Кто-то выразил мне симпатию. Спасибо огромное - я очень тронут, но симпатия анонимна, а мне так бы хотелось ответить тем же моему благожелателю и другу. Пожалуйста, признайтесь, хотя бы в личке. Буду ждать с нетерпением.

medikforum.ru/news/health/s...hchin.html

Женская грудь не только привлекательна в эстетическом плане. Она еще и продлевает жизнь. Разглядывание женской груди способно продлить годы жизни. К такому выводу пришла группа медиков и пс

Настроение сейчас - звёздно-романтическое

Сегодня поздно ночью... вернее, даже под утро, наблюдал необыкновенно красочное зрелище - звездопад. Часть ещё совсем тёмного, к сожалению, не очень чистого неба расчерчивали белые яркие полосы со светящимися звёздами и звёздочками на конце. Падающих звёзд было так много, что глаза разбегались от желания зафиксировать самую красивую. Очень пожалел, что с собой не было камеры. Но родилась вот такая зарисовка:
* * *
Звездопад.
И неба край
Весь в мерцающем сиянье.
Звёзды сыплют.
Успевай
Загадать своё желанье.

Восхищённый пялю взгляд:
Расчертив свод, как планшетку,
Звёзды гроздьями летят,
Словно кто нажал гашетку.

Может Бог, устав от дел
(Есмь один – но всё ж их трое!),
Порезвиться захотел –
Фейерверк нам всем устроил!

Под сомненье не беру,
Но сосед мой утверждает:
То планета НибирУ
Свой сигнал нам посылает.

Говорит: «Читал не раз
Астрономов многих мненье –
К нам летит она, чтоб нас
Раздолбать к едреней фене!»

«Что же ты, приятель, врёшь? –
Возразил доцент Аверин, -
Метеорный это дождь,
Что сгорает в атмосфере.

А НибИру, друг мой, той –
Ох, же ты до сказок падок! –
Нет на свете, дорогой, -
Это выдумки всё бабок».

Не встреваю в спор.
Затих.
Я гляжу на это диво.
Мне плевать, кто прав из них.
Главное, что так красиво!

Небо – бесподобно! Им
Очарован я, признаться.
И явлением таким
Можно вечно любоваться

И, опомнившись, сосед
Мне кричит: «Чё? Растерялся?
Загадал желанье?» -
нет,
Я тем чудом любовался!..

Последние два дня Москву и Питер сотрясают страшные события. Воспользовавшись недовольством футбольных фанатов по поводу убийства их товарища в драке, которую сами же и начали, опять подняли голову наши нацисты. Как страшно произносить это сочетание: НАШИ НАЦИСТЫ! В стране, потерявшей больше 20 миллионов человек в борьбе с немецкими нацистами, внуки и правнуки тех, кто защитил их Родину и отстоял их жизнь, стали НАЦИСТАМИ!!! Неужели у этих подонков нет ничего святого? Кто их так воспитал? Родители? Школа? Общество? Неужели наши государственные мужи не видят, как растёт и крепнет ядро этой уродливой части нашей молодёжи?! Или это кому-то выгодно?!! Кто-то хочет с их помощью решить свои корыстно-эгоистические интересы?! И неужели эти горе-стратеги не понимают, что эта гидра их же самих и сожрёт?! Выпустив однажды Джина из бутылки, его обратно уже больше не загонишь. Господи, почему человека не учит его же собственная история?!!
* * *
С тоской гляжу на молодых людей,
Здоровых и страдающих бездельем,
В плену бредовых, низменных идей
Играющих в нацистов с упоеньем.

Затылки бритые, фашистский камуфляж,
Жест характерный пользуют со смаком,
Как дикари, впадают в ярый раж
От блеска символов или нагрудных знаков.

Такой «орёл», траншею раскопав,
Штыком немецким радостно бряцает.
А дед его – на фронте рисковал…
Хотя, возможно, был и полицаем.

Что не хватает этим молодцам?
И девам разбитным – что не хватает?
Не видно разве их крутым отцам,
Что детки их не в куколки играют?

Ведь есть в истории похожая строка –
Жизнь дураков, как видно, плохо учит!
Тот, у кого так память коротка,
Своё в итоге всё-таки получит.

Мне страшно равнодушие людей.
Опомнятся, но будет поздно слишком,
Когда однажды в их уже детей
Начнут стрелять «невинные детишки».

[467x698]

Глава 2. Брожение.

Через две недели Василий, не смотря на уговоры начальника главка, всё-таки уволился из министерства. В последний день он купил огромный «отходной» торт в отдел, а Веру Георгиевну, вызвав из планового отдела, пригласил посидеть в кафе после работы. Она сразу же согласилась и ушла даже немного раньше окончания рабочего дня, чтобы её не задержало начальство.
Посидели очень хорошо. Говорили всё время о Валентине Ивановне. Боль уже немного утихла, и Василий был в состоянии беседовать на эту тему.
- Как она оказалась в этом самолёте? Вы представляете, я как раз в этот день слушал «Голос Америки», и они сообщили об этой катастрофе. Я ещё подумал: «Вот несчастные родственники и близкие погибших!»
- Она была в отпуске, и они с мужем полетели к его родным на Украину. Мама у него захворала. Он побоялся, что может не увидеть её больше, а в результате сам...
- Господи, так он тоже погиб?! Ну, может, это и к лучшему, как ни кощунственно это звучит.
- Да, без неё он бы долго не протянул. Она за ним ухаживала, как за ребёнком.
Помолчали.
- Давайте их помянем, - предложил Василий.
Он заказал водку, и они выпили, не чокаясь.
- Его я не знал, а она светлый была человек. Таких, как она, думаю на свете не много. Её не возможно было не любить. Я по дурости своей не сразу это понял. А когда понял... Сколько времени было упущено! – голос его задрожал.
- Ну, ну, - Вера Георгиевна сжала его руку, - могло ведь вообще ничего не состояться. Вы счастливец, что испытали такое!
- Да, Вы правы. А почему не было гражданской панихиды?
- Их похоронили на кладбище на родине её мужа – такова была воля его матери. А у нас было траурное торжественное собрание, посвящённое памяти Валентины Ивановны.
- Да, да, я вспомнил. Я сразу же ушёл с него. Не был сил смотреть на неё, приветливо улыбающуюся с траурного портрета на сцене, сознавая, что больше никогда её не увидишь, и слушать патетически-слащавые речи тех, кто совсем недавно сочинял про неё всякие небылицы и распространял грязные слухи.

- Знаете что? – говорил Василий, когда они расставались. – Вот Вам мой домашний телефон, пожалуйста, звоните в любое время, если Вам что-нибудь понадобится, ну там какая-нибудь помощь. Мало ли что в жизни бывает. Вы для меня как отражённый лучик света, исходившего от Валентины Ивановны.
- Как красиво сказано! Вы случайно стихи не пишите?
- Немного. Только для себя.
- А ей не читали?
- Не успел.
- Жаль. На новую работу...

* * *
Как странно в преклонные годы
Любовный порыв ощутить,
И словно не ведая броду,
В туманную Лету вступить.

И в высь рвутся чувства отважно,
И сердце трепещет в груди.
И что за плечами – неважно,
А важно лишь что впереди.

Пусть ангелы в небе смеются,
Пусть старший из них намекнёт:
Мол, можно, увы, не вернуться…
И всё-таки рвёшься в полёт!

[560x699]
Возвращался Василий домой, испытывая угрызения совести. Господи, что же это такое – от одной женщины к другой, и опять от той – к первой! И всё получилось как-то само собой. Видит Бог, он не планировал этого. Как он будет смотреть в глаза Ольге, ложиться с ней в постель? А там она захочет... «Нет, только не сегодня! Скажу, что очень устал на работе», - думал Василий, нарочно пойдя домой пешком.
«Но надо же делать какой-то выбор, - продолжал он размышлять на ходу. – Ольга молода, свежа, красива, к тому же он её «обесчестил», но какая-то легкомысленная (Василий вспомнил белобрысого на танцплощадке), а Валентина Ивановна... О! Какое у неё тело! Какая гладкая нежная кожа! Какие полные чувственные губы и как они изумительно умеют ласкать! Он ни с кем не испытывал такого наслаждения, как с ней... Но разница в возрасте! Через несколько лет она начнёт вянуть, а он только подойдёт к своему расцвету»... Так и не придя ни к какому решению, он ускорил шаг.

Ольги дома ещё не было. Василий облегчённо вздохнул и включил телевизор. Шла какая-то ерунда в виде праздничного концерта. Он привёл в порядок комнату, помыл посуду, почистил клетку канарейкам, покормил их. Ольги всё не было. Василий начал волноваться. Был уже одиннадцатый час вечера. Музеи все давно уже закрылись. На улице стемнело. Одна в большом незнакомом городе! Что делать? Звонить в милицию? Глупо. Надо подождать немного.
Василий вспомнил, как его мать каждый раз, когда отец во время не приходил с работы, правда, это было не так часто, начинала обзванивать все больницы и морги с единственным вопросом – не поступал ли к ним Котов Николай Иванович, 1905 года рождения, среднего роста, нормального телосложения, одетый так-то и так-то. А Котов Николай Иванович приходил домой около часу ночи выпивши, просил прощения у матери, объясняя, что его затащили товарищи в ресторан, чтобы отметить снятие очередного эпизода нового кинофильма (отец работает на киностудии), чтобы не обидеть её садился за стол ужинать, но, как только видел на тарелке еду, зажав рот, бежал к туалету, конечно, не добегал и всё, что принял в ресторане, выливал в лучшем случае на половик, а то и на диван, матерчатая обивка которого потом долго ещё хранила тошнотворный запах блевотины, который невозможно было ничем вытравить, как мать ни поливала это место одеколоном «Шипр».
Василию почему-то в этих случаях было стыдно не за отца, а за мать из-за того, что она должна была знать, чем закончатся её тревоги и, тем не менее, каждый раз ставила на уши чуть ли ни весь город.
Ну вот, а теперь он уподоблялся ей. Надо было взять себя в руки и терпеливо ждать.
В конце концов, мир не без добрых людей. Если она и заблудилась, ей помогут – Ольга знала и адрес и телефон. Не ребёнок же, в самом деле.Она явилась...

Это цитата сообщения Andy_Washburn Оригинальное сообщение

Ужас! Я в шоке!!! (((((((((

Привет всем!
Сегодня увидел такое, от чего слезы наворачиваются! Думал, что меня уже никакая мерзость не удивит, но это....!

Перехожу сразу к делу:

[показать]

Стыд и позор Дании! Море стало красного цвета, но вовсе не из-за каких-то климатических или природных изменений...

Читать далее...

Далёкая звезда.

Среди скопления созвездий и планид,
Что высь бездонную извечно бороздят,
Вдруг вспыхнет звёздочка, невзрачная на вид,
Что привлечёт твой восхищённый взгляд.

Ты удивлён – всего один лишь луч!
Но этот луч - он молнией сверкнул.
Так энергичен он и так могуч,
Что душу твою всю перевернул.

И не прогнать тех ощущений проч.
Чувств не унять, сознанье теребя.
И долго не забудешь эту ночь
И звёздочку, пленившую тебя.

Так иногда в толпе средь бела дня
По сердцу взгляд вдруг чей-то резанёт,
И рана на душе, как от огня,
Саднит и ноет после круглый год.

И долго тебе светит этот взгляд,
Пока ты мечешься в рутинной шелухе.
И его мощный искренний заряд
Ещё проявится не раз в твоём стихе…

[464x699]

На следующий день, наскоро позавтракав, они отправились на улицу. День был великолепный. На ярко голубом небе сияло ярко жёлтое солнце, в ярко пёстром месиве людей – ярко красные флаги и вымпелы, ярко размалёванные портреты вождей, гирлянды ярких бумажных безвкусно сделанных цветов. Всё это в купе с грохочущим духовым оркестром и радостным визгом детей и женщин ослепило и оглушило их.

Мимо дома Василия во все праздники проходили колонны демонстрантов. И не удивительно. Дом этот стоял в такой близости от Красной площади, что по ночам при открытых окнах был слышен перезвон курантов Спасской башни Кремля. Мальчишками (с Мишкой Скуратиным и Сашкой Хомским) они затёсывались в проходящую мимо толпу, просили какую-нибудь солидную пару сказать бдительным дяденькам милиционерам, что, дескать, дети с ними, доходили до Красной площади, а потом в школе хвастались, что видели самого товарища Сталина. Ну, вот как этого толстопузого директора школы, стоящего в конце коридора в позе американского полицейского, заложив руки за спину и выпучив буйволячьи глаза. Одноклассники, не рискнувшие самовольно отлучиться из дома, с завистью слушали друзей и расспрашивали их о деталях. А Василий, опьянённый всеобщим вниманием, входил в раж и на ходу присочинял, как он своим звонким голосом громче всех крикнул: «Да здравствует, товарищ Сталин!» А товарищ Сталин услышал, повернулся, улыбнулся ему – так тепло, по-отечески – и помахал рукой. «Ну, уж это ты врёшь!» - говорил кто-нибудь из слушателей, но остальные сразу же на него начинали цыкать – все дети любят сказки.

Вот и сегодня, вспомнив детство, Василий схватил Ольгу за руку и решительно внедрился в колонну, топчущуюся у выхода с их двора в ожидании, когда распорядители демонстрации разрешат ей двигаться дальше. Колонна оказалась от завода «Красный пролетарий». Василий так и не понял, какую продукцию он выпускал, но это было неважно. Важно было то, что в ней оказалась небольшая группа молодых (примерно их возраста), весёлых, доброжелательных ребят, охотно принявших новичков в свои ряды. Перезнакомились друг с другом и вскоре уже непринуждённо общались, как будто были знакомы сто лет. Пили дешёвый портвейн из одного гранёного стакана, закусывая бутербродами, купленными тут же на углу. Пели песни, плясали на асфальте под гармошку, выкрикивая озорные частушки...
Со времён детских нелегальных походов Василия на праздничной Красной площади мало что изменилось. Так же «шагал» по Историческому музею огромный Ленин, приветствуя какой-то несколько олигофренической улыбочкой спины демонстрантов. Так же провозглашали из многочисленных динамиков хорошо поставленными голосами дикторы здравицы в честь «народа – строителя коммунизма» и его непобедимой, правда, уже не Красной, а Советской армии, при этом крича «Ура!!!» громче всех. Только вот на трибуне Мавзолея одни старпёры сменили других, безжалостно спихнув их с вершины Олимпа. Единственным светлым пятном в этом царстве чопорных, зомбированных полумертвецов были улыбающиеся открытые лица космонавтов, которые стояли ступенькой ниже, ибо «главная» площадка была целиком забита лизоблюдами. Но как раз это было хорошо, потому что радостные взгляды и приветственные крики проходящих были адресованы именно тем, кто стоял ниже, а не «небожителям».
Ольга была очарована всем происходящим вокруг.
- У нас тоже проходят демонстрации, но такое!.. – кричала она в ухо Василия, вцепившись в его бицепс.
Пройдя Красную площадь, компания решила не расставаться, и все пошли по Москве-реке по направлению к парку Горького. Там веселье только начиналось. Народу было ещё не очень много. Удалось посетить почти все аттракционы. Особенно Ольге понравилось Колесо обозрения, с верхотуры которого вся красочная Москва была как на ладони. А как она визжала на «блохе» - позабавило всех, кто находился рядом.
Потом, отстояв огромную очередь, пообедали в ресторане «Кавказ», нежнейший шашлык по-карски запивая изумительным «Киндзмараули».
А тут, как раз на открытой веранде начались танцы, и все, конечно, ринулись туда.Танцы в парке...

[477x699]

- А Вы понравились ему, - шепнула Василию Ольга, глядя на него с интересом, когда они выходили из кабинета.
- А Вам?
- Нет, - взгляд её потух.
- Почему?
- Не люблю нахальных и самоуверенных.

В приёмной их ждал Михаил.
- Ну, что, - спросил он, глядя то на Василия, то на Ольгу
- Обратно в сборочный, - коротко ответил Василий и подошёл к Вере Сергеевне.
- Простите меня, пожалуйста, я был не тактичен с Вами. Я сам не знаю как...
- Понимаю. Ничего страшного. Бывает и хуже, - улыбнулась она, - всё в порядке.
Василий повернулся к двери и встретился с одобрительным взглядом Ольги. Только теперь он заметил, какие у неё красивые глаза – какого-то тёплого серого цвета.

Владимир Петрович действительно был в сборочном. Прочитав записку от начальника, он молча снял трубку внутреннего телефона и гаркнул:
- Сидорова мне! Сидоров? Спустись на первый уровень, я у испытательного стенда.
Через несколько минут к ним подошёл высокий худощавый мужчина в синем берете и такого же цвета комбинезоне.
- Познакомьтесь: бригадир монтажников Сидоров – представитель главка министерства Котов, - представил их друг другу Владимир Петрович. - Нужно проверить гипотезу товарища Котова, - протянул он Сидорову расчёты Василия.
- Полномочия?
- Не ограниченные, - буркнул зам главного инженера и оставил их одних.
- Сергей, - протянул кряжистую руку Василию бригадир, - можно на «ты»?
- Конечно. Вася, - отрекомендовался Василий, стараясь крепче пожать протянутую ладонь.
Сергей, наморщив лоб, занялся его записями.
- Ну, что же, - после длительной паузы изрёк бригадир, - есть в этом рациональное зерно. Но меня смущает эта ёмкостишка – С 46, трудно будет перенастроить контур.
Василий взял у него свою схему, всмотрелся.
- Да, пожалуй, ты прав. Я не подумал об этом.
- Слушай, - осенило его, а давай, туда поставив временно вариконд и по осциллографу определим необходимые параметры. У тебя найдётся что-нибудь на этот диапазон ёмкостей?
- В Греции всё есть! – улыбнулся Сергей, - пошли.До самого вечера...

[466x699]

На следующий день дамы в отделе наперебой расспрашивали Василия, что это за девушка, с которой он сидел, так тесно прижавшись друг к другу, и с которой они заговорщически постоянно шептались. Василий загадочно улыбался и неохотно отвечал, что они просто знакомы и все их намёки безосновательны.
С Валентиной Ивановной в этот день он никак не мог остаться наедине. То у неё был народ, то она сама уходила к руководству, но Василию показалось, что она его избегает намеренно. Наконец, на следующий день он её перехватил в коридоре, когда там никого не было, и взял за руку.
- Что случилось, Валентина Ивановна? Почему я никак не могу добиться у Вас аудиенции?
- Ничего не случилось, - холодно ответила она, высвобождая руку, - просто у меня сейчас очень много работы. – И, обойдя его, поспешно удалилась.
«Критические дни, наверное», подумал Василий и мысленно махнул рукой. Но на душе скребли кошки.
Несколько дней он не подходил к ней. Ждал соответствующего знака от неё. И как раз в это время его послали в командировку в то самое Балаково, где срывался ввод важнейшего объекта. Их туда направили вдвоём с представителем отдела проектной экспертизы Верой Иоффе.
Вера была невысокой пухленькой женщиной с неплохой фигурой и лошадиной мордой. На вид ей было что-то около сорока. (Василий никогда не умел определять возраст женщин из-за их косметических ухищрений). Характер у неё был совсем не женский – властный и твёрдый. Убедить её в чём-либо при защите проекта было очень тяжело. И тем удивительнее было то, что Василию как раз это удалось при замене недостающих деталей в Балаковской схеме. Поэтому-то их и послали туда вдвоём. Ехали сначала молча...

Мой предыдущий эксперимент с публикацией своего прозаического произведения, я счёл успешным, а по сему продолжу его. Моё новый роман "Мгновение жизни".
Всех, кого шокировали эротические моменты моего предыдущего творения, прошу не беспокоиться - здесь их ещё больше.
Для молодых читателей, а все мои ПЧ таковыми в основном и являются, замечу. что начало событий, описываемых в романе, - середина 60-х годов прошлого столетия. Ну. а дальше всё движется в хронологической последовательности, кроме, естественно, авторских отступлений.
И, конечно, как всегда жду объективных (по возможности) рецензий.

МГНОВЕНИЕ ЖИЗНИ

... И проявив упорство и терпение
К мечте, как мотылёк в огонь, стремится...
Страшись того прекрасного мгновения,
Когда мечта твоя осуществится!

Глава 1. Начальница.

Василий Котов, молодой человек двадцати четырёх лет, был единственным мужчиной в отделе комплектации Министерства приборостроения и средств автоматизации СССР, куда он попал после окончания института связи. Остальные одиннадцать человек – женщины разного возраста от 28 до 60, в том числе начальник отдела Валентина Ивановна – сорокатрёхлетняя крупногабаритная, властная дама с толстыми, чувственными, слегка выпяченными, (как Валерка, друг Василия, говорил – «рабочими»), губами, красивыми пышными каштановыми волосами и такого же цвета глазами.
Валентина Ивановна как-то сразу невзлюбила Василия то ли за его молодость, то ли за смелость и независимость суждений, то ли за то, что он не робел перед ней, как другие, не старался угождать ей, а держал себя с ней ровно, а в душе даже несколько снисходительно. (Ну что за великая наука своевременно и грамотно укомплектовать монтируемый объект несложным, к тому же уже устаревшим по европейским меркам, оборудованием?!) Но начальница не упускала ни малейшего случая, чтобы ткнуть его носом в какой-нибудь допущенный им незначительный просчёт и прочитать целую лекцию о том, как ответственна их работа и что небольшая ошибка может отразиться на темпах монтажа важнейшего объекта. Его и самую молодую из сотрудниц – Нину Константиновну, которая сидела непосредственно за ним и с которой они быстро сдружились, – начальница презрительно называла «молодёжью» и постоянно им делала какие-нибудь замечания. Хотя, что же тут обидного? Они и в самом деле по сравнению с ней были молодёжью.
Впрочем, Василия это не сильно огорчало. В таком возрасте не очень обращаешь внимание на такие мелочи. Год прошёл, что называется в притирке к сослуживцам и работе. Он старался выполнять свои обязанности аккуратно и творчески, был ко всем сотрудницам доброжелателен и внимателен, выполняя любые их просьбы как к единственному мужчине - сбегать в буфет за заказом, принести тяжёлые папки с проектами, прибить вешалку, передвинуть шкаф и т.д. и т.п.
К восьмому марта следующего года он сочинил юморные поздравительные стишки каждой женщине, тонко подметив её положительные качества, купил по веточке мимозы и, придя на работу раньше обычного, разложил всё это по столам. Фурор был невероятный! Все наперебой его хвалили, благодарили, и весь день у всех было великолепное настроение. Особенно сияла Валентина Ивановна, которой больше всего понравились последние строчки посвящённого ей стихотворения: «Вы так прекрасны за столом и величавы, как Македонский на коне в зените славы!» Каламбур ещё заключался и в том, что начальником их главка был тоже Македонский, правда, не Александр, а Григорий, и в молодости он занимался конкуром. В обед сгоношились...

Сегодня Президент РФ подписал Федеральный закон «О внесении изменений в статью 11 Федерального закона «О днях воинской славы и памятных датах России», установив 15 февраля "День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества".
И я вспомнил недавнюю встречу со своим старым другом:

Разговор с «афганцем».

- Ты знаешь, - говорил он, закурив, -
Как от людской мы чёрствости устали!
Намедни мне чиновник заявил:
«Мы тут причём? Мы вас не посылали!»

Как удержать тогда себя я смог,
Чтоб не разбить лоснящуюся морду!
Ведь он хоть и ничтожный, но всё ж бог.
А мне сидеть потом из-за урода.

Ты ж понимаешь – нашей нет вины,
Что кто-то нас в ту мясорубку гонит.
Нет ничего ужаснее войны…
Зато все люди там – как на ладони!

Она просвечивает всех нас, как рентген.
Личины все безжалостно срывает:
Один уж в первом же бою сдаётся в плен,
Другой хоть гибнет – группу прикрывает!

Вот, если бы такого бугая
Послать на фронт – узнать почём фунт лиха…
Он налил стопки полно, по края
И, выпив залпом, выругался тихо.

- Был кореш у меня, - продолжил он,
Чуть-чуть помедлив, глядя вдаль куда-то,
- Обычный парень, несколько долдон.
Посмеивались мы над тем солдатом.

Он на десантника был также не похож,
Как, скажем, железяка та – на мину,
Как не похож степной ковыль на рожь,
Как горы не похожи на равнину.

Я удивлялся: как он к нам попал?
Он лишь вчера, небось, окончил школу.
А он всё улыбался и молчал,
Не реагируя на шутки и приколы.

Но вот однажды наш «летучий взвод»
Был послан «духов» скинуть с перевала –
Ударить в тыл, осуществив обход.
Крутое дело всем нам предстояло!

Я только лучших отобрал с собой –
Опасным мне поход тот показался.
И очень трудный предстоял нам бой.
А тот парнишка с нами увязался.

Он так просил: «Товарищ капитан!
Не воевал я, а уж год здесь скоро…»
Ходил за мной буквально по пятам,
И я, не выдержав, поддался уговорам.

Я так подумал: а, пускай идёт.
В бой не пущу, но помощь всё ж ребятам:
Ещё один им с ним гранатомёт,
Да и рожков возьмёт он к автоматам.

Но всё предвидеть в жизни может кто?
Нам оставалось чуть до перевала,
Но на открытом небольшом плато
Засада нас из «духов» поджидала.

Радист нас продал. Я потом узнал.
Он к ним перебежал в начале боя.
А паренёк, которого я взял,
Меня контуженного прикрывал собою.

Недолго длился бой. Нам повезло –
Прислали на подмогу нам «вертушки»…
Немало всё ж там наших полегло,
Но жаль особенно мне паренька Павлушку.

Он бился в граде шквального огня,
Пока, очнувшись, ни сумел глаза открыть я.
Но и тогда не бросил он меня,
Не испугался, не уполз в укрытье.

Мне не забыть тот бой и пацана,
Что оказался истинным мужчиной.
И при таких парнях, моя страна,
Нет опасаться за тебя причины!

Окурок затушив, друг замолчал.
- Что стало с ним? – спросил я, наливая.
Друг вздрогнул и тоскливо промычал:
- Убит. Когда к «вертушке» отступали.

Он доказал нам всем, что не был слаб.
Мы были уж почти все в вертолёте,
А он последним прикрывал нам трап,
И пулю получил почти на взлёте…

Давай за Павла, всех поправших смерть,
За тех, кто штурмовал ту сучью точку!
Не дай Бог матери чужой в глаза смотреть,
Ей говоря о гибели сыночка…

Он помрачнел вновь. Как ему помочь -
Защитнику отчизны трудной нашей?
Мы, молча, выпили, не чокаясь.
В ту ночь
Я плохо спал – мне снились он и Паша.

Это цитата сообщения Лариса_Дунаева Оригинальное сообщение

Карта интернета

КАРТА ИНТЕРНЕТА. ЖМИ НА БАННЕР! [640x375]

Это цитата сообщения Minaeffa Оригинальное сообщение

Скользкая история (классная статья!)

Скользкая история

Читать далее...

Настроение сейчас - не устаю поражаться

На днях стоял на остановке, ждал троллейбуса. Рядом разговаривали две девушки, причём громко, никого не стесняясь. На вид им было... я совершенно не умею угадывать возраст людей, особенно женщин... ну. что-нибудь от 17 до 25. Их разговор и внешний вид, особенно одной из них, привлёк моё внимание.
Я прошу прощения у дам за некоторые слова, но поскольку говорили дамы... Одно слово я, правда, всё-таки смягчил - рука не повернулась его напечатать.
* * *
В руке бутылка пива,
гордый вид,
В другой –
горящая дымится сигарета…
Она над заурядностью царит
И независимость являет всему свету!

Вульгарным сленгом сыплет на ходу
И громко, вызывающе хохочет.
Кок разноцветный,
как у какаду…
Как будто что-то доказать кому-то хочет.

Весной самцы обычно так власы
И перья распускают,
одеянье.
Но то – самцы.
А девичьи красы
Должны и так в нас возбуждать желанье.

Подруге после скажет: «Хрен проссышь!
Что происходит? – я не докатила.
Вон Танька Лобова – ведь серая, как мышь,
А мена будь здоровчик отхватила!

А Ленка Расторгуева? –
село!
На ней ведь взгляду негде зацепиться.
Ни тачка не волнует, ни бабло,
А к ней, я видела, наш сисадмин кадрится.

Скажи, что нужно этим мудакам?
Кто кобелиную их логику познает?
Повозит по дешёвым кабакам
День-два меня…
и после исчезает.


И странно –
той девахе невдомёк,
Что так она сама себя порочит.
И скромный и хороший паренёк
К ней побоится подойти,
иль не захочет.

Я – Гамлет,
вижу я
всю несуразность мира,
несправедливость, ложь,
всю гнусность, грязь и боль.
Высокомерье, спесь народного кумира,
И подданных его
приниженную роль.

Я – Гамлет.
Всё во мне кипит от возмущенья.
На сердце шрам саднит,
и нервный бьёт озноб.
Мой угнетённый нрав взывает к ото мщенью
За подлость злых людей и царственных особ.

Молчит мой кровный враг,
уйдя от поединка,
набравши в рот воды –
видать, тонка кишка.
Он тактику сменил,
и тихо под сурдинку,
Держа свой гордый вид, клюёт из-под тишка.

Гертруда от него уже давно в могиле,
Доверчиво коктейль, им взбитый, осушив.
И бродит тень отца в терзаньях и бессилье,
Заслуженный покой так и не получив.

Офелия моя
меня, как прежде, любит.
Он и её к пруду толкает гад плечом.
Но радости ему тут вряд ли много будет –
Прозрела уж она и знает что почём.

Я – Гамлет.
Я живу.
Мой дух, хоть и встревожен,
Но крепок и силён.
Улыбка на лице.
И невдомёк другим, что я живу без кожи…

Жаль только шпаги нет с отравой на конце.

Настроение сейчас - тоскливо-дождливое

Москва, 24 ноября 2010 года.
* * *
ПрорвАло небо над Москвою.
В столице подлинный потоп!
Так крикнуть хочется, не скрою,
Небесным воротилам: «Стоп!»

Спешу, скачу, как лось, по лужам.
Нет больше снега и следа.
Скорей была бы, что ли, стужа.
Осточертела так вода!

Грозят глобальным потепленьем.
Ах, суматошный этот век!
Грозит теперь нам наводненье!
Пора сооружать ковчег…

Явилась вестница Ирида –
И с новой силой дождь полил…
Природа плачет от обиды,
Что человек с ней сотворил

Мысли, навеянные танго "Люблю" в исполнении Георгия Виноградова.
Белый танец.

От танго этого «Люблю» я каждый раз
По детству пребываю в ностальгии.
Другая жизнь была тогда у нас.
И сами, ясно, были мы другие.

В других существовали мы мирах.
Другие были игры и потехи…
Вот помню танцы в пионерских лагерях.
(Теперь их именуют: дискотеки.)

Ах, трепет неиспорченных сердец!
Сменив сандалии быстро на ботинки,
Мы ждали, когда старший, наконец,
Объявит танцы, запустив пластинку.

Девчонки уж, конечно, были там!
А мальчики шли к танцплощадке чинно.
Как будто мимоходом, по делам,
Как истинным положено мужчинам.

Всем видом независимым своим
Мы делали девчонкам одолженье.
Мол, так и быть – в сторонке постоим,
Посмотрим на девчачьи упражненья.

А девочкам лишь музыка нужна.
Они танцуют и на нас косятся.
Мы ухмыляемся: какого, мол, рожна
Здесь чепухою всякой заниматься.

И каждый к стенке, как прилип, приник.
И страх в груди – как за плечами ранец…
Но наступает долгожданный миг,
И кто-то объявляет Белый танец.

И сердце в ожидании замрёт.
И незаметно глаз ЕЁ находит.
Но вот она идёт… к тебе идёт!
И… мимо неожиданно проходит…

Как часто в бестолковой суете
Подкладывает Белый танец мину:
На танец приглашают нас не те.
А ТЕ, как правило, увы, проходят мимо...