Роман Кизи и его соратника по "Веселым проказникам" описывает события первого чемпионата мира по родео - как признаются сами авторы, описывает весьма вольно и опираясь не столько на факты, сколько на легенды и мифы. Дело было в Орегоне в 1911-м, и за победу боролись трое: индеец Джексон Сандаун, чернокожий Джордж Флетчер и "ковбой-джентльмен" Джонатан Спейн. Соревнования ковбоев, прямо скажем, не та тема, которая может априори заинтересовать, но клюнув на имя Кизи и перевод Голышева, не остаешься внакладе.

Кизи и Баббс не напрасно жертвовали исторической правдой - у них вышел увлекательный приключенческий роман, стартовым раскладом напоминающий "Трех мушкетеров". Повествование ведется от лица самого молодого из трех героев, Спейна. Ему семнадцать, он едет на первое свое соревнование - и даже лошадь при нем имеется, пусть и не столь экзотической масти. По дороге встречает Флетчера и Сандауна, которые много старше и опытнее, давно дружат, но тут же принимают его в компанию. Уже на месте соревнований знакомится со своей Констанцией, а также обнаруживает враждебную партию, война с которой еще больше объединяет его с новыми друзьями. Не успеешь оглянуться, а роман на рельсах любовной истории, спортивного соперничества между героями и борьбы с врагами благополучно подкатывает к финалу.

Помимо собственно сюжета книга интересна описанием жизни провинциального американского городка начала прошлого века. Рассказчику, как и читателю, все в новинку: быт индейцев и китайской общины, жизнь чернокожих и белых (среди которых оказываются разные в смысле отношения к меньшинствам люди), различные виды состязаний и профессиональные хитрости ковбоев, наконец, шоу-бизнес тех времен (в роли кардинала Ришелье выступает Буффало Билл вместе со своим "Диким Западом"). Так что книга, с одной стороны, совершенно необязательная, а с другой, очень любопытная и познавательная.

Прочитал эту книгу, впечатлившись экранизацией, снятой Романом Полански. Сюжет, как выяснилось, в книге и в фильме почти одинаковый: литературному негру, пишущему мемуары за футболистов и отставных рок-звезд, предлагают закончить работу внезапно погибшего человека - отредактировать воспоминания бывшего английского премьер-министра. Стоит герою согласиться, как экс-премьера обвиняют в военных преступлениях, смерть предшественника оказывается очень подозрительной и, разумеется, начинаются игры в кошки-мышки между ним и всеми остальными.

Как фильм Полански интересен не столько сюжетом, сколько создаваемым буквально из ничего напряжением, так и книга любопытна не только историей как таковой. Например, тема терроризма, в фильме довольно-таки декоративная, в романе оказывается одной из основных. Действие начинается в Лондоне во время взрывов в метро - и заканчивается там же во время следующей атаки. Между этими событиями герои дискутируют о методах борьбы с террористами (экс-премьера обвиняют в выдаче США именно их) и наблюдают новую реальность: досмотры в аэропортах, обыски перед входом на публичные мероприятия, "сияющие контуры Манхэттена" с брешью на месте башен-близнецов.

Другая любопытная тема - работа литературного негра, которую герой подробно описывает, и современное состояние издательского бизнеса, о котором тоже сказано немало. К примеру, почтенный главный редактор издательства, с которым работает герой, получает указания "непосредственно от главы по продажам и маркетингу - длинноногой девушки чуть старше шестнадцати лет". Благодаря всему этому книга читается с интересом даже в режиме "найди десять отличий от фильма".

Увы, удовольствие традиционно портит невменяемый перевод. Книге определенно не помешал бы хороший "переводчик-призрак": он бы, вероятно, выкинул из текста примечание, сообщающее изумленным читателям, что Гугл - это "популярная поисковая система в сети Интернет", но указал бы на цитату из "Венецианского купца", которую не каждый может заметить. Он бы точно исправил фразы вроде "крупный проект с мемуарами находится в проблеме" и "глядя на них, мне стало ясно". Наконец, он бы обязательно заметил, что картину "Крик" написал Эдвард Мунк, а не мифический "Эдвард Манч".

Настойчивость, с которой склоняется на обложке книги слово "увлекательный", вызывает первые - и, увы, небеспочвенные - подозрения. Их подтверждает открывающий "Венецию Казановы" очерк истории города, оказывающийся компиляцией из пространных цитат, в промежутках между которыми Нечаев повторяет их содержание, но в каком-то забубенно-бюрократическом стиле. ("Управление в Венеции опиралось на народную поддержку, а репрессивный аппарат был сведен к минимуму".) Когда же автор пытается придать повествованию хоть какую-то живость, выходит конфуз: Казанова, сообщает Нечаев, "чувствовал себя в этой [венецианской то есть] атмосфере как сыр в масле".

Основная часть книги посвящена венецианским периодам жизни Казановы и тем местам в городе, с которыми он был связан: улице, где он родился, церкви, где его крестили, тюрьме, из которой он сбежал, и т.д. Цитат тут становится еще больше, поскольку каждый сообщаемый все тем же бухгалтерским слогом факт Нечаев иллюстрирует отрывком из какой-нибудь книги о Казанове и фрагментом его собственных воспоминаний. Все эти повторы дополняют глубокомысленные замечания автора о моральном облике героя (издание Казановой памфлета в защиту нравственности, к примеру, он комментирует словами "чья бы корова мычала").

Любые огрехи стиля можно простить за оригинальное содержание, но и с этой точки зрения книга небезупречна. Биография Казановы дана отрывочно (Нечаев не удосуживается хотя бы в двух словах рассказать о том, что происходило с героем во время одного из отъездов из города). А о самом любопытном - связанных с Казановой местах и зданиях - автор рассказывает скупо (время постройки, расположение, владельцы) и в довольно туманных выражениях (тут встречается и "могучий интерьер", и "фасад классической формы").

В итоге мы имеем замечательную идею путеводителя-биографии, загубленную небрежным исполнением. Неудобочитаемый текст с бесконечными повторами. Наконец, небезынтересные сведения об истории Венеции, жизни Казановы и местах, с ним связанных. Однако объем этих сведений достаточен для статьи в "Википедии", но не для книги в триста страниц.

Это книга воспоминаний — Кочергин рассказывает, как в 45-м году восьмилетним мальчишкой сбежал из детприемника НКВД около Омска и пытался вернуться в родной Ленинград к матери. Как несколько лет путешествовал по железным дорогам, стараясь к каждой зиме (на которую приходилось сдаваться в очередной приемник) оказаться чуть ближе к дому. Как видел в 45-м возвращение победителей - и как этих победителей жены уносили с вокзалов на руках, потому что не оказывалось у победителей ног и рук. Как попадал в компании воров, промышлявших кражами в поездах, как сбегал от них, от шаек нищих, от милиции. Как случаем спасался от смерти и выживал в исправительной колонии. Как встречал среди всего этого добрых людей и находил первых друзей.

Сюжет этот для годится авантюрного романа (совершенно непредсказуемого, поскольку выдуманного самой жизнью), от книги не оторваться, но по-настоящему впечатляет другое. То, что Кочергин показывает все происходящее глазами себя тогдашнего. Ребенка, для которого феня — нормальный и единственный язык. Не знающего и почти не помнящего другой жизни, но спасающегося верой в ее возможность. И именно с этой верой год за годом бегущего домой.

Еще больше впечатляет сдержанность автора. Он просто регистрирует события детства, иногда отмечая тогдашние свои чувства и совершенно не обнаруживая сегодняшних — и эта бесстрастность дает ощущение безусловной реальности и правдивости. Один из самых запоминающихся эпизодов — про мороженое, которое питомцы детприемника решили сделать себе подарком на Новый год. Что это такое, никто из них толком не помнил, знали только, что оно молочное, холодное, сладкое и сытное. По этим приметам его и изготовили. Из кусочков хлеба, вымоченного в молоке, обсыпанного сахаром и смазанного сливочным маслом; пустили на это свои праздничные пайки. Несколько порций "мороженого" вручили расположенной к детям посудомойке, та разглядела подарок — и заплакала.

«Мы все рождены без таланта к счастью» — Макс Фрай о новой книге и дзенских техниках достижения желаемого.
Пять самых интересных вопросов на видео — Екатерина Вильмонт отвечает на вопросы читателей.

Чего точно не стоит ждать от этой книги, так это строгой и подробной биографии Довлатова, похожей на ту, что написал Лосев о Бродском. Попова по большому счету интересует только две вещи — литературная карьера Довлатова и то, как он перерабатывал свою жизнь в свои же тексты.

Метод построения биографии Попов избирает необычный, но для него, видимо, единственно возможный: он сверяется не с документами, а с собственными воспоминаниями о времени, людях и городах, окружавших Довлатова. Каким Довлатов увидел послевоенный Ленинград, ребенком приехав из эвакуации? Вероятно, таким же, каким тогда же его увидел Попов. Какие шансы были у молодого прозаика напечататься в 60-е? Попов описывает свои походы к тем же редакторам, к которым ходил Довлатов. Однако именно метод подводит Попова всякий раз, когда жизненный опыт героя и биографа не совпадают, и тогда, например, глава о службе в армии оказывается компиляцией из довлатовских писем.

Еще больше подводит Попова небрежность в обращении с источниками. Он много цитирует письма Довлатова, воспоминания и рассказы общих друзей, но не заботится о том, чтобы осмыслить их так же критически, как довлатовские книги. Текст биографии хронически противоречит следующему за ним списку "основных дат жизни и творчества". Кроме того, многие детали жизни Довлатова не освещены вовсе (учеба после возвращения из армии, начало журналистской карьеры в Ленинграде, история появления публикаций на Западе и т.д.).

При всех этих недостатках впечатление от книги самое положительное. Попов не скрывает своей любви к Довлатову и ко всему их поколению, с искренним восхищением пишет о Ленинграде времен своей молодости. Затем это просто очень хорошая проза. То и дело кажется, что автор сбился, отвлекся на ненужные подробности собственной жизни, но отступление неизменно оказывается крепко приколоченным к ходу рассказа. (К чему история из советской жизни про очередь за мебельным гарнитуром, растянувшуюся на двадцать лет? А к тому, что и Довлатова поставили в "литературную очередь" на те же двадцать лет.)

Конечно же, "Довлатов" Попова — не полноценная биография, а портрет героя на фоне эпохи. Еще это панегирик славному ленинградскому поколению 60-х. Отличная мемуарная проза. И наконец, бесценный материал для того, кто когда-нибудь станет для Довлатова тем, кем стал для Бродского Лосев.

Это очень необычный путеводитель по Венеции. Во-первых, он написан человеком, в Венеции родившимся и прожившим всю жизнь. Во-вторых, в нем не найти практически ничего из того, о чем обычно рассказывается в путеводителях.

Из книги Скарпа невозможно узнать ни об истории города, ни об его архитектуре, музеях, магазинах или гостиницах. Скарпа пишет о тех ощущениях, которые рождает в человеке пребывание в Венеции. Каждая из девяти глав книги названа по какой-либо части тела — "Рот", "Нос", "Уши" и т.д. — и описывает то, что с их помощью можно воспринять: венецианскую еду, запахи, звуки. Из этих глав-проекций выстраивается объемный и убедительный образ Венеции — не туристического аттракциона, а живого города.

Скарпа описывает не собственно Венецию, а повседневную жизнь горожан, обычно недоступную даже внимательному путешественнику: детские игры, обычаи уличной любви, правила движения по каналам, способы защиты домов от наводнений. Заодно он дает немало практических советов: как гулять по Венеции (без карты и запланированного маршрута), чего опасаться во время наводнения или дождя, что и где есть и пить. Ну а последняя глава еще раз подчеркивает дионисийскую природу этой книги — в ней Скарпа рассказывает о том, как в Венеции защищаться от избытка прекрасного.

Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла — в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности?

Книга выглядит настоящим подарком человеку, который интересуется серьезной современной литературой: роман, получивший в прошлом году Пулитцеровскую премию, написанный совершенно неизвестным в России автором, прилично изданный. И это при том, что из лауреатов последних лет у нас издавали, кажется, только Кормака Маккарти, да и того благодаря экранизациям, а не Пулитцеру.

У каждой из тринадцати глав книги есть свой законченный сюжет и свои герои. Однако это именно роман - главы, персонажи и их локальные истории объединены не только местом действия (городок в Новой Англии), но и общим сюжетом, темой и, конечно, главной героиней. Хотя каких-то главах Оливия Киттеридж упоминается мимоходом, где-то мы видим ее глазами других людей, каждый эпизод прибавляет что-то значимое к ее портрету, который Страут пишет редкими точными мазками. Оливия - мизантроп, неумело выплескивающий всю свою любовь на единственного сына, добрый к посторонним и невыносимый для близких, способный к хорошим и к дурными поступкам; словом, настоящий живой человек.

Страут мастерски вводит сквозные темы и переплетает их с темами конкретной главы, умело выстраивает сложные метафоры, находит точные детали, помогающие описать характер героев. Она методично фиксирует смену погоды, пейзажа, сезонов, возраста персонажей, подводя читателя к главной теме, рождающейся из столкновения времени и человека: старению. Оливия с мужем и другие появляющиеся в книге семейные пары, старея, начинают понимать, что главное в жизни - близкий человек рядом, и не так уж важно, любимый он или любящий, верный или нет. Что только семья способна если не избавить человека от одиночества, то хотя бы делать его выносимым.

"Оливия Киттеридж" оправдывает ожидания: это действительно серьезная и талантливо написанная книга. Тем обиднее неряшливый перевод, в котором встречаются выражения вроде "подскок температуры", "людное событие" или "это сбивает меня с ног". Более того, все жители городка Кросби, включая женщин и стариков, ездят на грузовиках - слово пикап переводчица, вероятно, считает неприличным. Но и это может испортить впечатление от издания, но не от книги.

Легендарный «Кодекс Братана» (он же — «Бро Код») теперь доступен каждому, причем не только на родном языке Барни Стинсона, но и на русском.

Стефани Майер рассказывает о своей новой книге «Недолгая вторая жизнь Бри Таннер», только что вышедшей на русском, в интервью на OZON.ru.

Легко впасть в сентиментальность, когда любимый писатель выпускает новую книгу на пороге девяностолетия. Поэтому, например, совсем не хотелось критиковать предыдущий сборник Брэдбери, который оказался компиляцией из ранних редакций известных рассказов и совсем беспомощных не то набросков, не то черновиков. К счастью, о "Париже" можно говорить без скидок на возраст и творческие заслуги автора.

Из "двадцати двух никогда прежде не публиковавшихся историй", которые обещает аннотация, одна - стихотворение, которое порадует только самых отчаянных фанатов, еще одна - рассказ, который уже печатался в сборнике "Летнее утро, летняя ночь", а открывает книгу новелла, написанная еще в 60-е. Среди оставшихся вещей попадаются откровенное проходные, попадаются просто невнятные (например, в "Убийстве" за отличной завязкой следует финал, напоминающий приписку кота Матроскина к письму Дяди Федора), но для Брэдбери подобное не новость уже лет двадцать. Куда интереснее то, что спрятано среди этого более-менее сора.

Есть рассказ про полет на Марс, в котором автора по традиции интересует не космос и ракеты, а чувства людей, оторванных от дома. Есть хорошая кладбищенская история. Есть трогательное воспоминание о детстве в Иллинойсе. Имеется, наконец, целая россыпь отличных рассказов на тему семейной жизни. Читая эти вещи, понимаешь, что Брэдбери не растерял ни своей уникальной фантазии, ни глубокого понимания людей, ни умения любой фантастический сюжет использовать для того, чтобы рассказать о человеке со всеми его страхами, слабостями, надеждами и любовью.

В книге собраны четыре пьесы, объединенные общей темой отношений супругов (или тех, кто только мечтает супругами стать). Коллизии у Милна почти вудхаузовские: в одной пьесе, к примеру, влюбленная пара сражается с препятствиями на пути к алтарю в лице окрестных свиней, дяди-опекуна и новых занавесок в его гостиной. Как и в книгах Вудхауза, примерно понятно, чем кончится дело, и совершенно ясно, что кончится оно хорошо. Как и в книгах Вудхауза, это совершенно не мешает получать удовольствие от чтения.

В пьесах Милна самое большое удовольствие доставляют остроумные диалоги, которые то и дело ставят действие с ног на голову и в которых умные жены вертят незадачливыми мужьями как хотят. Не меньше радости приносят ироничные авторские ремарки. Но и чисто юмористическими эти пьесы никак нельзя назвать.

Герои каждой комедии оказываются перед какой-никакой, но дилеммой: уважение к жене или возможность заработать, соблюдение приличий или сохранение любви, мечты об идеальном мужчине или брак с настоящим. Без предсказуемости не обходится и тут: автор зорко следит, чтобы персонажи сделали верный выбор и к последнему акту успели измениться к лучшему. Мораль пьес можно легко свести к ряду банальностей, но делать этого совсем не хочется. В конце концов, в том, чтобы повторять прописные истины, нет ничего дурного, а Милн делает это изящно и остроумно.

Остров в литературе можно использовать как угодно — для изображения силы человеческого разума, демонстрации темноты человеческой же души, описания идеального общественного устройства. Кристиан Мерк из тех мастеров, что не мудрствуют: в его книге остров играет роль шкафа, в котором спрятан главный скелет.

Торговец автомобилями из Нью-Йорка не расплачивается с мафией вовремя, и вскоре его находят убитым, а сыновья ссорятся из-за наследства. В результате один из них неожиданно оказывается в трюме корабля, плывущего неизвестно куда. Далее Мерк технично запутывает в одной интриге добрый десяток персонажей и к финалу успешно сгоняет их всех на заглавный остров. С этого момента количество убийств растет в геометрической прогрессии и случается парочка умопомешательств — других способов избавиться от героев, не вписывающихся в итоговый расклад, наш автор не знает.

Некоторые сюжетные повороты выглядят не особо правдоподобными, а автор и герои порой выражаются слишком вычурно (персонаж по имени Штурман, например, первым делом произносит "разрази меня гром"). Но главную задачу — развлекать и увлекать читателя — Мерк выполняет честно, в хорошем темпе чередуя сюжетные линии и то и дело меняя декорации (Нью-Йорк, Гавана, тропические острова). Так что в итоге мы имеем добротную развлекательную книжку, которая, если не относиться к ней слишком всерьез, поможет скоротать время или просто отвлечься.

Самое любопытное:
«После выпускного» — полный текст нового рассказа Стивена Кинга.
«Писатель пожирает все» — отрывки из нового романа Михаила Шишкина.
Лучшая фантастика «нулевых» — топ-50 фантастических книг, изданных в России за последние десять лет.
Задайте вопросы Екатерине Вильмонт — авторы пяти лучших вопросов получат в подарок книгу с автографом писательницы.

Хорошие автобиографии обычно получаются при наличии двух вещей - нестандартного жизненного пути и неординарного героя. Биография у Тинькова действительно необычная: детство и юность в шахтерском городке в Кузбассе, серьезные занятия спортом и связанные с этим поездки по всему СССР, молодость в перестроечном Ленинграде, потом создание нескольких очень разных компаний. Более того, из подробных рассказов Тинькова о его карьере и деловых партнерах незаметно складывается история отечественного бизнеса последних лет тридцати (начинающего со спекуляций джинсами и косметикой и заканчивающего миллиардными сделками с международными корпорациями).

Сам Тиньков тоже более чем интересен. Мыслит он оригинально, что видно по высказанным мнениям как о бизнесе, так и о современной действительности. Рассказчик - замечательный. Книгу явно надиктовывал, и в тексте остались живые интонации и сочные обороты вроде "приходил какой-то совершенно фантастический перец, просивший зарплату в полтора миллиона долларов" (есть обороты и откровенно нецензурные, имейте в виду). То и дело вспоминает какие-то невероятные истории, например, как во время переговоров с Евгением Чичваркиным последнего пришел арестовывать "человек, очень похожий на Швондера", но не узнал в лицо, и они удрали.

В своей книге Тиньков часто противоречит сам себе, может быть резким и даже грубым, но рассказывает обо всем искренне и откровенно. И это подкупает, что уж тут говорить. Обычно биографии успешных предпринимателей интересны только тем, кто надеется повторить их путь. Книга Тинькова, как выяснилось, может быть любопытна и тем, кто никогда своего дела не имел и не собирается его заводить.

Попросили напомнить о том, что у многих пользователей, зарегистрированных на OZON.ru, есть возможность сделать себе подарок. В прошлом сентябре магазин запустил новую накопительную программу: за каждую покупку начисляются баллы, которые в течение года можно использовать при оплате следующих заказов или обменивать на скидки. Бонусные баллы в честь запуска программы начислялись почти год назад - 15 сентября 2009 года. И если вы их так и не использовали, в среду они сгорят. Так что имеет смысл зайти на сайт, проверить раздел "Мои баллы" и решить, стоит что-то заказывать или можно не заморачиваться.

В книге десяток очерков о делах, в которых Кони участвовал как прокурор или председатель суда, несколько рассказов о трагических или комических происшествиях и целый ряд портретов коллег и знакомых выдающегося российского юриста позапрошлого века. Как литератору Кони можно предъявить претензии: он совсем не заботится о композиции и часто углубляется в юридические тонкости (никак, кстати, не объясняемые в комментариях к книге). Но истории, которые он рассказывает, делают эти недостатки совершенно неважными.

Родители торгуют девственностью своих детей, преступник убивает освободившего его человека, юноши стреляются, девушки сходят с ума: будь это художественная литература, автора можно было бы упрекнуть в дешевых приемах. Однако все это произошло на самом деле, с живыми людьми, и в очерках Кони они действительно живые. Обвиняемых он описывает с глубокой проницательностью, косных чиновников и падкую до сенсаций публику — с мягкой иронией, а коллег с неизменным уважением.

Из этих историй, портретов действующих лиц и рассуждений автора складывается картина российского общества конца XIX века, для понимания которого "Темное дело" может дать не меньше, чем, к примеру, очерки Гиляровского. Ну а больше всего впечатляет фигура самого Кони. Юрист, прокурор и судья, он любое дело и любой поступок оценивает прежде всего с точки зрения соответствия строгим моральным нормам — и лишь затем думает, как эту оценку согласовать с законами. Самый яркий пример — рассказ о том, как он отговорил молодого офицера подавать совершенно законный иск. Потому что иск офицер подавал против собственного отца, а это непорядочно. Сегодня такое и представить себе невозможно.

OZON.ru приглашает на свой стенд на Московской международной книжной выставке-ярмарке. Ожидаются новинки и бестселлеры, подарки, напитки и прочие радости жизни. Еще ожидаются встречи с разными авторами:

3 сентября, 15:00 - 16:00
Детский писатель Альберт Лиханов побеседует с собравшимися о том, нужно ли пересказывать классику детям.

3 сентября, 17:00 - 18:00
Автор книг по похудению Екатерина Мириманова поделится секретами стройности.

5 сентября, 16:00 - 17:00
Писатель Дмитрий Глуховский расскажет о новинках серии "Вселенная Метро 2033", компьютерной игре "Метро 2033" и готовящейся экранизации его романа.

ММКВЯ пройдет со 2 по 6 сентября на ВВЦ (павильон № 75)
График работы
Карта ВВЦ и схема павильона

Последний роман Лу написан современней некуда — короткими главками размером если не c sms, то с mms точно. Главки по большей части являют собой смешные диалоги между супругами среднего возраста, проводящими отпуск в Германии норвежцами.

Она школьная учительница и жаждет осматривать достопримечательности. Он пишет пьесу и хочет только одного: чтобы его оставили в покое и не мешали "думать о театре" (в переводе на человеческий язык — мечтать о других женщинах). Комичность диалогов не мешает Лу достоверно изобразить самый обычный брак, когда вроде бы и интересы у людей разные, и один другого то и дело изводит, и бесконечные придирки по мелочам, а жить друг без друга почему-то решительно невозможно.

Роман, безусловно, остроумный и увлекательный, но никак не отделаться от одной в общем-то глупой мысли. Что ранние книги Лу были о куда более тонких и трудноуловимых вещах, а в этой он скользит по поверхности жизни. Бессмысленно требовать от писателя, чтобы каждая его новая книга была лучше предыдущих, однако никуда не денешься: "Перемешки" напоминают клубнику из супермаркета. Красивую, ароматную, удобно упакованную и совершенно безвкусную.