Комментируя ход переговоров по сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ), в США не раз вспоминали Р.Рейгана с его известным высказыванием, что, имея дело с русскими, надо придерживаться принципа «доверяй, но проверяй». «Коварные» русские тем временем выработали свой стиль в диалоге с американцами - «проверяй, потом доверяй». Вызвано это не только печальными последствиями одностороннего выхода Вашингтона из договора по ПРО в 2002 году, но и крайней размытостью и непроясненностью стратегических целей Америки.
Стоит обратить внимание на то, что к моменту согласования компромиссов так и не была четко сформулирована новая ядерная доктрина США. Она появится через несколько дней, правда, успев обрасти многочисленными слухами и утечками. Что будет гарантировать международную безопасность в «мире без ядерного оружия», если на сегодняшний день превосходство США в обычных вооружениях, а также в неядерном оружии, способном выполнять стратегические задачи, слишком очевидно? Как в таких условиях можно рассчитывать на укрепление режима нераспространения ядерного оружия, которое остается в глазах целого ряда стран едва ли не панацеей от огромного арсенала высокотехнологичного умного оружия, сосредоточенного в руках США и НАТО?
Часть первая
Среди прочих свобод свобода предпринимательства была и во многом остается определяющей дух нашей эпохи. Разумеется, так было не всегда. Почему время делает преимущественный выбор в пользу той или другой свободы, борется за нее, страдает и проливает за нее потоки крови, вопрос особый. Вспомним, сколько веков борьба за свободу вероисповедания служила драматическим, а порой и трагическим лейтмотивом европейской истории.
«Христоцентрическое» сознание средневековья сменилось эпохой гуманизма, когда в центр всего был поставлен человек, цивилизация стала «человекоцентричной», или, по-научному, «антропоцентричной». И каждая из этих эпох отмечена не просто набором ценностей, но и напряженной борьбой за «свободы», которые обеспечивали эти ценности жизненным пространством, способностью выживать и развиваться. В ХХ веке в эпоху технической революции французский эколог Жан Дорст напишет: «Мы живем в эпоху техники, когда гуманитарий уступил свое место технократу, когда цивилизация человека постепенно заменяется цивилизацией машин и роботов…»
25 августа 1952 года состоялась рабочая беседа И.В.Сталина с послом Франции Л.Жоксом. Посол, разъясняя отношение Шарля де Голля к НАТО, дал понять, что его страна рассматривает Североатлантический пакт как исключительно мирный союз, не противоречащий Уставу ООН. «Сталин рассмеялся и спросил присутствовавшего на беседе Вышинского, не следует ли в таком случае СССР к нему присоединиться». По мнению российского исследователя Н.В.Кочкина, специально изучавшего этот вопрос на основе архивных материалов МИД, это не было простой иронией, а, скорее, скрытые намерения кремлевского лидера. («Международная жизнь», № 1-2, 2009 г. www.interaffairs.ru). А.А.Громыко неоднократно и публично заявлял в 1951 году: «Если бы этот пакт был направлен против возрождения немецкой агрессии, СССР сам бы присоединился к НАТО».
Каин - первый человекоубийца - был одновременно и братоубийца. В Писании нет случайностей. Терроризм - это организованное братоубийство, тем более в исторически многонациональной России. Всякая полярность во взглядах, разность культур - не оправдание. Кроме кровного родства и общих родителей - Адама и Евы - , много ли было общего между Каином и Авелем? Ни по характеру, ни по темпераменту, ни, наконец, по роду занятий они не были схожи: один возделывал землю, другой пас овец. После убийства воззвал Бог к Каину: «Где Авель, брат твой?» «Не знаю; разве я сторож брату моему?» - отвечал братоубийца. Ни слова раскаяния, ни слезинки. Только лукавый страх, желающий поглубже запихнуть совесть. Тогда Господь сказал: «Что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли…. когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы свои для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле». Удел всякого убийцы и по сей день - изгнание и практическая неспособность вернуться к мирному труду.
Есть такая концентрация зла, такое сгущение тьмы, что человеку нужны нечеловеческие силы, особый подвиг, чтобы преодолеть ее, нет, не вовне, а внутри, когда она, властно и нагло врываясь, заполняет душу… Это самоубийца малодушно кричит: «Не хочу жить, и жить не буду», - а страдалец взывает: «Не могу жить, но жажду Жизни». Это подвиг Гефсиманский, моление до крови, моление о чаше… чтобы тьма не поглотила свет. Не в каких-то там галактиках, а здесь - в сердце, а потом в галактиках, которые по сравнению с сердцем человеческим - пыль и прах… «Кругом измена, и трусость, и обман!» - это не просто упрек императора Николая II, брошенный современникам, это его боль за них - «ибо не ведают, что творят». Если бы не было этой боли-борьбы, не написала бы дочь Государя как весть примирения, которую он повелел ей передать на волю: «Он всех простил…» Простил и нас, вот только мы, разве мы «не ведаем, что творим…»? Когда развеялся ядовитый угар революционной пропаганды, после заушений и плевания в адрес царской семьи всей советской историографии, когда открылись архивы, когда опубликованы письма, дневники, воспоминания, свидетельства очевидцев, когда мы стали свободны дать себе трезвый отчет в трагедии убийства царской семьи, с экранов телевизоров, из уст горе-историка вдруг услышишь: «Императрица была дурой». А другой умствующий ТВ-ведущий, любуясь собой, скажет с усмешкой: «Я не принадлежу к тем, кто считает Николая II человеком сильной воли». Эти люди не могут «не ведать», они ведать не хотят.
И все же в теории «пассионарности» есть некий изъян, когда мы начинаем применять ее к современной жизни. Наличие «героического слоя», готового к самопожертвованию ради исторической цели, сегодня вовсе не обязательный атрибут пассионарности цивилизации, нации, этноса.
Ни США, ни Китай, наиболее пассионарные участники мирового процесса, не представляют из себя ничего героического, за исключением, быть может, способного бросить вызов «мейнстриму» Обамы. Обстоятельство, вызвавшее год назад восторг американцев, стосковавшихся по политическому герою. В остальном мы имеем дело с пассионарностью муравейника, в гиперактивности которого, пусть сверхпродуктивной, нет ничего героического. В самом деле, что героического в муравейнике?
«Москва, судя по всему, никогда не простит НАТО того, что Альянс пережил эпоху холодной войны» - писала на днях одна влиятельная европейская газета. Вовсе нет, но, согласитесь, трудно простить тем, кто, пережив холодную войну, не извлек из нее уроков. В связи с 60-летием НАТО много говорилось о том, что она спасла мир от Третьей мировой войны, консолидировала Европу и обеспечила мирное завершение холодной войны. Эти слова сродни высказанному однажды мнению Маргарет Тэтчер о том, что от Третьей мировой войны нас уберегло ядерное оружие. А почему не Ялтинская конференция, не Устав ООН, не Кеннеди и Хрущев, не Хельсинкские договоренности, не разрядка и переговоры о сокращении стратегических вооружений, не вывод советских войск из Германии, не добрая воля миллионов людей жить в мире, не?.. Впрочем, этот список может быть бесконечен. Как заметил один остроумный француз, «после того как США и НАТО разложат вам по полочкам все их великое значение по спасению мира, Господу Богу останется только тихо закрыть за собой двери. НАТО говорит миру: «Пропойте нам аллилуйя!».
С тех пор как в популярном споре «физиков» и «лириков» место первых заняли «экономисты», лирики окончательно стушевались. А зря! Во-первых, их должно вдохновлять то, что благодаря деятельности передового отряда экономистов физики перешли в лагерь лириков почти полным составом. Во-вторых, решительная попытка международного класса экономистов водрузить знамя победы над каркасом современной цивилизации с надписью: «Конец истории» была столь же решительно сметена суровой действительностью. К тому же сама судьба повернула тезис Билла Клинтона «Это же экономика, идиот!» лицом к экономистам, которым, по убеждению лириков, всегда не хватало понимания того, что экономика - наука гуманитарная, а не точная. Что касается физиков, то «научные умы более строгие, воспитанные на естествознании … позволяют себе усомниться в научности политической экономии», в которой прагматизм «не только царит, но прямо свирепствует» (Сергей Булгаков). И все же ни у тех, ни у других нет ответа на вопрос: «Куда нам плыть?» Как преодолеть кризис идеологии современного развития?
«Историй столько, сколько историков» - заметил как-то английский советолог Эдвард Карр. Может быть, поэтому сегодня столько говорят и пишут о фальсификации истории. Но надо, как минимум, договориться о терминах.
Уже на первом заседании президентской «Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» прозвучал закономерный вопрос: «Как отделить фальсификацию от просто другого мнения?». По сути, этот вопрос означает следующее: может ли историческая наука развиваться без дискуссии? Как относиться к появлению новых фактов, которые неизбежно приводят к новым подходам и пониманию прошлого? Справедливо замечает член упомянутой комиссии академик Чубарьян: «Фактов миллионы и они все пропускаются через сознание ученого. История не такая уж точная и абсолютная наука, она увлекательна, в ней присутствует очень большой элемент воображения. Нет ли опасности возвращения к идеологизированному государству, когда существовало только официальное мнение, все остальное считалось фальсификацией?»
Блог главного редактора журнала "Международная жизнь" Армена Оганесяна.