[600x398]
Настроение сейчас - В кои-то веки нормальное

Дома в огне, асфальт уже размяк,
Но люди ничего не замечают,
Закат над городом поднял уж флаг,
Деревья в парке тяжело вздыхают.

А ветра бег в некошеных лугах,
Напомнит о собачьей доле,
И той судьбе, что позабыв про страх,
Тебя ведёт от заточенья к воле…

Шум листьев, старый разговор,
Что никогда закончить ты не в силах,
По сторонам ты смотришь, словно вор,
Но вот, увидела его… Застыла…

Он мимо шёл, привычно опустивши взгляд,
В карманах руки, шаг неровный, пьяный,
Ты просто позовёшь, но не вернуть назад,
Того, кого послала к чёрту некогда так рьяно.

Дома в огне, закат пылает торжествуя,
И ты одна. А что же он? – давно один.
А губы просят… губы жаждут поцелуя,
И сердце требует любви новых картин.

Бросаешься, как раненная лань,
Быстрей, быстрей, так смело, так бездумно,
Где пролегает между вами грань?
Ты провела её, сурово, и бесшумно...

Обнять, прижаться вновь к этой спине,
И тихо повторять:«Прости… Прости…».
А что же скажет он, когда весь мир в огне?
Захочет ли уйти от скуки серости?

Он промолчит в ответ… С минуту где-то,
И отстранится, чтоб взглянуть тебя в глаза,
Следит внимательно за этой сценой лето,
И словно божий знак, скатилася слеза…

Шаг, так много и так мало, расстоянье…
Которое не каждому легко пройти…
Шаг между вами, словно испытанье,
Шаг целый. Словно жизнь в пути…

Он сам тебя обнимет, крепко, как когда-то,
Прошепчет:«Ждал тебя пожалуй вечность…»,
И ты постигнешь, что любовь – дороже злата,
И выше, многократно выше, чем беспечность.

Дома в огне, асфальт уже размяк,
Весь мир -- как декорация к прощенью,
Над городом давно поставлен флаг,
Любви, что уже ищет новые мишени…

Настроение сейчас - Счастье

Этого было не избежать… Я чувствовал… Чувствовал головной болью, чувствовал нытьём каждый некогда сломанной кости, чувствовал духотой, чувствовал безветрием…

Небо серое! Бесконечно, безвыходно, бездушно серое… Раскаты грома сотрясают мир, и даже за толстыми пластиковыми окнами я слышу их… Звукоизоляция людей не в силах сдержать глас природы…

Первые капли, словно холодные иглы, ударили в грязное стекло, омывая, прощая, искупляя… Гром звучал всё чаще, и шёпот капель превратился в безудержный гул, в стихийный вой…

Мне не хотелось дышать, пятная это совершенство.

Дрожали листья тополей и орешника за окном. Асфальт стал серо-чёрным… Дождь пал на город. Дождь затмил собой небо. Дождь упал на землю. Дождь потребовал внимания.

Я вижу молнии… Они сверкают, танцуют, смеются вдалеке… Во всем подобны азиатским женщинам, так же загадочны, так же прекрасны…

Хочется плакать… Или это в квартирной духоте пот заливает глаза? Окна распахнуты, но с улицы волнами идёт лишь жар… Только во время дождя этот город не похож на ад… Во время дождя он кажется чистилищем… И лишь торжественной зимой в нём чувствуются райские нотки.

Я живу дождём. Я дышу им. Я нахожу дождь великолепным, неподражаемым, и каждый из тех дождей, что за свою короткую и глупую жизнь я видел, был уникальным.

Нет дождя, который бы повторился.

Иначе. Всякий раз иначе трепещут листья, всякий раз иначе струится вода по стеклу, по-разному намокает асфальт, и ветер всегда другой.

Дождь возвращает к реальности. Даёт желанную, долгожданную пощёчину. Влажным поцелуем заставляет жить. Мы связаны с дождём неразрывно…

И ему и мне отнюдь не часто радуются… И он и я приходим нежданно, а уходим не прощаясь… И он и я смертны, умирая всякий раз, когда усталость берёт своё…

Я хочу стать дождём… Хочу хоть раз пронестись над миром, в обрамлении чёрных туч, хочу упасть и разбиться о сухую землю… Хочу обнять этот город, хочу обнять его весь…

Хочу пропитывать волосы и ботинки случайных прохожих… Я дорого бы дал за это, я отдал бы за это всё, да только у меня совсем, совсем ничего нет… и всё, что я могу – это наблюдать.

Ликовать. Завидовать. Я стою на балконе, свесившись из окна… И дождь обжигает… Я смеюсь, но мой смех тонет в раскатах грома. Даже если я найду в себе силы зарыдать, дождь умоет моё лицо, заменив мои слёзы на свои…

Я обожаю дождь… И кто знает? Может и он любит меня? Ради таких мгновений я живу…

И вспомнилась она… Кольнуло сердце… Больно… Очень… Но быстро прошло. Нет, мне не следует жалеть… Мне так жаль, что я не могу сейчас уделять ей достаточно времени… Будь трижды проклят этот диплом… Но скоро… Скоро кончится всё… Я обниму её крепко-крепко… И наконец уже скажу то, что должен был сказать уже давно…

[700x525]

Настроение сейчас - Трезвое и злое

Пробуждение… Свет, словно кровь из рваной раны, сочится сквозь погнутые жалюзи… Балконная дверь хлопает на ветру… В комнате неубрано, душно… Хочется курить. И выпить… Было бы неплохо.

Да. С утра. Да. В будень… Чёртов диплом… Ненавижу бессмысленные занятия. Пробегал вчера весь день по городу, практически всю ночь угробил на возню в ворде с грёбаным оформлением. Зато кое-что я уяснил чётко, чуть более, чем полностью. Величайшим достижением человечества есть бюрократия.

Мы научились прикрывать чушь. Мы научились оправдывать бестолочь. Мы научились толочь в ступе воду. И как!? Шикарно научились!!!

Социум… Он с самого начала был ошибкой… Жизнь в замкнутых, или относительно замкнутых группах по интересам/по этнике/по религии была правильной. В то время как социум принёс только беды. Эпидемии. Обострение проблем личности. Бездумное мэйнстримовое доминирование.

Да, объеденившись, мы развили науку… Но мы развили и войну. Экспрессивный путь развития. Мы словно вампиры, жаждущие, свирепые. Нет, не крови… Денег. Города, словно язвы, расползались по телу земли… Серые, грязные, уродливые… и над миром расправил крылья великий закон, закон Оправдалова.

Те, кто имел больше власти, получили больше полномочий. У них всегда была возможность. На поступки. Да, не всегда человечные, не всегда благородные, но всегда корыстные. Мы стали глобальными и… Пустыми. Мы познали чужие радости, и отреклись от самих себя.

Рынок… Свобода слова в рамках рабства действия. Я бы хотел жить иначе, совсем иначе… Хотел бы, чтобы люди жили деревнями и общинами… Хотел бы, чтобы ну пусть я не видел справедливости, но хоть произвола бы видел меньшее… Менее глобально. Хотел бы жить охотой и собирательством. Рассчитывая только на себя.

Может смог бы. Может нет… В любом случае, что я теряю, кроме жизни? Не слишком ценная дрянь, смею заверить. По крайней мере – моя.

Но сейчас я часть социума. Я живу, работаю на благо олигархов… Ой, простите, на благо нации… Плачу за чужие радости… Ой, простите, плачу налоги, и деньги эти обязательно пойдут на ремонт дорог, выплату пособий и пенсий…Нет-нет, они не осядут в швейцарских банках, их не пустят в расход «праведники» с депутатской неприкосновенностью… Как можно, ну что вы, в самом-то деле! У нас же демократическое государство, и всё в нём для людей… Для людей… Которые у власти…

Не знаю, сам я не был в Германии или там Японии, но что-то мне подсказывает что у них нет этого дебильного менталитета, что мол завтра сдохну, но сегодня украду… Я понимаю, зачем людям легенды о Шангри Ла… Хочется верить что хоть где-то, пусть в сокрытом, недоступном месте, что-то происходит ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!!! Где-то… Происходит… Не у нас…

Сон… То, что мне снилось ночью… даже не хочу вспоминать… Это было грязно… Жутко… Отвратительно… И я проснулся с кривой, похотливой ухмылкой… Она долго сходила с моего помятого лица… Не хочу вспоминать… Это было низко, я уверен… Не хочу вспоминать… Мне видимо это нравилось… Я такой же… как все…

То на то, обмен смертями… Мир не станет лучше. Никогда. По крайней мере пост-совковый мир… Царствие нет, не небесное… Скорее уж фалаутское…

Если бы у меня была власть над механизмами судьбы, хотя бы и только в рамках моей жизни, я бы отправил себя в каменный век… Предельно близко к природе, предельно далеко от сегодня… Весь наш прогресс не стоит и гроша, когда старики голодают… Вся наша медицина не более чем туфта, когда умирают дети… И вся наша справедливость в том, что человек человеку… Нет, не волк… Скорее крыса.

Доброта… Чуткость… Чистота помыслов… Всё это приравнивается к слабости… Слабых смалывают жернова судьбы. Добро пожаловать на арену… Бесконечный Колизей, звёзды-зрители, солнце-император… Только вот никто не подарит свободу… наши орудия не всегда видны, они часто сокрыты… Мы научились убивать не только тела, но и души… Каждый тут – личный враг Разумного, Доброго, Вечного.

Мы умрём завтра, но сегодня выпьем… Завтра рухнет мир, но мы наживёмся сегодня… И я тут так давно… С самого начала… С каждым годом у меня всё меньше веры, что жить можно иначе…

[510x634]

Настроение сейчас - Хардкорное

Марево поднимается над асфальтом... Окраины полны горькой городской пыли... Люди идут по улицам медленно, едва волоча ноги, чем только усугубляют сходство с гальванизированными трупами. Ветер, дующий словно из врат ада трепает волосы... В горле давно пересохло, и неповоротливый язык уже не в силах удовлетворить влагой потрескавшиеся губы...

Дребезжащий, пыльный автобус вприпрыжку едет по колдобинам пожалуй самой жуткой дороги в городе. Из приёмника играет заунывный, мерзкий, тошнотворный блатняк очередной урк-бэнд с радио "Шансон". Грузный, угловатый водила периодически чертыхается, и то и дело смахивает пот с покатого лба тыльной стороной громадной ладони.

Пассажиры едут молча. Даже те, кто знаком друг с другом или держутся за руки, молчат, как на странном, и страшном ритуале.

А вчера вечером было красиво. Закат, волшебный художник, уверенно рисовал на небесном холсте зарницы и всполохи... Все оттенки красного заполнили небо, и казалось, перехватывает дыхание от этих дум, от этого калейдоскопа, от этого мгновения, от этой целой жизни, втиснутой в один закат...

С противным лязгом отворились двери. Конечная остановка. Когда я вышел из автобуса, в глазах на миг потемнело, и я пошатнулся. Но всё же смог удержать равновесие, и не упал... Мир пришёл в норму. Вернулась резкость. И нестерпимый золотой свет, вестник мигрени...

Интересно... Каким будет этот вечер?

И гораздо более любопытно, каким будет вечер у порога моей жизни, когда Судьба поманит за Гремучие Моря... И будет ли это вечер?

Жизнь... Смерть... Жара... Город... Боль... Тревога... Ожидание... Жажда... Похоть... Страх...

Всё смешалось...

Наверное это называется "ЛЕТО"...

[700x700]

Настроение сейчас - Отсутсвует

Многое изменилось. Очень многое изменилось за последние годы. Наверное я просто стал взрослее. Наверное просто научился видеть картину мира в деталях. И познал новые чувства. Всю их гамму. То что я вижу теперь значительно чётче. То, что чувствую -- гораздо острее.

Как бы сказать, чтобы не сойти за полного безумца? Нет, пожалуй логично "отстреляться" всё-таки не выйдет... Мы и мир вокруг неразрывны. Мы часть экосистемы, биосферы. Часть ландшафта. Часть Геи, если угодно.

И невзирая на то, что человек сейчас находится на верхушке пищевой цепочки, я не могу со всей уверенностью сказать, что мы являемся совершенными созданиями. С одной стороны разум, оперирующий абстрактными категориями, делает нас сильнее и более приспособленными... С другой... Он рождает в нас резонанс. Тем самым приближая нас к слабости и глупости зачастую.

Если абстрагироваться от деталей, при глобальных вопросах незначительных, выходит что человеческая история циклична. Да и карма спирали подобна, если верить восточным учениям. А я хочу верить. Хочу надеяться, поскольку сейчас мы прибываем в нижнем экстремуме развития. Нет, не технологически. Духовно.

На мой взгляд орудия труда не имеют значения, если прибывают в кривых лапах олигофренов. Мне кажется что духовный резонанс всему виной. Злые стремления, отрицательные мотивы всегда доминантны, в то время как добродетели рецессивны, и выходят на передний план крайне редко. Вспоминается старый фильм "Визит к Минотавру". Там было очень верно сказано. Внутри каждого из нас есть чудовище.

Смириться с этим -- самый лёгкий путь. И на мой взгляд -- совершенно неправильный. Для нахождения пути выхода из любого кризиса главное -- это понимание причин кризиса как такового. Кризис духовности -- не исключение. И мы обязаны взглянуть в лицо нашим страхам и порокам... Не поощрять их, не пытаться спрятать... Разделить их, сломать... Властвовать над ними.

И подумать наконец не о новом "бумере", не о хитропопом смартфоне... Не о том, как повыгоднее кого-то использовать, или как дать кому-то воспользоваться собой. Это сложно но скзать... Но... Мы совсем забыли про небо, к которому наши предки обращались с молитвами. Я говорю не о набожности, нет... Сейчас сект и псевдоучений как грибов после дождя... Мы забыли о том, что таится ЗА любой религией.

Человечность. Стремление к идеалу. Не важно, ради Кришны, или ради Аллаха... Если верить библии, Соддом и Гомора были стёрты с лица земли за грехи их жителей. Если бы бог в действительности существовал, уверен, он бы сейчас решил стереть за то же самое весь мир. Конечно, не бывает так, чтобы все вот взяли и за миг стали праведниками. Но великое начинается с малого. С верности друзьям. С любви к близким. С прощения, вместо мести. С готовности, вместо страха. Со стоицизма вместо жалоб.

Мой город похож на хоспис, сепсис пожирает души, деньги правят миром, затмевая всё... Но я верю... Я хочу верить... Я отказываюсь отрекаться от моей веры! От веры в то, что наше солнце ещё взойдёт... Тьма не вечна... И мы увидим свет, даже если наши глаза залиты слезами...

[420x258]

Настроение сейчас - Восторженное

Это был чертовски длинный, и божественно приятный день. Если бы не научный руководитель, крепко убивший все зачатки доброго настроя ещё с самого утра, можно было сказать что день безоблачный. Пришлось стрейфануться по институту. В стэлс-режиме. Попасться на глаза зав. каф. для того, чтобы потом она меня любили долго, часто и с удовольствием, последнее, что мне хотелось.

Нет, не подумайте. Она восхитительная женщина, как духовно так и... Телесно. Только вот я наглухо бездарный студент.

Кстати, за что я люблю лето -- так это за его... Откровенность. Мой город полным красивых, и просто сногсшибательных дам. Впору жалеть, что я не филин. Иногда хочется уметь проворачивать голову на все 360 градусов. Туфли тонут в размякшем по жаре асфальте, а мысли... О, мысли полны самой что ни на есть настоящей, дионисовской страсти. Хотя с другой стороны... Девушки в шубах вместо миниюбок нравятся мне не меньше... Я просто бабник, и это уже не исправишь. И если вы спросите лично моё мнение, я бы условно разделил мужчин на четыре категории:

1) Женатые
2) Бабники
3)Теоретики
4) Импотенты

Остаток дня я провёл с добрым другом в беготне по музыкальным магазинам всех цветов и размеров. После мы ещё долго бесцельно блуждали по центру, и нелёгкая вывела нас к киоску с холодным, восхитительным и свежим пивом. За киоском удобно "пригрелись" столики, где мы и устроились для философского распития спиртных напитков. Хэх, всё-таки мало среди харьковской молодёжи таких как он.

Мало пытливых, упорных, основательных собеседников, владеющих в полной мере понятийным аппаратом философии, психологи и частично медицины. Я всегда ценил людей с нестандартными увлечениями...

Ну или следует сказать, что я всегда презирал людей, думающих только о своей шкуре, бабле и тачках? Оба утверждения верны.

Наш мир -- великолепен. Даже сейчас. С бушующим Ил Нино, парниковым эффектом, и частичным истреблением эндемиков флоры и фауны.

Неужели это так здорово, зарывать себя в мелочных, меркантильных мыслях? Лишать себя полёта фантазии, блеска мечты... Неужели можно променять дружбу на расчёт, любовь на похоть, и небесную лазурь на потресканный асфальт?

Да я глупец, неисправимый, фанатичный романтик... Но в этом весь я, и нет мне иной жизни, как нет для многих мечтаний помимо жирного счёта в швейцарском банке... В общем-то у каждого свой путь. И мне не следует кого-то осуждать... Но я всё же всегда был предельно импульсивным. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Сейчас с кривой ухмылкой потягиваю уже порядком остывший малиновый чай, слушаю готическую музыку, и мне просто хорошо. Уверен, через пару часов мне будет совсем-совсем легко уснуть. Под усталость всегда шикарно спится. Если есть на Земле рай, то я его сейчас чувствую всеми фибрами чёрной, озлобленной души.

[400x288]

[352x522]
Настроение сейчас - Комси камса, как говорят французы

Очередной день позади… Боюсь, не в силах его маркировать. Он не был добрым, не был злым. Он просто был. Теперь ночь, и этого дня не стало. Обязанности по дому, какие-то серые мелочи, ссоры с домочадцами… Это всё делалось автоматически. Заученными, чёткими шагами и действами. Алгоритм, повтор цикла… Знаете…

Я никогда не мог подумать даже, что мы можем быть ТАК далеки друг от друга… Или скорее чужак от чужака. Даже те, кто живёт под одной крышей. Хотя пожалуй стоит с кривой улыбкой сказать «ТЕМ БОЛЕЕ» те, кто живёт под одной крышей. Я спрятался за хлипкой стеной своего мирка, редко и без интереса глядя на мир объективной реальности сквозь решётку воспитания, комплексов и принципов.

Мир – бушующее море. А мы? Мы в нём? Корабли. Линкоры, баркасы, буксиры, ледоколы, флагманы, яхты. У всех свои вымпела, у всех свои паруса. А чудаки вроде меня порой уходят под воду, веря в прочность духовного «корпуса». Уходят надолго. Нет, я не выпал из жизни. Я посматриваю на водную гладь Судьбы сквозь мутный перископ, но тут мне уютно, очень спокойно. И я не хочу всплывать часто. Только глотнуть этого дрянного городского воздуха, и снова на глубину, истязая душу в очередном черновике. К слову, мне нужны свежие жертвы для портретов.

Даже после семи лет литературной практики побаиваюсь портретов. Всё ещё кривенько выходят. Это сложно для обоих, и для автора и для жертвы, высидеть часа эдак четыре в одной позе (для второго), или же с ручкой в зубах (для первого). Навыков мне всё же не хватает для «бесконтактной» работы, посему я должен слышать его/её запах, голос… Касаться одежды, рук, волос…

Портретные наброски крайне важны как для литературной практики, так и для практики психологической, но только доктор Сатан знает, как же они изматывают… И… Мне до сих пор неловко лапать человека, даже если это в проф целях и человек предварительно с условиями ознакомился и на «домогательства» согласился.

Это будто читаешь чужой дневник, пусть и открытый спецом для тебя. Есть в этом что-то… Чарующе-притягательное и грязное одновременно. Одним словом – хентай в полный рост.

Виски ломит. На погоду, видать. А может устал… Кто ж меня знает? Я сам себя часто понять не могу. Да и не хочу я понимать. Ни себя, ни их. И жить не хочу… так, привычка+вера в лучшее. Наивняк, одним словом. Но так живут две трети «антропоморфных пингвинов» на этой загаженной планетке. Так что жаловаться не с руки. Вон, в Африке люди голодают… Им бы мои проблемы… И всё равно… Тоскливо. Хочется… Да впрочем, ничего и не хочется-то…

Растрескавшиеся дороги. Старые, чуть живые дома. Бездушно-серые высотки, частные домики с облупившимися заборами... Всё здесь несёт печать уныния. Улыбки тут выглядят фальшивыми, злобу тут не таят, и никто не остановит руку, вскинутую для удара. Изумрудная листва дарит земле тень, а эти места настроением своим дарят тень душам.

Здесь холодно, даже когда тепло. И темно даже в полдень. Это место... Искажает краски. Кладбище для живых. Разъезжающие по дорогам милицианты не рискуют останавливаться и выходить из машин после захода солнца. Стаи малолетних хищников льют кровь таких же, а хищники постарше вершат свои деяния по-тихому, вдали от посторонних глаз. В водоёме, названном "Карьер" уже неоднократно находили трупы. Ещё не раз найдут.

Тут не живут, тут выживают. И у редкого прохожего в куртке или в кармане брюк нет ножа.

Я часто задаюсь вопросом:"Как тут могут жить люди?". Я наконец нашёл ответ. Люди здесь не живут. Это -- перевалочный пункт между миром живых и миром мёртвых. В большинстве своём обитатели этих мест -- обретшие плоть призраки.

Окраина... Привычно говорю шёпотом:"Ненавижу", глядя на грязь и мусор... Окраина... Есть ли место хуже? Может ад? Хотя вряд ли, в аду есть хоть какое-то постоянство... А тут... Бесконечная грызня банд, наркоторговля, насилие.

Это место легко встанет в один рядом с любым из гетто. Это необнесённый забором концлагерь. Только не придут солдаты чтобы освободить заключённых...

Настроение сейчас - Отсутствует

Кашель. Сухой и злой кашель рвётся из груди, словно смех обречённого. Я ненавижу свой город. Город пыли, мерзких тополей, безликих невежд, гламурной дури, и сломанных надежд.

Удивительное дело, обычно человек с готовностью делит горе, печаль и одиночество с теми, кому он дорог, а счастьем упивается в одиночку. У меня как раз наоборот. Я готов делить счастье с... Нет. Я не знаю слова "друзья". В моей жизни есть случайные попутчики, редкие единомышленники, многочисленные коллеги... Слово "друг" теряет всякий смысл, когда становишься взрослым.

А ещё есть она... Совсем на меня не похожая. Невесть ради чего за меня ухватившаяся. Я до сих пор не могу ни понять, ни принять её поступка. Красивая, и редких душевных качеств девушка... Что толкнуло её к худшему студенту института? Что ей приглянулось в забияке, пропойце, и просто подонке, известному своим лютым нравом и низким "айкью".

Уверен, положительно её связь со мной не аукнется ни среди стьюдов, ни уж тем паче среди препов. Впрочем, если кто её хоть словом, хоть полусловом пожелает обидеть, я найду этого человека, и обеспечу ему перелом рёбер. Мне-то терять уже нечего... Хотя и раньше нечего было. У меня ничего не было с самого начал.

Учёба, работа на стройках, учёба, работа на стройках, попойка, и повтор цикла. Похоже на простенькую программку где-нибудь в "паскале".

Нет, я определённо не имею никакого права звонить ей в таком состоянии и настроении. Так или иначе...

Мы все глупцы, и все мы роем себе могилы. Только вот на моей будет некому плакать, в случае чего... Хотя наверное она всё-таки огорчится.

Потоки раскалённого ветра трепают волосы. Пот проступил на лбу, и футболка липнет к спине. Лето. Чуть лучше чем весна, но гораздо хуже, чем осень.

Наверное следует нажраться. Как водится "соло". Полегчает. Немного.

Кашель... От него темнеет в глазах. Этот кашель кончится, с приходом осени. Лето... Ненавижу лето. Болит голова, и сердце идёт в разнос. Кашель...

Будто Судьба меняет в своём автомате очередную обойму дней. Вот она передёргивает затвор крепкими, умелыми руками. Упирает исцарапанный приклад в грубое плечо. Мягко жмёт на спуск.

Это пройдёт. Просто вчера компания каких-то пьяных уродов гульбанила под окнами до рассвета... Я так и не уснул. Сегодня я чувствую себя разбитым. Не только эти дебилы тому виной. Просто накопилось. Я знаю, пустяки... Я знаю, с каждым бывает...

И всё бы ничего, но как достал этот проклятый кашель...

Настроение сейчас - Спокойное, средней паскудности

Время не стоит на месте, всё меняет форму, значение… Так и климат вокруг нас. Когда я был совсем щенком, насекомых вокруг было на порядок меньше, зато вдоволь было ежей и ужей. Живу я недалеко от болота, так что удивляться местной фауне не приходится.

С тех пор многое изменилось. Например, сейчас насекомых стало гораздо больше, но «ассортимент» их значительно оскудел... Ужей я не видел уже года два как, а ежей почти не попадается. Но помню давным-давно, когда деревья были большими, я любил сидеть на кривом заборе возле дома летними вечерами. Небо было ясным, звёзды и луна озаряли всё вокруг мягким, перламутровым светом, но на небо я не смотрел.

Мой взгляд был прикован к зарослям «волчьей ягоды». Где-то в десятке метров от меня проходил широкий тротуар, и люди шли по нему, возвращаясь с работы, или прогулки перед ужином. Все они шли мимо, не замечая настоящего чуда. Я с замиранием сердца следил, как среди глубоких теней и изумрудных листьев вспыхивали жёлто-зелёные огоньки. Светляки устраивали там настоящее шоу, куда там лазерным потехам теперешних знаменитостей! Перебрасывая из одного уголка рта в другой травинку, я всматривался в восхитительные переливы. А люди шли мимо, не замечая… Глядя лишь под ноги, болтая о каких-то сиюминутных и глупых событиях, не имеющих никакой духовной стоимости. Людей мне было безумно жаль, я будто чувствовал тогда, что не смогу однажды так же выйти летним вечером во двор, и насладиться подобным зрелищем. И я не смогу, и они не смогут.

Именно поэтому я, не моргая, до боли, до слёз всматривался в причудливые живые узоры природного света. И будто душа моя становилась одним из сотен таких светлячков. Уходили те мелочные тревоги и заботы, которые кружились надо мной в течении дня, я не думал о вчера, не думал о завтра. Я верил в волшебство, и рассмеялся бы в лицо того, кто пожелал бы опровергнуть эту мою детскую, но несокрушимую веру. «Так вот же оно, смотри! Разве это не волшебство, когда обыкновенные жуки так необыкновенно светятся? И это волшебство было всегда, и навсегда останется среди нас. Ему до нас нет дела, и многим нам нет дела до него» -- сказал бы я такому Фоме Неверующему...

С тех пор прошло двенадцать лет. Изменился я, изменился климат, и конечно же изменился весь мир, он стал другим, незаметно, но ощутимо другим. Теперь я не вижу змей, и ежей стало меньше. Почти не встретишь стрекоз, а светлячки и вовсе исчезли. И лишь тучи комарья заполонили небо над головой. Комаров стало больше, да и в размерах они увеличились. Может в том виноват климат, естественные миграции видов, загрязнение воздуха, изменение процента влажности… А может мы, люди.

Мы погрязли в бытовухе, научились прятать слёзы за улыбками, научились жить в своих крохотных мирках, не замечая бед и печалей тех, кто нас окружает, даже если это наши друзья и возлюбленные. Может именно поэтому изменился мир? Может именно мы стали причиной этих печальных, непоправимых изменений? И то, что окраины города, с их акациями на многочленных аллеях, насаждениями «волчьей ягоды», и приземистыми рощами абрикосовых деревьев, навсегда покинули маленькие волшебники, Lampyridae. Светлячки.

Вы знаете, как умирают старые деревья? Я расскажу вам. Они высыхают изнутри. «Деревенеет» сердцевина, клетки прекращают деление, и структура всего ствола постепенно разрушается. Эта смерть медленная, и должно быть, очень мучительная. Имей деревья голос, они наверняка бы рыдали, умирая так. И я очень жалею, что люди не похожи на деревья. Мы можем жить с окаменевшим сердцем. Это не убьёт нас и это действительно страшно. Лучше бы мы стонали от боли, лучше бы мы чаще беспокоились о здоровье души, нежели о сохранности тела.

Но боюсь я не тот, кто может что либо изменить в текущем миропорядке. Максимум на что я способен – это выхватывать отдельные кадры жизни, как обыкновенный фотоаппарат. И обрабатывать такое «духовное» фото, где-то смазывая краски, где-то добавляя резкость. И, конечно же, мне не хватит ни механической прочности, ни сотни тысяч фотоальбомов, чтобы запечатлеть хотя бы миллионную часть красоты бытия.

Светлячки покинули окраины шумного, грязного, бестолкового и огромного города… Но даже сейчас, почувствовав усталость и боль, я могу распахнуть кладовку памяти, и отправиться в круиз по добрым воспоминаниям. Пусть ненадолго и не по-настоящему, но я снова могу стать десятилетним мальчишкой, и сидя на заборе, жуя травинку, наблюдать за исчезнувшими в настоящем светлячками. Смешно, но это старое-старое воспоминание придаёт мне силы жить даже сейчас, спустя годы, невзгоды, пропасти боли и разочарования.

Человеку не нужно изобретать машину времени, чтобы вернуться в прошлое. У нас навсегда останутся добрые воспоминания. Вы можете с улыбкой сказать, что я мол де живу прошлым. И будете абсолютно правы. Но как можно забыть восхищение бесшумным танцем светлячков? Как можно забыть азарт первой серьёзной драки, боль впервые сломанной Читать далее...

Настроение сейчас - Лирическое, средней паскудности

Солнечный день… Золотые лучи радостно скользят по изумрудной листве, пропитывают серые стены домов. Город живёт своей суетливой, будничной жизнью. Я сегодня свободен. Так уж вышло. Стою в тени старого дуба, сквозь пышную листву его силюсь взглянуть на небо. Мы рождаемся. Живём. Стареем. Умираем. И каждый день мы отличаемся от нас вчерашних. Мы получаем и залечиваем раны. Мы набираемся опыту. Всё-таки мы смертны. Смертны наши слова, поступки, и суждения. Есть ли в мире хоть что-то вечное? Я смотрю на небо, сквозь листву, колыхаемую горячим ветром. Там, в бесконечной лазури неба, словно памятник тем, кто идёт по пути без страха и сомнений, дарит миру золотые лучи Солнце. Оно было там ещё до того, как я появился на свет. Оно будет там, же даже когда тело моё истлеет. В отношении меня Солнце – вечная материя. Просто потому, что моей жизни не хватит, чтобы объять её. Но даже Солнце когда-нибудь погаснет. Хотел бы я сказать, что истинно вечными являются Дружба и Любовь. И снова «НО». Эти благородные металлы подвержены плесени, имя которой Предательство. Во время своего пыльного, дворового щенячества, я был постоянным клиентом городских больниц. Переломы, вывихи, ушибы… Бытовые ранения. Серьёзные повреждения, полученные в драках. Солнце было таким же. Я наслаждался им из окна перевязочной, или с больничной койки. Но теперь я разучился этой простой радости. Я смотрю на Солнце, и сердце моё не бьётся быстрее. «Мы живём в сыром мире, где чудеса исчезают, не успев родиться… Тени охотятся за глухими и слепцами… Ты такой же… Просто потому, что ты не веришь» было в песне Darkseed под названием Disbeliever. И даже когда день на дворе, даже когда свет яркий, и ничем не омрачён… Тревожные мысли внутри меня дают Тьме глаза, чтобы видеть… И когда наступят злые дни Тьма получит когти, чтобы рвать… Я закрыл глаза, отгоняя от себя безрадостные мысли. Мы не ангелы. И Тьма внутри каждого. Злодей гордится ею. Герой её стыдится. А философ – пытается понять. Моей жизни хватит отнюдь не на множество открытий. Хочется спать, и стоп уже не чую за вёрсты пути. Когда я был мальчишкой, я думал что главное в жизни – Сила. Когда стал юношей, понял что главное – Спокойствие. Что за истина мне откроется в конце пути? Я бы дорого дал, чтобы узнать… Впрочем… Какая разница? Солнце всё равно будет светить так же…

[700x525]

Студент. Литератор. Мечтаю стать бардом...
[525x700]