Шизоиды - группа лиц, весьма различных типологически. Отдельные черты проявляются уже с 3-4-летнего возраста. Такие дети предпочитают тихие, уединенные занятия общению со сверстниками, не имеют теплых привязанностей к родным и близким.
Люди в большинстве своем необщительные, погруженные в себя, сдержанные, контакты с окружающими сопряжены для них состоянием напряженности, зачастую они активно избегают всевозможных встреч с незнакомыми людьми. Чаще всего отмечается избирательная общительность, замкнутость обусловлена отсутствием внутренней потребности в общении.
Характерными чертами шизоидов являются дисгармоничность, парадоксальность как их внешнего облика и поведения, так и проявлений эмоциональной жизни и психической деятельности в целом. Это люди крайних чувств, они либо восхищаются, либо ненавидят, увлечения чаще своеобразные, даже оригинальные. Социальная значимость увлечений различны, однако они остаются совершенно равнодушными к нуждам практической жизни, обыденным интересам, потребностям семьи. Основой шизоидного темперамента по Кречмеру, является психэстетическая пропорция, сочетание чрезмерной чувствительности и эмоциональной холодности, со слабой реакцией на похвалу и критику. Выделяют два типа:
Сенситивные шизоиды и экспансивные. Cенситивный тип - болезненно чувствительные люди, подолгу переживают и переваривают даже мелкую обиду, это тонко и глубоко чувствующие натуры, болезненно самолюбивы, под действием психической травмы теряют душевное равновесие, появляется подавленность, вялость, усиливается отгороженность от внешнего мира.
Пра экспансивных
экспансивные шизоиды - это решительные волевые натуры, мало считающиеся со взглядами других, в отношениях с окруж. они сухи, строгая принципиальность сочетается с безразличием к судьбе других людей. Среди них нередки люди высокомерные, холодные, не способные к сопереживанию, но в то же время легко уязвимые, с глубоко скрываемой неудовлетворенностью и неуверенностью в себе, при появлении жизненных трудностей у них нарастает суетливость, раздражительность со вспышками гнева.
10-09-2008 21:00
«Пережить катарсис – почти что найти Бога»
2004-03-24 / "Независимая газета"
Наталия Лескова
[показать]
Читать далее
Кант вовсе не был затворником, отшельником, человеком не от мира сего. По природе он был общителен, по воспитанию и образу жизни – галантен. Просто у него рано возник всепоглощающий жизненный интерес – философия, и этому интересу он подчинил все свое существование. Жить для него значило работать, в труде он находил главную радость.
С детства будущий философ отличался хилым здоровьем, ему предрекали короткую, непродуктивную жизнь. Он прожил долгие, изобильные творчеством годы, никогда не болел. Разработал строгую систему гигиенических правил, которых неукоснительно придерживался, и добился поразительных результатов.
Самые большие немецкие университеты того времени – Галле, Йена, Эрланген, Митау – предлагали ему кафедры. И всякий раз Кант отвечал отказом. Когда Восточная Пруссия вошла в состав Российской империи, за заслуги перед отечеством философу была дарована почетная грамота, золотая медаль и обещан высокий придворный титул, однако Кант не удосужился приехать в Санкт-Петербург за наградами и почестями. У него были свои привычки.
Каждое утро без пяти пять его будил слуга Лампе, и когда било пять часов, он садился за стол, выпивал одну или две чашки чая, выкуривал трубку и готовил лекции, которые вел в течение всей первой половины дня – пока стрелка часов не показывала время без четверти час. Затем выпивал бокал венгерского вина и в час садился за стол. После обеда совершал прогулку до крепости Фридрихсбург, причем всегда шел по одному и тому же маршруту, который соседи окрестили «философской тропой». Можно было узнать время и без колокольного боя: мимо шел философ... После чтения газеты – в шесть часов – отправлялся в свою рабочую комнату (он заботился о том, чтобы в ней постоянно поддерживалась температура в 15 градусов), и снова принимался за работу, причем всегда садился так, чтобы можно было видеть башню старого замка.
Такая жизнь – без резких очертаний, внешне протекающая без кризисов и драматических моментов – относится и к интимной сфере мужчины Канта. Он никогда не был влюблен, всю жизнь оставался холостяком, у него не было ни возлюбленной, ни служанки. Он относится, так же как и Ньютон и Робеспьер, к тем великим мужчинам, которые не интересовались женским полом.
«Пережить катарсис – почти что найти Бога», – размышлял Кант.
Грезы – это разверзшаяся бесконечность
2008-09-04 / "Независимая газета"
Михаил Бойко
Федор Иванович Гиренок (род. 1948) – доктор философских наук, профессор. Заместитель заведующего кафедрой философской антропологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Родился на Алтае. Окончил философский факультет МГУ (1976). Защитил докторскую диссертацию "Экология как феномен самосознания цивилизации"(1989). Теоретик "археоавангарда". Автор книг: "Экология, цивилизация, ноосфера" (1987), "Русский космизм" (1990), "Судьба русской интеллигенции" (1991), "Ускользающее бытие" (1994), "Метафизика пата" (1995), "Пато-логия русского ума" (1998), "Удовольствие мыслить иначе" (2008).
[показать]
Мышление – это свобода. А свобода – это перчатка, брошенная миру...
Фото Алексея Нилогова
Что такое аутоанализ? Вот вопрос, тревожащий людей, небезразличных к новым веяниям в отечественной философии. Калька ли это с шизоанализа? Или это новая теория происхождения сознания? За разъяснением мы обратились к разработчику метода – постоянному автору «НГ-EL» Федору Гиренку. – Федор Иванович, так что такое аутоанализ и чем он отличается от шизоанализа?
– В центре аутоанализа, аутографии – феномен аутизма. Аутист – это не совсем шизофреник или совсем не шизофреник. Аутизм и шизофрения – очень разные феномены, хотя они и пересекаются. Конечно, аутоанализ включает в себя странную маргинальную игру в шизоанализ, которую затеяли французы, но, кроме того, он позволяет передумать все наши представления о сознании, эмоциях и аффектах, вообще о человеке. Если проанализировать способ взаимодействия аутиста с реальностью, изучить его реакции, то, по моему мнению, радикально меняются все базовые понятия философии. В любом случае это новое пространство для исследования и выявления новых смыслов.
Аутография занимает меня все последнее время. Ей будет посвящена моя следующая книга, в которой я хочу изложить свои мысли по этому поводу более или менее полно и систематично.
– Можно ли сказать, что шизофреник в понимании Делеза – это частный случай аутиста?
– Да, именно так я и полагаю. Для этого есть основания. Ведь Эйген Блейлер придумал оба термина: и «аутизм», и «шизофрения». Но сам он полагал, что шизофрения – это более объемный феномен, чем аутизм. Однако уже в 40-е годы XX века был выделен ранний детский аутизм как особый феномен. А в последнее время часто говорят об аутизме не как о болезни, а как об отклонении от нормы. Это так называемый «функциональный аутизм», который позволяет жить и функционировать в социуме. Эта странная характеристика не позволяет квалифицировать человека в качестве больного. Меня интересует именно функциональный аутизм. По моему мнению, это более фундаментальный феномен, чем шизофрения.
– Судя по названию вашей недавней книги, современному человеку свойственно «неудовольствие мыслить иначе»?
Миранда Джулай. Нет никого своее/ Пер. с англ. С.Збарской и И.Копыловой. – М.: Гаятри, 2008. – 256 с.
– У вас есть какие-то привычки, которые… ммм… отличают вас от других людей? Что-то странное?
– Если вы имеете в виду что-то вроде «я стараюсь никогда не наступать на темные плиты мрамора в метро» – то да, есть, доктор.
– Расскажите подробнее о них.
16 непродолжительных визитов к психоаналитику. На самом деле 16 рассказов американки Миранды Джулай, объединенных общим названием «Нет никого своее». Потрясающая работа переводчика (в оригинале название этой книги – No one belongs here more than you) – располагающий к уютному разговору диван в кабинете доктора по головам.
«Я присяду за стойкой, закажу выпить и начну толкать телегу. Телега – это такая история, которая стаскивает людей вместе, как и положено телеге». Это из истории болезни девушки, мечтающей познакомиться с принцем Уильямом. Кроме этого, она в течение многих лет мастурбирует под телефонные звонки своей сестры – пока та рассказывает о своих похождениях с мужчинами.
«Я ни разу не влюблялся, жил себе мирно, а теперь вот пребывал в распаленных чувствах. Я ушибался сам о себя, будто поселил в себе двух неуклюжих задир». Старик, влюбившийся в несуществующую родственницу своего такого же престарелого приятеля. Пик болезни пришелся на гомосексуальную связь, которая произошла между ними в один прекрасный вечер.
Целой чередой идут грустные, страдающие, странные, но такие обычные люди, умудряющиеся найти любовь и секс – а без этого у Миранды Джулай почти никогда не обходится. Помощница по особым делам в школе для детей с трудностями в развитии, мечтающая разделить постель с подопечным. Соседка по дому, на общей веранде встретившая чужого мужа-эпилептика и за короткие минуты его приступа успевшая прожить целую другую, счастливую жизнь с ним. Секретарша, которая стала учиться на курсах кройки и шитья только для того, чтобы познакомиться с женой своего босса – и очень случайно с ней переспать («Когда она ушла, я встала как вкопанная посреди гостиной. Я решила, что никому не возбраняется стоять посреди собственной квартиры сколько захочется»).
В этой книге привлекают внимание два интересных случая. «Что-то такое, чему ничего не надо» – рассказ о нежной и полной недосказанности дружбелюбви (а мы все знаем, что когда в паре любит только один, то это и есть дружбалюбовь, своеобразный счет 0:1) между двумя девочками-подростками. Рассказ, наполненный настолько странными фактами, что становится совершенно понятно – только так все и должно быть, если любовь. И ничем она, лесбийская, от всех остальных любовей не отличается.
Вторая история – «Как рассказывать детям сказки» – повествует о хитросплетенных отношениях взрослеющей девочки и подруги ее родителей, которые ломаются из-за одного психоаналитика.
Когда бы ни приходилось делать выбор между разумным и безумцем, человечество всегда без колебаний шло за безумцем. Ибо безумец обращается к самой сущности человека - к его страстям и инстинктам. (О.Хаксли)
Совет Эдельштейна:
Не заботьтесь о том, что другие люди о Вас подумают. Они слишком обеспокоены тем, что Вы думаете о них.
Первый постулат Лардо:
Все, что есть хорошего в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению
Закон письма.
Стоит запечатать письмо, как в голову приходят свежие мысли.
[показать]Набоков считал, что для разгадки личности Чернышевского необходимо сделать "ход конем". Игорь Ужинский. Композиция на тему шахмат. 1925. Частное собрание, Москва |
Николаю Гавриловичу Чернышевскому (1828–1889) посвящена практически необозримая литература – и все же надо признать, что ключевые слова об этой, казалось бы, обсосанной до косточек фигуре так и не были сказаны. Что-то по-настоящему дельное и вразумительное о «феномене Чернышевского» написали, возможно, только Владимир Набоков и Николай Валентинов (Вольский).
Несколько лет назад я заметил, что эстетико-философские работы Чернышевского – магистерская диссертация «Эстетические отношения искусства к действительности» (1853) и программная статья «Антропологический принцип в философии» (1860) – обладают уникальной способностью неотвязчиво притягивать к себе. И каждый раз, перечитывая их, я силился понять: какими должны были быть мотивы человека, с таким запалом и одновременно занудной серьезностью доказывавшего, что «прекрасное в действительности не уступает прекрасному в воображении», а «осязаемый предмет действует гораздо сильнее отвлеченного понятия о нем»? И для кого предназначался этот аттракцион курьезов?