Проклятый поэт проклял меня
как когда-то прокляли его. И теперь мне придется жить с этим.
_________________________________________________________
В то время как Он покинул меня.
Я не могу остановиться.
Больно.
Ты станешь моим флагом, я нарисую тебя на своем гербе, с твоим именем я пойду в любой бой.
Самое страшное, что после твоей смерти любить тебя стало легче.
Моя зависимость не ослабла с твоим уходом, она лишь упрочила свои позиции.
Я страдала от невозможности помочь тебе. "Человеку невозможно помочь иначе, как объяснив, что только он сам может помочь себе". Тебе не нужна была никакая помощь, ни эта, ни иная.
Черт побери, ты все знал наперед!
Пребывай на небе, все так же мечтая познать ад.
К., мой флаг, мое вдохновение, моя любовь, лежит в земле. Его сердце больше не бьется.
"Я давно думаю, что каждому человеку он сам даден, как зверь. Степень его идиотства и сложность устройства никогда ни от чего не зависит, ни от какой нервной системы или эпохи, это всегда кто-то очень быстрый и всегда сволочь. Каждый справляется как может: бьется со своим тупым броненосцем, на годы связывает в себе истеричного добермана, или гладит в толстых исцарапанных кожаных перчатках своего вечно причитающего подлого хорька, но никому никогда не удается сразу получить себе добродушного умного пса и время от времени кидать ему мяч. У каждого клетка с голодающей саблезубой бабочкой в дальней комнате, и может быть только к концу жизни ты научишься смотреть на нее без стыда."
Бродский
«Вы знаете, что слово «травма» это по-гречески увечье. Ну, а как по-немецки будет сон? …Träume...»
Shutter Island
"Что тебе снится,
Адольф Обама,
Бомбы со склада,
Куда бы их деть?" (с)
Мы живем в мире, в котором любой достаточно влиятельный ублюдок может позволить себе прикупить премию мира и со спокойным сердцем начать войну.
Кухонные разговоры.
Потом только поняла, сколько разочарования внутри меня.
"Вы говорите: Никто мне больше не нужен.
А я слова, не разжевывая глотаю
И они прорастают ужасом"
Мне страшно от того, что мне уже действительно никто не нужен, страшно так, как было страшно К., если только он достаточно отыграл эту роль. Впрочем такие не фальшивят.
Вот оно, признание века:
В свои двадцать, я одинока, не верю людям, ни новым, ни старым. Никого не ищу. И в любой момент ожидаю мерзости и низости от любого.
Девиз года: "Человек приходит в этот мир один, и уходит из него без спутников - так зачем тратить время на кого-то, кто все равно этого не заслуживает?"
Такой расклад, впрочем, меня устраивает.
"Существует множество книг, которые я хочу прочесть, музыкальных композиций. которые хочу сыграть, картин, которые я хочу создать. Нежеланные люди лишают меня такой возможности", -
А. Ш. ЛаВей
4 января я заявила, что нарекаю этот год "Годом перемен". Видимо провидение-таки постучало в мою ветреную макушку в тот момент - меняется все. Те вещи, которые казались мне неизменными, меняются местами и переворачиваются с ног на голову с головокружительной легкостью. Впрочем не знаю как у вас, а у меня перемены всегда - к лучшему.
Есть еще один важный момент: этот год я так же нарекла "беспощадным". И некоторым ублюдкам стоило бы хорошенько усвоить, что это не для красного словца сказано.
Мне эти строчки приснились. Я проснулась в 3.38 ночью в холодном поту.
Посвящается событиям в Ливии и всем, кто не вернется домой.
Война. Война всегда одинакова. Есть множество разных войн, но Война всегда одна и та же.
Их отряд из двенадцати молодых и сильных мужчин, двенадцати патриотов, готовых до смерти стоять за свою Страну, перебросили на эту базу примерно неделю назад. Они были уже далеко от родной земли, и что они здесь защищали, было не совсем ясно. Впрочем, на Войне не задают вопросов, на Войне воюют.
Командир отряда вздохнул и заварил чай, обвел взглядом неказистый барак, гордо именовавшийся "главным корпусом" и располагавшийся на территории некогда небольшого поселения в живописной местности, где теперь и была база.
Люди спали прямо здесь, кое-как, вповалку, прямо на полу. Ни о каких удобствах не могло идти и речи. Сложно было представить, что эти люди знали другую жизнь, в которой было место простому счастью и не было смерти.
Вот этот держал питомник по разведению Кане Корсо, он и сам по характеру был похож на собак этой древней породы - спокойный, дружелюбный и независимый. Он был самым старшим в отряде, и звали его Петром.
Вон тот был юристом - он привык к схваткам на совершенном другом поле боя, обладал острой мыслью и острым же языком, молодой и успешный мужчина, оставивший дома жену и трехлетнюю дочь, когда его Страна призвала его. Он всегда носил фото дочери у сердца и с гордостью всем показывал. Его имя - Филлип.
Кто-то застонал у дальней стены барака, отвлекая командира от размышлений о, таком далеком теперь, доме.
В следующий раз он вернулся к этим мыслям, когда они несли Филлипа, подорвавшегося, лишившегося ног, Филлипа, сжимавшего из последних сил фото маленькой светловолосой девочки, которая так никогда и не увидит больше отца. Ничего, множество детей растет без отцов. Зато у Страны есть Герой. Пусть она и наречет его Безымянным.
А ведь у каждого из них, у каждого из этих ребят, снова и снова просыпающихся и идущих на бойню, у каждого наверняка дома кто-то остался: немолодые уже родители, бабушка, которая делает лучшие пироги в округе, любимая тетушка, младшие брат с сестрой, которые смотрели на них с обожанием. Любимая женщина и дети. У каждого из них где-то осталась семья.
Филлип умер.
Следующие недели были бессвязной чередой кровавых кадров. Думать было некогда: убивай, или убьют тебя. Отряд потерял еще четверых, именовавшихся солдатами, а когда-то, в другой жизни, бывших врачом, водителем, тренером по латине и даже, представьте себе - искусствоведом. Почему-то именно эта мысль очень долго не давала покоя Командиру: "Искусствоведам на Войне не место! Не место, и все тут!". А кому вообще на ней место?
Петру прострелили левое плечо, для нормального лечения не было ни времени, ни медикаментов, и было похоже, что в ране плотно обосновалась инфекция. Он не жаловался ни разу, только стиснув зубы, шел вперед, а когда выдавалась возможность, молча садился, и смотрел куда-то в пространство, видимо мысленно прощаясь со своими собаками, которым посвятил жизнь.
Впрочем, мучился он недолго, вскоре совсем еще молодой парень, почти мальчик, патриот чужой Страны, прострелил ему голову во время одной из стычек. Командир застрелил его, парня, у которого тоже наверняка были мать и отец, ждущие его дома. А мудрые Итальянские собаки так и не дождались своего Петра.
Командир смотрел на свой, редеющий на глазах, отряд, и понимал, со всей отчетливостью понимал, что им не вернуться, они умрут на чужой земле за неясную идею, не понятно, по чьему приказу. По воле их Страны.
Понимал и шел дальше, по телам людей, которые почему-то назывались их врагами, его, Командира, врагами, хотя он и видел их в первый раз в жизни и они не сделали ему ничего, за что можно было бы прийти в их Страну, на их Землю и убить их.
И чем дальше уводил Командир свой отряд, тем яснее он понимал: кто бы ни победил, а он, его отряд, все, кого он убил и еще убьет - проиграют.
Когда он остался один, и никого больше не было с ним, он попал в плен. Война вскоре закончилась, в результате обмена военнопленными он оказался дома. Единственное чувство, которое он испытывал - стыд. Стыд за то, что он выжил, а те, кем он командовал - нет. Он так и не смог встретиться с семьями людей, которыми командовал. Стыд стал его проклятьем, а глаза мертвых - его товарищей и "врагов", были с ним каждую секунду, стоило только опустить веки. Утешения он начал искать на дне стакана, окружающие стали презирать его, хотя он и говорил им, что видит каждого из тех, кого убил, помнит каждое лицо и не может так больше.
Ему понадобилось три года, чтобы найти свою бесславную смерть в сугробе, из которого он однажды не смог подняться, в двух шагах от дома, на родной Земле. И кто его обвинит?
Страна
Эта кнопочка отправит вас к людям, которые не будут пытаться впарить вам курительные миксы или "легальные порошки".
"В течение тысячелетий древние культуры использовали энтеогены/галлюциногены для общения с миром духа и получения сакральных знаний в результате этого общения. Для шаманов эти вещества были учителями и наставниками. Постепенно они научались вызывать экстатические состояния без помощи этих веществ. Для человека древности все было священным, поскольку любой духовный и чувственный опыт был связан с Богом, или, иначе, с тем, что движет и взаимосвязывает все вокруг. Приготовление снадобий, подобных аяхуаске, для представителей этих культур было в высшей степени священно. Весь процесс употребления энтеогенов проходил очень вдумчиво. Для участия в этих церемониях необходимо было соблюдать посты, проходить обряды очищения и многие другие подготовительные этапы. Во всем этом выражалось уважение.Современная культура забыла о священности растений-учителей. В отсутствие церемонии, ритуала и уважения к этим растениям велика вероятность злоупотребления. Более того, многие психологически или духовно не готовы к этому опыту. Для некоторых это всего лишь развлечение или способ развеять скуку. Когда благодаря этим растениям они сталкиваются с опытом, способным в корне изменить их жизнь, они не знают, что с этим делать. Они не были к этому готовы, и рядом с ними не нашлось того, кто мог бы помочь им употребить это знание во благо. Роль учителя также очень важна. Обратите внимание, как легко мы доверяем чужому опыту, когда учимся водить машину или варить кофе, и как не желаем учиться у тех, кто, сотрудничая с природой, расширяет ее духовные горизонты. Аяхуаска священна для многих поколений употреблявших ее людей. Их опыт показывает, что ипользовать ее как случайный, "клубный" психоделик по меньшей мере неразумно. Относящийся к ней как к священному таинству обретает здоровье - как духовное, так и физическое. Нам, живущим в современном мире, пора понять это и рассматривать ее именно так, а не как что-то, на чем "торчат" или с чем "экспериментируют". Относясь к приготовлению и сеансу с должным уважением, вы лучше подготовитесь к духовному опыту в целом и значение его будет более ясным."
(с) Шаманика
Начало периода очищения. Подготовка.
Это цитата сообщения Tish2007 Оригинальное сообщение
Тантра. Двое в одном.
[показать] В представлениях тантры мир является порождением двух противоположностей: статичного (шактиман) и динамичного (шакти) начал. Шакти – принцип энергии, силы, или созидательного начала, которая персонифицируется с женским образом Шакти. Эта энергия неотделима от «держателя силы» и мужского начала – шактиман (Шива). Первичной движущей силой в Тантре является желание (иччха-шакти). В отличие от других духовных учений, Тантра не рекомендует избегать желаний, считая их естественной движущей силой, присущей человеку. Чем активнее подавляются желания, тем сильнее они становятся.
В Тантре желания связывают с шестью психическими центрами – чакрами. Седьмая чакра пребывает вне желаний. Большая часть желаний сосредоточена на физическом теле и его удобствах, а их классификация проводится по соответствию с той или иной чакрой. Для преодоления желаний предлагается путь подъема энергии (кундалини) от нижней корневой чакры к самой верхней седьмой чакре. К практическим методом подъема энергии кундалини можно отнести дыхательные упражнение (пранаяма), медитации, созерцания, размышления, чтение мантр.
[показать] [показать] Истина заключается в том, что так называемый "статичный" Шива является также и динамичным, а известная своей динамичностью Шакти по временам является статичной. Когда мы говорим, что вся вселенная, состоящая из подвижного и неподвижного, чарачара, есть осуществление союза Шивы и Шакти, мы не должны понимать это как смесь отдельных компонентов - статичного и динамичного. Потому что во вселенной нет ни абсолютной подвижности, ни абсолютной неподвижности. Определенное количество подвижности присуще, свойственно неподвижному, и в подвижности присутствует определенное состояние неподвижности (6). Шива и Шакти не есть два отдельные существа. Шива присутствует в Шакти, а Шакти присутствует в Шиве. Теоретический постулат тантристов, гласящий, что Шива и Шакти есть одно и то же - это не просто философская абстракция. Для тантристов это - конкретный духовный опыт, жизненная реальность. Вся вселенная являет собой постоянное свидетельство этому.
Читать дальше
Оригинал статьи
"Мне больше ничего не нужно" - эта фраза звучит, как приговор. Приговор любви, успеху, всей дальнейшей жизни, приговор всему.
Великая сила, великая энергия, которая должна возвеличивать и побуждать "больше, выше, сильнее", большинство людей превращает в скулящую, ноющую и жалкую размазню, которой уже ничего от жизни не нужно, лишь бы рядом, вот здесь, держа за руку, сидела еще одна такая же скулящая и жалкая размазня.
Передергивает и ужасает.
Любить нужно весь мир, а нуждаться - только в себе. Не зря мы приходим в этот мир одни, и уходим поодиночке.
Мне животных жалко, экологию нашу жалко. А ноющее дерьмо мне не жалко, нет.
Каждый из нас мечтает что-то исправить.
Не каждый, правда, пытается.
"Каждый равно пуст, каждый достоин любви, каждый будущий Будда. А теперь перечитай снова и снова." (с) Камио
Этот товарищ знает, что говорит.
И не спать всю ночь, задыхаясь от кашля.
Никто не любит болеть.
Я не верю Вам!
Люди так много лгут.
Люди боятся правды, даже отдаленного звука правды.
Зачем мы Здесь?
Для чего эта мелкая, пошлая возня?
Противно, как же все это мерзко, низко, гадко, трусливо, подло!
"Человек по натуре слаб" - мама знала, с детства уча меня снисходительности к чужим ошибкам.
Мерзость, мерзость, мерзость!!
Хотя светлые люди все еще есть в моей жизни, за что им огромное спасибо, без них было бы совсем невыносимо.
Интересно кстати, почему так: чем больше человек ценит честность и чем больше он сам стремится быть прямым и раскладывать все по полочкам, тем больше вокруг него интриг, недомолвок и сплетен?? А??
Люди, блять, ахуенно странные существа.