и если не вылезти утром из кровати побыстрее, то обязательно зальёшь её слезами.
сложно объяснить, что произошло и произошло ли что-то. просто накрывает осознанием того, что в каких-то сферах моей жизни будущего нет, а значит нет его и для всей жизни. но своевольный выход из неё приравнивается к нарушению обещания. а вдруг даже случайная смерть его нарушит?
на самом деле что-то внутри искренне верит, что между нами . . . будет возможно. что обещания выполнимы, что ещё будет легко, светло, уютно, мечтательно, много – вместе, что общее счастье не миф, что нечто способно измениться, что нам может быть больше позволено, что никому тут не придётся убить себя (тебя).
и я даже могу радоваться. я даже могу радоваться в других компаниях, я могу строить приятные планы с другими людьми, я могу здорово проводить время с кем-то. и чувствовать при этом жуткий стыд. чувствовать вину, что большая часть встреч с до сих пор любимым человеком (навсегда-любимым-человеком) омрачена ощущением какой-то неполноценности, невозможности. и так будет не месяц, так будет даже не полгода, так – при неизменных условиях – будет всегда. и если изменение этих условий может сделать больно сразу многим людям, то стоит ли оно того? пусть больно будет только мне. я сама так решила. я сама так хочу. наверное. я ещё не знаю. я уже не знаю.

непреднамеренные рыдания на улице совсем не напоминают красивые сентиментальные киноленты.
от слез щиплет сухой, облезающий после насморка нос, красно-синяя окантовка глаз стекает фиолетовыми ручьями по щекам, напоминая синяки и выступившие не к месту вены, нижняя губа оттопыривается, кожа опухает, напитанная мерзкой влагой, очки пачкаются, сопли текут. ничего живописного.
хочется курить, но сигарет с собой нет. может, и к лучшему, а то спалила бы еще ненароком – нароком – ресницы.
хочется свалиться на ближайшую сырую от монотонной, раздражающей мороси скамейку в чужом дворе, но и скамейки нет.
хочется кинуть сумкой в любопытных прохожих, с интересом заглядывающих в лицо и снисходительно качающих головой в ответ на всхлипы и хлюпанье носом. и бежать. в обратном направлении.

хочется сказать много и не говорить ничего сразу.

тебя ведь и так поймут. но вот незадача: сама-то ты себя все еще не понимаешь.

странное чувство, когда не хочешь сидеть на месте и ничего не делать, но делать что-то уже тоже не хочешь вследствие отсутствия каких-либо физических сил.
пишешь самому противоречивому человеку в своей жизни, чтобы напроситься просто просидеть всю ночь в его – окей, ее – прихожей в измененном запрещенными методами состоянии сознания, трусливо удалившись из всех соцсетей ненадолго и слушая музыку. думая думы.
потому что работа, свалившаяся практически на одну тебя, выматывает. особенно после тренировок – порой продолжительных и с трудом посильных для слабачки, что последнюю неделю и вовсе маринуется под соусом из температуры, больного горла, мерзкого насморка и общей простудной слабости.
спится совсем плохо. но не спать нельзя. а уснуть не выходит.
и сердце болит. не метафорически.
вообще постоянно что-то болит и влечет за собой не менее болезненные ассоциации с ненужными особями.
возвращаешься домой лишь затем, чтобы узнать, что твою квартиру затопило и надо связываться с какими-то неприятными людьми, кого-то вызывать, кого-то ждать.
отмахиваешься каждый день от гнусных мыслей о происходящем и отшучиваешься на вопросы "как ты с этим справляешься", потому что да никак не справляешься, просто закрываешь глаза и делаешь вид, что не делаешь ничего, что нет никаких проблем, что мелочи все это.
и вдруг внезапно сдаешься.
под позитивный саундтрек в недрах метро, везущего тебя в выходные.
в момент, когда уже почти все самое тяжелое позади.
и до этого было куда больше поводов опустить руки, просто отказаться от чего-то, плюнуть на все и подумать о себе в первую очередь.
сдаешься, когда уже столько продержалась.

самой-то не противно?

просто возьми себя в руки. можно в чужие. они поддержат. но только не падай – духом; физически; в ошибки прошлой весны.

происходят некоторые вещи.
вот, например, руки сами тянутся к чужим рукам, волосам, ногтям, скулам. волшебные феминистки, найденные на просторах соцсетей, восхищают накрашенными острыми ушами не меньше, чем своими ладно написанными постами и другими формами активизма. смотрятся мультики, фильмы не смотрятся. читается между строк, а сами строки читаются с трудом. прошлое не вызывает желание оправдываться, прошлое остается прошлым и тем, что по сей день формирует. потребность нравиться другим признается реализуемой при необходимости, а не задвигается в какой-то внутренний скелетов шкаф как запретная и постыдная. любится много, раздражает меньше.
не происходит ничего.

перестать бы анализировать все и просто научиться наслаждаться тем, что имеешь.
нет совершенно ничего неестественного в том, что жизнь не подкидывает неприятных сюрпризов и не устраивает подвохов.
разумеется, у нас не всегда есть возможность делать то, что хочется. но, когда она есть, черт возьми, какого черта от нее отказываться.
это глупое чувство "так не бывает" преследует даже в мелочах.
сомневаешься по поводу и без. в том, в чем почти уверена. в том, что знаешь наверняка.
более всего в своих способностях, конечно.
и проблемы на ровном месте придумываешь.
хватит.

да, я несуразная.
но:
мне с вами говорить хочется.
без касаний, без всякой тонкости.
голой до самых косточек.
в любой выбранной плоскости - даже в той, где я прячусь сама от себя в игры чужого воображения.
[334x595]

время завело отвратительную привычку замедляться в и без того длительных промежутках будничного увядания и ускоряться в мгновениях, которые хотелось бы продлить, растянуть по пяльцам вечности, чтобы вышивать по нему узоры самых дружелюбных приветствий и самых болезненных прощаний.
последние трое суток ускользнули куда-то быстрее, чем неделя, что им предшествовала, а воспоминаний оставили больше, чем месяц, быть может. тут по большому счету нет совершенно ничего особенного, но осознавать это отчего-то удивительно. удивительно приятно.
и сложнее всего ответить самой себе на вопрос, что оно по сути такое. все это удивительное и приятное.
почему в сердце столько дыр и что за густая сладковатая смола заполняет их.
почему ком в горле встает в самых неожиданных моментах, а потом подолгу не тает, отдавая солоноватым привкусом тоски.
почему так хочешь стать сильнее и весомей, но проявляешь слабину и по-детски радуешься ей и реакции на нее.
почему перманентно вдохновляешься на рост над собой и даже малейшие свершения, вступая в неравный почти бой со своей апатией и ленью.
почему вздрагиваешь при упоминании своего имени даже тогда, когда его ждешь.
почему сомневаешься в каких-то предложениях, когда внутренне предсказала их еще пару ходов назад.
почему пытаешься запереть бурю эмоций в стакане собственных ребер.
почему не рискуешь даже определение этим эмоциям давать.
а просто к чему они, когда легко и уютно, когда тянет жить и жить как можно лучше, когда проникаешься любовью к самой себе, такой светлой и наполненной, когда губы непроизвольно расползаются в какую-то скобку, когда пальцы надолго запоминают тепло.
зачем вообще какой-то груз ответственно-безответственных мыслей, когда можно просто схватить чужую руку и потащиться за заходящим солнцем вслед. вприпрыжку.
и там, по дороге, не стоит даже слова подбирать, чтобы все это описать.
можно ведь просто чувствовать.
и быть счастливой.

это такая безысходная привычка: раз в год возвращаться сюда и кропать какие-то длинные строчки, что застряли поперек горла и мешают нормально дышать.
я просто чувствую, что хочу говорить, даже когда слова не клеятся и сказать вроде бы нечего.
жизнь снова кардинально изменилась, хотя чисто внешне не заметно буквально ничего (кроме метаморфоз с волосяным покровом; мама считает, что блонд-русый-красный-розовый-черный-рыжий-серый-фиолетовый-темнокаштановый-блонд-бирюзовый на голове за несколько месяцев – это показатель психических расстройств, а я считаю, что все главное происходит где-то глубже и изменения оболочки совершенно не отражают коренных изменений внутри).
спустя год после предыдущей записи тут я испытываю что-то схожее с той собой и в то же время нечто диаметрально противоположное.
я все еще не могу по-настоящему разрыдаться. но если 3 июня 2016 года я буквально давила из себя слезы, чтобы дать выход эмоциям, то 3 июня 2017 я гордыми одинокими дорожками пускала их по лицу прямо в вагоне метро. и самое мерзкое – я полюбила об этом рассказывать. или любила всегда? кого я обманываю, хаха.

коренное противоречие во мне вызывает именно моя на себе зацикленность.
излишняя рефлексия.
и непреодолимое желание внимания.
это что-то подростковое словно. не столько бунтарство против окружающего мира с его несовершенным устройством (оно есть, кстати, но в куда более взрослой форме), а именно попытки выделиться, остаться не просто замеченной, но и незабытой. важными мне людьми. а порой и неважными тоже.
посмотрите на меня – я плачу в подземке.
посмотрите на меня – у меня волосы цвета морской волны.
посмотрите на меня. просто посмотрите на меня. не отводите глаз.
и все это на пару с ощущением собственной незначительности, ущербности, невыраженности, бесталанности и глупости. на пару с желанием скрыться, спрятаться, слиться, сгорбиться, уйти в себя. большая серая туча, завернутая в пятнистый шарф (белый с черным горохом или черный с белым?) так, что за ним едва различимы черты лица. как-то по магритту.
этой туче нечего говорить, но она упорно не хочет молчать. она неопытна, глупа, самолюбива и закомплексована одновременно, не делает ничего полезного для других – а если делает, то зачем-то трубит об этом (можно ввести здесь оправдание в духе: так она, быть может, и других вдохновляет на хорошие поступки, но, постойте, разве не должны добрые дела делаться молча? и разве оправдание само по себе не сигнал того, что есть в совершаемых действиях нечто неоднозначное, неправильное, требующее объяснений?).
и что самое страшное, говорит она преимущественно о себе (даже переход на третье лицо не спасает от обилия эгоцентричного 'я' ), сводит половину бесед к своей персоне и не избегает случаев поделиться своим бесценным мнением.
это проблема. и эта проблема лишь разжигается людьми, которым она по каким-то абсурдным причинам интересна.
иногда мне хочется, чтобы люди вокруг даже из вежливости ходом моих дней перестали интересоваться, не говоря уж о выпытывании (снова вранье: я сама приношу их на блюдечке – держите, наслаждайтесь, знаю, вы не хотели, но вот поглядите-ка) моих мыслей.
хочется, чтобы на меня попросту перестали обращать внимание.
какое-то время я буду страдать от игнорирования своей королевской особы, но потом, надеюсь, научусь больше слушать и слышать остальных; не ради того, чтобы после окончания их речи вставить ремарку о себе, а из искреннего увлечения другими. тут все же стоит заметить, что на деле я правда люблю слушать значимых мне людей, забывая о себе и погружаясь в них, но эта погруженность часто кажется мне недостаточной (пометка для себя: значимые люди неслучайно стали значить для тебя так много,поверь, они заслуживают большего, в том числе большего внимания).
в конечном итоге пустое, обезличенное (во мне действительно нет почти ничего своего, во мне в принципе ничего нет) 'я' может стать хотя бы вместилищем для чувств благодарности, поддержки, восхищения другими. вместилищем для чувств других.
может, хоть так от меня появится какая-то польза.

к слову об этих самых 'других'.
я в очередной раз нашла человека, за которым мне хочется следовать, который впечатляет и вдохновляет. который нравится практически во всем. и даже те мелочи, что казалось бы, поначалу не нравятся, вызывают впоследствии или уважение, или глубокие размышления и желание разобраться в личностной природе таких мелочей и социокультурном их контексте.
рядом с такими почему-то хочется казаться весомей и значительней, но вместе с тем не скрывать свою пакостность. хочется быть честнее, открытее. с собой в первую очередь.
и здесь тоже возникает диссонанс.
с одной стороны, ради подобных людей хочется изживать в себе свой эгоизм полностью, без остатка, не оставляя даже следов пепелища.
с другой стороны, подобными людьми этот самый эгоизм и подогревается. страшное дело, когда тобой начинают интересоваться те, кто интересны тебе.
все это безумно больно и приятно сразу.
какой-то Читать далее...

чертова эмоциональная стабильность – даже разрыдаться не могу.

отправленный в полет из окна стакан и попытки выцарапать маникюрными ножницами на коленке вторую букву английского – и, соответственно, третью букву русского (ах, что за насмешка провидения) – алфавита, возможно, ставят под сомнение эту самую эмоциональную стабильность...
но разрыдаться я действительно не могу. а хотелось бы.

тебе говорили любовь не знает пределов
тебе говорили любовь непременно приходит в белом
тебе говорили не обведут тебя мелом
пока ты со своей же подачи не шагнешь за край
тебе говорили сама выбирай
тебе говорили что смерть это только начало
тебе говорили что волны тоже умирают у причала
разбиваясь о гладь камней
тебе говорили что нужно не просто помнить а именно думать думать о ней
тебе говорили нельзя ничего бояться или хотя бы показывать что боишься
тебе говорили что лучше когда ты злишься
чем когда пустота заполняет и без того пустые соты
внутри тебя не помнящей толком кто ты
живущей от рвоты до приема пищи и новой рвоты
возведи хоть молитву как возводишь других до уровня бога
как возводишь себя на алтарь сомнений доходя всего до порога
до самой обычной двери
за которой находки находятся реже чем потери
тебе говорили можешь перекреститься даже когда не веришь
потому что чудес нет
потому что и бога нет
даже когда вы тет-а-тет
и он щурится улыбаясь твоим глупым вопросам
разделяя тебя на дольки разделяя тебя на дозы
химической массы
что никому не приносит счастья
даже видимости его не приносит даже самую малую малость
смотри что от тебя осталось
в сухом остатке скромное здравствуйте в ближайшей табачной лавке
мечтанья о скорой прибавке
несыгравшие ставки
бутылки под раковиной да холодные пальцы
из зубов вымывается кальций
сохнет кожа и покрывается язвами червоточинами
и между прочими
прорастаешь ты столбом растворимой соли
рассыпаешься пылью на антресоли
говорили же не оглядывайся не смотри назад не поворачивай вспять
да только опять
пропустила все мимо ушей впредь зашей себе рот
и смотри вперед
только вперед
эти люди как те самые волны вышли из вод
но дольше тебя на суше
так вот им есть что тебе сказать если ты научишься слушать

однажды я умру от собственных комплексов или от своих же восхитительных свойств проникаться непреодолимыми симпатиями к странным людям, о которых знаю лишь по чужим рассказам.
но это две совершенно разные истории, которые де-факто и историями-то не являются, так, сюрреалистические эпические очерки, как выражается одна дорогая моему сердцу — и моей слизистой — барышня.
вот только в первом случае смерть может настигнуть меня от расстройств пищевых, а во втором — от психических.

но на самом деле у меня все чудесно, жизнь идет своим чередом, тело мое потихоньку тает, как остатки снежного покрова в далеких родных лесах, волосы растут медленно, но верно, как первая трава, рассветное апрельское солнце расширяет горизонты и не только горизонты, а весна впиталась в мое тело окончательно и бесповоротно. то ли это конец, господа, то ли начало (конца).

«так и запишем первое апреля как для шутки хотя уже второе по правде говоря плясали буквы а за спиной кто-то стоял силясь приобнять и шел ливень прося думать про него и по спине потоками стекает вековая мудрость а в недрах тела бьется что-то новое страшное незнакомое и ты уже сама словно летишь и ногти такие острые и запястья такие тонкие и то ли уже отпускало то ли звало лишь на новый круг своей гонки без конца и без начала»

это из сверхсознательных сообщений самой себе пару дней назад.
а сегодня — и впредь — хочется просто лежать, подпирая взглядом потолок, а мыслью пронзая его, уходя в самые глубины вселенной, и растворяться в музыке — полностью, без остатка; пусть бы накрыла она с головой, залила все своими густыми липкими ручьями, только не грязно-зелеными, как в любимых снах, а черными, непроглядными, чтобы темнота кругом; пусть бы картинки индейских тотемов и мексиканских черепов своей восхитительной эстетикой смерти лишь на обратной стороне век отпечатывались, не отвлекая от сути — сути, которая еще недавно казалась такой близкой, а сейчас вот снова ускользает.

в этом ведь и есть мой реальный мир, а не в каменнолицых фотографиях на документы, отрезвляющих поступлениях зарплаты на карточку и пустых бутылках под раковиной.

вчера охранники на работе впервые со мной попрощались. я вздрогнула.
между тем, нормальные вежливые люди говорят им «здравствуйте» и «до свидания» ежеутренне и ежевечерне.
а я постоянно избегаю ненужных мне контактов с ненужными мне людьми.
зато с теми, кто может мне пригодиться (хотя бы в качестве просто приятной компании), я невероятно мила, дружелюбна, активна.
гребанная лицемерка.

если о лицах: наблюдали тут около недели назад с приятельницей за незнакомым молодым человеком на пешеходном переходе. одарила же кого-то природа красотой. а он еще и ухоженный такой, стильный, но — главное — скуластый. и приятельница говорит, что есть у нее подруга, украинка, с умопомрачающими скулами, только вот с фигурой ей не повезло, зато беременеет, добавляет, стоит ей только на горизонте член увидеть.
это я к чему...
интересно, а что обо мне говорят другим мои друзья. если вообще говорят. может, не стоит знать. а может, и знать нечего.
я не выдающаяся абсолютно, а в последнее время и вовсе скучной стала.
год назад думала, что мои нервы не выдержат всех напряжений, что я окончательно сойду с ума — прямо в могилу сойду. а сейчас, глядите-ка, спокойная как удав. из чувств осталось только чувство голода. да иногда чувство вины за съеденное.
может, оно и к лучшему. может, к лету совсем окаменею.
а пока продолжаю лежать в своем эмоциональном анабиозе под одеялом и наращивать и без того повышенную температуру тела.

можно было бы прямо сейчас свести счеты с жизнью, захлебнувшись собственными соплями, но надо держаться — в пятницу со мной обещали поделиться кое-какими запрещенными бумажными изделиями.
вдруг хоть они подарят мне новые эмоции.

а вокруг сплошь богини, невероятные женщины, необычайной красоты, неподражаемых талантов, невыразимой силы, рядом с которыми и дышать-то страшно. и как тут не подавиться собственной никчемностью.
из зеркала на меня глядит рядовая пассажирка столичного метрополитена, постоянный клиент ближайшей табачной лавки, адепт крымских вин, забегающий в магазин за три минуты до одиннадцати. непримечательная она. даже люди, с которыми ей приходится регулярно взаимодействовать на работе, не признают ее в лицо — она только вежливый голос в телефонной трубке, периодически выпрашивающий комментарий под запись или разговор в прямом эфире, до которого не долетает уже даже не то что голос, но и тень ее. она безликая.
постоянно вытворяю что-то со своей внешностью, словно пытаясь привлечь к себе свое же внимание. только внимание привлекать не к чему. внутри-то пусто. бросая все силы на борьбу с недостатками собственной обложки, постоянно забываю, что неплохо бы заполнить чем-нибудь и последующие страницы. протянула уж треть жизни, а так ничему и не научилась. периодически задумываюсь, а может, последние пять лет и правда лишние, может, действительно разумнее было бы 17 марта 2011 года не вызывать рвоту и скорую, может, минутные порывы и слабости самые верные, может, если умираешь, даже не желая того, надо просто смириться с ситуацией, потому как умираешь-то ты неслучайно, а по своей же глупости, от своей же скуки.
с другой стороны, я отлично понимаю, что многое могла бы дать этому миру, хотя бы малой его части. если нельзя помочь всем, это не значит, что не нужно помогать никому. и, наверное, стоит наконец отбросить все эти эгоистичные попытки сделать что-то из себя и просто начать делать хоть что-нибудь на благо окружающих. работать для других и ради других - даже тех, кого и не любишь. потому что любви тоже нет. по крайней мере, во мне.

P.S. разумеется, далее я пойду по-прежнему переводить чужой кислород, чужую воду, чужие нервы. и подобные записи в моменты безделия, конечно, ничего не решат.
но верить-то во что-то хочется.

иногда меня буквально физически охватывает чувство, что мое сердце сейчас разорвется.
без видимых на то причин.
например, под песню, которую знаешь уже эоны лет и которая раньше подобных ощущений не вызывала.
и, честно говоря, от этого порой становится страшно.

P.S. а выходные, к слову, прошли так, что мне до сих пор кажется, будто я сплю. вот так выходишь из дома в субботу утром, а возвращаешься поздним вечером понедельника, хотя ничего и не предвещало вроде. удивительные вещи происходят. но лучше так, чем предаваться унынию, просмотру сериалов и бесконечному обжорству в кровати.

снова изменилась до неузнаваемости: и внешне, и внутренне. стала тут пару недель назад совершенно внезапно совершенно блондинкой. мама боится, как бы я после этого не стала глупой, а я боюсь, что уже просто не стану прежней.
так же внезапно окунулась на выходных в петербуржские болота. я как бы не люблю этот город. по крайней мере, продолжаю, словно из принципа, убеждать себя, что не люблю. только вот по возвращении в столицу почему-то очень не хотелось сходить с поезда.
в целом, я чувствую себя комфортно в своей нынешней действительности, но нисколько не удивлюсь, если в ближайшее время брошу все, как есть, и на последние деньги сбегу на действительно любимый мною черноморский полуостров.

[700x407]

господа, вечер добрый. что-то вновь притянуло меня сюда в самый разгар отличной серии отличного сериала. я уже бросала так фильмы на середине - и шла в дневник. бросала книги за 10 страниц до обложки - и шла в дневник. бросала разговоры с людьми (бесцельные, надо признать, разговоры) - и шла в дневник.
шла, чтобы в очередной раз написать, что не знаю, о чем и писать.
это похоже на проклятие. желание облекать мысли в слова всегда приходит в тот момент, когда в голове слов, по большому счету, нет. более того, нет даже мыслей.
сегодня мне предоставилась уникальная возможность в будний день снять с себя трудовые обязанности. но, честно сказать, день в таких условиях прошел крайне сомнительно. большую его часть я предавалась в кровати беспричинному унынию, затем, кажется, окрестила причиной скуки отсутствие в традиционно рабочий четверг своей традиционной (как же хотелось добавить «не») работы, но от осознания этого стало лишь тоскливей.
я бесконечно жалуюсь на серость и обыденность своего пребывания в каждой точке планеты в каждый промежуток времени... казалось бы, я давно хорошо понимаю, что виной всему я сама, я даже примерно знаю, как все исправить, однако почему-то я лишь продолжаю истерично крутиться в своем будничном колесе, которое затем - разумеется - проклинаю и всеми силами поношу. кручусь, к слову, так, что даже хомяки и белки смотрятся куда грациозней меня. в конце концов, у них-то и выбора нет, а у меня вот он - прямо передо мной, стоит только руку протянуть, но мне, конечно, гораздо спокойнее, гораздо комфортнее ничего не делать. совсем. просто плыть по течению.
я слабая. но это мелочи. хуже то, что по сути своей я рядовой обыватель с отвратительными мещанскими запросами, который слишком долго метил в творческие, свободолюбивые персоны. я часть, неотличимая от массы, пора бы признать и это.

P.S. а так-то у меня все хорошо. все, как у людей.

между тем, новый год начался весьма неплохо. местами лениво, местами уютно, местами прохладно, местами душевно. за одну только неделю я видела, кажется, больше дорогих мне людей, чем за тот же декабрь. а скоро, надеюсь, вернется человек, от встречи с которым я действительно многого жду. уже и не знаю, чего конкретно, но, возможно, что-то в моей голове наконец встанет на место, ибо столько всего в ней скопилось...
однако, должна признать, чем короче мои волосы, тем и мыслей ненужных меньше. становлюсь все легче и легче в психологическом плане. по крайней мере, для самой себя. а это уже немало.

P.S. да-да, я не могу представить свою жизнь без вебки. даже тогда, когда у меня конъюнктивит. пожалуй, однажды я напишу книгу о веб-камере как об одном из самых эффективных способов поднятия собственной самооценки.

[560x469]

ночные прогулки по интернету засоряют голову разными страшными, непонятными мыслями. сейчас вот подумалось – ни с того, ни с сего, – что я была бы очень красивой невестой. аж холодок по телу от такой вздорной мысли прошел. и мурашки. или то от музыки в одном наушнике, потому что второй скоропостижно скончался?

мне когда-то было слово – я его выменял.
а сейчас так много слов, но все не те.

так много думала в последние месяцы о разных вещах, что и вовсе запуталась, потерялась. заблудилась в своей же черепной коробке. не знаю, чего хочу, во что верю, что чувствую. может, и вовсе ничего?

а теперь кто мы,
друг без друга.

а скоро, совсем скоро праздник. хороший, добрый, значительный, пожалуй. подводящий какую-то черту, придуманный для того, чтобы ее подводить. и только я никак не могу поставить точку. упрямо растягиваю то, что, как и все прочее, разумеется, ограничено во времени, а потому должно однажды порваться. лопнуть с глухим болезненным треском. но я все равно тяну. все жду чего-то. того, что – как в другой совершенно песне – никогда не сможет произойти.

выхожу еженощно на узкий балкон подышать никотином,
оставляя себя на постели лежащего навзничь.
в коридоре у двери входной только пара ботинок.
на всякий случай я не запираюсь на ночь –
вдруг захочется выйти куда-нибудь и не звенеть ключами,
чтоб не будить того, кого уже долго нету.
я курю на балконе пустыми-пустыми ночами
и смотрю вослед навсегда уходящему свету.

[408x527]

сегодня в новостях слышала (да-да, когда работаешь на информационной радиостанции, вынужден следить за событиями, как бы ни хотелось спрятаться под одеялом и отгородиться от всего окружающего мира), что в связи с гадкой погодой в Москве многие жители столицы обращаются к специалистам с жалобами на депрессию. а я вернулась домой пораньше, обожралась бутербродами и мороженым, лежу пластом и не испытываю ничего, кроме чувства вины за съеденное.
со вчерашнего дня почему-то особенно тоскливо на душе. и самое удивительное в том, что у меня-то ничего критичного в жизни не происходит. да, мой отец остался без работы. да, я и сама после нового года могу оказаться в его ситуации. да, я перманентно сижу без денег. да, у моих родителей серьезные проблемы со здоровьем. да, у меня они, очевидно, тоже есть, потому что при нормальном питании у меня постоянно болит желудок - и дай Бог, чтобы это был гастрит, а не что похуже, меня преследует то тошнота, то общая слабость, то непреходящая головная боль, то боль зубная. но при этом я не считаю, что у меня есть какие-то проблемы. зато самые близкие мне люди только на них и жалуются. и даже если половину этих жалоб я серьезными не считаю (отсутствие личной жизни, учеба в магистратуре или некоторые «отклонения» во вкусах еще не повод так убиваться), все они - так или иначе - давят на меня. потому что не могу я, как ни крути, оставаться равнодушной к бедам тех, кто мне важен. при этом я не помню, чтобы хоть кто-нибудь из них в последнее время на вопрос «как ты» ответил удивительно простым и славным словом «хорошо». мне чертовски надоело, что у всех все плохо. сколько можно концентрироваться на негативе?!
я понимаю, записи мои в этом блоге могут создать впечатление, что и сама я такая. но я выливаю сюда все дерьмо лишь затем, чтобы потом отвернуться от ноутбука с улыбкой на лице и составлять дорогим мне людям хорошую компанию (выходит у меня это, разумеется, не так уж хорошо). все же прочие словно долгом своим считают грузить меня кислыми своими минами и слезливыми стенаниями на тему бессмысленности жизни. Боже правый, да как можно так извратить великолепие одного только факта человеческого существования. оно само по себе великая волшебная тайна, до сих пор до конца объяснения не нашедшая. да разве можно не замечать совсем ничего позитивного в нем? очевидно, можно. и, направляемая оптимистичными мыслительными процессами своих друзей, я с прискорбием признаю, что с каждым разом записи здесь оказывают на мое состояние все меньший терапевтический эффект. а самые большие осложнения, между прочим, несут на себе всяческие недомолвки и недоговоренности.
я не знаю, как долго буду еще терпеть все вышеперечисленное, но вчера я демонстративно сбежала от навестившей нас внезапно барышни, сокрушавшейся по поводу того, что очередной малознакомый юноша, с которым позволила она себе некоторые плотские утехи, оказался обременен отношениями с другой барышней, а еще раньше я сорвалась на человеке, срываться на котором ни малейшего желания не имела.
и вот сейчас я гляжу на потолок, задрав кверху нос, и мечтаю о том, чтобы свалить от всех подальше куда-нибудь к теплому и ласковому морю или свежему и сочному горному воздуху - задерживать там дыхание или, наоборот, дышать полной грудью. не столь важно, куда именно и как, главное, чтобы там мне не думалось обо всем этом, чтобы мне легко и приятно было. никакой выматывающей эмоционально работы с людьми, никаких жалоб близких, никаких ограничений, но и никаких излишеств.
страшно представить, я отработала лишь три месяца, а мне уже нестерпимо хочется в отпуск. хотя, возможно, все дело в том, что сегодня понедельник. тот самый дрянной день недели, некогда подаривший меня этому миру.

по каким-то необъяснимым причинам пересмотрела внезапно в десятый уже, наверное, раз «День радио». и вроде профессиональная любовь моя и вообще служебная принадлежность не в счет здесь, но фильм почему-то вдохновил на распитие водки. из горла. в одну глотку. во вторник. просто столько значимого сразу вместе собралось. Козырев в роли программного директора радиостанции, креативный Квартет И в роли главных ее - радиостанции - креативщиков, Одесса в роли Находки, Бабкин в роли Бабкина и Арбенина в футболке Muse с судьбоносным «Морячком». все смешалось в доме Облонских, как писал ненавистный Лев Николаевич. осталось только в соответствии с заветом женщины, которой стрижка короткая, пожалуй, идет больше, чем мне, побыстрее сдаться и вовсе разлюбить. и не вывалиться с балкона во время очередного перекура.

P.S. завтра на работу на свое не менее удивительное радио пойду в особенно приподнятых чувствах.

[648x360]