается! - Удивлялись ученики.
- Чем больше предсказать - тем больше сбудется, чем туманнее предсказать - тем яснее исполнится, чем больше поверить - тем точнее проложить себе тропинку по вере. Не смотрите в несуществующее - не разглядите реальное. Не стремитесь прозреть - станете хуже слепцов. Оставайтесь слепцами, осознавая путь и не обращая внимания на слова "свет" и "тьма" - и вы прозреете.
- Ты точно знаешь, что предсказать будущее невозможно? - Не отставали ученики.
Мастер рассмеялся.
- Нет, я просто совершенно точно не знаю, что возможно.

Гримнир Татхагата

Роберт А. Джонсон.
Он: глубинные аспекты мужской психологии/Пер. В. Мершавка - М., Харьков: 1996.
Глава 1
(Кто исцелит рану Короля - Рыбака?)

Легенда о Священном Граале

Очень часто, когда в истории человечества наступает новая эра, одновременно с ней возникает соответствующий миф, который несет в себе определенное предвидение будущего; в нем всегда содержится мудрый совет, помогающий человеку адаптироваться к психологическим особенностям своего времени.

Такое духовное предписание для нашего современника мы можем найти в мифе о поисках Парсифалем Священной Чаши Грааля. Миф о Священной Чаше возник в двенадцатом столетии; многие люди абсолютно убеждены в том, что именно тогда и началась наша эра, что все идеи, теории и установки, которые мы имеем сегодня, начинались и развивались в то же самое время, когда миф о Граале только-только зарождался и обретал свою форму.

Тема мифа о Граале была постоянно на слуху в двенадцатом, тринадцатом и четырнадцатом столетиях. Эхо этого мифа можно было услышать в любой части Европы. Мы будем пользоваться французской версией, записанной раньше всех остальных и нашедшей свое отражение в поэме Кретьена де Труа. Кроме нее, существует немецкая версия Вольфрама фон Эшенбаха. Английская версия, "Смерть Артура", имеет свои истоки в четырнадцатом столетии, но с тех пор претерпела очень большие изменения. Она стала чрезвычайно сложной и в результате многочисленных переизданий настолько авторизованной, что утеряла определенную и очень важную часть спонтанной психологической истины. Французская версия намного проще, конкретней и более доступна бессознательному. Таким образом, она лучше всех соответствует нашим целям.

Очень важно помнить и понимать, что миф постоянно живет в каждом из нас. Вы можете распознать эту истинную живую природу мифа, если ощутите, как он разворачивается у вас внутри. Самая большая награда, которую вы можете обрести в результате общения с этим или любым другим мифом, - это почувствовать, как он живет внутри вашей психологической структуры.

Миф о Граале раскрывает основы мужской психологии. Все, что происходит в мифе, мы должны принять как часть происходящего с внутренним миром мужчины. Время от времени в ходе нашей истории мы будем встречать девушек ослепительной красоты, но при этом рассматривать их как часть мужской психики. Однако женщины не менее мужчин заинтересованы в раскрытии секрета мифа о Чаше Грааля. Каждая женщина может узнать в том или ином экзотическом мифологическом персонаже очень хорошо знакомые черты родного или близкого мужчины: отца, сына или мужа. Все это дает мне основания надеяться на то, что вам будет очень полезно распознать характерные признаки трансформации мужской психологии, которые несет в себе мифологический персонаж Парсифаль и принадлежащие его внутреннему миру прекрасные дамы.

Наша история начинается в Замке Грааля. На Замок обрушилась беда. Живущий в Замке Король-Рыбак был жестоко ранен. Его рана была столь серьезной, что он находился на грани жизни и смерти. Он стонал, кричал от боли и страдал, не зная ни сна, ни отдыха. Все его владения были опустошены и разорены. Его стада больше не плодились, поля оскудели, рыцари и воины были убиты, дети в его королевстве осиротели, женщины постоянно плакали, повсеместно царили скорбь и траур - и все это только из-за того, что Король-Рыбак был ранен.

Благоденствие и благополучие королевства зависят от силы и зрелости его правителя. Это общее правило, которое и сейчас не вызывает никаких сомнений, а первобытные люди ему следовали беспрекословно. До сих пор еще существуют племена, сохраняющие примитивную социальную организацию, где правителя убивают тотчас, как только он потеряет способность к воспроизведению потомства. Его действительно убивают физически; на этот счет даже существует определенный ритуал. Иногда его убивают постепенно, иногда его ждет жестокая казнь, но это обязательно происходит, так как считается, что подвластное ему сообщество не может процветать при слабом или больном правителе.

Итак, Замок Грааля постигло несчастье, так как Король-Рыбак был серьезно ранен. Миф сообщает нам, как это произошло. Много лет назад, когда будучи еще подростком, Король-Рыбак бродил в дремучем лесу, он набрел на стоянку. Эту стоянку люди уже давно покинули, но в очаге еще тлели угли и на них вялился лосось. Вполне естественно, что мальчик захотел отщипнуть от него кусочек и протянул к лососю руку. Он был очень голоден, а здесь, совсем рядом, на огне коптилась удивительно вкусная рыба, и он, конечно же, не смог удержаться. Но едва прикоснувшись к рыбе, он ее уронил, вскрикнув от боли, так как обжег себе пальцы. Он облизал обожженные пальцы, чтобы облегчить боль, и вместе с болью почувствовал слабый вкус жареной лососины. Ожог оказался для него весьма болезненным, а рана осталась незаживающей. С тех пор его стали называть Король-Рыбак, потому что его ранила рыба.

Согласно другой версии мифа, юный Король-Рыбак сгорал от любви. (Здесь речь идет о Парцефале Читать далее...

История про Кошку и ее Человека
Саша Бес

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

28.04.08
[512x700]

"Виртуальное эрзац-общение посредством текстовых форумов, как ни один другой способ, заставляет человека А домысливать образ собеседника Б, подсознательно наделять его такими качествами, которые тот даже не выказывал. Такого рода "творчество" говорит значительно больше о самом человеке А, нежели о собеседнике Б -- как раз в этот момент А максимально раскрывает собственные карты." (http://zhurnal.lib.ru/l/lirik_t/z03.shtml)

Ну не прелесть?

Раньше ранних времён, древнее древних времён, когда хвост верблюда тащился по земле, а рога горного козла упирались в небеса, жил на свете добрый богатырь. Звали его Хан-Кулюг, что значит — Алый Герой. Было у него три выносливых коня, и среди них — неутомимый Хан-Шилгй, красно-рыжий конь. Был у него могучий пёстрый орёл, который сторожил его аал (селение, группа юрт, кочующих вместе) с одной стороны, и был стремительный серый сокол, который охранял его аал с другой стороны. Семь месяцев богатырь охотился на семивершинном горном хребте. Шесть месяцев добывал зверя на ше-стивершинном горном хребте.

Была у него милая жена Сай-Куу и была любимая младшая сестра Алдын-Оюу.

Ушёл однажды Хан-Кулюг на шестивершинный горный хребет, много зверя убил, много добычи добыл, усталый вернулся домой и лёг спать на месяц, на все тридцать дней. Но проспал он недолго, разбудил его громкий крик. — Милый брат, скорей вставай! Возле следов твоего коня Хан-Шилги появился огромный след! Это след богатырского коня! — кричала сестра Алдын-Оюу.

— Видно по следу, тот конь побольше твоего Хан-Шилги-коня! — кричала жена Сай-Куу.

Хан-Кулюг вскочил, налил воды в чашу, которую едва поднимали девяносто человек, умылся, прогнал сон, взобрался на высокий холм и начал смотреть вокруг. Но нигде ничего не было видно и нигде ничего не было слышно.

— Нигде ничего не видно, нигде ничего не слышно. Вы, наверное, водили моего Хан-Шилги-коня, а теперь смеётесь надо мной!

Взял он чёрный лук, белые стрелы и уехал охотиться на шестивершинный горный хребет. И увидел, что у подножия хребта сидит и ждёт его огромный богатырь. Под солнцем сверкает белый его халат. А рядом пасётся могучий светло-соловый конь.

— Откуда ты взялся, лысый барсук? — закричал Хан-Кулюг.— Ты что, гниль земли или плесень воды? Ты всаднику — помеха, а пешему человеку — препятствие! Если хочешь что-нибудь сказать — говори!

— Я — могучий Алдай-Мерген. Коня моего зовут Ак-Сарыг. Я пришёл сюда, чтоб себе забрать аал и весь скот Хан-Кулюга. Я вижу, ты и есть богатырь из богатырей Хан-Кулюг. Отвечай, что ты хочешь — горячий крепкий кулак или холодную сталь, которую сделали мастера?

— Есть у меня для тебя горячий кулак,— ответил герой,— и есть холодная сталь, которую сделали мастера. Нет у меня брата, который родился раньше меня, который заступился бы за меня. И нет брата, который родился после меня, который защитил бы меня. Заступится за меня лишь конь мой Хан-Шилги.

Алдай-Мерген крикнул:

— И за меня никто не заступится, кроме Ак-Сарыг-коня. Бросим оружие, которое сделали мастера. Померимся силой, которую дали нам мать и отец!

И спутал железными путами своего Ак-Сарыг-ко-ня. Хан-Кулюг стреножил своего коня Хан-Шилги.

Богатыри глянули друг на друга исподлобья, будто быки, и побежали, исполняя танец орла (ритуальный танец, который исполняют борцы перед состязанием, а победитель – и после состязания). А потом схватились в середине жёлтой степи. Заколебалось голубое небо, задрожала чёрная земля. Шестьдесят дней — два месяца, девяносто дней — три месяца шла борьба. И Хан-Кулюг увидел, что из-под мышек Ал-дай-Мергена начала падать чёрная пена хлопьями с гору величиной, а на спине разбушевалась белая пена величиной с горный хребет.

— Что с тобой? — крикнул Хан-Кулюг.

— Это значит — тело моё богатырское разыгралось! Теперь держись!

Но Хан-Кулюг был ловок, как ястреб, увёртлив, как сокол. Когда тело Алдай-Мергена разыгралось-разогрелось так, что нельзя было прикоснуться к нему голой рукой, Хан-Кулюг разорвал потник и обернул им руки.

Конь Хан-Шилги увидел, что хозяину трудно, плюнул вверх, и пошёл дождь с градом. Он охладил Алдай-Мергена. К тому времени разогрелось — разыгралось тело Хан-Кулюга. Он взял противника железной хваткой, закружил под белыми облаками и бросил на чёрную землю.

— Говори последнее слово, Алдай-Мерген! — сказал богатырь.

— Пощади меня, Хан-Кулюг. Давай будем братьями, как от одного отца, давай будем братьями, как два уха коня, как две лапы орла! Я клянусь: никогда, никогда тебе не изменю! — Так лёжа говорил Алдай-Мерген.

Хан-Кулюг поднял его и сказал:

— Будешь моим табунщиком, брат! Будешь ухаживать за лучшим табуном. Иди в мой аал.

А сам отправился на семивершинный горный хребет. Вдоволь наохотился, наполнил все сумки и поехал домой. А когда вернулся — увидел, что сестра Алдын-Оюу лежит больная, лежит скорчившись, лежит посиневшая, как заплесневелая печень!

— Синей болезнью заболела Алдын-Оюу,— сказала богатырю жена его, Сай-Куу.— Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей сердце сивого быка, хозяина Синего озера. Только это сердце сможет её спасти!

Хан-Кулюг сел на могучего Хан-Шилги и поскакал к Синему озеру. Он пел протяжную песню, так пел, как поют сто человек. Он распевал горловую песню (особое двухголосное пение, бытующее у некоторых тюркских народов), так распевал, как распевают двести человек. Конь Хан-Шилги скакал по гребням низких гор, по склонам высоких гор. С досады Читать далее...

Паша-Марк потрясающий. С ним очень хорошо, очень уютно играть,  его рассуждения добры и искренни, он всегда старается помочь и помогает. Даже не в этом дело... Можно сколько угодно быть приятным собеседником и приятным человеком. А он сердечный. Не понимаю тех, кто на него нападают. Возможно, доброта и сердечность выглядят как слабость в их глазах.  Но они ими не являются! В этом мире быть добрым - уже значит быть сильным. Вот только что закончили отыгровку интересного эпизода для "Лита-стори". Первым же постом он не просто попал в точку, подыграв моей мысли, еще даже не высказанной, он попал им в мою душу. Невероятное ощущение. Как будто мы так хорошо друг друга понимаем что где-то на уровне Творения просто обменялись мыслью-улыбкой и большее не понадобилось.

Сцена вышла потрясающая по красоте. Да, наверное вот еще что - он чувствует Красоту и понимает ее. А значит понимает и меня. Отдыхаю с ним...

Xenonmark (17:42) :
Пускай нам хаос путь укажет свой,
Но в путь ведет порядок нас.
В нем каждый миг окажется живой,
Забытой сказкой оживет мечта.

Исс (17:43) :
ага) а мы с тобой тем и занимаемся что оживляем мечты)

Xenonmark (17:43) :
Я слов забыл вязанку прихватить)

Исс (17:44) :
свою могу спокойно одолжить)

Xenonmark (17:44) :
И вот они сркебут повозку мыслей
Коль разум тащится в пустыне мозга

Исс (17:46) :
я что-то не заметила пока,
чтоб мыслями куда-то ты тащился.
вдвоем сидели мы у огонька
и каждый собственным теплом делился

Xenonmark (17:49) :
Чего бы проще - изложи что есть
И в разуме нашлось чье отраженье.
Картину ты составь и вот оно -
Живое воплощение безумства.

Стихи ли, проза, все собрать в едино...

Исс (17:50) :
Безумие - классическая вещь,
порой оно соседствует с талантом...

а Хаос творчества... в нем свой порядок есть...

Xenonmark (17:51) :
НО ХАОСА ПРИ ЭТОМ И НЕ СЧЕСТЬ)))

Исс (17:51) :
зачем считать? им пользоваться надо.
а строчки строгие - твоя награда

Xenonmark (17:53) :
Пожалуй переписку в стихотворной форме,
Могли бы мы снести к еще одной жанровой моде...
И выложить куда нибудь на суд
Кто прав, ну а кого и тапком пнуть)))

Исс (17:54) :
да ну их, наших славных тапкомётов)
у нас тут для души а не для славы)

И вот так часто...
Ну и не удержусь привести цитату...

Xenonmark (15:39) :
интересно, ты никогда не задумывалась о публикации своих произведений? хотя бы в виде сборника?

Исс (15:40) :
кому я нужна?

Xenonmark (15:40) :
учитывая их объем и качество... думаю найдутся желающие их опубликовать.

Исс (15:40) :
иногда куда то посылаю. сейчас на конкурс сказок выслала, там в судьях моя любимая сказочница....

Xenonmark (15:41) :
ну а в издательства?

на СМ есть же колонки издателей

Исс (15:41) :
молчат пока что. им рОманы нужны.
ну да.
почти всем рОманы.
ну вот закончу Литу... она более менее коммерческая.
первые два романа так себе

Xenonmark (15:42) :
а что сейчас рождается из твоей Лита-стори?)

Xenonmark (15:42) :
коммерческая?

Исс (15:43) :
"более-менее". ну все пишут про какие то школы магии, да? все про попаданцев. Лита отчасти попаданка))

Xenonmark (15:43) :
) ладно, это твой мир) я в нем гость)

Просто было приятно, что человеку не все равно. Я не представляю никого из моих друзей в состоянии "все равно". Полинка недавно поставила на уши ВСЕХ просто потому что мне было плохо. Вель бросает к кошкам свое и приходит поддержать. Ленка всегда пишет - просто пишет "села рядом и обняла" - но я чувствую ее рядом. Кати вчера сказала - "Кому порвать глотку? Я не позволю кому-то обижать моих друзей. Даже другим моим друзьям". И помолчав добавила: "Тем более им". Настенка что-то почувствовала и позвонила из Новочека... Уверена - не бросят, не осудят и защитят всегда и от всего. Если что-то будет мешать - скорее бросят это чем друг друга. Не будут кусаться и рычать. И если я сделаю что-то неправильное, эгоистичное скорее спросят - "Ир, тебе плохо?" чем скажут "какая же ты все таки эгоистичная дура!" Хулой и бранью не помочь ничему и ничему не научить. А я учусь в каждого из вас, потому что вы даете мне такую возможность. Я буду драться за вас и защищать вас как умею. Я люблю вас - тоже как умею. Будем вместе)
[644x431]

Зауэр Ирина Викторовна (lita@zaoproxy.ru) 2011/03/31 06:48:

Тишина - не любовь ли? Ты ждешь хоть письма, хоть звонка.
Но ему - не успеть, не суметь, не посметь, нарушая запреты
Написать две строки. Но твоя пусть не дрогнет рука
Что опять вот напишет сейчас ему: "Здравствуй, любимый мой. Где ты?"

Без упреков. Ведь он - безупречен и надо ценить то что есть,
И давать отдохнуть от себя в безупречном священном молчанье.
Может быть он напишет. А нет - значит я буду ждать его здесь,
Где "прощение" значит не то же, что значит "прощанье".

Xenonmark (10:24) :
Горьких слов тишина, нас касается острым ножом,
Разрезая сердечную мышцу в страдании тяжком.
И становятся вечно пустыми прощанья слова,
Коль на встречу теряется наша надежда.

Ты его отпусти, если сердце его не свободно,
Ты его не ищи, коль глаза его застила тьма.
Сколько споров и гнева готова душа твоя снесть,
Только чтобы его с собой видеть рядом?
 

..............................................................................................

Это мой ДРУГ.

А я все жду, жду... Ты молчишь и не приходишь, но я буду ждать как Бисэй...

Бисэй стоял под мостом и ждал ее.
Наверху, над ним, за высокими каменными перилами, наполовину обвитыми
плющом, по временам мелькали полы белых одежд проходивших по мосту прохожих,
освещенные ярким заходящим солнцем и чуть-чуть колыхающиеся на ветру... А
она все не шла.
Бисэй с легким нетерпением подошел к самой воде и стал смотреть на
спокойную реку, по которой не двигалась ни одна лодка.
Вдоль реки сплошной стеной рос зеленый тростник, а над тростником
кое-где круглились густые купы ив. И хотя река была широкая, поверхность
воды, стиснутая тростниками, казалась узкой. Лента чистой воды, золотя
отражение единственного перламутрового облачка, тихо вилась среди
тростников... А она все не шла.
Бисэй отошел от воды и, шагая взад и вперед по неширокой отмели, стал
прислушиваться к медленно наполнявшейся сумраком тишине.
На мосту движение уже затихло. Ни звука шагов, ни стука копыт, ни
дребезжанья тележек - оттуда не слышалось ничего. Шелест ветра, шорох
тростника, плеск воды... потом где-то пронзительно закричала цапля. Бисэй
остановился: видимо, начался прилив, вода, набегающая на илистую отмель,
сверкала ближе, чем раньше... А она все не шла.
Сердито нахмурившись, Бисэй стал быстрыми шагами ходить по полутемной
отмели под мостом. Тем временем вода потихоньку, шаг за шагом затопляла
отмель. И его кожи коснулась прохлада тины и свежесть воды. Он поднял глаза
- на мосту яркий блеск заходящего солнца уже потух, и на бледно-зеленоватом
закатном небе чернел четко вырезанный силуэт каменных перил... А она все не
шла.
Бисэй наконец остановился.
Вода, уже лизнув его ноги, сверкая блеском холодней, чем блеск стали,
медленно разливалась под мостом. Несомненно, не прошло и часа, как
безжалостный прилив зальет ему и колени, и живот, и грудь. Нет, вода уже
выше и выше, и вот уже его колени скрылись под волнами реки... А она все не
шла.
Бисэй с последней искрой надежды снова и снова устремлял взор к небу,
на мост.
Над водой, заливавшей его по грудь, давно уже сгустилась вечерняя
синева, и сквозь призрачный туман доносился печальный шелест листвы ив и
густого тростника. И вдруг, задев Бисэя за нос, сверкнула белым брюшком
выскочившая из воды рыбка и промелькнула над его головой. Высоко в небе
зажглись пока еще редкие звезды. И даже силуэт обвитых плющом перил растаял
в быстро надвигавшейся темноте... А она все не шла.
В полночь, когда лунный свет заливал тростник и ивы вдоль реки, вода и
ветерок, тихонько перешептываясь, бережно понесли тело Бисэя из-под моста в
море. Но дух Бисэя устремился к сердцу неба, к печальному лунному свету,
может быть потому, что он был влюблен. Тайно покинув тело, он плавно
поднялся в бледно светлеющее небо, совсем так же, как бесшумно поднимается
от реки запах тины, свежесть воды...
А потом, через много тысяч лет, этому духу, претерпевшему бесчисленные
превращения, вновь была доверена человеческая жизнь. Это и есть дух, который
живет во мне, вот в таком, какой я есть. Поэтому, пусть я родился в наше
время, все же я не способен ни к чему путному: и днем и ночью я живу в
мечтах и только жду, что придет что-то удивительное. Совсем так, как Бисэй в
сумерках под мостом ждал возлюбленную, которая никогда не придет.

РЮНОСКЭ АКУТАКАВА "Как верил Бисэй"
Сентябрь 1919 г.
[500x404]

[показать]
Жозефин Бейкер, знаменитая черная артистка 20-х годов, танцевала с Хемингуэем и Ле Корбюзье, защищала Францию от фашистов и боролась с расизмом в Америке. ФБР преследовало ее за коммунистические взгляды, судебные приставы - за долги. Жизнь Жозефин была похожа на ее танцы: комические сценки с налетом эротики и грусти.
[показать]
Абсолютно голая, не считая набедренной повязки из розовых перьев, Жозефин Бейкер лежит на широких плечах чернокожего танцора. Он помогает Жозефин обхватить ноги руками и пускает ее колесом по сцене. Приветственный крик проносится по рядам зрителей. Так 2 октября 1925 года состоялся дебют 19-летней Жозефин Бейкер в театре "Ла Ревю Негр" на Елисейских полях. Это была одна из самых запоминающихся премьер парижского театра 20-х годов. "Черное тело впервые показалось французам грациозным и прекрасным", - писали критики.
[показать]
Жозефин родилась в 1906 году в Сент-Луисе. Ее отец был барабанщиком, мать - официанткой. Юность Жозефин провела подобно большинству чернокожих ровесниц - к 15 годам уже дважды побывала замужем.
"Сначала я танцевала, чтобы согреться, а потом поняла, что рождена для танца. Жить для меня - значит танцевать". Жозефин участвовала в "тент-шоу" - представлениях в цирковом шатре для цветной публики. Из-за расовой дискриминации актерам приходилось почти каждый вечер менять место представления.
[показать]
В 1921 году 15-летняя Жозефин уже была известной комической танцовщицей и исполняла сложные акробатические номера. Счастливый билет выпал ей, когда ее пригласили в гастрольный состав знаменитой "черной" труппы Бродвея. Жозефин была "завершающей представление" (end-girl) в одном из мюзиклов: она пародировала танцоров во время представления, а когда они выходили на бис, пускалась по сцене колесом. Позже, в клубе "Плантация" - притоне для белых любителей джаза, - она познакомилась со Спенсером Уильямсом, автором Everybody Loves My Baby. Он помог ей отправиться на гастроли в Европу.
[показать]
[показать]
Юная Жозефин блистала в Берлине, Брюсселе, Вене и Копенгагене. В парижском театре "Фоли Бержер" она произвела фурор, когда выскочила из-за кулис, прикрытая лишь гроздью бананов. Под восторженные аплодисменты она появлялась на сцене то внутри пасхального яйца из сатиновых роз, то лежа на зеркале. Ее очаровательный французский с легким американским акцентом и редкая способность наполнять самые счастливые песенки грустной экспрессией завораживали слушателей.
[показать]
Жозефин вдохновляла скульпторов, художников, поэтов и архитекторов. Адольф Лоос посвятил ей "Дом Жозефин Бейкер", Александр Колдер - свои проволочные скульптуры, Гертруда Стайн написала стихотворение в прозе, а Поль Колин был автором множества ее портретов, литографий и рекламных плакатов. Жозефин утверждала, что и Пикассо писал с нее много раз (работы не сохранились). Зато в знаменитых сериях Матисса "Дансез Креол" и "Джаз" влияние и дух Жозефин легко узнаваемы.
[показать]
Мода на Le Jazz Hot стала постепенно проходить. В 1926 году Жозефин познакомилась с Пепито Абатино, который оказался восхитительным любовником и хорошим театральным менеджером. Он ввел ее в светское общество Парижа и сделал звездой 30-х. Они редко виделись, но сохраняли глубокую привязанность друг к другу.
[показать]
В 1927 году появился первый фильм с участием Жозефин Бейкер - "Женщины "Фоли Бержер", за ним последовали "Сирена тропиков", "Зу-зу", "Принцесса Там-там" и "Ложная тревога". Ее очень много снимали, да и гонорары у Жозефин были самыми высокими в Европе.
[показать]
Знаменитые художники и модельеры создавали для Жозефин безумные костюмы из перьев и блесток. Пуаре придумывал для нее расшитые бисером, сверкающие цилиндры. Иногда платья кроились из полотна, расписанного модными тогда кубистами.
[показать]
Жозефин всегда притягивала к себе неординарных людей. В 1926 году Эрнест Хемингуэй впервые танцевал с Жозефин: "Было жарко, но она куталась в манто. Мы танцевали весь вечер, но она ни разу его не сняла. Только когда клуб закрылся и мы вышли, Жозефин призналась мне, что под мехами у нее не было Читать далее...

- Что и для кого я должен спеть? – спросил Иррео и сам же ответил, - я полагаю что-то необычное для этого вот мальчика?
- Попробуй, - пожал плечом Ханни совершенно равнодушно, не приняв правила игры, которую предлагал ему Волчий Всадник.
- Веселое или грустное?
- Ни то и не другое, - ответил Ханни. Резкость ответа, как и сам ответ, ничуть не смутили Ррео.
- Как пожелаешь. Пусть тогда будет вот эта.
Театральным жестом положив руки на грудь, он негромко запел:
- О, вэрис, вэрис!
Эсталлиа он виан на’гиан,
Олима теи долен мирреан,
Дин алеис…
- И на каком это языке? – бесцеремонно перебил Ханни, - почему я должен слушать песню, слов которой не понимаю?
- Потому что это хорошая песня, молодой господин. Хорошая - а значит не важно, что она на да'лива, исконном языке нашего мира. Пройдет немного времени, и ты начнешь понимать, не слова нет, но суть…
- Немного – это сколько? Год, два, десять? Я не хочу слушать эту абракадабру.
Ррео и на это не обиделся, а только вежливо поклонился мальчику.
- Как хочешь. Хотя… это ведь простой путь – послать все в Бездну.
- Потише, господин бард! – строго сказал хозяин библиотеки, - вы разговариваете с ребенком!
- Я вижу. Ну что же, юный господин, что мне спеть для тебя?
Ханни смотрел на него с неприязнью и кивнул в сторону Льеш.
- Пусть она выбирает.
Девушка все это время не отводила от Ррео взгляда.
- Пусть будет та песня, которую ты начал.
- «Песнь о покое». Или, если хотите, «Песнь покою».
И он снова запел на да'лива, почти забытом, и потому непонятном, но все равно очень красивом языке. Льеш постояла, прислушиваясь, медленно прошлась по комнате, все тише и тише с каждым шагом, пока не остановилась совсем посреди звездного буйства. Первыми начали танцевать ее руки, поднявшиеся одна за другой и упавшие как уставшие крылья. У песни был странный ритм, Вистра понял, что очень трудно поймать его и все же Льеш удавалось и это и другое – выражать движением танца души то непонятное, тот смысл, что несла в себе песня. Шаги, легкие и скользящие или тяжелые и медлительные, поворот головы, всплеск рук, словно поймавших что-то, сомкнутые ладони, – что в них? Красивая бабочка? Солнечный луч? Истина? Но ладони раскрыты и они – пустые… Следы ее слабо светились, лицо и руки метались в полумраке голубыми маячками. Вот она пошатнулась, словно глубоко потрясенная - ведь, в самом деле, нельзя так – искать, ждать и желать, получить, наконец, желанное, и увидеть, что оно – пустота. Вистра не заметил, как и сам он стал двигаться в странном неправильном ритме танца, как остальные тоже оказались втянуты в него. Танцевали, каждый – по-своему. Скаве качал головой, просто качал головой, но и этого было достаточно; Тарзин делал маленькие шажки – вперед, словно хотел присоединиться к Льеш и тут же – назад. Господин Юлле поднимал и опускал ладони, Шела покачивался из стороны в сторону, словно под гипнозом, а Вистра закрывал и открывал глаза – и даже с закрытыми продолжал видеть Льеш. А Ханни протягивал к танцующей руки и всем своим безвольным не способным к самостоятельности телом тянулся к ней.
И не сразу Сказочник поймал себя на том, что понимает некоторые из слов песни.
Покой, покой!
Тебя, спасающий и губящей сердца,
Тебя, не знающей начала и конца,
Не знал я. Под рукой
Моей всегда лишь страх и путь.
Пусть те, кто знает правду соль и суть,
Корону и суму
Зовут тебя, а я – не позову.

Как ты жесток и хладнокровно слеп!
И в этом – суть твоя?
Бросаешь алчущим как нищим черный хлеб
Мгновения забытья.
Острее стали, глубже бездн любых
Жить этою тоской,
Не дотянуться, не схватить рукой…
Покой, покой…

Прочь, прочь уйди!
Зачем, за что? Тебя не побороть
Не обмануть, не взять и не оставить
Что остается нам? Восславить
Тебя, иль проклянуть.
Забыться – забытье в тебе лежит
Пластом тяжелым, камнем за душой
Но нет тебя – и тесен мир большой
И нечем в нем дышать.

Покой, покой!
Разделены и связаны тобой,
Тебе не верим.
И не твоею меркой жизнь мы мерим,
И не тобою дорожим.
Счастлив, кто знает, как жесток покой,
Надеждами и всем, что над тобой,
Когда дрожим
От холода и страха, от вина
И от вины. Любая вещь нужна
Тебя – не нужно нам!
Проклятья и мольбы тебе не впрок,
Стиравший в пыль и камень и песок,
Надежность рук и стен.
Так будь же проклят. Будь благословен.
И, в конце концов – в самом конце – Ханни все-таки стал частью этого танца; Льеш танцевала, словно не замечая протянутых к ней рук, пока не обернулась в одном из движений, и не посмотрела в глаза мальчику. Через мгновение она оказалась рядом с ним, на коленях, сжимая его ладони своими ладонями. Потом поднялась – и потянула его за собой… Долгое мгновение Вистре казалось, что Ханни встанет на ноги, что случится чудо. Этого - не случилось, но может быть было другое, не заметное взгляду. Ханни улыбнулся и выпустил руки танцующей, и он больше не казался Сказочнику Читать далее...