Занятие чем-нибудь важным удивительным образом повышает привлекательность чего то бесполезного.В институтские годы я полюбил сериалы. Любимым сериалом был "Горец". А любимым отрывком бой Дункана со следующим диалогом. Противник, сбивая МакКлауда с ног:
-Когда я хороший - я очень хороший).Но когда я плохой, я великолепен.
МакКлауд, ловким выворотом пронзая ему сердце (знаю-знаю-сериал)):
-Великолепен, но не велик.
умирающий горец:
-Повсюду одни критики.
Ловушкой в которую попала латинская церковь заключается в том, что практически с самого начала, она вовлекала и выводила в первые ряды своих иерархов лучших философов своего времени.Людей, которые больше старлись понять и объяснить, чем верить.Осмелюсь предположить, что атеизм именно порождение католицизма.Коперник, Бруно, Галилей, Лавуазье и на йоту не поколебали б религию, если бы не Никейские соборы.Именно эти соборы, мне кажется, выхолостили образ Бога-личности, подверженного и слабостям и чуствам,до абстракции, по свойствам мало чем отличающейся от бездушного мироздания.
Тем не менее, мысль о том что Господь именно Судья Вышний, вне морали и чуств, посещает меня, многое ставя на свои места и... позволяя грешить без таких уж угрызений.
Но мне хочется Бога личность.
И еще одна мысль стала посещать меня.Что если каждый человек доживает до апокалипсиса.Не метафорического, а вполне реального.Абсурд, невозможно.Но на самомто деле возможно.
Наверно все же не такой уж я безверующий)
ну вот к паспорту прибавилось пенсионное. с военником я промахнулся.надо хотя бы инн заказать, но врядли успею.по любому придется ехать еще. и не 1 раз. ип то тоже тут офрмлять.
Мне нравится, как умирали самураи, читая незатейливую танку про падающий снег и цветущую вишню.те кто всю жизнь побеждал, отдавали своему поражению и смерти не больше внимания, чем стопке сакэ.
Говорят, старики впадают в детство. Вчера, на сон, сам себе рассказывал29-04-2011 22:14
Диназавр бежит по планетке. так не бывает.импоссибл. Динозавр бежать не должен, динозавр бежать не может. В динозавре сто тысяч тонн массы.Его кости такие толстые,его кости такие прочные. Но, когда бежит динозавр, эти кости легко сломать.Вот поэтому его пятки очень нежные и чуствительные. Динозавры ходят то медленно, осторожно ставя пятачку, чтоб случайно мелким деревцем не проткнуть ее до крови.Но мой динозавр бежит ко мне.Он ничем мне помочь не может, он вобщето успеть не должен.Но бежит.Наперекор физике, преодолевая боль, и сотрясая землю.И я подумал:"Что такое моя смерть, по сравненью с этой огромной болью? Что такое моя жизнь, по сравненью с его любовью? И какая, к черту, судьба по сравненью с такой волей"
Из всего разноперья отечественных негероев эпохи 90х мне симпатичен, пожалуй, Лиссовский. Когда его (традиционно в те времена) попросили пожелать что-нибудь зрителям, он сказал: "Принимайте решения".
С той поры он мне и нравится)
Мы летели высоко и свет палил нам в глаза. Но я был слеповат, а тебе было больно. Мы летели высоко и ветер бил нам в лицо. Но у меня были большие крылья, я не мог без сильного ветра. А тебе было холодно. Я подумал, что ты упадешь, и спустился вниз. А ты :) полетел дальше.
Как там говорил Сладкореичвый? Мы кшатрии, Арджуна. Наше дело лететь. Остальное - забота богов.
Сегодня, выходя из поликлиники, поймал себя на мысли:"И они еще удивляются, что их взрывают. Ну как вас не взрывать?" Мысль, конечно, меня не красит. Но не скажу, что мне особо стыдно за нее.
Скука. ты самая назойливая и такая нелюбимая спутница моей юнности..В самом страшном сне мне не могло привидеться такое..Но, да, ты была хорошим учителем.Не твоя ведь вина, что я спутался с этими паршивицами - усталостью и ленью. И вот теперь говорю, как давно я не скучал по-настоящему.Конечно, и сейчас долгими ночными дежурствами я частенько жалуюсь на скуку. Но это какая то другая скука, скука ленивого; скука умирающего, уставшего болеть и томящегося, когда же все это закончится.Это совсем не то, что тоска сильного разума по достойной пище. В общем, вот что..Приходи, подруга,приходи. Поиграем в салочки.
есть такой фильм с Цоем...в конце машина с ребятами зависает над обрывом. И двое постарше просто безучастно ждут смерти. А младший изнутри все толкает к земле. И вот умом я понимал, что зря он раскачивает машину, только ускоряет падение. Но сердцем был с ним.
Биться надо до самой смерти и еще чучуть.