Малыш, ты притаился, милый?
Ты из конструктора построил
то, что принцесса попросила?
Да разве же оно такое?
Ну ладно, ладно… Только всё же –
ты убери потом в коробку.
Тебе любых снежков дороже
сидеть вот так весь день на попке.


Малыш, ты снова веселишься -
в инете чатишься ночами?
Да я хочу – ну, что ты злишься? –
чтоб ты чуть-чуть общался с нами.
Уже сутулишься… И, кстати,
звонила классная чего-то…
Я со стеной сейчас? Ты – в чате…
Иди поешь. Я на работу.


Малыш, куда ты на ночь глядя?
Мне снова не уснуть, похоже…
Прости мне, двухметровый дядя,
но для меня Малыш ты всё же…
Вот хоть бы раз привёл ту Свету
домой... А я бы не мешала.
Где можно шляться до рассвета?
И разве негодяев мало?


Алло, Малыш! Скажите, люди,
вы на каком живёте свете?
Твой сын родителей забудет…
И что ему в твоём привете?
Катает дедушка на санках…
Кому я делала варенья?
А помидорки? Как Светланка?
Приедешь? Жду. До воскресенья.


Малыш, конечно же, я рада!
Хоть не люблю я Дни рожденья,
но мне ж тебя увидеть надо –
вот и терплю своё старенье…
Где шалопай? Как в институте?
Ещё не сделали прабабкой?
Здоровье? Ладно, живы будем…
Ну, раздевайся - твои тапки.


Малыш, я напишу два слова,
но не пошлю письмо такое.
Мне говорят - я нездорова…
Мне бы увидеться с тобою...
Одной не спится до рассвета…
И у отца такое было…
Когда со мной случится это,
ты помни – я тебя любила.

Наталья Григорьева

Вот смотри – это лучший мир, люди ходят строем,
Смотрят козырем, почитают казарму раем;
Говорят: «Мы расскажем, как тебя сделать стройным»
Говорят: «Узкоглаз – убьем, одинок – пристроим,
Крут – накормим тебя Ираком да Приднестровьем,
Заходи, поддавайся, делись нескромным,
И давай кого-нибудь всенародно повыбираем,
Погуляем, нажремся – да потихоньку повымираем».

Это вечная молодость: от МакДональдса до Стардогса,
От торгового комплекса до окружного загса,
Если и был какой-нибудь мозг – то спекся,
Чтобы ничем особенно не терзаться;
Если не спекся – лучше б ты поберегся,
Все отлично чуют тебя, мерзавца.

Это что ж под тобой все плавится и кренится –
Хочется значительнее казаться? –
Столько Бога вокруг, что хочется три страницы,
А не получается и абзаца?
Столько Бога – на фотографиях все зернится,
Воздух горлу не поддается, глаза слезятся?
А паек принесут – так ты сразу тявкать да огрызаться?
Ты б и впрямь, чувак, соблюдал границы –
Все прекрасно видят тебя, мерзавца.

Это лучший мир, так и запиши себе, дьяволенок,
Не сжигать же тебе блокнотов, не резать пленок,
Не трясти на предмет стишков твоих дамских сумок -
Просто мы не любим одушевленных,
К ним и приближаться-то стремновато без пары рюмок,
А тем более – подпускать наших юных самок.
Это замечательный мир, один из прекрасных самых.
Так и запиши себе, недоумок.

Вера Полозкова

Когда миссис Корстон встречает во сне покойного сэра Корстона,
Она вскакивает, ищет тапочки в темноте, не находит, черт с ними,
Прикрывает ладонью старушечьи веки черствые
И тихонько плачет, едва дыша.

Он до старости хохотал над ее рассказами; он любил ее.
Все его слова обладали для миссис Корстон волшебной силою.
И теперь она думает, что приходит проведать милую
Его тучная обаятельная душа.

Он умел принимать ее всю как есть: вот такую, разную
Иногда усталую, бесполезную,
Иногда нелепую, несуразную,
Бестолковую, нелюбезную,
Безотказную, нежелезную;
Если ты смеешься, — он говорил, — я праздную,
Если ты горюешь – я соболезную.
Они ездили в Хэмпшир, любили виски и пти шабли.
А потом его нарядили и погребли.

Миссис Корстон знает, что муж в раю, и не беспокоится.
Там его и найдет, как станет сама покойницей.
Только что-то гнетет ее, между ребер колется,
Стоит вспомнить про этот рай:

Иногда сэр Корстон видится ей с сигарой и «Джонни Уокером»,
Очень пьяным, бессонным, злым, за воскресным покером.
«Задолжал, вероятно, мелким небесным брокерам.
Говорила же – не играй».

Вера Полозкова

Ты говоришь, что наш огонь погас,

Твердишь, что мы состарились с тобою,

Взгляни ж, как блещет небо голубое!

А ведь оно куда старее нас...

Голубой человек в перчатках, в красной шапочке смешной

Поднимается по лестнице, говорит: – Иду домой.

Вот до верха он добрался, вот – под крышею самой,

но упрямо лезет выше, говорит: – Иду домой.

Вот – ни крыши и ни лестниц, он у неба на виду.

Ты куда, куда, несчастный?! Говорит: – Домой иду.

Вот растаяло и небо, мирозданья тишь да мрак,

ничего почти не видно, и земля-то вся – с кулак.

– Сумасшедший, вон твой дом!

– Где мой дом?

– Да вон твой дом!.. –

Шар земной совсем уж крошечный, различается с трудом.

Эй, заблудишься, заблудишься! Далеко ли до беды?

Он карабкается, бормочет: – Не порите ерунды…



Б Окуджава

Если можно гулять весь день ,

Если можно ходить везде ,

Если делаешь все, что хочется,

Не свобода это,

А одиночество…



О.Бундур

Закрой глаза: раз-два-три мы уже большие.
У нас квартиры, зарплаты все выше, крупней машины.
Четыре: старей родители и здоровье хуже.
Пять: черствее чувства, гнилее души.

Шесть-семь: элитней табак и солидней алко.
Восемь: все чаще друзья в колеса вставляют палки.
Девять: все чаще враги оказываются друзьями.
На десять: кто враг, а кто друг мы не знаем сами.
Что-стало-с-нами?

... и вот просыпаешься утром снова в чужой постели.
Хватаешься за голову, бредешь домой
и думаешь: "Господи, Боже мой,
Лучше бы не взрослели."

Така Вострикова

В небе тусклом и стоячем,

кто там сладкий воздух пьет?

Пригляделся — птичка плачет,

а прислушался — поет!

А.Раков

Мерзнет внутри душа.

"Шарф, - говорит, - надень."

Но не поможет шарф -

Это не мой день.



Ветер поёт: "Вперёд,

Вышла, и по прямой."

Думаю, ветер врёт,

Чувствую, день не мой.



Дождь оживит ручей,

Брызнет водой святой.

"День-то сегодня чей?"

"Нет, - говорит,- не твой."



Знаю, в такие дни

В небе висит коса.



Лучше не позвонить,

Лучше не написать...



Сола Монова

Мы уставшие дети города и асфальта, мы давно оборвали с природой любые связи.
Невдомек, как форели на нересте крутят сальто; или как отличают орешника лист от вяза,
и в котором часу муравьи закрывают двери, что там кречет на скалах кричит себе без умолку;
мы не знаем (не помним?) как трутся носами звери, как о тайной тропе волк расскажет другому волку,
как сигналит сове сова про мышей, заухав... Мы же дети асфальта, природа нам не знакома,
мы увидим ее на рабочих столах нетбуков, или ночью в усталом сне, что похож на кому.
Мы не вносим природу в наш статус и "интересы". Да гори все огнем, лишь бы был интернет быстрее.
Нас не трогает в море грязь или рубка леса; запах меда на травах июля давно не греет.
Мы в коробках живем и питаемся, чем придется. Мы давно не природа, мы смесь сволочей и свалок.

Но скажи, отчего на закате так сердце рвется, когда алое солнце отсвечивает на скалах?
Почему так приятно в разломе меж плит бетонных неожиданно встретить головку чертополоха?
Почему вызывают улыбку цветов бутоны, и приходят коты на руки, когда нам плохо?

И порою мне снится -- в тумане, как будто в вате, слышу тихую песню, мелодия мне знакома...
И тогда среди ночи я резко сажусь в кровати, и накинув ветровку, один выхожу из дома.
Вспомнив нечто забытое я в электричке еду, после долго иду, звукам ветра в ушах внимая.
И в высокой траве, улыбаясь, снимаю кеды. И земля говорит.
И я, кажется, понимаю.

Kladbische

Фло хочет быть манекенщицей, Фил – врачом.
Фредди – пожарным, а Полли – сажать цветы.
Майк – полицейским, Дрю – гонщиком-лихачом.
Элисон – выиграть все конкурсы красоты.
Джек говорит: – Я вырасту моряком.
Лиз говорит: – Меня ждет большой балет!

Моррис молчит, в кармане своем тайком
Крепко сжимает магический амулет.

Моррис всегда молчит о своих мечтах,
Разве поймут? Ведь обидят и засмеют...

Он говорит с котами, и знает как
Дождь вызывать, и как прогонять змею,
Знает, в какой день луны вышивать крестом
лучше на шелке от призраков оберег.
Знает, что тролли ждут путников под мостом,
Что упыри не любят бегущих рек,
Что, наизнанку натягивая пальто,
Можно в лесу уйти от любых погонь.
Моррис не будет пожарником, но зато
Знает слова, что погасят легко огонь.

С чокнутым в школе не хочет никто играть;
Сложно с уроков домой не идти в слезах.
Клеем намажут стул, разорвут тетрадь,
Или засунут камни ему в рюкзак.
Сотни подколок, тычков и обидных рож
Будто хотят довести его до черты!

Моррис молчит.
Унижения, боль...
Ну, что ж,
Время придет – и исполнятся все мечты.


Фло снова с пузом; кредиты, горшки, обед.
Моет полы в больнице уборщик Фил.
Фредди не взяли в пожарные – диабет,
Съехал с катушек от горя – так крепко пил.
Майк в окружной тюрьме отбывает срок.
Полли аллергик – и близко нельзя к пыльце!
Дрю на машине разбился (теперь без ног),
Элисон с ним – десять швов на ее лице.
Плавая, Джек подхватил в Сингапуре СПИД.
Лиз не в балете танцует, а у шеста.

Моррис молчит. Амулет на груди висит.
Видишь, мечты сбываются.
Красота.


Kladbische

У нас опять погода, и дороги,

и дураки привычной чередой...

А кто придумал подводить итоги,

пусть сам займется этой ерундой.

Он будет новым. Елочка, гори.

Взрывая дождь, гудят автомобили.

Нас любят те, кого мы не любили,

Мы любим тех, о ком не говорим.

Мы стали старше, дальше и слабей.

Они виной. Да только вот они ли?..

Мы поменяли (или изменили)

Самих себя. Но не самим себе.

Январь придет, как водится, с утра,

Спокойный, сонный, сядет к изголовью…

Любовь всегда сменяется любовью.

Он будет новым.

Что ж , давно пора ...


Кот Басё

Если очень-очень плохо,
Поднимаешь кверху руку,
И с размаху - да и пох@й!
(И плевать, что это ругань)
О стремлении к смиренью
Не работает легенда -
Лучше быть для всех мигренью,

Чем страдать интеллигентно!

Сола Монова

Это цитата сообщения Sonya_kot Оригинальное сообщение

Очень красивые птички из бумаги. Делюсь классной идеей:

1.
[440x522]

2.
[481x567]

А все бы ничего, когда б не Новый год,

Ни дочки колгота, ни очередь за ёлкой,

Не надобность с утра искать иль стряпать торт,

И руки развлекать бессмысленной уборкой.



Нет, все бы ничего... когда б не телефон,

К которому бежишь и тапочки роняешь...

И знаешь ,что не он... и рада что не он...

и -лжешь...

и рада лгать ...

и даже это знаешь.


Суглобова Ирина

Пусть уходящий год опять чудит погодой
То тает и течет, а то – крутой мороз!
Он все-таки уйдет! И станет Новым Годом,
И сказку принесет знакомый Дед Мороз!
Найдет в своем мешке подарки всем, как в детстве,
Кому - счастливый день, кому - влюбленный взгляд,
Кому-то повезет, кто перестал надеяться,
И улыбнется тот, кто ничему не рад!
Пусть хватит всем тепла, не будет места ссорам,
И счастье нас возьмет в такой желанный плен!
Так хочется узнать, каким ты будешь, Новый?
Мы ждем твоих чудес и добрых перемен!!!

Он пришёл-ты слышишь-он пришёл,

Как его предшественники- в полночь.

Мне в дневник ,простым карандашом,

Написал:"-Прошу любить и помнить"



Новогодних встреч огни горят

И шампанским льются обещанья

Новый Год ещё не знал утрат...

Старый-уходя-хранил молчанье

Он спешил, как будто кто-то ждал,

Зная наперёд свою ненужность-

Старый Год виновных не искал-

Он ушёл и в этом его мудрость


Alnatura

Новогодняя ночь полыхала огнями,

За любовь и за ласку поднимались тосты,

Колокольный разгул, фейерверк над домами,

И с надеждою новой всё те же мечты.



Утро тихо прокралось сквозь толстые шторы,

Нaшептало на ушко кучу ласковых слов,

Час на ласку всего, остальное на сборы-

Оловянный солдатик вновь к бою готов.


Alnatura

Сегодня холодно, а ты – без шарфика;
невероятная вокруг зима...
Как будто Пушкину – приснилась Африка
и вдохновение сошло с ума!

"Отдайте музыку, откройте варежку...", –
ворчат медвежие грузовики.
И чай зелёновый друзьям заваришь ты,
когда вернётесь вы из Африки.

Ах, с возвращением! Вот угощение:
халва и пряники, домашний мёд...
А почему сидим без освещения, –
лишь босоногая звезда поймёт.

Когда голодные снега заквакают,
шлагбаум склонится кормить сугроб.
"Любовь невидима, как тень экватора", –
сказал намедни мне один микроб.

Неизлечимая тоска арапова!
Почтовым голубем сквозь Интернет:
разбудишь Пушкина, а он – Шарапова,
а тот – Высоцкого... Да будет свет!

Александр Кабанов

Новогодний репит,опять прогремит знакомо.
Президент в роли вынужденного спецкора:
Нам расскажет:"мол,всё разрешится скоро".
Кевин снова останется "Один дома",

Джон Макклейн обьявит войну террору,
Став Мессией рождественнского Содома.

И Лукашин утонет на дне стакана,
Чтобы стать для Нади всего дороже.
Но в реале всё прозаично строже...
Кевин вырос в кутилу и наркомана,

Джон всё хуже,но популярен всё же.
Хоть давно уже не звезда экрана.

И Рязанов клинически обездвижен,
Рубль ниже,а доллар нам ссыт в карманы.

А ведь Кевин хотел рождества в Париже
И у Джона
были
другие планы...

Эль Кеннеди