Летний ливень.

Провисли баннеры,
клён на углу сутулится,
Грохочет гром,
дождь льёт, как из ведра.
Девчонка пробегает через улицу,
Юбчонку аж до пояса задрав.

Мелькают ножки, молнией сверкая,
Прохожих слышно восхищенья гул,
И все авто, торжественно сигналя,
В почётный становились караул.

А девушка, ни на кого не глядя,
Так гарцевала вдоль по осевой! –
Элитная кобылка на параде,
Важнейший членовоз,
лихой ковбой!

И все прохожие, забыв про дождь и лужи,
С улыбкой ласковой глядели деве вслед…

Как мало всё-таки всем нам порою нужно,
Чтобы в ненастье вдруг увидеть яркий свет!

И вдохновенна –
словно опус Шнитке,
И страстная, как музыка Бизе,
В объятья юноше, промокшему до нитки,
Впорхнула птицею, забывшей о грозе…

Поток шумел, несясь по тротуару,
Пытаясь смыть их маленький Эдем.
И так была прекрасна эта пара –
Их изваял бы,
был бы жив,
Роден.

Они стояли,
на стихии буйства
Не реагируя,
как на ничтожный тлен.

Так хочется надеяться:
их чувство
Не убоится и иных проблем.
[474x700]

* * *
Летом в городе классно
И хандрить нет причин,
Но, однако, опасность
Поджидает мужчин.

Привлекает взор многих
Блеск прекрасных цветов,
Не в киосках - двуногих,
Разных форм и сортов.

А одежды...
(вернее
Недостаток одежд)
Шепчут тем, кто балдеет:
«Не теряйте надежд!»

Аромат опьяняет,
Взгляд лукавый манит...
Сквозь одежды сверкает
Тела сладкий магнит...

В каждой – шарм и наивность,
Глаз не можно отвесть!
Не надежду –
невинность
Потерять можно здесь.

Груди, блин, без бюстгальтера –
Словно всё на показ.
И кричат нагло: «Нате-ка
Полюбуйтесь на нас!»

Юбки...
Нет – одна видимость
Юбок:
узенький клин
Прикрывает недвижимость.
Или движимость, блин?

Мы ханжами не будем,
И не выкажем спесь.
Но чувствительным людям
Нелегко в жару здесь…

... Летом в городе знатно,
Подтвердить то могу.
Но, хранясь от инфаркта,
Я на дачу сбегу.

* * *
Я ловлю на лицо мелкий дождь,
На осенний уже чуть похожий.
Ты моё наслажденье поймёшь –
Ты такой дождик любишь ведь тоже.

Под дождём пусть не видно ни зги,
Но своё дело туго он знает,
И тоска, что сверлила мозги,
Прочь куда-то совсем отступает.

А на смену – надежды прибой,
Как алеющий луч предрассветный.
И грядущее наше с тобой
Уж не кажется так беспросветным.

От дождя, как от снега зимой,
Воскресаю! Готов аж смеяться.
Хоть и поздно – не тянет домой.
С ним проститься – с тобой как расстаться.

Как прервать резко ласку твою.
Как прервать щебет твой на мгновенье…
Я ещё тут чуть-чуть постою –
Вдруг меня посетит вдохновенье…
[465x700]

Слушать этот музыкальный файл

Скопировано из дневника Нелли, за что ей огромное спасибо!

Слушать этот музыкальный файл

Скопировано из дневника Нелли, за что ей огромное спасибо!

Слушать этот музыкальный файл

Скопировано из дневника Нелли, за что ей огромное спасибо!

Слушать этот музыкальный файл

Скопировано из дневника Нелли (Neona 01), за что ей огромное спасибо!

Слушать этот музыкальный файл

Скопировано из дневника Нелли, за что ей огромное спасибо!

В эти дни исполняется двадцать лет путчу - самому малокровному ( к счастью!), самому бессмысленному (как нам тогда казалось), и самому непонятному в истории нашей страны. 20 августа 1991 года я был на баррикадах у Белого дома в Москве, защищая демократию, и как участник тех событий считаю, что имею право на выводы, изложенные в этом стихотворении. Ну, а судить - вам!

20 августа 1991 года.

Мы к Дому Белому идём.
Сегодня, может, мы умрём,
Но, тем не менее, поём
Патриотические песни.
С катушек, может быть, слетим,
Но жить так больше не хотим,
И на партийных воротил
Кладём все вместе.

Тут все:
от млада до стара,
Интеллигенты, мастера,
Студенты и профессора,
И даже панки.
Стремятся к Дому нас прижать.
Но мы не думаем бежать.
Хоть понимаем – не сдержать
Спецназ и танки.

И путч троих из нас забрал.
Но разум всё ж возобладал,
И громкий заговор-скандал
Стал профанацией.
Вождь новый вышел на балкон,
Прожекторами освещён.
Стал символом свободы он –
Ликуйте, братцы!

Необходим толпе герой,
Который смутною порой
Её потянет за собой
К высокой цели.
И люди ринутся в бои,
Не ведая, что вождь таит
В душе амбиции свои
На самом деле.

Успех в борьбе толпу пьянит.
Победы лик к себе манит,
Притягивая как магнит
Всех без разбора.
В её объятия спешим.
Что будет позже –
там решим.
Пусть мы сегодня согрешим –
Не до укора.

Но вот закончен ратный пир.
Провозгласил «Ура!» кумир.
Уснул уставший пить Сатир.
Погасли свечи.
И разбрелись мы по домам. –
Пора заняться делом нам.
Убрали с улиц разный хлам.
Ведь бунт не вечен.

За возбужденьем –
вечно спад.
Глаза ещё хоть и горят,
Но в души проникает яд
Тоски и мути.
От расколовшихся надежд,
От алчных лидеров-невежд,
Что оказались, в общем, те ж
Рвачи, по сути.

За ложью выспренних идей:
Посулы, гнев благой, елей,
Сквозит лишь охмурёшь людей
Себе во благо.
Всё, мол, дозволено –
ликуй,
Хватай, растаскивай, воруй,
Строй пирамиды, грабь, банкуй.
Гуляй, бродяга!

И «осчастливленный» народ,
Очнувшись как-то, вдруг поймёт,
Что за один неполный год
Стал гол –
не спите!
А те, кто у костра сидел,
И воровато руки грел,
Набив карманы,
вдруг запел
Всё то ж:
«Терпите!»

И вот уже в который раз
(За что Бог осерчал на нас?)
Они, последствий не страшась,
В миг раздолбали
Всё, что различные народы
За счёт здоровья и свободы
Все те отчаянные годы
Натужно создавали.

Мне говорят:
- Алё, постой,
Ты за рутину и застой?
И одобряешь бывший строй?
- Болтать не надо!
Тот строй кровавый мне не мил,
И ничего я не забыл,
И в ночь ту страшную сам был
На баррикадах.

Но страшно мне, когда спеша,
Бездумно прошлое крушат.
Стране на голову ушат
С дерьмом льют дяди.
Глаза бесстыжие залив,
Про всё хорошее забыв
И в кучу общую свалив
Корысти ради.

Не прост хронический недуг.
Страна оправится не вдруг,
И сузится порочный круг
Хапуг.
Я верю.
Уж отдаляется гроза.
И очень медленно ползя,
Всё ж раскрываются скользя
В надежду двери.

* * *
Ну, что поделать мне с моей натурой?
Не устаю, как юноша мечтать.
В людей хороших верю, в их культуру.
И продолжаю по ночам летать.

Знакомые меня клеймят придурком:
- Ты оглянись вокруг! Ты где живёшь?!
В фаворе нынче всех разливов урки –
Где депутат, где урка – не поймёшь.

Барыш сегодня этим миром правит,
А ниже – гниль, коль под него копнуть…
Я улыбаюсь молча: «Что ж, Вы правы.
Но что поделать, коль таков мой путь?

В нём нет ужасных этих ваших буден,
Мой мир любовью, солнцем озарён.
В нём нравятся творенья мои людям.
И я красив здесь, молод и умён».

Скривила рот в усмешке ты печальной
И гладишь, как ребёнка по плечу:
«Вернись в наш мир – стань, наконец, нормальным…»
А я, прости, ей-богу, не хочу…

* * *
Люблю среднерусские наши пейзажи:
Берёзки, что к счастью неистребимы,
Цветов полевых ароматы, и даже
Удушливый запах цветущей рябины.

Люблю деревень потемневшие срубы,
Мычанье коров, коих съесть не успели.
Ну, и конечно, что каждому любо,
Соловушек курских щемящее пенье.

Люблю крики коршуна в поле притихшем,
Дубов вековых изрезные пилоны,
Весной в пене снежной цветение вишни,
Листвы акварели осенние клёнов.

Да просто люблю нашу чудо-природу –
Травинку, и листик, и каждую ветку,
Порой несуразно-худую погоду…
Всё то, что в веках сохранили нам предки.
[560x315]

* * *
Весна впорхнула в рейсовый автобус,
Улыбкой оросив всех из дверей.
И старенький уставший земной глобус
Вращаться стал, как будто веселей...
Она сияла, и её фигурка
Была гибка, как юная лоза...
Два обалдевших сопляка-придурка,
Забыв про пиво, пялили глаза.
У стариков разгладились морщины.
Светлей, прозрачней стало,
словно в мае,
И все нестарые дремавшие мужчины
Вскочили разом,
место уступая.
Замолк ворчавший коммунист-агрессор,
Похабщины из молодых неслышно уст,
И рот раскрыл плюгавенький профессор,
Воззрившись на её красивый бюст.
И даже дамы,
что всегда критичны,
Судачить свой вдруг позабыли дар...

А за окном – весёлый гомон птичий,
И слышно как пикирует комар…

А я взгрустнул, что волос мой седой,
И жизнь моя уже почти минула.
А, впрочем, был бы я и молодой
Она бы вряд ли на меня взглянула.

* * *
Земля дрожала от разрывов мин.
И пулемёты по полю лупили.
А он под тем огнём лежал один –
Под натиском врага мы отступили.

Он неподвижен был и весь в крови.
Лицо закинутое – всех снегов белее.
И наша Наденька, схватив бинты свои,
Вдруг поползла на выручку старлея.

Кричали многие ей: «Мёртв он, - не со зла, -
Дождись атаки нашей хоть сначала!
Погибнешь зря…», но девочка ползла,
Как будто ничего не замечала.

В семнадцать лет она пошла на фронт,
Окончив курсы медсестёр пехотных.
И воевала с частью почти год.
И нравился молоденький ей ротный.

Она спешила, презирая смерть,
Не слыша свиста пуль, вперёд гонима
Одной лишь мыслью: только бы успеть –
Быть может, ещё жив её любимый…

И точно: в жилах его билась ещё жизнь –
Припав к груди, она то ощутила.
И, прошептав любимому: «Держись!»,
Собрав все силы, на себя взвалила.

Она ползла, хоть было и невмочь.
Чужими мышцы от натуги стали.
А наши, чтоб хоть чем-то ей помочь,
Её огнём от фрицев прикрывали.

И сбросила в окоп его скорей.
И, видимо, от боли он очнулся.
И в этот миг, под чуть привставшей ней,
Весь шар земной стремительно качнулся.

Её глазами, лёжа, он искал,
Ещё не понимая, что случилось…
А у неё из прядки у виска
Уже полоска алая сочилась.

Её спустили, молча, на руках,
Держа под голову, уже от крови липкой.
А на красивых девичьих губах
Светилась нежная счастливая улыбка.

И не возможно на неё смотреть
Без жалости огромной, дикой боли!
И у мужчин, не раз встречавших смерть,
Блеснули слёзы на ресницах против воли.

Ну, а старлей в беспамятство вновь впал,
Итог не зная этой злой напасти.
Лишь позже в госпитале обо всём узнал
От друга, получив письмо из части.

То был убийственный удар, как ни крути!
Страшней ранения, страшнее даже смерти.
И очень долго он не мог в себя придти
От сообщенья в маленьком конверте…

…Отец поведал этот мне рассказ.
Давно. Я был тогда ещё ребёнком.
Но помню, как из строгих его глаз
На стол слеза скатилась… на клеёнку.

Он был всегда со мной довольно сух.
И только лишь теперь мне ясно стало.
Чтоб свои чувства мне озвучить эти вслух,
Ему усилий стоило немало.

Он замолчал, уйдя в себя, туда,
Где не был я, и мало что узнаю.
И вдруг продолжил: «Потому всегда
Я в этот день ту Надю поминаю».

И я подумал: суть всегда одна –
То солнце в жизни, дождь, а то метели…
И если радость человеку и дана,
То непременно с примесью потери.

…Став взрослым, каждый год сего числа
В великий день победы нашей в мае
Я непременно их обоих поминаю:
Отца и девушку, что жизнь ему спасла.

* * *
У Вечного огня потухшего,
У перечня имён и дат –
Герой войны века минувшего
Стоял
вновь раненый солдат.

Понять нельзя,
как ни стараться –
Себе сей факт не уяснить:
Как враг сумел сюда пробраться?
Кто подло память смел убить?

Под страшными войны ударами
Солдат, не дрогнув, устоял.
А тут подонками-вандалами
Убит он в сердце наповал!

Пришёл поговорить он малость,
С кем прошагал весь страшный путь.
Не много самому осталось –
Хотел друзей он помянуть.

Но всё истоптано, изгажено,
Заляпан краской обелиск.
Какая здесь глумилась вражина?
Кому вчинить моральный иск?

Стоит,
седой главой поникший.
Слеза скатилась на пальто.
За что над памятью погибших
Поиздевались так?
И кто?

Как объяснить войны герою,
Что те,
кого он защищал,
Чьё счастье заслонил собою
И жизнь иную завещал,

Те –
уже в третьем поколенье –
Здесь собрались на пикничок.
Святым огнём вместо поленьев
Решив зажарить шашлычок.

Репертуар отголосили,
Все свои страсти утолив,
И пламя, твари, загасили,
Камнями жерло завалив.

Чьё племя?
Кто их так воспитывал? –
Ведь это вовсе не игра –
Так безобидны ль детки бритые?
Пора задуматься,
пора!

Какая страшная расплата!
Виновны мы –
как не суди…

Седой старик у стелы плакал
С звездой героя на груди.

Сегодня у нашей замечательной подруги ЭМИЛИИ день рождения!
Милечка, дорогая! Счастья тебе, успехов во всём и крепкого, вашего сибирского здоровья! Многая лета, тебе!!!

Весь шар земной сейчас я не беру –
Не довелось со всеми мне общаться,
Но все, с тобой кто дружит на Лиру,
Тобой не могут, Миль, не восхищаться!

Твоя доброжелательность – черта,
Не всем, кто на Лиру, присуща лицам.
Ну, а отзывчивость твоя и доброта
Здесь стали просто притчей во языцах.

Слова мои, быть может невпопад,
Но хочется тебе, рождённой в мае,
Мне пожелать, чтоб ты, как майский сад,
Всегда цвела, светясь, благоухая.

Чтоб ни дождей из слёз, ни холодов,
Ни боли, ни обиды не встречала.
И чтоб побольше нежных, тёплых слов
Ты и в другие дни, Милёнок, получала.
[500x450]

Моя любимая музыка.

СЕГОДНЯ У НАШЕЙ ПОДРУГИ НЕЛЛИ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

От души поздравляю тебя, дорогая, с днём варенья! Счастья тебе, успехов во всём и исполнения всех твоих желаний!

Нам первого апреля, Нелли, вовсе не до смеха –
Особо день торжественный для всех друзей твоих!
Ведь в жизни твоей, милая, - очередная веха.
В честь этого события тебе мой скромный стих.

У всех людей прекрасное сегодня настроение.
Звучат повсюду музыка, веселье, шутки, смех.
Всё просто объясняется: у Нелли день рождения.
Она прелестна, как всегда, и радует нас всех!

И пожелать мне хочется тебе сегодня, Нелечка,
Всегда здоровья крепкого, не знать ни зол, ни бед.
Любимой быть мужчинами. И чтобы злое времечко
Тебя щадило бы ещё – ну, сто хотя бы лет!
[600x450]

ДОРОГИЕ МОИ ПОДРУГИ И ПРОСТО ПОСЕТИТЕЛЬНИЦЫ МОЕГО ДНЕВНИКА!
От всей души поздравляю вас с вашим весенним праздником. Желаю вам всяческого благополучия, высокой любви, семейного счастья, вечной красоты и молодости.
И пусть мужчины относятся к вам всегда так, как в этот день!
* * *
Не раскладывая карты,
Предсказать бы вам я смог:
Нынче в день восьмого марта
Все мужи у ваших ног!
Каждый
ясно – на коленях –
Дифирамбы Вам поёт.
(Среди кипы поздравлений
Затерялось и моё).
Так любезны все мужчины.
Каждый –
просто лучший друг!
Даже место без причины
В транспорте уступит вдруг.
Каждый, Боже! – стал героем,
Джентльменом –
верь-не верь,
Перед вами дверь откроет
И…
пропустит в эту дверь!
Все внимательны.
С почтеньем.
Все учтивы.
Только вот –
Если б это уваженье
Было б к дамам круглый год.
И нормальные услуги,
Что так радуют ваш глаз…

Пусть же, милые подруги,
Так всегда все любят вас!

[400x284]

За последние 6 дней пришли две симпы и обе анонимные. Пожалуйста, объявитесь хотя бы в личке. Мне ведь тоже хочется ответить вам взаимностью!

* * *
Гипнотизируя,
разяще колкий
Пронзает сердце ворожащий взгляд.
В плену хмельном прекрасной незнакомки
Пью прелести её волшебный яд.

Не мыслимым разрядом биотока
Обожжена душа вся –
не вздохнуть…
Как всё-таки порою жизнь жестока
Бывает!
И прекрасна –
просто жуть!

Ведь понимаю я умом невольно:
Он сгинет – этот радостный момент –
Со спутником она.
И им довольна.
У этой встречи будущего нет.

Но разве не волнует всех нас ночью
Внезапный свет божественных светил?
Вот так и взгляд её,
мрак раздолбавший в клочья,
Всю мою жизнь мгновенно осветил.

От боли сжалось сердце.
Гибну, каюсь.
Мне больше никого не полюбить…
Ещё богиней чуть повосхищаюсь,
И нужно мне спокойно уходить…

Но есть,
есть Бог на свете всё же.
Знаю.
И в трусости своей я глуп, смешон:
Внезапно белый танец объявляют,
И ею я на танец приглашён!