Бренчит несносный колокольчик,
Роняя бойкое "Пока!",
И спотыкаются на кочках
В багете пьяного окна
Такой же дворик, на старушке
Давно женатый Паркинсон,
Пизанский тополь, птичьи тушки
И шпиц, виляющий хвостом.
Мне сводит зубы так, что если
Бы не боялась крови - жуть! -
Могла бы выбраться из кресла
И покусать кого-нибудь.
Когда окно твоей жизни треснуто и занавешено,
считаешь анабиоз необходимым последствием,
Вселенная просто подарит тебе затрещину
новой любовью,
музыкой
и путешествием.
Моя шкурка изрядно поношена –
как-никак не «шышнадцать» уже!
Всяко было – плохое, хорошее…
В общем – самый обычный сюжет.
И порой на чужое обличие
я смотрела, ворча про себя:
«Эх! Вот мне б этой шкуры наличие…
Ух, как много бы сделала я!»
Ну а кто-то ответно завидовал
незатейливой шкурке моей:
Мол, не так презентабельна с виду, но
что-то есть интересное в ней.
Годы шли… Подросла, поумнела ли,
но сжилась я со шкуркой своей!
Ведь по мне она скроена-сделана,
нет дороже её и родней.
Пусть чужое – красивое, яркое,
но пенять на своё – не резон:
по размеру, к лицу и немаркое,
и притом- эксклюзивный фасон!
Время сказок прошло.
Ни тебе Белоснежек, ни Санты.
Вместо роста - одни только трудности роста.
А стихи... Что стихи? Ведь они, как и сам ты,
состоят из воды
процентов на девяносто.
Да и эта вода - к сожалению, не питьевая,
с никому не приятной на вкус
концентрацией соли.
Разве ж только сойдет для какой-нибудь глупой Ассоли
меж коротеньких двух
остановок трамвая.
Перечти «Фигаро». Последи за игрой «Барселоны»,
пустотелой бездарности
больше ни словом не выдав...
И не нужно,
не нужно взирать на высокие горные склоны,
где орёл золотой да животные сказочных видов.
И не нужно ни пошлой киношной тоски,
ни безудержной спеси,
ни панических взглядов на быстрые стрелки часов...
Просто жить,
то, что хочешь, и то, что умеешь, на чашках весов
до приемлемой скромной погрешности
уравновесив.
Я люблю этот проклятый город.
Его улицы в пролежнях снега,
Его дождик, плюющий за ворот,
И замшелых клёнов побеги,
И бомжачьи запойные рожи,
И трусливых собак бродячих,
И бегущих по кругу прохожих,
Тупо-глухо-немых-незрячих,
И разбитые в хлам дороги,
Где зевнёшь – и схлопочешь грыжу.
Этот Богом забытый город…
Я люблю его. И ненавижу!
Тяжко оловянному солдатику, тяжко
в глиняном мирке свиней-копилок,
в мире маркированных бутылок;
как сквозь строй, сквозь муторные годы -
ни любви, ни жизни, ни свободы.
Стыдно, оловянному солдатику, стыдно
стыть под оловянною шинелью
там, где все слова перегорели,
по утрам страдать отходняками,
саблю брать дрожащими руками.
Грустно оловянному солдатику, грустно:
в печь склоняет он лихую голову,
растекаясь ручейками олова.
Будь ты ложкой - черпал бы капусту,
будь ты ложкой - не было бы грустно.
Ты пьешь холодную кока-колу, пуская трубочкой пузыри.
А завтра снова переться в школу. Еще уроки часа на три.
Мешок одежды на физкультуру, - и старшеклассницы в стиле "ню"...
Ты, в общем, любишь литературу. Литературу, не болтовню.
Садиться снова за эту парту - как будто чайка на провода.
И если всё нанести на карту, то ты на ней - иногда вода.
Тебя немного, на небе тучи, кругом пустыня и мудаки.
Теки. Стихи наизусть заучивай. Все переменится. Дотеки.
Ты знаешь, я побывал воронами всех цветов и любых эпох,
бывал на тронах и перед тронами, и как-то выжил, и не подох.
И трое сила, и даже двое, пойми, что главное - не кровать.
Один и в поле, наверно, воин, - но за кого ему воевать?
Ищи второго. Ищи вторую. Ищи - как первого. Будет срок.
Единорог - это даже в сбруе уже свободный единорог.
Еще подумай, кому ты веришь. Во что, и, главное, почему.
Кого спасешь, а кого подстрелишь, кому суму, а кому тюрьму.
Иди. Туда, где горит надежда.
Пусть очерняет тебя молва,
перебирая твою одежду, и поведение, и слова,
тебя третируя до порога, пытаясь переиначить суть,
но важного не бывает много:
Время сказок прошло. Ни тебе Белоснежек, ни Санты. Вместо роста - одни только трудности роста. А стихи... Что стихи? Ведь они, как и сам ты, состоят из воды процентов на девяносто. Да и эта вода - к сожалению, не питьевая, с никому не приятной на вкус концентрацией соли. Разве ж только сойдет для какой-нибудь глупой Ассоли меж коротеньких двух остановок трамвая. Перечти «Фигаро». Последи за игрой «Барселоны», пустотелой бездарности больше ни словом не выдав... И не нужно, не нужно взирать на высокие горные склоны, где орёл золотой да животные сказочных видов. И не нужно ни пошлой киношной тоски, ни безудержной спеси, ни панических взглядов на быстрые стрелки часов... Просто жить, то, что хочешь, и то, что умеешь, на чашках весов до приемлемой скромной погрешности уравновесив. А.Габриэль
Ну давай, не спи, возьмись -
Дело срочно!
Собирать нормальный мир
По кусочкам.
Из обрывков близких книг,
Из надежды,
Что вернётся всё, как было,
Как прежде.
Что всё будет так, как будет,
Как лучше,
И что выпадет уже
Верный случай.
Подбирать осколки,
Пальцы поранив -
Из мечты, из слов, историй,
Желаний.
И прижавшись (ты держись!)
К камню грудью,
Знать, что мир твой будет жить,
Просто будет.
Из всего, что под рукой
Оказалось.
К чёрту слабость, к чёрту боль
И усталость!
Разрушенье - дело пусть
И простое,
Я сегодня не к тому.
Я построю.