"Сложности" русского языка:
1. Больных в семь утра закапывать всех (объявление в глазном отделении больницы).
2. В связи с ремонтом парикмахерской укладка женщин будет производиться в мужском зале..
3. В семь вечера в среду в третьем подъезде состоится собрание. Повестка дня: выборы домового.
4. Ввиду холода в рентгеновском кабинете делаем только срочные переломы.
5. Вы получите биотуалет по любому адресу в Москве в течение одного дня. А вместе с ним инструкцию на русском языке и квалифицированную демонстрацию.
6. Девушка по имени Лена, которую я встретил 12 октября неподалеку от станции "Кузьминки". Твои белокурые волосы и красное пальто - все, что у меня осталось. Прошу откликнуться. Игорь.
7. Делаем полиэтиленовые мешки по размеру заказчика.
8. Дети выдаются отцам только в трезвом состоянии.
9. Дети до пятилетнего возраста проходят в цирк на руках.
10. Завтра в 9.00 у магазина будет проводиться распродажа живых кур, по полторы на человека.
11. ЗУБЫ? Наши стоматологи сделают все, чтобы вы навсегда забыли о них!
12. Кондитерская фабрика приглашает на работу двух мужчин - одного для обертки, другого для начинки.
13. Ларек "Вторсырья" принимает отбросы общества охотников и рыболовов в виде костей.
14. Лифт вниз не поднимает.
15. Организация ищет бухгалтера. Вознаграждение гарантируем!!!
16. Москвичка ищет работу по специальности или бухгалтером.
17. Один звонок, и вам оформят свидетельство о смерти, изготовят венки!
18. Приглашаются грузчики для интересной работы.
19. Продается коккер-спаниель. Мать признана "Лучшей сукой породы".
20. Продается немецкая овчарка. Недорого. Ест любое мясо. Особенно любит маленьких детей.
21. Продается русский голубой кот. Без документов.
22.. Продаю коляску для новорожденного синего цвета.
23. Продаются три поросенка, все разного пола.
24. Продаются четыре гусыни и гусак. Все несутся.
25. Ресторан не работает, официантки все распущенные.
26. Сегодня в холле гостиницы состоится лекция на аморальные темы. Читает милиция.
27. Совхоз "Солнечный" закупает телок от частных лиц.

Вот уже десять лет японский врач Фукуцудзи помогает женщинам стройнеть в
самые короткие сроки. И это без диет, изнуряющих физических упражнений и
траты денег.
Способ, описанный японцем в своей книге, которая разошлась по Азии тиражом в шесть миллионов копий, говорит о том, что не нужны никакие специальные средства для быстрого похудения. Понадобятся лишь большое полотенце, крепкая нить, горизонтальная поверхность и пять минут в день.
"Весь урок не вылезал из портфеля"...
*
"Вынимал и доставал деньги на глазах учителя..."
Скоро снова 1-е сентября! Многие учащиеся не любят свои учебные заведения хотя бы потому, что они выглядят неприметно и однообразно. Но студенты колледжей из этого выпуска просто не имеют права жаловаться на внешний вид своих учебных заведений. Только посмотрите на эти интерьеры! Они же словно из сказки. Как будто Хогвартс вдруг стал реальным! В конце концов, кто сказал, что маглы не заслуживают кусочек волшебства?
Илья Болотовский родился 1 июля 1907 в Санкт-Петербурге, в ассимилированной еврейской семье.[1][2] Его отец, выпускник юридического факультета Петербургского университета (1910) Юлий Юрьевич Болотовский (англ. Julius J. Bolotovsky, 1885—1957), до 1917 года занимался адвокатской практикой в Петрограде; мать, Анастасия Абрамовна Шапиро (1879—1972), была художником-оформителем.
После Октябрьской революции жил в Баку, откуда в 1921 году через Грузию семья бежала в Константинополь.
группы “Десятка” (“The Ten: Илья Болотовский, Адольф Готлиб, Марк Ротко, Джозеф Солман и др.)
Источник: http://www.zerkalo.az/2013/nashe-nasledie/
[600x]
[850x]Свод законов Хаммурапи (или Кодекс Хаммурапи), созданный Хамураппи в конце его правления (приблизительно в 1750-х годах до н. э.), является одним из древнейших законодательных памятников.
[450x600]
[показать]Родилась Сара Бернар 22 октября 1844 года в Париже.
[502x479]
Мать Сары Бернар была куртизанкой и готовила дочь к этой профессии, однако девочка отказалась от этой роли, хотя и считала ее весьма доходной. Маленькой Саре доктора вынесли страшный вердикт – туберкулез. Тогда девочка уговорила мать купить ей гроб красного дерева, чтобы ее не положили в какой-нибудь «уродец». Этот гроб сопровождал ее, уже взрослую женщину, во всех поездках. Иногда она спала в этом гробу, в нем позировала фотографам, и порой занималась любовью, что, правда, редко ободряло мужчин, случались сбои.
[155x242] Сидис родился 1 апреля 1898 года в семье русских евреев-иммигрантов в Нью-Йорке. Его родители — Борис и Сара Сидис — эмигрировали, спасаясь от погромов. Его родители были выдающимися специалистами в своих областях: Борис Сидис преподавал психологию в Гарвардском Университете и написал много книг; Сара была доктором, но бросила свою карьеру для помощи в воспитании Уильяма.
Его родители хотели сделать их сына выдающимся гением, используя их собственные методы образования, за которые их часто критиковали. Уильям стал атеистом в 6 лет и оставался им всю свою жизнь. Он читал газету «Нью-Йорк Таймс» в возрасте 18 месяцев и написал четыре книги до своего восьмилетия. Его IQ оценивается в районе от 250 до 300 (наивысший зафиксированный IQ в истории), и он поступил в Гарвард в возрасте 11 лет.
Он был одним из самых выдающихся вундеркиндов среди молодых талантов, которые учились в Гарварде в 1909, среди которых были Норберт Винер, отец кибернетики, и композитор Роджер Сешнс.
Сидис был социально пассивен всю его жизнь. В молодом возрасте он решил отказаться от секса и
[154x244] вместо ухаживания за женщинами посвятить свою жизнь интеллектуальному развитию. Его интересы, впрочем, проявлялись в довольно экзотических формах. Сидис собирал проездные билеты по всей стране и написал исследование по альтернативной истории США. Он знал около 40 языков (по другим данным — 200) и свободно переводил с одного на другой. Взрослую жизнь он работал простым бухгалтером, увольняясь с работы, как только его гениальность обнаруживала себя. Он носил традиционную сельскую одежду. Многие винят его родителей за чрезмерно интенсивные методы развития и за то, что Сидис слишком рано поступил в университет.
По современным стандартам, учёные классифицируют Сидиса как необычайно одарённого человека, и некоторые критики используют пример Сидиса как наиболее показательный пример того, что одарённые молодые люди могут не достичь успеха (в традиционном смысле) как взрослые люди.
[174x242] Области знаний, по которым остались работы Сидиса, включают американскую историю, космологию и психологию. Сидис был собирателем железнодорожных билетов и был погружён в изучение транспортных систем. Он написал трактат о железнодорожных билетах под псевдонимом «Франк Фалупа», в котором идентифицировал способы увеличения пропускной способности транспортной сети, которые только сейчас начинают находить признание.
В 1930 году он получил патент на бессменный бесконечный календарь, который принимал во внимание високосные годы.
Его интеллектуальные поиски вынудили его прятаться от журналистов. Решив жить только частной жизнью, он не использовал свои знания математики и занимался лишь простой бухгалтерской работой. Он посвятил себя своему хобби коллекционирования железнодорожных билетов. Сидис умер от кровоизлияния в мозг в 1944 году.
Уильям Джеймс Сидис расценивается некоторыми его биографами как, возможно, самый одарённый человек из всех когда-либо живших на Земле. Вот некоторые моменты его биографии, породившие это мнение.
[показать]Русский художник Б.П.Виллевальде, получивший образование в Петербургской Академии Художеств (1838-42), своим поприщем избрал батальный жанр - очень почетный в эпоху Николая I. Навыки живописи такого рода он усвоил у своего учителя А. И. Зауервейда.
[показать]
[показать]
[600x444]
Материал собирался буквально по крупинкам. Первое, что я нашла на одном польском сайте, был оригинальный и узнавемый вид Львова. Фамилия художника мне не говорила ничего. Вот что удалось найти:
Зигмунт Бальк (Zygmunt Balk)
(14.07.1873 - октябрь 1941)
Художник и театральный декоратор. Учиться живописи начал во Львове в мастерской Яна Дюлля (Jan Düll) и во lwowskiej Szkole Przemysłowej. Затем работал в Вене в ателье Германа Боргхардта (Herman Borghardt), художника-декоратора венской оперы. Учился и совершенствовался также в Лейпциге, Мюнхене и Дрездене.
Widok z cmentarza Orląt we Lwowie
Martwa natura z dzbanem
W ogrodzie
О львовском адресе З. Балька читем здесь (http://www.mankurty.com/holocaust/venediktova.html):
Мы сворачиваем на улицу Лемковскую, до войны — Якуба Германна, который выстроил здесь несколько доходных домов. Его сын Абрагам Германн в 1912 г. был основателем и меценатом еврейского театра «Коллизеум». В доме № 4 находился приют для престарелых еврейских торговцев. В доме № 6 до войны жил известный художник и сценограф Зигмунт Бальк, погибший в гетто в 1941 г. Та же участь постигла в1942 г. и его сына Генриха — поэта и журналиста. В соседних домах № 8-10 до войны работало ремесленное училище им. Тобиаша Ашкенази для еврейских детей-сирот. Деньги на содержание этого училища давала семья Германнов: Якуб, Абрагам и Людвик — владелец озокеритовой шахты в Бориславе. На этой же улице находится здание кинотехникума, в котором до войны была гимназия им. Сташица, а во время войны — больница гетто. 20 августа 1942 г. здесь была проведена очередная акция по уничтожению еврейского населения. Лежачих больных расстреливали в постели, детей выбрасывали через окна на мостовую, медперсонал и ходячих больных вывезли в с. Лисиничи и расстреляли. В этой акции погибло 400 человек.
Имя Зигмунта Балька упоминается в связи с деятельностью еврейского театра во Львове:
Некоторые театральные деятели считают, что творческая жизнь Львовского еврейского театра прервалась перед началом второй мировой войны (сентябрь, 1939 г.). Актёр и композитор Шломо Призамент в своей статье "Еврейский театр во Львове" приводит изречение известного режиссёра и актёра Зигмунта Туркова о нелёгкой судьбе, постигшей Львовский еврейский театр: "Начался с Гольдфадена и закончился Гольдфаденом" [1]. Речь шла о первом представлении стационарного Львовского еврейского театра в 1889 году, начавшего свою деятельность под руководством Якоба Бера Гимпля, с пьесы Авраама Гольдфадена "Шуламис" ("Суламифь") [2]. Наиболее значимым событием театрального сезона 1938-1939 гг. была грандиозная постановка той же пьесы А. Гольдфадена, осуществлённая гастролировавшим во Львове Варшавским еврейским художественным театром (ВИКТ), под руководством Зигмунта Туркова.
В какой-то мере данная оценка является справедливой. Профессиональная деятельность еврейского театра во Львове, находившегося без малого 50 лет во владении артистического семейного клана Гимпль, после оккупации Западной Украины советскими войсками действительно прекратилась. Уже в октябре 1939 г. Львовский еврейский театр возродился в новом качестве показом двух спектаклей: "Ин полыш аф дер кейт" ("На
настоящий юмор, как все ценное — от эрудиции до вокала, — идет из глубины.
— Голос, — говорят певицам в консерватории, — надо опирать на матку.
Писателям ею часто служит юмор.
Смешное тоже нельзя пересказать, только — процитировать.
Насколько же набоковская библиотека отличается от той районной, с которой я вырос, насколько персональными, уникальными, почти неузнаваемыми становятся прочитанные книги только от того, что они прочитаны нами.
Получается, что описать свою библиотеку — значит написать ее заново — со всеми помарками памяти, ее неумышленными искажениями, добавками ума, капризами страсти, годовыми кольцами, отмечающими тучные и тощие сезоны чтения. Клад с кладбища утраченного времени, такая библиотека становится исповедью, из которой, скажу я, попробовав, можно узнать о себе не меньше, чем о ней.
http://www.novayagazeta.ru/arts/47468.html
совсем забытому финскому юмористу Марти Ларни, чей «Четвертый позвонок» ходил по рукам, как Солженицын эпоху спустя. Но главным сокровищем была Библия юной оттепели, состоящая из многих книг одного автора — Ремарка.
В остальном мире ему принесла славу военная проза, в нашем — мирная. «Трем товарищам» я завидовал больше, чем трем мушкетерам, и не дружил с теми, кто не знал эту книгу наизусть. Для нас в ней не было сюжета — только ткань, натуральная, но с добавлением синтетики: сентиментальность с особым цинизмом. Последний был напускным, зато первая — уж точно настоящей. Эта книга слезлива, как «Бедная Лиза», но то были мужские слезы, считал я в 13 лет, и не стеснялся их лить, когда убили Ленца.
Карандашу «Все лучшее, — признался Розанов, — я написал на полях чужих книг». И это понятно: зависть бросает вызов. Отталкиваясь и рифмуясь, мысли клубятся, карандаш строчит, лист чернеет и книга портится… 30.09.2010 Купите карандаш! А лучше два, или пять, или всю дюжину, как это делаю я, заваливая дом от кабинета до сортира. Карандаш всегда должен быть под рукой, ибо он — главное орудие и труда, и досуга. Привыкнув пользоваться карандашом с детства, я хотел, чтобы ноготь кончался грифелем. Не сумев его отрастить, я отпустил бороду, в которую удобно прятать карандашный огрызок, чтобы он был под рукой, каждый раз, когда я открываю книгу. Карандаш позволяет вмешаться в текст и стать его соавтором. Я подчеркиваю то, что восхищает, и то, что раздражает, и то, что понятно до боли, и то, что непонятно до злости. На полях я спорю с автором, фиксирую свободные ассоциации, записываю посторонние мысли, которые приходят от излишней сосредоточенности. «Все лучшее, — признался Розанов, — я написал на полях чужих книг». И это понятно: зависть бросает вызов. Отталкиваясь и рифмуясь, мысли клубятся, карандаш строчит, лист чернеет и книга портится. В лучших случаях — безвозвратно, потому что, когда места не хватает, я перебираюсь на форзац, пишу вдоль страницы и между строчек. Если, как это случилось с двухтомником Мандельштама, книги оказываются негодными к употреблению, я завожу другое издание и начинаю все сначала. Так же беспощадно Набоков относился к тем, кого ценил. Я видел его профессорский экземпляр «Улисса», измордованный до неузнаваемости: реплики, сноски, восклицательные знаки, вопросительные, какие-то крючки и гробики. На полях Пруста Набоков чертил схему Парижа, «Анну Каренину» украшал ее теннисный костюм, к Диккенсу он пририсовал карту Англии, к Тургеневу — распорядок дня, и всюду трогательное обращение к себе по-русски: «Посмотреть на часы». Любовно прочитанная книга — палимпсест. Разбирая его, я погружаюсь в археологию собственных знаний. И чтобы отличить один культурный слой от других, я всегда ставлю дату чтения. К счастью, книги взрослеют вместе с нами. Старятся, увы, тоже. По-моему, читать без карандаша — все равно что выпивать с немыми. (Однажды я стал свидетелем их сабантуя, который кончился тихой дракой.) Карандаш выравнивает ситуацию в отношениях с книгой. Нам он возвращает голос, ей напоминает, кто — хозяин. Поэтому книга и должна быть своей: чужую надо возвращать и стыдно пачкать. Карандашную пометку, конечно, можно стереть резинкой, но делать этого ни в коем случае не следует. Библиотекой надо не владеть, а пользоваться — чего бы ей это ни стоило. Мне это проще, чем другим фанатикам книги. Лишенный библиофильского трепета, я легко обхожусь дешевыми изданиями, да еще из вторых рук. В Америке такие ничего не стоят, иногда — 1 цент. Продавец зарабатывает на пересылке, а я стараюсь не думать об авторе. Многие, впрочем, брезгуют старыми книгами. Например, из-за того, что страницы пропахли табачным дымом. Меня смущают лишь чужие пометки на полях. Чтение, как любовь, парное дело, избегающее свидетелей. С годами библиотека становится дневником и гаремом, который глупо оставлять в наследство. Да и кому оно теперь нужно? Вчера я узнал из газеты, что сетевой гигант Amazon впервые продал электронных книг больше, чем обыкновенных. Настоящие революции происходят незаметно, и мы узнаем о них лишь тогда, когда ничего нельзя исправить. В Октябрьскую погибли 6 человек, во Французскую толпа захватила пустую Бастилию. Так и никем не замеченная новость об электронной книге приговорила к смерти домашние библиотеки. Они становятся обузой, вроде крепостных. Копить книги дома так же глупо, как еду, когда есть супермаркет. Неудивительно, что продвинутая молодежь относится к книгам брезгливо. Для них это — древесная падаль, в которую извели живописные рощи. Экран, однако, не только упраздняет книги, он меняет природу чтения. Компьютер ведет к «огугливанию» (В. Гандельсман) мозгов. В оцифрованной вселенной книги теряют переплет, а значит — зависимость от порядка, продиктованного писателем. Сегодня читатель легко перескакивает с пятого на десятое. Углубляясь в попутное или постороннее, он то расширяет знание об упомянутом предмете, то вообще меняет тему. Сами того не заметив, мы уже привыкли к тому, что на экране текст постоянно ветвится. Когда-то прочитанными страницами мерили время, но для компьютерного чтения это невозможно, потому что оно разворачивается в сугубо индивидуальном ритме, который определяется любознательностью или