[показать]
[показать]
[показать]
[показать]он словно насыщался собственным рокотанием.
Интервью с профессиональным самостоятельным путешественником, юристом и игроком по жизни Александром Лапшиным aka puerrtto о грамотном планировании и реализации самостоятельных путешествий.
[показать]
[показать]![]() Еврейские художники: угадайка
В начале XX века произошла революция в изобразительном искусстве Европы и России. Она была связана с ломкой традиций и созданием новой эстетики авангарда. Большая роль в этом движении принадлежит художникам еврейского происхождения. Для них это была дважды революция. Она преодолевала еще и свои, еврейские нормы и традиции. Например, запрет на изображение человека. Анна Гершович |
[185x269]
[372x500]
[391x500]
[400x573]
[377x500]
[360x528]
[488x500]
[показать]
[показать]
Анчер Исаак Израилевич (1899 – 1990)
Представитель парижской школы, живописец. Родился в с. Пересечино, Бессарабская губерния. В 1920 выехал из России к брату во Францию, в Лилль, а потом отправился в Париж. В 1921 переехал в Палестину, учился в АХ «Бецалель» в Иерусалиме. В 1924 вернулся в Париж, занимался рисованием в студии скульптора А. Арно, посещал мастерскую В. Шухаева и А. Яковлева. В 1927 – 1928 экспонировал картины на Осеннем салоне и Салоне Тюильри. Сотрудничал по контракту с разными парижскими галереями. На протяжении 1928 – 1968 провёл более пятнадцати персональных выставок Париже, Монпелье, Брюсселе, Берне, Страсбурге, Тель-Авиве и Иерусалиме. Участник многочисленных групповых выставок, в том числе выставки «В честь победы» (1946, Париж), организованной Союзом советских патриотов, и выставки «Малые форматы» в галерее O. Bosc, где были представлены работы Э. Будена, О. Ренуара и М. Утрилло. Писал натюрморты, интерьеры, городские и деревенские пейзажи. Произведения находятся в ХМ Франции, Иерусалима и Тель-Авива.
Почти все свои книги Владимир Набоков посвящал жене Вере. Они редко надолго расставались, так что необходимости писать друг другу у них почти не было. И все же в архиве Набокова сохранилось триста писем, охватывающих более чем пятьдесят лет их совместной жизни, совпавших с самыми драматичными перипетиями ХХ века.
ПИСЬМО ВЕРЕ
<Из Праги в Берлин>[5]
Любовь моя, я возвращаюсь в Среду, 23го сего месяца. Это уже окончательно. В Руле[6] уже появилось мое объявление. Фамилия моя напечатана так жирно, что я подумал-было: извещение о смерти. Если тебе попадется на глаза комната с пансионом не дороже «долла ра» в день (а желательно: 3 марки) то сообщи этому самому господину Н. Я, знаешь, так привык к своему псевдониму, что странно видеть истинное мое названье. Сегодня – мороз и солнце, отчего снег на крышах кажется слоем лиловатой гуаши, и в воздухе отчетлив каждый дымок. Мне осталось полторы сцены до конца моей пресловутой трагедии; в Берлине – попробую издать.[7] А, знаешь, бедный наш Якобсон[8] третьего дня бросился в Шпрей, пожелав, как Садко, дать маленький концерт русалкам. Но к счастью, его подводный гастроль был прерван доблестным нырком «зеленого,» который вытащил за шиворот композитора с партитурой подмышкой. Лукаш[9] мне пишет, что бедняга сильно простужен, но в общем освежен. Так-то. Я никогда не думал, что буду грезить о Берлине, как о рае ... земном (рай небесный, пожалуй, скучноват – и столько там пуха – серафимского – что, говорят, запрещается курить. Иногда, впрочем, сами ангелы курят – в рукав – , а когда проходит архангел – папиросу бросают: это и есть падающие звезды). Ты будешь ко мне приходить раз в месяц чай пить. Когда-же заработок мой лопнет – амери кну, с тобою вместе. Только что, обе сестрицы мои отправились держать экзамен, – и я сочинил для них «песню о провале» после которой они расплакались. Люблю тебя. Перечел я за эти дни всего Флобера. Прочти – или перечти – «Madame Bovary». Это самый гениальный роман во всемирной литературе, – в смысле совершенной гармонии между содержанием и формой, – и единственная книга, которая, в трех местах, вызывает у меня горячее ощущение под глазными яблоками: lacrimae arsi (это не по-латыни).[10] Мне сегодня почему-то кажется, что мы с тобой скоро будем очень счастливы. «Багряной лентою заката твой стан, как шелком, обовью»[11] (кажется так) – что впрочем не особенно модно, любовь моя. Сейчас опять засяду за Морна. Боже, как хочется тебе почитать... Неистово и бесконечно люблю тебя, – почерк твой, похожий на твою походку, голос твой – цве та осторожной зари. Целую тебя, глаза твои целую, – и вдоль черной тесемкой... Люблю. В.
[5] В Праге жила мать ВН, Елена Ивановна Набокова, с его младшим братом Кириллом и сестрами Еленой и Ольгой.
[6] Русскоязычная газета «Руль», издававшаяся в Берлине с 1920 г. Владимир Дмитриевич Набоков (1869 – 1922), отец ВН, был одним из трех ее учредителей.
[7] Пьеса «Трагедия господина Морна», над которой ВН работал в 1924 г., была впервые полностью опубликована лишь в 1997 г.
[8] Композитор В. Ф. Якобсон. В 1923 г. вместе со своим другом, И. С. Лукашем, ВН писал по заказу Якобсона сценарий пантомимы с мелодекламацией «Агасфер».
[9] Иван Созонтович Лукаш (1892 – 1940) – поэт, литературный критик, драматург и художник.
[10] Lacrimae: слезы, аrsi: жечь, но здесь игра слов, ибо искусство по-латыни ars (т. е. правильно было бы lacrimae artis).
[11] Лермонтов, «Демон»: «Лучом румяного заката / Твой стан, как лентой, обовью».
Серия сообщений "Владимир Набоков":
Часть 1 - ЛЮБИМОЕ. В хрустальный шар заключены мы были... В.Набоков
Часть 2 - ЛЮБИМОЕ. Такой необыкновенный Набоков... ЛЕСТНИЦА
Часть 3 -
[показать]Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) в Одессе в 1919 г.; портрет Евгения Иосифовича Буковецкого
Виктор Ардов И.ИЛЬФ и Е.ПЕТРОВ
http://www.russian-globe.com/N124/Ardov.IlfPetrov.htm
[500x631]Когда я бывал в том музее, меня не подпускали к потаенной его истории, а когда она перестала быть для меня тайной, попасть туда я уже не могу. Но - к делу!
Генри Киссинджер по праву возглавлял в 2002 году сотню главных интеллектуалов мира. Известный государственный деятель, знаменитый дипломат и специалист в области международных отношений, автор множества статей и книг, лауреат Нобелевской премии мира – это основной, но далеко не полный список его заслуг.
На следующей неделе кризиса быть не может.
В моем расписании уже нет места.
– Генри Киссинджер
Ни одного из персонажей Кафки не допрашивали с таким пристрастием и непреклонностью, как Джорджа Келлера в ФБР
The Class in Erich Segal’s own words:
“This book is my life, it’s my experience from the time I was eighteen till the time I was forty-six. The Class is about the generation of people that entered college, not just Harvard where the book is set, but everybody that was eighteen in 1954 and was in his mid forties in 1983, when the 25th reunion occurs. You all come back to see what you have done with your lives and it took me twenty five years to see what I had done with mine, and to weigh myself in the balance. That is what the 600 pages are all about, you need 25 years to live first…” Erich Segal.