Найди меня: я где-то здесь, хотя и сам не вспомню где, наверное.
Но и не важно это, а важно то, что всё же здесь я.

Взрываются миры вокруг в порыве исступленья радостном.
Но ты со мною будь, мой друг – нас вечность не касается.

Мы все здесь дети, или нас нет здесь.
Здесь всё только дорога к смерти, а смерть – только дорога.

Лечу в садах твоих, не чуя ног, и слабости не чуя,
За грань, за установленный порог, куда нельзя идти мне.

Сближаются миры вокруг в неодолимом разрушительном влеченьи,
Чудовищно врезаются друг в друга в борьбе уничтоженья.
И умирают два ничтожных духа, свой тщетный завершивших круг,
И оживает чадо воскресенья в двойном величии родительских порук.

Вокруг взрываются миры: мы все живём до той поры,
Пока в гостях у скорби мы, пока глаза наши закрыты,
Но стоит нам открыть их, и – смотри! – уже мертвы,
И счастливы мы в смерти!

Всё будет хорошо, поверь, всё зло и боль придумал ты
В кошмарном сне, что призрак свёл на веки.
Забудь его теперь, узри большое бытие в великом многоцветье,
Таким, какое оно есть, каким предстало на заре перворождённым детям.
Ты же узришь его в лучах последнего рассвета.

Ты знал, что меня не найти, но всё же искал.
Теперь и тебе не уйти: ты в поиске мне стал подобен.
Теперь со мной рядом терпи: нам мир давать счастье не волен.

С какою яростью мы прежде друг друга убивали!
Теперь с таким остервененьем мы сами принесёмся в жертву,
И безвозмездно жизни отдадим друг ради друга.

Столкнись со мной: ты видишь, мы готовы,
Мы оба уже много раз встречались со смертельной злобой.
Мы умирали много раз, не веря в скоротечность катастроф.
Чего бояться нам теперь?

Где были мы – теперь есть жизнь,
Где скорбь была – теперь одна лишь святость.
Где тьма была – теперь сияет свет.
И где-то мы… но здесь нас больше нет.

Отрави золотым теплом, воскреси сиянием белым радостной смерти.
Воскреси и забудь о том, что я один, и тебя со мной нет…
Лишь мой последний сон – чёрное окно, где в хладной пустоте я потерял тебя.
И не узнал укоряющих глаз, средь безмятежных мёртвых звёзд.

Видением разлуки тяжким являлся мне печальный образ твой,
Возмездием за муки, что глупостью и гордостью тебе я причинил.
За что ты не покинула меня, за что? За что меня ты мучишь неубиваемой виной,
Являясь нежностью, являясь мне запретной чистотой?

Прощальная улыбка страдающего взгляда серых глаз твоих –
Последний путь к покою мой, что был потерян мною смерть назад.
Твой смех, что нежным взрывом разнесётся в пустоте,
Порвёт объявшую нас плеву боли и порока смерть назад,
Вонзит в погибшую любовь мою ответ и обручит навек с бессмертием своим.

Сказали губы, сказал мне аромат волос твоих:
«Конца не будет. Ты можешь быть. Ты должен жить».
Сказали очи, златым лучом заклявшие судьбу мою:
«Конец пророчим, конец небытию».
Ожгла чело надеждой, с улыбкой отошла во тьму и затворила дверь.
И взглядом ласковым сомнению шепнула: «Верь».

Помнишь ли предвечный свет – то поцелуй, смиривший вечную печаль и боль мою,
Сжигавшую меня сухим безжизненным огнём.
Помнишь ли начальный мрак – то клятва и надежда,
Поднявшая меня из пустоты, освободившая от рушащего долга перед смертью.
Помнишь ли нетвёрдые шаги – моё признание в любви и отречение от имени,
Забвенье невозможности и вера в бесконечность силы в Боге и тебе…
Помнишь ли о том, что всё, что от меня осталось – это ты,
И ждёт во мраке слов твоих?

Обними воспоминаний чёрным плачем
Несчётных жизней, оборванных путей.
И ты поймёшь, что я не мог иначе,
Идя возвратною дорогой бесчисленных смертей… к тебе…
Ветхой книгой раствори мою память
Внезапно-ранящим видением навек ушедших дней:
Пред влажными глазами лёгкий танец твой и смех тех дней,
Когда была ты беспечальна и полна моей любовью,
Напомнит, что единственный мой подвиг – твоё прощенье и любовь ко мне.

Вернёмся… скоро мы вернёмся…
Мы вспомним радость, не омрачённую потерей и виной,
Вернём себе любовь, не отягчённую пороком,
Вернём себе потерянное право на покой в пристанище у Бога.

Я узнаю тебя: мне вечность не закрыла глаз, не отупила память
Безмолвием и пустотой глухих тысячелетий,
Не погасила рану, что клятвой верности мне душу освещала,
Светила там, где света нет, и быть не может…
Напоминала… о том, что я тебя увижу вновь.
И обрету давно утраченное имя из уст твоих.

Прости мне эти слёзы, я готов, - они печальное касание прошедшего.
Они теплы, и больше не несут мне боли прожитых веков,
Не обжигают щёк, и не терзают душу.
Я готов, я одолел боль расставанья,
Я отрекаюсь от страданья,
Столь долго, верным маяком, мне пламенеющим внутри,
Надёжным спутником, ведущим сквозь отчаянье,
Суровым стражем, защищавшим чистоту моей любви
От страхов, с ненавидящей улыбкой сосавших плоть мою и кровь,
Века мне затмевающих твой лик уродливым пологом отрицанья,
Отсрочивших на бесконечность миг, желанный мной со дня созданья.
Я отрекаюсь от истаявших оков
Всего того, что отделяло от тебя дух моих грешных снов,
И ныне я готов вступить под крылья отреченья… и повторенья
Одних и тех же вечных слов.

Мы будем бесконечны, недвижимо-свободны…смерти нет…
Мы будем вместе вечно, возвратною дорогой пойдём на свет.
Окончим путь в начале, божественном предчувствии покоя и любви.
Воздвигнем храм печали, бессмертия и веры.

Звездопадом золотым бесчувственно рыдала бесконечность.
О нас, и том, что всё окончено теперь, и наши руки вместе,
И наши губы вместе, и Бог вложил в наши глаза единый свет.
Свершилось всё, и звёзды улыбнулись нам, смеясь над сгинувшим сомненьем…
Беспредельным светопадом смеялась бесконечность…


© Copyright: Михаил Лукашов, 2010

В чёрной оси я кружусь, тёмным шлейфом мой разум окутан,
На холодной ладони твоей, в самом сердце дворца безымянных.
Ничего я не помню – здесь легко всё было забыть мне.
И лишь вслед за твоею мечтою во все стороны чувства я разорвусь.

Здесь спирали-часы моё сосчитают безвременье
И движением стрел судьбоносных всё исправят, и всё пронесут мимо ненависти.
Пронзят сердце прошлого птицы кошмарной, угольно-чёрной, мертвенноокой,
И движением вспять заключат мою нежность, мой мёртвый покой
В холодно-мраморную бесконечность, покрытую пылью,
Очувствованную тобой.

Мне ночь голову окрыла чёрной мантией бессмертного,
И во злобу без прощенья облачила прежде любящее сердце.
Я совершаю свой поход вокруг дворца, ступени попирая чужих ничтожеств,
И слабых духом убивая из лука злого одиночества.
Нашу любовь я замыкаю в спирали мёртвого.

Кровавый ад за стрельчатым окном, падение ступеней, ловушки балюстрад
В багровом небе, измученный мой взгляд
И тяжкий демон туч недвижных… то мир без веры,
Тоскливый мир без божества.

Страшной вестью явился я тем, кто при жизни меня проклинал.
Их презрительным хохотом встречу, торжествующе сброшу их в ад.
Вам прощенья не будет… здесь убийцам нет дороги назад!
Здесь и чистый душой радушья не встретит… убирайтесь все прочь!
Здесь лишь я… и она…

Я сплю в холодном круге, в колодце нашей общей скорби
С надеждой робкою и нежною любовью прислушиваюсь к стонам в глубине,
Куда серебряные слёзы роняла ты в тоске великой обо мне,
Что падали на сердце мне, смиряя боль острейшей болью по тебе.
И нет теперь мне большей веры, чем та,
Что дух моих рыданий прикоснётся к возлюбленной душе.

Я снова опоздал – тебя здесь больше нет,
И был напрасен мёртвый ад, что стоил больше мне, чем смерть.
В бессилии рыданья содрогнусь, но лишь злорадным эхом
Мне ответит свод пустой,
Шептанием теней в углах и шелестом невидимых печалей.
И я устал, и силы нет мне повторить тот страшный путь.
Но я ещё вернусь, я за тобой вернусь…
Я отыщу тебя и не позволю погибать нашей любви между двумя скорбями.
Мы будем вместе, мы будем счастливы и радостно бессмертны
В гостях у завистливой смерти.

Чёрной птицей тоскливой летаю вкруг башни спиральной
С часами, и ход острых стрел мне крылья безжалостно ранит.
Я знаю: далёк тот предел, как в одно сольются две наши печали,
И смертью единой сведут все счёты забытые с нами.
Но буду ждать я, и неотрывен взгляд мой
В наш час возврата.

Грешно искать покоя на земле,
В тяжёлой суете бежать в укромный уголок.
Чтобы не знать бессмысленных тревог, и не вдыхать дымов
От тленья падали на улицах покинутых миров.
И запертым не быть в бессоннице стеклянных снов.

Со дня творенья человек безумцем был:
Счастливую беспечность променял на рвенье жил.
Взамен чудес эдемских он несносный ад избрал.
Свободы духа возжелал, но плоть обрек на рабство.

Но проклята земля заместо человека,
И изувечил грех когда-то доброе лицо.
Она теперь не мать, а мачеха с кнутом,
И с яростью бичует род людской
Возмездием за то, что дали ей такую роль.

Учит земля, сжигая глаза, серым песком рассекая сомкнутые веки.
Учит тому, чему верить нельзя – сбывшийся сон сумасшедшего неба.
Учит земля, обнажая клыки, запахом крови сознанье дурманя.
Угли огня растревожив в груди, нам насаждает земля своё страшное знанье.

Теперь земля нам враг, и испоконный страх
Собаки, выгнанной за дверь, вселяет чувства волка.
От нежеланья умереть невольно рвем чужую глотку.
Но страх и стыд живот сжимают все сильней.
Что может сделать с человеком жизнь...
Что может с жизнью сделать человек...

На красном поле
Бог с волком спорит
Душа в неволе
У двух начал
Где ключ к свободе?
Если б я знал…
Все вою
Вырвать бы вой из груди – и на волю

Слова застревают в горле – им горько и стыдно, что их не ждут.
Стремительных мыслей потоки бессмысленно гибнут в болоте,
И знают объятые вонью – желания неба и Бога здесь не прорастут…

Искал я каменное сердце, чтоб кровь в груди остановить.
И твёрдый холод смерти над чувством утвердить.
Визгливой жизни рот заткнуть, позволить разуму уснуть…
Но поиск тщетен – и нестерпим блуждающий средь боли путь.

Это знаешь что такое? Это капля в море крови
И на кладбище покоя лишь песчинка древней скорби.
Не снести нам зла такого - восстаем на злую долю...
Но пройти тропою боли, обезвредить ад собою
Кто из путников способен?

Нирваной-щитом сердце закрой,
И белым лучом свети пред собой.
Пусть благо несет темный путь твой,
Быть может и Бог оживет,
Незабвенный со дня похорон.

В преддверии конца вдруг спала пелена,
И жизнь увидела бойца на месте слабого раба.
То сильный воин, полный воли, не ведающий страха боли...
Но сердца нет в нем, и по венам
Шуршит сухой песок арены.

Ударенный молнией не боится прямого.
Схваченный штормом не боится напора.
И лишь круга боюсь земного…заплывшего кровью болота,
Коварного духа ночного, бездорожного тёмного поля.

Не будет сему миру благодати, его удел – несчетные страданья.
Возжаждав каплю истины и счастья, получишь годы боли и отчаянья.
Мечтая о свободе и всезнании, опустишься в безволье и невежество,
И зверем, одурманенным желанием, избавишься от тягостных сомнений.
На тех же, кто остался непокорен, земля натравит злую свору бед,
Усталого раба заставив мучиться вопросом:
Зачем мечтательному Богу, был нужен слабый человек?

Отворятся небесные окна, затворятся двери-глаза.
От потопа сего, до потопа иного
Не успеет просохнуть земля.
И с печалью посмотрит она на нового Ноя.
Всем наскучила эта игра – с получением золота из свинца…
Люди, твердь и расстроенный Бог – все жаждут покоя!..

Пока конкретной цели и задачи для своего дневника не ставлю. Просто каждый божий день в голову приходят философские умозаключения, которые не хочется просто забывать. Кроме того, вот уже пять лет кряду пишу стихи, которые тоже хотел бы представить вниманию всех интересующихся. Так что сообщения личного и прочего характера намерен перемежать с фрагментами своей поэзии :)