Джордж Оруэлл

Скотный двор

Animal Farm

Другие названия: Скотский уголок; Скотское хозяйство; Звероферма; Ферма животных

повесть/рассказ, 1945 год
Переводы на русский: С. Таск (Скотский уголок)
Л. Беспалова (Скотный двор)
В. Голышев (Скотный двор)
С. Кибирский (Ферма животных)

Классификатор:

* Жанры/поджанры: Сказка/Притча
* Общие характеристики: Сатирическое | Социальное
* Место действия: Наш мир/Земля (Европа )
* Время действия: 20 век
* Линейность сюжета: Линейный
* Возраст читателя: Любой

Аннотация:

Юмор. Сарказм. Притча, ухитрившаяся принять форму «иронической антиутопии».

Может ли скромная ферма стать символом тоталитарного общества? Конечно, да. Но... каким увидят это общество его «граждане» — животные, обреченные на бойню?

От себя:

Только высшая оценка. Причем никакой юмор, сарказм и притчевость повествования не перекрывают всю страшную суть книги — мне, например, ни разу даже усмехнуться не захотелось, только в страхе сжиматься и плакать.

Уважаю людей, которые могут абстрагироваться от агитации и промывки мозгов, и могут незашоренно увидеть суть происходящего. Да еще так с блеском воплотить в произведении... Думаю, что не раз вернусь к чтению этой несомненно великой повести.

"Человек склонен быть тем, кем его считают". Вот вы кем считаете окружающих? Добрыми людьми или гадами-сволочами? Будьте уверены, они вас не разочаруют в любом случае!

Я стараюсь посмотреть интересующий меня фильм именно в кинотеатре. По возможности - на языке оригинала. "В контакте" можно посмотреть ролик, серию сериала, какое-то КВНовское видео... А кино надо смотреть в кино!

Иногда я нахожу в контакте такие фотки, записи и видео, к которым мне хочется задать вопрос: "А должна ли я это видеть?" Должны ли это видеть те, кого эти фото, видео и мысли напрямую не касаются?

Такое ощущение, что читаешь чужие письма. Особенно это касается фотографий, которые, как известно, говорят намного больше, чем возможно хотелось бы тем, кто их выкладывает.

Люди, откуда такая беспечность и доверчивость? Сталина забыли? :)

Обучать могут не только преподаватели, но и книги. И не
мало тех, который стоит прочитать еще до того, как вы решите стать
журналистом. В некоторых вы узнаете теорию, где-то увидите практику, а у
кого-то подсмотрите стиль или обучитесь стилевым особенностям.

Эрик Фихтэлиус «10 заповедей журналистики».

Книга,
которую цитируют не только начинающие журналисты, но и опытные
работники пера. «10 заповедей журналистики» - это библия для журналиста.
Многие начинали именно с этой книги. Она дает нам представление, что
такое журналистика. В ней ответ на вопрос «что такое новости?». Книга не
только учит, но и дает понять, насколько важна профессия журналиста.

Эта
книга одна из тех, которую прочитать один раз мало. Стоит перечитывать и
пересматривать примеры ежегодно. Это как английский язык, правила
которого учатся не с первого раза. Примеры из этой книги – это ключ к
хорошему понимаю журналистской действительности. Процесс создания
журналистского текста – это искусство, которому стоит научиться. А
первые шаги поможет сделать Эрик Фихтэлиус.

Журналист – это, прежде всего
наблюдатель, который должен видеть больше, чем другие. И этот урок стоит
усвоить не только при чтении книги, но и, начиная свою деятельность,
чтобы при встрече с автором книги не возникало таких казусов.

Дэвид Рэндал «Универсальный журналист»

Эта
книга – учебник, как для начинающего журналиста, так и для тех, кто ими
стал. В «Универсальном журналисте» описываются реальные примеры,
которые вплетены в абзацы с советами. На страницах книги вы сможете
найти примеры, как стоит искать источники информации, какие должны быть у
журналиста вещи, чтобы не потерять информацию, как научиться
накапливать информацию и другие.

Книга Дэвида Рэндала поможет
вам стать универсальным журналистом, потому что он опирается в своей
книге на примеры не только печатной прессы, но и радио и телевидения.
Будет затронута и тема расследовательской журналистики.

Чтобы
окончательно понять книгу, ее нужно читать не только с карандашом, но и
выписывать факты и фамилии журналистов, которые там приведены в пример.
Затем стоит найти биографии, материалы, которые помогут вам более
детально понять насколько сложна и в то же время интересна профессия
журналиста.

Универсальный журналист – это не просто название –
это учебник, ваш советник, и маленькая книга с невидимыми иллюстрациями,
которые при прочтении вы будете рисовать у себя в воображении, чтобы
лучше понять текст.

Марк Тангейт «Медиагиганты»



«Медиагиганты»
- это сборник историй успеха различных компаний. В книге собраны
различные примеры из различных областей журналистики – печатной, радио и
тележурналистики. Журналист, который написал книгу, смог встретиться с
большинством редакторов изданий, чьи издания включены в книгу.

На
страницах вы сможете прочитать не только историю, но и узнать как
боролись за выживание различные газеты, как становились первыми
новостные агентства. Книга дает нам возможность проанализировать, какую
информацию стоит поставлять читателю, чтобы он был заинтересован в
покупке.

«Медиагиганты» - это не только журналистика – это
маркетинг в СМИ. Читая, вы сможете увидеть, какие приходилось принимать
ходы различным СМИ, чтобы стать лучшими. Может многие уже и не
применить, но если собрать картину воедино, у вас может получиться
хорошая модель продвижения собственного изданий.

Для начинающих
журналистов книга полезна тем, что они смогут вдохновиться тем,
насколько профессия интересная и разнообразная, насколько человек,
работающий в сфере СМИ, может быть волен в своих действиях, но
одновременно прикован к читателю, на которого ориентируются.

ПЕЛЕВИН, ВИКТОР ОЛЕГОВИЧ, Родился 22 ноября 1962 в Москве. Окончил Московский энергетический институт, служил в ВДВ. После окончания Литературного института несколько лет проработал в журнале «Наука и религия», где готовил публикации по восточному мистицизму.

Первые рассказы появились в конце 1980-х в сборниках фантастики и журнале «Химия и жизнь». Дебютный сборник Синий фонарь поначалу не был замечен критикой. Через год после фурора, вызванного появлением в журнале «Знамя» повести Омон Ра (1992), Синий фонарь получает малую букеровскую премию как лучший сборник рассказов 1992 года.

В Омон Ра история советской космонавтики представлена как грандиозная и садистская фальсификация. По Пелевину подлинное ее назначение– совершение кровавых жертвоприношений, питающих магическую структуру государства. Курсантам летного училища им. А.Мересьева, например, ампутируют ступни. Но не всем. Омону и его другу Митьке повезло: их зачисляют в элитный отряд космонавтов-камикадзе, которым уготована великая миссия – крутить педали в «Луноходе-1» и «Луноходе-2». Естественно, что при таком уровне «высоких технологий», никакие ракеты никуда лететь не собираются. Однако в финале Омон, обреченный на ритуальное заклание, вдруг сознает, что действительность – лишь кошмар, который навязан его воображению. Двойная сущность героя видна в его прозвище: вступив в ряды космонавтов, Омон получает позывной Ра (Бог солнца в древнеегипетской мифологии).

Повесть Жизнь насекомых (1993) была не столь эпатажна, но имела более сложный замысел и конструкцию, а по мнению некоторых критиков и беспрецедентно сложную – своеобразный перефраз дантовского Ада, где в качестве адских мук фигурирует безысходное переживание специфических состояний ума. Критик А.Генис так комментирует насекомых и людей: «Собственно между ними вообще нет разницы, насекомые и люди суть одно и тоже. Кем их считать в каждом отдельном эпизоде, решает не автор, а читатель».

В произведениях Пелевина можно обнаружить влияние суфизма, стоицизма и антропософии, а его Чапаева и Пустоту (1996) называют даже «первым дзен-буддистким романом». По ходу романа выясняется, что Чапаев является на самом деле воплощением будды Анагмы. Петр Пустота – поэт-декадент, монархист, по странному стечению обстоятельств занимает место комиссара чапаевской дивизии. Роман построен как чередование фрагментов, описывающих жизнь Пустоты в двух реальностях-сновидениях: послереволюционной России, где развертывается в весьма странных формах борьба неких метафизических сил, и России современной, где он находится на излечении в психиатрической клинике.

Основная тема произведений Пелевина – иллюзорный характер реальности, другие миры и альтернативные версии российской истории. Это и центр управления советской Россией, который находился в подземельях под Кремлем (Повесть огненных лет), и версия перестройки, якобы возникшей в результате мистических упражнений уборщицы Веры Павловны, сосланной после смерти в роман Чернышевского в наказание за «солипсизм на третьей стадии».

Грань между жизнью и смертью, как правило, размыта: герои Вестей из Непала и Синего фонаря вдруг начинают понимать, что они – мертвецы, а старая шаманка легко вызывает из «нижнего мира» погибших на войне немецких летчиков, чтобы русские девушки, выйдя за них замуж, могли бы уехать заграницу (Бубен Верхнего Мира, 1993). Пелевин охотно пользуется мотивом инвариантности мира и для оживления своих описаний. Вот, например, «импрессионистский» портрет одного из красноармейцев в романе Чапаев и Пустота: «Жербунов недоверчиво хмыкнул, а у Барболина на лице на миг отобразилось одно из тех чувств, которые так любили запечатлевать русские художники девятнадцатого века, создавая народные типы – что вот есть где-то большой и загадочный мир, и столько в нем непонятного и влекущего, и не то, что всерьез надеешься когда-нибудь туда попасть, а просто тянет помечтать иногда о несбыточном». Здесь заметна так же типичная для Пелевина ирония над штампами русской классики, поскольку эти бывшие крестьяне – активные участники красного террора, которым даже известно, что человечина похожа на говядину: «Я пробовал».

Но, по мнению Пелевина, в наших силах осознать иллюзорность своей жизни и выйти навстречу подлинному Бытию. Так это и происходит с героями большинства его книг: цыплятами, которые вырвались за окна инкубатора, развив свое самосознание и врожденные способности. (Хотя автор и намекает, что «настоящий» мир имеет и свои минусы. С какого-то момента цыплятам на крылья приходится нацеплять гайки: в процессе упражнения ноги почему-то отрываются от земли (Затворник и Шестипалый)). Освобождается от иллюзорного мира и мотылек Митя, превратившись в светлячка (Жизнь насекомых), и сарай с душой велосипеда, обретающий истинную жизнь после устроенного им самим пожара (Жизнь и приключения сарая № ХХII). Рассказчик Желтой стрелы (1993) сходит в конце концов с бесконечного поезда, двигающегося к «разрушенному мосту», а Чапаев, Анна и Петр погружаются в финале Читать далее...