* * *
Людьми беседа Издревле ценилась:
Общенье – очень важный компонент.
С тех пор так много в жизни изменилось.
И главное – явился Интернет.

Общаться проще стало – ведь посредник
Теперь не нужен, чтоб представить нас.
Общаться с кем хотим – тот собеседник.
Кому понравились – в друзья запишет вас.

Но дремлет в каждой простоте порой опасность –
Скатиться можно незаметно в моветон.
Как шутку подчеркнуть или пикантность?
Тут мимика отсутствует и тон…

И из большого арсенала для общенья
Лишь слово беспристрастное дано.
Имеет, стало быть, огромное значенье,
Использоваться будет как оно.

Вообще, часть речи – слово – уникально!
Так многогранно, хоть и простенько на вид.
Один прочёл – считает всё нормально,
Другой увидел тысячу обид.

Как увязать слова в такую скрутку
И выстроить их в грамотную связь,
Чтоб собеседник не обиделся на шутку
И строки прочитал твои, смеясь?

Чтобы взгрустнул, где ты грустишь, невольно.
А, может даже, и чуть-чуть всплакнул.
Где тебе больно – ему стало больно.
Где отпустило – радостно вздохнул…

Чтоб мы могли душевно, не в услугу
Приятеля любить и уважать…
И всё-таки важней всего друг друга
Нам словом резким никогда не обижать.

Самые сексуальные народы мира

Не секрет, что люди одной национальности имеют репутацию страстных любовников, а представители другой, согласно тому же стереотипу, холодны и флегматичны в постели. Вот результаты исследования об интимной жизни разных народов.

10 место: Самое последнее место по сексуальности безоговорочно принадлежит японцам. Жители Страны Восходящего солнца так много работают, что могут уделить сексуальным контактам всего лишь 45 дней в году.

9 место: Практически в конце рейтинга – сингапурцы (73 раза в год).

8 место: Поразили исследователей индийцы. Население родины Кама-Сутры, как ни странно, вовсе не стремится разнообразить половые отношения. Предел фантазии большинства индийцев – секс в родительской спальне. Большинство населения страны считает нужным хранить девственность до вступления в брак. Секс втроем, вибраторы, гомосексуальные контакты – что-то запредельное для жителя Индии.

7 место: Удивили исследователей и чернокожие мужчины. С одной стороны, горячие африканские парни стремятся заняться сексом во всех подходящих и неподходящих местах. Нигерийцам и вовсе принадлежит мировой рекорд по продолжительности полового акта: в среднем 24 минуты. Однако лишь половина тех же нигерийцев занимается сексом хотя бы раз в неделю.

6 место: Немцы подтвердили репутацию прагматичных и приземленных любовников. В Германии отношение к сексу – как к обычному физиологическому акту: для здоровья. Добротный немецкий секс весьма напоминает по своей утилитарности чистку зубов. Видимо, в целях «оздоровления» здесь проводится раннее сексуальное образование детей. Как результат этого, и девственность немцы теряют рано: в среднем в 15 с небольшим лет.

5 место: А вот английские чопорность и холодность, видимо, остались в прошлом. Сейчас англичане с удовольствием используют различные приспособления из секс-шопов и ведут активную половую жизнь до свадьбы. Правда, верность семейному очагу по-прежнему актуальна в Великобритании: изменяют лишь 14% опрошенных. Впрочем, так они говорят.

4 место: Ничем не удивили итальянцы. По натуре они метросексуалы, то есть люди, любящие себя. Как следствие этого, итальянец и сам получит удовольствие в постели, и о партнере не забудет.

3 место: Французы, которых все считают идеальными любовниками, вовсе не похожи на свой стереотип. В сексе потомки галлов консервативны. Любовью они занимаются в среднем около 120 раз в год, однако половой акт длится всего 14 минут, включая предварительные ласки.

2 место: Турецкие ловеласы могут похвастаться мировым рекордом: в среднем на счету у каждого турка около 14 половых партнеров. Более половины турецких мужчин не прочь «сходить налево». Удивительно, но при этом всего лишь 8% знают не понаслышке о заболеваниях, передающихся половым путем.

1 место: Что касается жителей Латинской Америки, то в их сексуальности не последнюю роль сыграли… национальные танцы. Оказывается, все эти румбы-самбы-мамбы, во время исполнения которых приходится активно вращать бедрами, возбуждают не хуже виагры. Как бы там ни было, латиноамериканцам чаще, чем другим народам, удается заниматься сексом на работе и даже в общественном транспорте.
6 сентября 2010.
Статья интересная, но почему-то в ней ни слова о России. Или до сих пор считается, что у нас секса нет?

Эмилии
* * *
Мне не поставят памятника –
знаю,
Дубовый крест мне в головах держать.
Я не тщеславен.
Об одном мечтаю:
В земле родной чтоб довелось лежать.

Чтоб надо мной и в тишь, и в непогоду
Ветвями клён приветливо качал,
Как бы шепча:
он так любил природу,
О ней стихов немало сочинял.

И пусть не издадут мои творенья,
И не нужны плоды мои труда,
Но счастлив я лишь тем, что вдохновенье
Гостило в моём доме иногда.

Наивные крапая вирши эти,
Я не искал ни деньги, ни почёт.
Я просто мыслями делился в Интернете,
В надежде, что мой друг в Ли.ру прочтёт.

И может быть, всё мной пережитое
Ему приглянется,
ход мыслей будет мил,
И хоть чуть-чуть заденет за живое…

Что ж, значит я не зря на свете жил!

- Счастливая ты, - говорила Маша Полине, глядя на идущего к ним по коридору Валерия Ивановича, - он так тебя любит! Сейчас-то, смотри – как огурчик, а вчера на нём лица не было. Я боялась, что он в обморок упадёт. Валокордину ему накапала аж 50 капель. Ты уж не огорчай его больше. По всему видать – хороший человек.
- О чём это шепчутся девчонки? – улыбаясь, спросил подошедший Алексеев и, вынув из пакета, протянул Маше огромную красивую коробку шоколадных конфет и букет шикарных хризантем. – Кому-нибудь косточки, небось, перемываете?
- Ой, спасибо, - зарделась то ли от удовольствия, то ли от смущения Маша и уткнулась носом в цветы.
- Да вот Маша говорит, что ты хороший человек, - лукаво посмотрела на него Полина, подставляя ему щёку для поцелуя.
- Ну, это потому, что она меня совсем не знает. Это всё только вывеска, - ещё шире улыбнулся Валерий Иванович.
- Женское сердце не обманешь, - серьёзно покачала головой Маша и, ещё раз поблагодарив, убежала.
- Ты лекарство от гипертонии пьёшь? – тоже перешла на серьёзный тон Полина. – Маша говорит, что вчера ты очень плохо выглядел. Пойдём, Маша тебе померяет давление.
- Пью, пью, чудо моё. Дай я тебя хоть как следует обниму! Как я рад, что с тобой всё в порядке! А давление мы дома померяем. Я так люблю, когда это мне делаешь ты.
Она закинула ему руки на шею и прижалась к нему всем своим горячим любящим телом.В жизни каждого человека...

…И опять Нина Петровна была в отвратительнейшем расположении духа. Какой же везучий этот Алексеев! Как ему удаётся избежать самых страшных ударов! Заговорённый он что ли?! Сначала подсунул вместо себя свою возлюбленную, а теперь… Господи, не хватило каких-то нескольких минут. Да что там минут – секунд! Игорь был уже наготове, и путь для совершения возмездия открыт: Лена крепко держала раздвинутые ноги этой маленькой сучки, а Серый – её руки. Оставалось, по сути, одно ловкое решительное движение и... А после дефлорации девчонка бы сникла, перестала сопротивляться. А там, глядишь, вошла бы во вкус – все мы сначала упираемся, а потом мечтаем о горячем мужике, да подчас и не об одном. Вот тут и Серый бы подключился бы, чтобы добавить их подопечной наслаждения другим путём. Мальчики ушлые – они бы обучили её всему, так чтобы на ней потом негде было бы пробу ставить. И всё это ведь снималось видеокамерой! Ох, какое бы было изумительное кино! Ни одна официальная порнуха не сравнится! Она уже представляла себе, как выложит всё это в интернете – пусть полюбуются все его знакомые и получат удовольствие. Да и молодёжь бы поучилась, как нужно скромных зашоренных недотрог превращать в темпераментных женщин.
Самое обидное, что они лишились вообще всех записей так тщательно подготовленного ею вечера. Несмотря на то, что главная цель не была зафиксирована, на диске, тем не менее, было ещё немало пикантного, из которого можно было соорудить отличный коллаж, но этот Алексеевский клеврет Макаров всё у Ольги отобрал. Вот уж действительно: как не повезёт, так на родной сестре триппер подхватишь!
Да ещё эта сопливая дурочка Лена, которой отводилась главная роль в задуманной операции. Если бы не её лесбийские наклонности! Нет, в принципе она всё сделала виртуозно. Конечно, с помощью «лекарства». Но подготовила она «пациентку» классно – ничего не скажешь. Эх, если бы только чуть-чуть форсировала события...
А с другой стороны – кто думал, что этот козёл Алексеев так быстро вернётся назад? Тут уже её вина – что-то она самую малость не рассчитала, не до кумекала. Надо было действительно устроить на объекте какую-нибудь заварушку. Пусть небольшую, не очень серьёзную, но которая задержала бы его на какое-то время. Эх, не сообразила, слишком положилась на молодёжь. ТщательнЕе надо, как говорил Жванецкий, тщательнЕе…Так, теперь этот...

Ворота объекта были закрыты. Николаю пришлось подать несколько длинных требовательных сигналов, пока из проходной, зевая, вышел охранник.
- Солдат спит – служба идёт, - усмехнулся Николай.
Пока охранник внимательно изучил номер автомобиля, нажал на кнопку автоматического привода ворот, пока те медленно открывались, Валерий Иванович нетерпеливо ёрзал на своём сиденье.
- Ваша фамилия Кондратьев? – спросил он, поравнявшись с «начальником ворот».
- Нет, Пинчук.
- А Кондратьев где?
- Не знаю. А кто это?
- Как кто – охранник.
- У нас такого нет
- Как нет?
- Так нет. Петров, Сологубов, Нечипоренко…
- Хорошо, хорошо, - остановил его Алексеев, испугавшись, что тот будет перечислять ему весь свой штат, - а Кондратьев?
- А Кондратьева нет!
- Хм, а ЧП у вас тут сегодня какое-нибудь было?
- Никакого ЧП. Всё тихо, спокойно, как всегда.
Валерий Иванович откинулся на спинку сиденья и растерянно посмотрел на Николая.
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Кажется, да. Ваши враги никак не хотят успокоиться. Сменили тактику – переключились на психику. Решили тупо подшутить над Вами.
- Э, нет, - покачал головой Валерий Иванович, прозревая, - это не глупая шутка. Это продуманная акция. Им зачем-то надо было вытащить меня сюда… И именно сегодня – в субботу, вечером…
Он опять стал лихорадочно набирать номер Баранова – своего прораба, который сегодня должен был быть старшим на этом объекте. Номер по-прежнему не отвечал.
- Хотели Вам испортить уик-энд, - предположил Николай.
- Думаешь?.. Чёрт, где же этот Баранов?
И как раз в этот момент они увидели прораба, идущего со склада с мотком провода на плече. Увидев начальство, он тут же направился к машине. Поздоровались.
- У тебя всё в порядке? – спросил Валерий Иванович.
- Да, - прораб удивлённо посмотрел на своего босса, - А что случилось?
- Ничего, ничего, - успокоил его Валерий Иванович, - просто мимо проезжал, решил заглянуть. А что ты к мобильнику не подходишь? Целый час уже тебе названиваю…
- А он у меня куда-то пропал. Представляете, вчера на пять минут оставил его на своём столе в прорабской – зачем-то уж не помню срочно вызвали, возвращаюсь – мобилы нет! Всё обыскал – как сквозь землю провалился. Странно, думаю, у нас никогда ничего не пропадало, а тут…Телефон-то дешёвенький.. Кто позарился? – в недоумении развёл он руками.
Валерий Иванович с Николаем многозначительно переглянулись.
- Не переживай, Толь, я тебе компенсирую…
И вдруг к Николаю:
- О, Господи, Полетка! Неужели, Ольга что-нибудь задумала? Ну-ка быстро разворачивайся и пулей назад, – и, не попрощавшись с ещё больше удивившимся прорабом, он проворно впрыгнул в машину…Опять этот заспанный охранник...

- Валерий Иванович? Здравствуйте. Это Ольга. Мы с Вами недавно…
- Я помню, Оля, и сразу Вас узнал. Очень приятно слышать Ваш голос. А как Вы узнали мой мобильный? Я как раз сокрушался, что не спросил у Вас номер телефона.
- Ну, во-первых, его совсем не сложно узнать – я же работаю в секретариате фирмы, партнёром которой Вы являетесь, а во-вторых, Вы его называли, когда мы с Вами страдали в заточении в лифте.
Слово «страдали» она произнесла с особым выражением, как-то игриво что ли, чем привела собеседника в замешательство. Ему даже показалось, что она ехидненько улыбнулась.
- И Вы его сразу запомнили? – удивлённо спросил он, пытаясь избежать неловкой паузы.
- Это нетрудно, когда хочешь запомнить телефонный номер понравившегося тебе человека, - всё с той же кокетливой иронией ответила Ольга и, чувствуя его растерянность, не дожидаясь ответной реакции, продолжала:
- У меня к Вам предложение. Вы давно были в театре?
- Ой, давно!
- Не хотите сходить? У меня есть два билета на сегодня в «Современник». Подруга уступила – у неё внезапно изменились планы на вечер.
- Я бы с удовольствием…
- А что мешает?
- Да у меня на сегодня намечено… А впрочем, во сколько начало спектакля?
- В семь часов.
- М-м… хорошо, я сейчас попытаюсь всё перенести. «Современник» - это на Чистых прудах?
- Да. Вы ещё не забыли некоторые театры? - смеясь, продолжала она его подкалывать.
- Сейчас их столько развелось, что разве за всеми уследишь? Но этот – один из моих любимых. Мне ещё отец рассказывал, как они с мамой старались не пропустить ни одного спектакля, когда этим театром руководил Олег Николаевич Ефремов, а на сцене, вместе с ним, блистали совсем молоденькие Олег Табаков, Галина Волчек, Евгений Евстигнеев, Валентин Гафт, Игорь Кваша… Многих из них ещё и я застал… Да… Конечно, здорово было бы посмотреть на труппу нынешнего «Современника». А. как звучит! – современный «Современник»… Хорошо, давайте встретимся, ну, скажем, четверть седьмого у памятника Грибоедову, заодно и прогуляемся по Чистопрудному бульвару. Давненько не бывал я в тех краях!
Вы со своего мобильника звоните?
- Да.
- Прекрасно, я занесу Ваш номер в память моего телефона. Если что – я Вам позвоню.
- Тогда до встречи, - удовлетворённо прощебетала она и, сделав короткую паузу, добавила: - целую.
- Пока он соображал, что ему ответить на это последнее слово – стоит ли отреагировать адекватно или просто попрощаться – она отключилась.На душе у него...

http://www.utro.ru/articles/2010/11/03/934474.shtml

Све-чи

Что о себе сказать? – я не герой,
Не мачо, не плейбой, хоть не калека.
В согласье прожил я самим с собой
Сознательные больше, чем полвека.

Люблю литературу, юмор, спорт,
Как все люблю поесть, попить, поспать я,
Душевный разговор, предметный спор,
Любимой женщины чудесные объятья.

Нытьё, хандру, унынье – не терплю.
В футбол с друзьями до сих пор играю.
Люблю того, кого вдруг полюблю…
А некоторых даже обожаю.

В искусство я, как в женщину, влюблён.
(К нему быть разве можно равнодушным?).
Дел всяческих, наверное, мильон,
И никогда мне не бывает скушно.

С водой на «ты» с младенческих времён –
Влиянье, видно, зодиака знака.
В поэзию душою всей влюблён –
От Пушкина до, скажем, Пастернака.

Срывает живопись мозги порой с петель –
Заходит сердце от полотен старых:
Да Винчи, Боттичелли, Рафаэль…
Но и Дали с Дега и Ренуаром.

А музыку как можно не любить?!
От классики до бардов наших лучших.
Я у костра, чего греха таить,
Выл песни их… ну, и свои (до кучи).

Ночное небо не даёт уснуть –
Душа стремится к беспокойным звёздам –
И в тайны эти манит заглянуть,
Чтобы понять, как мир огромный создан.

Не сладко хоть порой, но не ропщу.
В какую б рок не всунул заварушку.
Его за всё, конечно, я прощу...

Вот вкратце мои склонности, подружка.

Анатолий вернулся домой через два дня и, на удивление Анны, совершенно трезвый. Услышав шорох открываемого дверного замка, она, как сторожевая собака, вся напряглась и скакнула в прихожую, встречая мужа печально-покорным взглядом настороженных глаз. Анатолий вошёл и, не зная, что делать и говорить, остановился. И вдруг Анна упала перед ним на колени и, обхватив его ноги руками, зарыдала. Анатолий совсем растерялся.
- Ну что ты, - говорил он, силой поднимая её и прижимая к себе, - это я должен стоять перед тобой на коленях за все те годы, что ты мучилась со мной. Давай забудем всё и начнём с чистого листа. Будем считать, что сегодня двадцатое августа.
Аня заревела белугой.
- Я л-л-люблю т-т-тебя, - силилась она сдержать рыдания, - я всег-г-да б-буду л-л-любить тебя! Т-такого ник-к-когда не п-повторится! Клянусь т-тебе!
Глядя на её осунувшееся лицо с чёрными кругами под всегда сияющими, а теперь потухшими глазами, Анатолий сам чуть не расплакался. Весь тот запас правильных красивых слов, вся та обличительная речь, которая должна была пригвоздить преступницу к позорному столбу, вдруг разом вылетели из его головы. Его сердце безошибочно чувствовало, что его любимая искренне раскаивается в случившемся. Это была не та истерика, которую часто женщины, пытаясь разжалобить мужчину, бросают в бой, как оружие, призванное помочь ей добиться желаемого. Это был истинный крик чистой души человека, случайно оступившегося.
Он притянул её к себе.
- Я верю, девочка моя, успокойся. Ну, перестань. Мы же всё забыли, правда? Ведь ничего не было! Тебе просто приснился плохой сон. Ну, улыбнись, прошу тебя...
Страстно сжимая её в объятьях, Анатолий прошептал ей ласково в самое ухо:
- Иди лучше помойся.
Недоверчиво посмотрев в его глаза (не ослышалась ли она?) и увидев в них разгорающееся желание, Анна благодарно улыбнулась сквозь слёзы и, всё ещё всхлипывая, пошатываясь, пошла в ванную комнату.- Я голодный, как волк...

Нина Петровна Саттарова вышла на свободу, отсидев, как говорят заключённые, от звонка до звонка. В стране, как и во всём мире, разрастался финансовый кризис. Предприятия один за другим закрывались, люди оказывались на улице. Устроиться на приличное место даже с её прежними связями, большая часть, правда, из которых за время её отсидки приказала долго жить, не удавалось. В конце концов, благодаря протекции её старинного приятеля, Нину Петровну взяли референтом в секретариат крупнейшего в Москве строительного холдинга.
«Слава Богу, хоть Ксюша пристроена, - думала Нина Петровна, - у Алексеева надёжно». При упоминании этой фамилии её бросало в дрожь от ненависти. Казалось бы, она должна ему по гроб быть благодарна за то, что он, несмотря на её подлость, протянул ей руку в самый тяжёлый момент, взял под своё крыло её дочь, но именно эта его человечность и великодушие ещё больше выводило из себя Саттарову. Как урод не может простить любимцу женщин его красоту, так и моральный урод патологически ненавидит доброту и благородство. Она, как змея, пригретая на груди, только ждала момента, чтобы ужалить своего благодетеля.
В секретариате Нина Петровна близко сошлась с девушкой, стол которой находился рядом. Совершенно не схожие ни внешне, ни по возрасту, они на удивление быстро понравились друг другу – уж очень близки были их характеры и жизненные представления. Расспрашивая в курилке свою старшую подругу о её прежней жизни, Ольга – так звали девушку – заинтересовалась личностью прежнего начальника Нины Петровны.
- И что, он до сих пор не женился? Я видела его тут несколько раз – весьма приятный мужчина.
- Ты зря раскатала губы. Он так любил свою последнюю жену, что, говорят, до сих пор не может её забыть.
- Это мы ещё посмотрим! – промурлыкала Ольга, и на лице её появилось похотливо-хищное выражение.
- Побойся Бога, Оля, он тебе в отцы годится!
- Хоть в деды! Какое это имеет значение? Лишь бы у него стоял. Скажи лучше, он богатенький?
- Надо думать. Руководитель серьёзной фирмы. Своя квартира отличная, да от жены остались ещё две…
- Всё, решено! Он будет мой. Пари?
- Согласна, но учти – орешек твёрдый. Мне его в своё время соблазнить не удалось, хотя я такую хитрую сеть на него поставила, но... в последний момент сорвалось. А ведь он тогда был абсолютно свободный. Если он тебя трахнет, с меня брошка, которая тебе так нравится.
- Вау! Отлично, а с меня что?
- А ничего, только возьми его – я получу моральное удовлетворение. Оттрахав тебя, он потом будет мучиться угрызениями совести, что изменил памяти своей незабвенной Светланы, и мне это будет приятно сознавать. У меня с ним давнишние счёты…-Подождите, пожалуйста...

Слушать этот музыкальный файл

* * *
С женщиной спорить смешно и бессмысленно.
Их не возьмёшь никаким аргументом…
- Знаю я эту расхожую истину,
И всё ж увлекаюсь в иные моменты.

Просто испытываю наслаждение,
Когда она в споре, подчас просто нудном,
С таким восхитительным возбуждением
Являет свой тезис, довольно абсурдный.

Я дань отдаю ей: изящны комменты,
Не очень смысл важен – важно построение
Фраз,
чтобы запутать совсем оппонента,
Не слыша других вовсе доводов, мнений.

С двух разных сторон устремляемся к цели.
Но часто не можем никак состыкнуться,
Как те, кто навстречу копают туннели,
Но всё ж умудряются вдруг разминуться.

Копают такие проходчики-горе,
Не ведая, что друг от друга уходят…
Чем дальше мы все упираемся в споре,
Тем реже ту точку контакта находим…

Мне нравится ход мыслей женщин, признаюсь.
Спор с ними – как сказка, как басня, как песня!
И милой наивностью их наслаждаюсь…
Что может быть логики женской прелестней!

* * *
Догорает за лесом багряный закат.
Устремляюсь я в небо, им страстно влеком.
Там подруга моя есть, и как же я рад,
Что с ней, хоть виртуально, но всё же знаком.

В небесах поброжу – здесь ни края, ни дна!
Скольким звёздочкам разным дано здесь сиять.
Все они так прекрасны! И всё же одна
Всех сильней к себе манит – нельзя устоять.

Я креплюсь, я ропщу: увидать её б впредь…
Но Всевышнего глас вдруг: «Она же звезда!
Разве можно, сын мой, на звезду поглядеть,
И ослепнуть тотчас, не боясь, навсегда?!»

Да, Господь, как всегда, разумеется, прав.
Зреньем я и теперь не особенно креп.
Хоть ослепнуть душой, её лучше узнав,
Вовсе мне не грозит – я давно ею слеп…

Я влетаю в раскрытое в Космос окно.
И нисходит на душу мою благодать.
Только сердце щемит. И так просит оно:
«Как хотелось бы всё же её увидать!»

Но не встретиться с ней, знаю я, никогда.
В том малейшего даже сомнения нет…

…Для меня ты, подруга, такая ж звезда,
И мне дорог твой ясный и ласковый свет!

- Сколько лет, сколько зим! - трещал по обыкновению Фёдор, обнимая Алексеева, - совсем забыл старого приятеля! Неужели кто-то готовит лучше меня? Да если и так – хоть иногда видеться всё равно не мешало бы.
- Прости, старик, - прижимая руку к сердцу, Валерий Иванович покорно склонил голову, - ты всегда был, есть и будешь…
- …Есть, - хохоча, перебивая, ввернул Фёдор.
- И это тоже, - улыбаясь, поддержал шутку Валерий. – Но главное – ты всегда будешь лучшим. Во всяком случае, для меня. Просто я ужасно замотался. А к тебе ведь просто перекусить не забежишь.
- Это точно. Раз попался – теперь от меня так просто не уйдёшь. И не хочу ничего слушать! Пару часов подождут твои проблемы.
- Да я сам по тебе ужасно соскучился и на сегодня всё забросил к чертям собачьим. Как ты поживаешь?
- Знаешь, когда мне задают этот вопрос, я всегда вспоминаю советский анекдот конца семидесятых годов: «Рабинович, как Ваши дела?» - «Не так хорошо, как хотелось бы мне, но и не так плохо, как хотелось бы им!..»
- У тебя анекдоты на все случаи жизни, - рассмеялся Валерий.
- Так сама жизнь – кладезь анекдотов! – развёл руками Фёдор. – Недавно в аптеке увидел такую сцену:
Молодой человек интеллигентного вида, явно смущаясь, спрашивает в отделе:
- Мы с женой ещё молоды и не хотим пока детей…
- Вам что, презервативы?
- Тише, пожалуйста… Нет, жена сказала, что есть какое-то спринцевание….
- Это в другом отделе.
- Но там очень молодая девушка. Я стесняюсь…
- Хорошо, я ей скажу на латыни. Сарочка! Гиб мир цвей пиздамойкес!
- Как, как? Чего цвей??
Валерий согнулся буквально пополам и пару минут от хохота не мог вымолвить ни слова.
- Нет, ты меня когда-нибудь уморишь! – наконец, отдуваясь, всхлипывая и утирая слёзы, обрёл дар речи Алексеев, - а сам-то ты в аптеку попал зачем – за презервативами или за тем, что провизор назвала на латыне? – при этом, не удержавшись, он вновь прыснул.
- А тут начинается второй акт этого представления. Представляешь, Ленка приболела и послала меня купить ей прокладки… кончились они у неё, видишь ли, неожиданно! Меня эта Сарочка и спрашивает: какие, мол. А я забыл, увлёкшись предыдущей сценой. Что тут началось! – сбежался весь женский персонал аптеки и стали наперебой советовать мне разные изделия, а их там чёртова уйма – и какие-то с усиками…
- С крылышками! – вновь начиная ржать, поправил Алексеев друга.
- Ну, с крылышками… я-то знаю откуда?! Да с какими-то разными ароматами, да разной формы… А та, что спринцеватель по латыни называла, и говорит: «Нет, девки, пусть он всё-таки с женой сначала посоветуется, а то она ему сегодня не даст»… В общем ушёл я оттуда красный, как рак, не хуже того молодого…
Новый приступ смеха буквально сразил Алексеева, и он, чтобы не осесть на пол, повис на Фёдоре.
- Ну, всё-таки… ха-ха-ха… ты купил что-нибудь? – спросил он, чуть ли не икая и стараясь себя сдержать.
- Купиииил… эти… - и Фёдор, широко расставив руки, замахал ими, как крыльями.
Валерий вновь схватился за живот и отвернулся, судорожно ловя ртом воздух.
- Нет, я больше не могу! Ты меня уже довёл до колик…
- Вот что, - с улыбкой глядя на друга и видя, что на них уже косятся посетители, сказал хозяин заведения, - пойдём-ка ко мне – тут нам не дадут спокойно поговорить…Он знаком подозвал...

Савин спешил домой. Он даже не остался на банкет, то бишь на грандиозную пьянку, которую устраивал заказчик по случаю сдачи очень важного объекта. Причина была более чем серьёзная. Сегодня было 20 августа – ровно семь лет назад они познакомились с Аннушкой. Анатолий вспомнил в мельчайших подробностях ту волшебную ночь, и у него от возбуждения заныло в груди. Никогда им вместе больше не было так хорошо, как в ту ночь. Было по-всякому, и очень даже недурственно, но так… Нестерпимо захотелось как можно скорее всё это повторить. Он сегодня будет невероятно внимателен к ней и исключительно нежен и доведёт её до исступления! Как тогда. И, следовательно, получит и от неё все её восхитительные ласки. Брюки стали тесны, а всё тело охватил зуд вожделения. Чтобы избежать «пробок», он поехал по малознакомым основной массе автолюбителей улочкам и проездам, где можно было иногда даже развить неплохую скорость…
Последние годы у них с Анной что-то треснуло, отношения были далеки от идеальных. Конечно, виноват в этом он. Сначала всё было прекрасно: Анатолий ушёл из семьи, взял ссуду в банке, купил уютную двухкомнатную квартиру, в которую они с Анной и переехали. Но после гибели Селивановой, Алексеев долго болел, сначала физически, а потом морально, и вся нагрузка по сохранению и функционированию фирмы в этот период легла на плечи Савина. К тому же, оставшись без опытных бухгалтеров, и этот участок работы им с Алексеевым пришлось тянуть самим, пока дочка Саттаровой ни освоила свои обязанности. Анатолий пропадал на работе с утра до ночи, приходил усталый, как выжитый лимон, и, наскоро поужинав, валился в кровать. Конечно, было и не до супружеских обязанностей. Всё это стало нервировать Анну. Её тоже можно понять – она ещё совсем молодая, и ей хочется ласки и, хоть иногда, развлечений.
- Что я, как старуха, сижу в четырёх стенах и жду, когда ты соизволишь мне уделить крохи внимания, - ворчала она, добивая его.
Институт она закончила, но идти работать не желала.
- Что это я должна ишачить? – вопрошала она на робкие замечания мужа. - Нам что, денег не хватает?! А кто за тобой будет ухаживать?
- Ну, просто ты будешь в коллективе, и тебе не будет так скучно.
- А мне везде скучно, где нет тебя, - парировала она, - и потом, у меня столько дел! Если я пойду работать, придётся брать домработницу, а это то же на то же и выйдет. Да ещё неизвестно, что за человек попадётся. Знаешь, скольких людей сейчас обкрадывают их домработницы?!И всё оставалось по-прежнему...

Вообще, строго говоря, проблема найти себе новую спутницу жизни у Алексеева была не столь неразрешимая, как ему казалось. Он нравился женщинам, а некоторые от него были просто без ума. И на одной из таких он несколько лет назад чуть не женился.

Его новая протеже Ксения – дочь Нины Петровны – очень ретиво взялась за освоение своей первой в жизни должности. Сначала ей активно помогал в этом Савин, но вскоре его знаний оказалось недостаточно, и к её образованию подключился окончательно выздоровевший к тому времени Алексеев. Проблем у вчерашней студентки было немало. Теорию она знала хорошо, чего нельзя было сказать о жизни вообще и такой сложной отрасли, как строительство, в частности. Вопросов в процессе исполнения своей должности у неё возникало уйма, и с каждым, боясь ошибиться, она бежала к шефу.
Сначала она к нему относилась, как к любому умному значительно старше себя мужчине, - с уважением и почтением. Но постепенно стала замечать за собой, что всё чаще уже просто выискивает хоть какую-нибудь крошечную зацепку, чтобы лишний раз пообщаться с ним. И вскоре поняла, что влюбилась в него безоглядно, как говорила она, - до потери пульса. Это было ужасно. Во-первых, Ксения знала, что произошло у него год назад, и все девчонки говорили, что он переживает до сих пор ту трагедию так, как будто это случилось вчера. Во-вторых, она знала и об отношении своей маман к Алексееву, которая, несмотря на то, что он устроил её дочь, по-прежнему ненавидела его, что абсолютно не скрывала от дочери, постоянно подталкивая Ксению в своих письмах к тому, чтобы та автономно от шефа налаживала контакты с заказчиком, генподрядчиком и конкурентами «Эдельвейса». «Это тебе пригодиться, - писала она, - скинуть Алексеева в удобный момент, когда он зашатается, и взять власть в свои руки – Савина-то ты подомнёшь под себя без проблем… с моей помощью!»
Ксения с ней не спорила. Зачем? Она сама уже не ребёнок и знала как себя вести, тем более, что, узнав поближе Валерий Ивановича, уже не представляла себе, как будет жить без него. Она пыталась взглядами, «неловкими прикосновениями», наконец, намёками обратить на себя его внимание, но Валерий Иванович вёл себя с ней очень корректно, доброжелательно, но и только… Время шло, и Ксения...

* * *
Как можно женщин покорить? –
Простая есть вполне основа:
В речь надо лишь всего вкрутить
Какое-то лихое слово.

Вот хочется, к примеру, вам
Какую-то сказать банальность?
Но, чтоб придать особый шарм
Словам своим – добавьте сальность.

Ах, пресловутый популизм!
Хотите стать оригиналом?
Любой берите афоризм –
(В инете их всегда навалом).

И тут совет простой вам дам:
Чтоб получить за труд свой плату,
И чтоб улыбку вызвать дам –
Снабдите афоризм тот матом!

Такая, в общем-то, мура,
Но как же ОСТРО вы сказали!..

«Кричали женщины: «Ура!»
И в воздух чепчики бросали…»

Есть избитое, затасканное выражение: «Время лечит». Придумал его не очень умный человек или склеротик. Время – плохой лекарь, действует грубо и наспех, как лазарет во время войны: лишь бы поставить раненого на ноги – и на передовую. Да и сколько не лечи, невозможно ликвидировать последствия тяжелейших травм, особенно психологических. Каждая из них оставляет в душе и на сердце ощутимый шов, который беспокоит всю оставшуюся жизнь. Конечно, переживания со временем притупляются, но легче от этого становится не намного.
Свыкнуться с болью утраты своей возлюбленной Валерий Иванович не мог и с годами. Рана в сердце не закрывалась и кровоточила. Он потерял вкус и интерес ко всему, что не было связано с его Полюшкой, которая стала его единственной отрадой, единственным смыслом жизни. Полина росла, и всё больше становилась похожей на мать, чем ещё больше бередила незаживающую рану приёмного отца. Ей уже шёл пятнадцатый год, и она была похожа на весенний бутон – ещё очень робкий и неловкий, неуклюже вытянувшийся, но уже начинающий распускаться и обещавший превратиться в прекрасный, чуткий цветок. «Кому-то повезёт, - тоскливо думал Валерий Иванович, с нежностью и гордостью любуясь своей падчерицей, - лишь бы попался человек, достойный её».
Полина, рано развившись, своим уже не детским умом прекрасно понимала состояние приёмного отца. Читая в его глазах время от времени мелькающие вспышки муки и страдания, она сама трепетала от сострадания к нему. Её доброе чувствительное сердечко сжималось от жалости при виде мучений своего самого дорого человека. Однажды поздно вечером перед тем, как лечь спать, она вошла к нему в его комнату.
- Пап, я хочу с тобой серьёзно поговорить.
- Так серьёзно? – ласково улыбнулся он. – Что стряслось, моя Полеточка – это имя он придумал ей после гибели Светланы. Некий симбиоз имён Полина и Ветка.
- Только ты серьёзно отнесись к тому, что я тебе скажу, - строго попросила она, по привычке забираясь к нему на колени.
- Клянусь, - сделал он значительное лицо, нежно привлекая её к себе и ожидая очередных откровений о её взаимоотношениях с каким-нибудь мальчиком.
- Ты взрослый, здоровый, нормальный мужчина и тебе нужна женщина… Только ты меня, пожалуйста, не перебивай, - поспешно остановила она отчима, видя, что он собирается ей что-то возразить. – Я не хочу, чтобы ты из-за меня загубил свою личную жизнь. Пожалуйста, не оглядывайся на меня – я уже достаточно взрослая и смогу сама о себе позаботиться, ну, конечно, с твоей помощью. Если ты встретишь женщину, которую полюбишь и захочешь с ней связать свою оставшуюся жизнь, - я не буду возражать и не буду к ней тебя ревновать… Ну, если только немножко… Во всяком случае, я приму её как данность и буду к ней относиться как к близкому человеку. Как говорится: твой друг – мой друг. Ты ведь меня не бросишь из-за неё? – с неожиданной тревогой она заглянула к нему в глаза.
- Глупышка, я тебя не брошу ни из-за кого! – на глазах его опять навернулись слёзы. «Что-то я какой-то слезливый стал, - подумал он, - старею что ли?», а вслух сказал:
- А ведь ты у меня уже действительно взрослая стала и рассуждаешь, как большая… И когда успела?
Он привлёк её к себе и, гладя по голове, стал целовать лоб и глаза – один к одному Веткины любимые глаза. Она порывисто обняла его горячими ручонками за шею и, прижавшись к нему, прошептала:
- Папка, я так тебя люблю! Если я когда-нибудь и выйду замуж, то только за того, кто будет похож на тебя, как две капли воды!
Валерий Иванович чуть не разрыдался.
- Ну-ка спать, - нарочито строго проговорил он, чтобы скрыть своё смятение, - рано тебе ещё о замужестве думать.
И ссаживая её с колен, легонько шлёпнул по попке, подталкивая к двери:
- Закончи сначала образование. А если я захочу что-то изменить в своей личной жизни, то обязательно посоветуюсь с тобой. Торжественно тебе обещаю: без твоего одобрения не сделаю ни одного серьёзного шага.
И довольная падчерица ускакала в свою комнату. "Когда же она...

Слушать этот музыкальный файл