основные мифы и заблуждения, касающиеся Клайва Синклера и ZX Spectrum:

Клайв Синклер был великим изобретателем, инженером, создавшим ZX Spectrum – Синклер не изобретал Spectrum, он вообще мало понимал архитектуру ПК

Клайв Синклер не искал коммерческой выгоды в своих продуктах, например, прибыль с продажи одного компьютера даже в самое тяжелое время не превышала одного фунта – дичайщее заблуждение, Синклер заработал на Spectrum миллионы

Все компьютеры, выпускавшиеся Клайвом Синклером, были передовыми и лучшими по сравнению с конкурентами. Кроме того, его компьютеры были самыми массовыми в мире – еще одно заблуждение, были более совершенные компьютеры IBM, но они стоили гораздо дороже

Никакой другой компьютер — ни до, ни после ZX Spectrum — так и не смог продержаться столь долго, не устаревая – каждые два года выпускалась улучшенная модификация Spectrum

Совершенно неожиданно, без видимых причин, Клайв Синклер разоряется в 1986 году – Синклер не разорился, он продал Sinclair Research за 5 миллионов и ушел из бизнеса

Оригинал

Шериф Джентри закончил университет Дюка по двум специальностям — по искусству и истории, а после защитил диссертацию на степень магистра в Северо-западном университете. Полицейской работой он занялся благодаря своему дяде Ли, шерифу графства около Спартанбурга, который устроил его на полставки помощником шерифа летом 67-го. Год спустя Бобби Джо защитил диссертацию. Однажды он сидел в чикагском парке и наблюдал, как полицейские, взбеленившись, вышли из-под контроля и принялись дубинками и кулаками избивать демонстрантов, которые мирно расходились после митинга, устроенного в знак протеста против войны во Вьетнаме.

Джентри вернулся домой, на юг, два года преподавал в Морхаус-колледже, в Атланте, а потом пошел работать агентом-охранником; в свободное время он трудился над книгой о Бюро Фридмана и его роли в период Реконструкции. Книгу он так и не закончил; ему все больше нравилась рутинная работа охранника, хотя из-за нее у него возникала вечная проблема поддержания своего веса в норме. В 1976 он переехал в Чарлстон и поступил на службу простым патрульным полицейским. Год спустя Джентри отказался от предложения поработать год доцентом на кафедре истории в Дьюке. Ему нравилась обычная полицейская работа, ежедневные стычки с пьяницами и чокнутыми и это чувство — что ни один рабочий день не похож на другой. Еще год спустя он, к собственному удивлению, выставил свою кандидатуру на пост шерифа Чарлстона. После этого Джентри удивил довольно многих, добившись избрания. Местный журналист по этому поводу написал, что Чарлстон вообще странный город, — город, влюбленный в свою историю, и что публике понравилась идея иметь историка в должности шерифа. Джентри не считал себя историком. Он считал себя полицейским.

И внешний вид, и темперамент специального агента Ричарда Хейнса из Федерального бюро расследований больше подходили друг к другу. Хейнс был на целых десять лет старше Джентри, но выглядел моложе. На нем были светло- серый летний костюм-тройка и бежевая рубашка из дорогого магазина. Его фулярный шелковый галстук цвета бургундского числился за номером 280235 из каталога того же магазина. Пострижен он был умеренно коротко, хорошо причесан, и только на висках слегка серебрилась седина. Почти квадратное, с правильными чертами лицо как-то не гармонировало с поджарым телом. Четыре раза в неделю он тренировался, чтобы не потерять форму. Голос его низкий, но слабо модулированный — складывалось такое впечатление, будто покойный Эдгар Гувер сконструировал Хейнса как модель для всех своих агентов.

Вы принесли мне Эдвина Арлингтона Робинсона?

– Да, – ответил я. Голос мой дрожал, и я резко прокашлялся. – Не уверен, что ставлю его столь же высоко, как вы. Возможно, вы измените свое мнение. Его «Ричард Кори» недостоин поэта. Здесь нет надежды.

– Иногда надежды нет, – прошептал Дас.

– Хоть немного надежды есть всегда, мистер Дас.

– Нет, мистер Лузак. Иногда остается только боль. И покорность перед болью. Да, возможно, неприятие мира, требующего такой боли.

– Неприятие есть одна из форм надежды, разве не так, сэр?

«А если мы скажем „нет“, — подумала Дем Лиа, — триста с чем-то тысяч разгневанных Бродяг, адаптированных к космосу — вот таких, как он, — могут обрушиться на наш корабль, как разъяренные гавайцы, извергающие свой гнев на капитана Кука за то, что он поймал их за выдергиванием гвоздей из корпуса корабля. Добрый капитан не только погиб страшной смертью, но был освежеван, выпотрошен, обжарен и сварен по кусочкам».

В детстве самым большим зданием, что я только мог себе представить, был крытый рынок в Чикаго. Потом, в конце шестидесятых, я получил возможность побывать в ракетосборочном цехе Центра космических исследований имени Кеннеди. Приятель, который меня туда водил, сказал, что иногда внутри здания появляются облака.

Вокзал Хоура производил куда большее впечатление. Это было сооружение исполинских масштабов. Одновременно можно было видеть десяток железнодорожных путей; пять паровозов стояли неподвижно, несколько – выпускали пар; множество разносчиков торговали с тележек чем-то непонятным, от чего исходили клубы едкого дыма; тысячи потных, толкающих друг друга людей; еще больше – сидящих на корточках, спящих, готовящих еду, живущих здесь; и над всем – какофония звуков, настолько оглушительных, что не слышно было собственного крика, не говоря уж о мыслях. Таким предстал перед нами вокзал Хоура.

– Матерь Божья, – только и вымолвил я. В нескольких футах от моей головы из решетки высовывался самолетный пропеллер и медленно месил густой воздух. Рокот десятков таких же вентиляторов вливался в океан шума.

---

Судя по всему, известная американкая идиома, не в первый раз встречаю.

Скептики, не разделяющие официальную версию, напоминают, что в 1988 году 62-этажный небоскреб в Лос-Анджелесе горел несколько часов, пожар распространился на 4 этажа, но здание устояло. В 1991 году 38-этажный небоскреб в Филадельфии горел 19 часов, пожар занял 8 этажей, и, несмотря на это, небоскреб не рухнул. В 2004 году 56-этажное здание в Венесуэле горело 17 часов, пожаром было охвачено 26 этажей, но и в этом случае небоскреб удержался. В 2005 году в Мадриде отель «Виндзор» горел сутки, 10 этажей оказалось уничтожено, верхняя часть здания обрушилась, но оставшаяся часть все равно осталась стоять.

Мало того, в истории есть прецедент еще более красноречивый. В 1945 году во всемирно известный небоскреб Empire State Building в том же Нью-Йорке врезался бомбардировщик, но и в этом случае падения здания не произошло. Иными словами, разрушение башен в результате «9/11» является уникальным случаем в мировой практике, что подозрительно.

---

Однако, прошедшая годовщина 9-11.

Некоторые люди на улице даже не пытались спрятаться от ливня, а лишь тупо приседали на корточках в грязь, склонив головы под напором воды.

– Видишь детей? – негромко спросила Амрита. До сих пор не обращал внимания, но теперь увидел. Девочки лет семи-восьми стояли, держа на бедрах детей еще меньше. Сейчас до меня дошло, что это был один из наиболее часто встречающихся за последние пару дней образов – дети, державшие детей. Поскольку лил дождь, они укрылись под навесами, мостками и протекающими полотнами. Их оборванная одежда имела яркую окраску, но даже ослепительный красный цвет или царский голубой не могли скрыть грязи и изношенности. На худеньких запястьях и лодыжках девочки носили золотые браслеты. Их будущее приданое.

– Много здесь детей, – сказал я.

– И почти ни одного ребенка, – произнесла Амрита так тихо, что это прозвучало почти как шепот.

Мне потребовалось лишь несколько секунд, чтобы убедиться, насколько она права. У большинства детей, которых мы видели, детство уже прошло. Нянчить младших сестренок и братишек, тяжко трудиться, рано выйти замуж и нянчить уже свое потомство – вот их непосредственное будущее. Многие из детей, которые сейчас бегали голыми по грязи, не проживут и несколько последующих лет. Те, кто достигнет нашего возраста, встретят новое столетие среди миллиардного народа, стоящего перед угрозой голода и социального хаоса.

Первоначальное накопление капитала— исторический процесс отделения работника (прежде всего крестьянина) от собственности на условиях его труда, превращения непосредственных производителей в наёмных рабочих, превращение средств производства и жизненных средств в капитал. Маркс все правильно написал…

С конца XV века в Англии начались захваты общинных земель; в XVII веке— церковных и монастырских земель и сгон наследственных арендаторов; в XVI XVII вв.— появились акты об огораживании («овцы съели людей»— Т. Мор). С начала XVI века— акты об очистке имений и одновременно террористические государственные акты против «бродяг» и «нищих». В XVIII веке английское крестьянство исчезло как класс, а узурпированные богатства были превращены в капитал первых капиталистов, образно говоря.

В XVI веке Англия была небольшой, внешне типичной аграрной страной с населением 3 – 3,5 млн. человек (в 4 раза меньше, чем во Франции), в том числе лишь 20 % городского. Городская цеховая промышленность была развита слабее, чем на континенте, а торговый флот намного уступал голландскому. Но именно XVI век стал началом резкого подъёма экономики, благодаря которому Англия через три столетия стала промышленным гегемоном мира.

Это объясняется, в первую очередь, мощным развитием суконных мануфактур. Если в XIII— XIV вв. английская сырая шерсть вывозилась для обработки на континент, то с XV века производство сукна и шерстяных тканей развивается внутри страны. В XVI веке в шерстяной промышленности оказалась занятой чуть ли не половина английского населения. В середине XIV века из Англии ежегодно вывозилось около 30 тыс. мешков сырой шерсти, а через 200 лет— только 5 6 тыс. мешков, но за это же время объём английского готового сукна возрос с 5 до 122 тыс. кусков. Производство сукна охватило сначала сельские местности, свободные от цехового режима— в этом и заключался секрет «деревенского вида» Англии.

Спрос на шерсть повышался, и разведение овец стало чрезвычайно прибыльным делом. Но для расширения пастбищ требовалось освободить земли от мелких крестьянских хозяйств, огородив новые пастбища частоколами, рвами, изгородями. Этот процесс обезземеливания крестьян получил название «огораживания». Бывшие крестьяне, лишившись средств к существованию, были вынуждены наниматься на предприятия.

Накопление крупнейших денежных сумм не обходилось без насилия— грабежа, работорговли, пиратства. В начале XVII века англичане военным путём добились монополии на поставку рабов из Африки и за полстолетия вывезли в Америку около 3 млн. человек. В метрополии доходы от работорговли и морского разбоя превращались в капитал— закупалось сырьё, оборудование, нанимались рабочие. Государство, постоянно нуждавшееся в средствах на войну, занимало деньги у английских купцов под высокие проценты.

Государственный долг оплачивался налогоплательщиками, но проценты получали купцы, открывшие на эти средства предприятия. Кроме того, Англия в XVI— XVII вв. ввела высокие пошлины на импорт готовых изделий. Такой протекционизм позволял предпринимателям удерживать высокие цены на свои товары. В результате к концу XVIII века в Англии накопилось огромное по тем временам богатство— около одного миллиона фунтов благородных металлов.

Ну и, как видите, нет какого либо патернализма по отношению к обычным гражданам. Были введены очень жестокие законы (причем ответственность наступала с семи лет) за мелкое воровство и бродяжничество. Были широко распространены работные дома, которые смело можно назвать каторгой в городе.

К концу XVII в. Англия оказалась на грани финансового краха. Пятьдесят лет почти непрерывных войн с Францией истощили экономику страны. Тогда правительственные чиновники вступили в переговоры с менялами с целью получения кредитов, необходимых для продолжения прежнего политического курса. Запрошенная менялами цена оказалась очень высокой, и с разрешения правительства буквально из ниоткуда возник частный банк, наделенный правом печатать деньги.

Так появился первый в истории частный центральный банк— Банк Англии. И хотя, чтобы ввести в заблуждение население, он носил обманчивое название Банк Англии, в действительности никогда не был государственным. Как всякий частный банк в момент учреждения, он размещал на рынке свои акции. Инвесторы, чьи имена никогда не разглашались (обратите внимание!), должны были выложить 1,25 млн. фунтов стерлингов золотом для покупки акций.

Однако на самом деле уплачено было всего 750.000 фунтов. Несмотря на это, Банк Англии был законным образом зарегистрирован в 1694 г. и начал свою деятельность с выдачи процентных кредитов в размерах, в несколько раз превышающих сумму, которую он, как предполагалось, имеет в резервах. Взамен новый банк ссужал английским политикам столько денег, сколько им хотелось,

Каковы ваши впечатления от Калькутты, мистер Лузак?

Неожиданный вопрос Чаттерджи застиг меня врасплох. Я выпил виски и, прежде чем ответить, подождал секунду, пока разойдется тепло от напитка.

– Калькутта завораживает, мистер Чаттерджи. Это слишком сложный город, чтобы составить за два дня хоть какое-то мнение. Нам должно быть совестно, что мы не сможем провести здесь больше времени, чтобы осмотреть все как следует.

– Вы дипломатичны, мистер Лузак. Вы имеете в виду, что находите Калькутту отвратительной. Она уже успела оскорбить ваши чувства, не так ли?

– «Отвратительна» – неверное слово, – сказал я. – Правда то, что бедность производит на меня ужасное впечатление.

– Ах да, бедность, – произнес Чаттерджи, улыбнувшись, словно это слово имело оттенок глубокой иронии. – Действительно, здесь много бедности. Много нищеты, по западным меркам. Это должно оскорблять американский разум, поскольку Америка неоднократно устремляла свою великую волю на искоренение бедности. Как это выразился ваш бывший президент Джонсон…, объявить войну бедности? Можно подумать, что ему было мало, войны во Вьетнаме.

– Война с бедностью – это еще одна проигранная нами война, – сказал я. – Америка по-прежнему имеет свою долю бедности.

Бензин не взорвался. Ему были видны струйки, вытекающие из изуродованной цистерны внутрь здания, видны были влажные потеки на стенах, он слышал журчание бензина и чувствовал его запах. Бензин не взорвался.

Черт побери, это несправедливо. Чуть ли не во всех фильмах, которые он видел, машины падали с утеса и взрывались чуть ли не прямо в воздухе, повинуясь прихоти режиссера фильма. Тут же он угробил почти пятьдесят тысяч долларов отцовских денег, загубил четырехтонную цистерну и тысячу галлонов бензина залил в эту трухлявую коробку именуемую школой… И ничего! Ни единой искорки. Кевин протащил Корди еще на шестьдесят футов от машины, прислонил бесчувственную, а возможно, мертвую девочку к дереву и отправился назад… Он шатался как пьяный и понятия не имел, где его зажигалка и как он добудет огонь. Или как он вернется оттуда живым, если ему удастся это сделать.