Мир перевернут и человек не тот..

Жесткие рамки, выйдешь — кричат: «ату!..»

Мягкие люди в коконе из острот

прячут надежно нежность и доброту.



Если доверчив, значит смешон, убог.

Если наивен - кушай "лапши" кило.

Нежные люди в панцире из тревог

прячут с опаской искренность и тепло.



Слов арсенал. Молчанья затянут жгут.

А для убийства хватит и пары фраз.

Чуткие люди в черствой броне живут

и состраданье прячут от лживых глаз.



Бьётся любовь в сетях у страстей/интриг,

если умрёт до пыток, - ей повезло..


Параллельность



Прячем хорошее всё глубоко внутри,

чтоб не погибло..

И побеждает зло.

дела не могут быть отмазкой...

сев на кровать, при свете бра

читайте детям на ночь сказки

о торжестве над злом добра,

о чести, доблести, отваге...

вживаясь в строчки каждый раз,

водите пальцем по бумаге,

не прекращайте свой рассказ

о принцах благородно-смелых,

мол сказка - ложь, да в ней намек.

пока душа не зачерствела,

и в ней мерцает огонек.

пусть дети слушают напевы,

доверчиво, с открытым ртом...

а врать и предавать... умело

они научатся потом.

Гнедой

Это цитата сообщения Ирина-ажур Оригинальное сообщение

[543x700]

Читать далее...

Это цитата сообщения IRISHA___IRISHKA Оригинальное сообщение

Летний комплект для девочки

[показать]

Читать далее...

Это цитата сообщения ратибор1962 Оригинальное сообщение

РАБОТА tata mtw схемы +МК

[показать]
Вот весь процесс от начала до конца (нитки Пехорка ажурная, ушло неполных два моточка):
[показать]

[показать]
[показать]
[показать]

Читать далее...

край у нас широк, изобилен,
бесконечно сакрален
сколько у нас древних зубодробилен,
вековых душераздирален

перед путешественником, где черён,
где еще промышленно не освоен,
целый горизонт лежит живодёрен
и предателебоен

всяк у нас привит, обезболен,
власти абсолютно лоялен,
это слышно с каждой из колоколен,
изо всех шапкозакидален

и сладкоголосый, как сирин,
и красивый, как сталин
нами правит тот, кто всесилен
и идеален

от восторга мы не ругаемся больше матом,
не ебёмся, не курим,
нас по выходным только к банкоматам
выпускают из тюрем

в школе, без вопросов и встречных реплик,
наши детки, краса-отрада,
собирают нам из духовных скрепок
макеты ада

судя по тому, как нас вертухаи обходят хмуро,
и на звук подаются, дрогнув, -
скоро снова грянет большая литература
и кинематограф

Вера Полозкова

не стоит в огорченье носом хлюпать -

друг другом наблюдаемся вдали…

мы разошлись, как в море корабли,

а может быть, как шов на узких брюках

(случается такое и нередко -

не втиснуться в вещь новую зимой)...

как дебошир в подпитье, табуреткой

столы крушащий, яростно в пивной...



мы разошлись, как молния на платье

супруги люксембургского посла,

лишь шубка с редким кроликом спасла,

конфуз на рауте совсем некстати...

как с митинга с омоном активисты,

бесстрашно призывавшие к грозе

в начале мая у сарая в небе чистом,

по отделениям, участкам, кпз…



не важно вобщем ... вот такая «жисть»,

и мы с тобой в ней просто разошлись...


Гнедой

пора бы мне добрее стать-

мой срок битв вышел,

да и чердак свой перебрать-

забит по крышу…

я разгребаю старый хлам -

его навалом:

кольчуга, меч пылятся там

и шлем с забралом,

с зазубринами острый нож,

с гвоздями палка…

когда что надо, хрен найдешь

на этой свалке…

теперь вот нужно, прям беда…

в час неурочный

клала же именно сюда,

я помню точно…



пусть обыщусь, но я найду,

встав на стремянку...

свою большую доброту

в стеклянной банке…

Гнедой

Кофе, улицы, сигареты,
Пледы, кеды. Бла-бла, бла-бла.
Сколько можно писать об этом:
"Он - козел", "Она не дала".

"Все подохнут, а я останусь".
"Это Пафос" и "под гРибом"...

Хоть. Один. Написал. Про парус?

Он белеет
на голубом.

Арчет

Врачи говорили, что время нас вылечит, перебинтует,
Только либо они соврали, либо это время теперь бунтует.
Я к выводу прихожу, что время совсем не лечит:
Меня лечит тот, кто с каждым разом меня обнимает крепче.

Меня лечит тот, кто целует мои ключицу, лоб и макушку,
Отдаёт по ночам одеяло своё, кровать свою и свою подушку.
Меня лечит тот, с которым я делаюсь спокойной и безмятежной,
С которым хочется становиться женственной, доброй, нежной.

Он кутает меня в свои кофты, когда мне холодно - я мерзлячка.
Я теперь шёлковый человек, а до него была человек-наждачка.
Временем никого не вылечить, как наркомана не вылечить героином.
Любовь лечат только любовью, как клин вышибают клином.

Така Вострикова

В то время и в средних широтах гуляли пассаты,

в то время деревья, как водится, были большими...

Размеренный пульс окончания семидесятых

стучал, как поздней нам сказали, в застойном режиме.

Уже д'Артаньян возвратил королеве подвески,

и Гоголь уже написал о летающей панне...

Я помню девчонку с мальчишкой. Обычных. Советских.

Живых, остроумных и слывших душою компаний.

Им были еще неизвестны объятия сплина;

для них в партитуре нашлись энергичные ноты:

они хохотали и пили дешевые вина,

они бесподобно умели травить анекдоты.

Но только они попадали в одно помещенье -

как будто бы свет выключался в большом кинозале...

Планета на эти часы прекращала вращенье,

и словно по прихоти мага, слова исчезали.

И воздух сгущался, как жар вулканической Этны;

Они замирали, друг друга коснувшись случайно...

Меж ними струилось молчанье, как дым сигаретный,

и всем очевидна была их неловкая тайна.

А рядом - горбушки, стаканы да шпроты. Аскеза.

А рядом - лились из колонок битловские нотки...

Но стоила мессы их странная кома together,

смесь боли и счастья, смятенный отрезок короткий.

Любовь и такою бывает - пугливее лани.

И тех, кто в себе ее носит, никто не осудит...


Полгода спустя он бессмысленно сгинет в Афгане.

Она выйдет замуж.

Но помнить, наверное, будет.



Александр Габриэль

Есть у сотовых телефонов такая функция: Режим полета.
Телефон ничего не принимает. Ничего не передает. Зато он может лететь.

Много раз я пробовал делать так же. Никого не слышал. Молчал. Отключал свой экран и гасил кнопки.

Но это не помогает.

А я тоже хочу летать. Очень хочу летать, как мобильные телефоны!
Ну, хотя бы, раз по-другому не получается.

Но, видимо, чтобы летать, как они, - мало молчать и гаснуть.

Нужен еще человек, который берет тебя с собой. В небо.

Арчет

До чего отвратная погода в экзистенциальной пустоте.
Я иду уже четыре года, три из них - мечтаю о коте.
Я иду долиной смертной тени, - он бы пригодился. Разве нет?
Приносил бы вкусные пельмени... Мы бы с ним взорвали интернет.

Года два мечтаю о зарплате.
Больше полугода - о тебе.
И не обязательно в кровати,
и не обязательно теперь.

Я вообще к нирване очень близко.
И ружье имею. А грешу
редко, неохотно и на вписках.
Вот, - стихи дурацкие пишу.

Я иду долиной смертной тени,
а вернее кто-то мной идет.
Бог меня осмотрит и разденет,
и печально скажет: Идиот.

Боже, - ты красавец! Как ты понял?!
Не-не-не, ты знал, ты знал, ты знал!
Господи, а подари мне пони?
Я пешком идти уже устал.

Я дурак. Ага. И неврастеник.
И несу какую-то байду.

Я иду долиной смертной тени.

Ты со мной.
А значит, я дойду.

Арчет

Воскресает Рыжая в пять утра.
Тянет руки, переплетая пальцы.
Рыжая ответственна и мудра,
слева на груди у нее дыра -
спишем это на недостаток кальция.

Рыжая встает, и, свистя дырой,
шлепая ногами, стремится в ванну.
Банки и флакончики - целый строй...
Как ни удивительно, но порой
Рыжая красавица. Это странно.

Надевая алое, в тон, белье,
Рыжая не смотрит туда, где лифчик.
День уже практически настает.
Рыжая задумчиво запоет,
тихо намяукивая мотивчик.

Рыжая мурлычет его весь день,
ждет, что боль уймется и станет легче.
Скрещивает руки, ныряет в тень,
на вопросы - морщится: "Дребедень!
Нет, не кровь. Конечно же, это кетчуп".

Но пятно на платье ее растет,
и от боли Рыжая сводит брови.
Не поможет бинт, не поможет йод,
голубой, из песенки, вертолет...
И всегда тошнило от вида крови.

Вдруг - "Привет! Звоню тебе от ребят,
там на вписке не было интернета,
встретимся? Чего ты молчишь? А я..."
Рыжая ощупывает себя,
ищет край. А края дыры - нету.

Заросло. И зажило. И сбылось.
Рыжая, как пламя. Она горит.

"Ты же хочешь, Рыжая, ладно, брось.
Детка, я же вижу тебя насквозь...
Я же знаю, что у тебя внутри".

Арчет
[604x377]

В волосах дым. На плите намекает турка,
гулко капает в раковине вода.
Мы сидим, два молодых придурка,
и веруем, что всё это - навсегда:
мы, такие яркие и светящиеся,
занавески, проткнутые лучом.
Счастье приютилось, как будто ящерица
на руке. Чего пожелать ещё?

Солнце зажигает ночные тучи,
кот сердца выписывает хвостом,
всё, не надо больше, не надо лучше -
счастье в этом. В этом, а не простом.

Пальцы заплетаются в кельтский узел,
взгляды электрические искрят.
Дай нам, Боже, радости в нашем вкусе,
радости смешных молодых зверят.

Ведь Ты же знаешь, - всё это ненадолго.
Знаю я. И мы.
В волосах дым.
Крутится сансара. И кофемолка.
Господи! Бывал же ты молодым!

Ведь только в начале, Боже, Твое Слово,
но самое главное - это же Твой Смех!

Дай любить, как можем, один другого.
И мы тебе обещаем любить всех.

Арчет

Ты пьешь холодную кока-колу, пуская трубочкой пузыри.
А завтра снова переться в школу. Еще уроки часа на три.
Мешок одежды на физкультуру, - и старшеклассницы в стиле "ню"...
Ты, в общем, любишь литературу. Литературу, не болтовню.

Садиться снова за эту парту - как будто чайка на провода.
И если всё нанести на карту, то ты на ней - иногда вода.
Тебя немного, на небе тучи, кругом пустыня и мудаки.
Теки. Стихи наизусть заучивай. Все переменится. Дотеки.

Ты знаешь, я побывал воронами всех цветов и любых эпох,
бывал на тронах и перед тронами, и как-то выжил, и не подох.
И трое сила, и даже двое, пойми, что главное - не кровать.
Один и в поле, наверно, воин, - но за кого ему воевать?

Ищи второго. Ищи вторую. Ищи - как первого. Будет срок.
Единорог - это даже в сбруе уже свободный единорог.

Еще подумай, кому ты веришь. Во что, и, главное, почему.
Кого спасешь, а кого подстрелишь, кому суму, а кому тюрьму.

Иди. Туда, где горит надежда.
Пусть очерняет тебя молва,
перебирая твою одежду, и поведение, и слова,
тебя третируя до порога, пытаясь переиначить суть,
но важного не бывает много:

Надежда, Вера, Любовь, и Путь.

Арчет

С уважением, Вере Полозковой.


так объедешь свет, - и увидишь, что он хорош.
ювелирно свит, как проволочная брошь
золотая. видишь - теплится бронза крыш,
серебрятся реки, медно сияет рожь.
и от этого по телу такая дрожь,
и от этого на сердце такая тишь.

никуда теперь от этого не уйдешь.
ты не сможешь. не осмелишься. не отдашь.

и ревешь, играя иглами, словно ёж.
у тебя что ни иголка, то карандаш.

хочешь - режь, плюя словами, впадая в раж,
и любую блажь, и всяческий выпендреж -
это все гораздо проще, чем говоришь.

знаешь, ты состаришься и умрешь.
может быть, сперва попялишься на Париж.
с этой эры вместо Веры - большая брешь,
и от этого так холодно и так страш...

но

ты объедешь свет. увидишь, что он хорош.
и в начале будет Слово - а после лишь
миллиарды знаков, слов и каких-то рож.
и десятки судеб, которые ты творишь.

ты истопчешь все дороги помимо Рима,
и поймешь, что жизнь - не жизнь, а сквозная рифма,
и устанешь не задумываться и верить,
ну, транслировать без сбоев, по крайней мере,
и напишешь:

"слушай, Отче, ты - режиссёр,
я актер, а жизнь театр, бесплатный сыр,
сколько раз мы повторяли вот это всё
за тобой, - я не могу посчитать разы,
но зачем актеру золото, бронза, медь,
- если после полагается умереть?"

Он услышит, обернется, как будто вдруг
оторвался, сфокусировался теперь,
и ответит - из-за переплетенных рук,
говоря ко всем, но глядя в глаза тебе:

"на сегодня всё! закончили.
ну, по точкам.
молодцы!
спасибо детям - и переводчикам".


Арчет

Девочки хвалятся силой,
Мальчики - маникюром,
Модно быть мега-стильным ,
Модно быть полной дурой.
Модно, чтоб все в обтяжку,
Латексней и короче,
Чтобы блестели ляжки
И зазывали "хочешь"?
Чтоб с силиконом губы
И напоказ татухи,
Наглым прослыть и грубым,
Множить плевки и слухи.
Зваться...ну скажем "мачо",
"стервой" /она же падаль/...
Поиски - побогаче
и с голливудским взглядом.
Поиски - постройнее
и с голливудским лоском,
Чтобы не сложно с нею,
Манкой была и броской.
К черту любовь и верность,
Это сейчас - зараза...
В моде - не помнить первых,
В моде - со всеми сразу...
Место искать позлачней,
Пить, что покрепче, в баре.
Втягивать дым табачный,
В рюмке тушить хабарик...
В моде - эксперименты,
Поиски мега-кайфа...
Быть не другом, а "френдом",
Видеться лишь по скайпу.
С мыслями - "выделяюсь",
Тупо вливаться в толпы.
Где вместо "Библий" - глянец,
Где вместо сердца - пропасть.
Крики души голодной
Громким глушить ремейком.
Как же я старомодна...
в мире понтов и фейков.

Для чего взрослеет человек?
Для того, чтобы носить пальто и шляпу?
Чтобы величаться кем-то "папой",
каждый год возить семью в Анапу,
И казаться молодцом среди коллег?

Для чего взрослеет человек?....
Чтобы на нос водрузив очки,
Скомкав губы, по утрам читать газеты?
Чтобы шины обновлять зимой и летом?
Ежедневно сотни фраз по трафаретам
Повторять, сжимая кулачки?
И забыть, что существуют светлячки.

Для чего взрослеет человек?
Нет, ну мы ведь вырасти мечтали!
Нас манили горы, степи, дали,
Мы такого всем наобещали,
В детстве каждый был и тактик и стратег.
А сейчас?... Зачем взрослеет человек?

Как диван изношенный, поблек,
Ранен каждым, кем в пути был встречен...
Получается, взрослея человек
Делается малочеловечен.

Е.Цойлик

Где-то в Райском саду, в несезон для плодов познанья,
Попивая из глиняных чашек пуэр, постепенно входя в азарт,
Наши двое крылатых, которым нас выдали, видимо, в наказанье,
Вычисляли нам точки пересечений, сверяя маршруты карт.

Даже им не понять всех историй и траекторий на этом свете,
Жмут плечами, с трудом разбирая старинные письмена -
Ну вот как: этих двух совмещали во времени семь столетий,
А возможность пересечения в точке конкретной - всего одна!

Вон, другим хорошо, триста точек пересеченья, каннект уже обеспечен,
А у этих поди подгадай, чтоб петлей не вильнула повесть!
Заморочишься, соединишь географии, числа, устроишь встречу -
Он проспит самолет, а она потеряет билет на последний поезд.

Эти риски, расчеты, и сметы крылатых в конец измучили,
чертят карту, квадрат разделяя на десять, и каждый еще на пять,
Рисковать - благородное дело, но в данном конкретном случае,
Наши двое никак не рискуют единственным случаем рисковать.

И пока они спорят, скандалят, орут, обрывая друг друга грубо,
Нам с тобой, этим двум, что сегодня выходят на низкий старт
Предлагаю не париться: пить вино, слушать блюз, целоваться в чужие губы,
Чему надо срастить - то срастется, мы знаем. Без всяких карт.

Екатерина Цойлик