И каждая ждет от судьбы чего-то: Принца, цветов, стабильного цикла, Предложенья, ребенка, мужа с работы, Сериала, к которому так привыкла. Много подарков хороших и разных, Подтверждений прогнозов погоды и сонника, Просто - и многократных оргазмов, Командировки мужа, звонка любовника. Начала, потом - окончанья ремонта, Отпуска в Сочи, передачи "Аншлаг", Результатов анализов, второго ребенка, И еще - пока высохнет лак. Изобретения невидимого на теле лифчика, Урожая на даче, соседа пополигамней, Мамонта покрупнее, поволосатей - его добытчика, Времени собирать, потом - доставать из-за пазухи камни. Собственную зарплату, гостей на ужин, Ухода гостей как небесной манны, Электронную почту, зарплату мужа (Хмм, он не уехал в командировку? Странно...) Кофе в постель, огоньку, пожарных, Сантехника, "скорую", реформирования ЖКХ, Хорошего мужика, несуществующего как жанр, И, как правило - от козла молока. Ждут индивидуально и группами, ждут, прикрываясь Как щитом утешающей тезой "Нас рать". А я не такая. Вот только дождусь своего трамвая - И отправлюсь все это брать.

Мария ДУБИКОВСКАЯ

Словно боцман, чей китель затаскан,

И корабль давно на мели –

Чёрный пёс, тёплым ветром обласкан,

Чутко спит в придорожной пыли.

И, наверно, блаженство, ей-богу,

На невзгоды взглянув свысока,

Растянуться вот так у дороги,

Греть под солнцем худые бока.

Слушать нервную речь автострады,

Замедляя то выдох, то вдох,

Созерцать неразборчивым взглядом,

Игнорируя происки блох.

Это нынче он жалкий отшельник,

Сторож долгих, холодных ночей,

Но свидетель иного ошейник,

А теперь, абсолютно ничей.

Ежедневный маршрут им очерчен,

Он давно намотал на усы –

Этот мир так нежданно изменчив,

Как на рынке торгашки весы.

Так похожа свобода на клетку,

Хоть размер этой клетки велик,

И лежит, словно чёрная метка,

Чёрный пёс в придорожной пыли.

Владислав Можайкин

“Мне бы нужно привыкнуть - не верь, никому не верь,
Человек человеку волк, способ, метод и даже цель,
Вот идет человек-трамплин, а вон там - человек-замок,
В зеркале отражается человек-я-совсем-ничего-не смог.
Он стоит за стеклом, корчит рожи и говорит,
Говорит, почему я такой, почему у меня болит:
“Я бы был человек-гранит, человек-тишина, человек-судьба,
Только вот не сложилось - я лопнувшая стропа,

Нераскрывшийся купол”, он говорит - первый голос в моей голове,
Он хотел бы гулять под дождем и потом танцевать в траве,
Он хотел бы, но здесь его невежливо перебьет
Голос 2.0. Несбывшийся мой полет.

Он будет смеяться, шутить, он внутри меня, человек-галоперидол
Напоминает, для чего нужна ручка, кровать и мой письменный стол,
Для чего я пишу, для чего я дышу, для чего я встаю по утрам,
С ним я тот-человек-вообще-без-дурацких-драм.

А когда эти двое грызутся - уходят, и на пятно
Выходит он. Человек-забрызганное-окно
Человек-я-опять-в-тишине-один,
Главный виновник моих - таких ранних еще - седин.

Он говорит очень много и редко когда по делу, по существу -
Больше льет из пустого в порожнее и снится мне наяву,
Говорит: “вот опять один, вот опять седина в висок,
И когда уже высыпят мойры в море весь твой песок?!”
Я так слушаю их, покрываюсь то ли плесенью, то ли мхом,
Они станут моим еще одним вырожденным стихом -
Моя жизнь и без них была бы не так трудна
Я человек-вторая-волна,
я человек-стойкий-оловянный-солдат,
Я просто иду на спад…
И голоса в голове у меня
Наконец
Молчат”

милонов педиков гнобит,
собчак к свободам призывает,
харламов гариков смешит,
киркоров девочек рожает,

цирюльник песенки поёт,
боксёр в госдуме голосует,
актёр прокладки продаёт,
корова на коньках танцует...

смешалось всё - цари, шуты,
попы, поп-звёзды, маски, пОпы,
кобзоны, лепсы, джигурды,
совки, буржуи, зэки, копы...

«не видно неба и земли,
лишь камни высятся победно...

а где-то Русь живёт вдали...
живёт загадочно
и бедно»


-----
Антип Ушкин - В. Ладыженский

утешать себя:
есть друзья, развлечения, есть работа,
но бояться каждого вечера, как огня.
господи,
ты бережёшь меня для кого-то
или бережёшь его от меня? /

Ксения Желудова

В маленьком доме резные перила, цветастые витражи, запах корицы и яблок, улыбки, пушистый урчащий кот.
Знает Агата: в сегодняшний полдень к ним в гости заглянет Жизнь - целое утро она терпеливо ждала её у ворот.
Агате одиннадцать. Яркое платье почти достаёт до пят. Щеки в веснушках, играется солнце на рыжих крутых вихрах.
- Скоро прибудет, скоро свершится! - взрослые говорят. Агата мечтает, как будет держать его, хрупкого, на руках
И помогать, если мама устанет, сказки читать и петь. Оберегать, укрывать одеялом, лучшею стать сестрой.

Солнце плясало на листьях деревьев и минула утра треть, и Жизнь появилась у них на пороге, чуть слышно шепнув - Открой.

В комнате детской рисунки, игрушки, распахнутое окно. Тёплые зайчики пляшут на стенах прощальным огнём зари.
Агате тринадцать. Она любит брата, заботится, верит, но он очень сильно болеет, никак не научится говорить.
Он с каждым месяцем легче и тоньше, уже не кричит навзрыд. Смотрит усталым измученным взглядом на маму, отца, врачей.
Агата сидит у кроватки ночами: - Скажи мне, ну где болит? - а он только плачет и лоб с каждым часом становится горячей.
В маленьком доме скрипят половицы, заброшен уют и быт. Тихие шёпоты, горькие слёзы, пьянящий дурман лекарств.

Агата трясёт маму за руку, просит: - Скажи мне, он будет жить? - но мама молчит, или, стиснув ладони, бормочет: - Бог даст. Бог даст...

В тот час, когда небо усыпали звезды, сияя, взошла луна, пробили часы на стене и непойманной минула ночи треть,
Минуя завесу из снов и покоя, испив темноту до дна, в их детскую поступью невесомой чуть слышно ступила смерть,
К его колыбели направила цепкий, загробно холодный взгляд, но вдруг отшатнулась от всполоха рыжего пляшущего огня.
Агата без страха взяла её за руку: - Это - мой младший брат. И я не отдам его. Слышишь, проклятая? Лучше возьми меня!
И дрогнула Смерть. Тёплый ветер ворвался, взметнув пелену гардин, лазурным сиянием окутал Агату пленяющий лунный свет.

В тот день он остался один. Никогда он, с тех пор, не бывал один. И мысли о ней непременно окрашивал в матовый звёздный цвет.

В маленьком городе пыльно и людно. В город пришла война. Воем сирен и разбитыми окнами встретит забытый двор.
Гул самолётов дрожит над домами, как порванная струна. Он отдает указания. Он подберётся к врагу в упор.
О нём говорят, что он лучший из лучших. Удачлив, силён и смел. О нём говорят, будто гибель - и та обойдёт его за версту.
Он добровольцем явился на бойню. А кто бы из вас посмел? Если решитесь хотя бы когда-то ответить начистоту.
Он отдаёт указания. Нынче не велено отступать. Через завесу из ливней и града идёт его храбрый взвод.
За чьи-то семьи, за маленький домик, за добрых отца и мать!

Следит из-за грани Агата и брата без устали бережёт.

Кайлиана Фей-Бранч

А коли вже не буде ні сил, ані сліз,
Аби вірити в казку під назвою «друг»,
Відгризе собі лапу приручений Лис,
Щоб не бути заручником Принцевих рук.

Бо коли ціле небо вдягнеться у дим,
А од відчаю світ потьмяніє в очах –
Лис залишиться сам. Безнадійно один,
Хоча хтось і для чогось його приручав…

Він іще пам’ятає ті давні слова,
Божевільної ніжності зоряний щем…
Нині ж – біль, від якого рятунку нема,
І чатують мисливці за кожним кущем.

Нині ж – власної крові задушливий смак,
І самотність – як постріл у спину – лунка.
Де ж ви, Принце? Та час не поверне навспак
Така дружня… кохана… зрадлива рука…

Він тоді прокляне цю химеру з химер,
Цю блаженну оману, що нині – лиш тлін…
…Лиса вб’ють на світанку. Як завжди – в четвер.
Що ж до Принца… А втім – ну до чого тут він?.

Лучше б я по самые плечи
Вбила в землю проклятое тело,
Если б знала, чему навстречу,
Обгоняя солнце, летела.

Анна Ахматова

Когда ты ничтожно маленький, как жук для чернильных воронов,
Дороги не гонят по миру, не бьются о твой порог.
Стареть удается правильно, в каморке, до дыр исхоженной,
С горчинкой табачных запахов, с ленивым котом у ног.
Тебя навещают малые, в корзине — пирог и пряности,
Из чашек дымит жасминовым, бледнеет в воде лимон.
Уютно прошаркать тапками до тихой почетной старости -
Так редко кому доводится, не вспомнить теперь имен.

Когда ты ничтожно маленький, и ростом едва до пояса,
От мира не сложно спрятаться, захлопнув плотнее дверь.
Не нужно блистать отвагою, шатаясь ночами по лесу,
Не нужно ходить тоннелями, в которых таится зверь.
Опасности спят на полочке, в тугом переплете, кожаном.
Из стали, что взята в кузнице — лишь нож, чтоб нарезать сыр.
Но если однажды вечером наведался гость непрошеный,
Уже не сбежишь от трудностей, подошвы стерев до дыр.

И, знаешь, бежать не хочется, ведь гость постучался вовремя.
Ты ждал его все бессонницы, расплавив немало свеч.
Едва ли готов без ужаса шагать из огня да в полымя,
Но всё ж на задворках памяти хранил деревянный меч.
А гость, несомненно, сказочный, в тяжелом плаще и с посохом,
Не нужно спокойной старости, когда ты идешь за ним.
Пускай, ты ничтожно маленький, но сердце набито порохом.
Кому-то хоть раз в столетие приходится быть большим.

Deacon

А жизнь — это сумка, ну, может, рюкзак, смотря с чем удобней шагать по дороге.
Кому-то охота катить чемодан, кому-то кармана хватает в итоге.
Вначале, как нищий, идешь налегке, успев затолкать в свою сумку лишь веру,
Но с каждой минутой нести тяжелей - добавится всё, и успех, и потери.

Встречаешь в дороге таких же бродяг, хватаешь их мысли, советы, упрёки.
И каждый стремится хвалить свой багаж: смотри, как хорош, и завидуй, убогий.
Один приукрасит, что носит алмаз, другой причитает, как тяжко с рубином,
И ты понимаешь, что хуже других, а в сумке твоей — лишь озёрная глина.

Но если научишься слушать себя, следить за своей, пусть потрепанной, сумкой,
Ее заполнять не вещами — добром, улыбкой, надеждой, хорошим поступком,
Хранить в этой сумке картины, стихи, мелодии, танцы, рассказы, идеи,
То будет не стыдно оставить ее, когда твои руки ослабнут, старея.

Deacon

мне пятнадцать. лето. влюблен? конечно! я иду по улицам без огней. в животе почти килограмм черешни, надо мной – испуганный воробей. под ногами листья, сухие листья, в рюкзаке – стихи [или первый стих?]. я еще не вырос ни в скандалиста, ни в поэта. и даже люблю других.

за плечами школа, впереди – надежды, не читал ни Ницше, ни Гришковца. я одет безвкусно, моя одежда совершенно дикого образца [тут тебе ни конверсов или парки, красно-белой шапки и рукавиц]. мне пятнадцать. я собираю марки.
я неловко сложен и бледнолиц.

мне пятнадцать. я незнаком с тобою. и, наверно, это громадный плюс. я дружу с удачей и головою, но в тебя влюблюсь.

всё равно влюблюсь.

будет осень. минус шестнадцать где-то. мне уже [о Боже!] все двадцать два.
и в три раза меньше здоровых клеток и больнее – сердце и голова. я теперь умнее. но некрасивей. да, неловко сложен и бледнолиц. я пишу стихи о весне в России и боюсь коснуться твоих ресниц. и скатиться пальцем по острым скулам.

я стихи умею.
теперь.
и всё.
_____________

мне пятнадцать. лето. урок прогулян.
но я счастлив, черти.
и без нее!

/Джек Абатуров

Я – бабушка резинового пупса.
Ему нужна немедленно рубашка,
Иначе мама пупса будет плакать.
И я, отбросив все свои дела,
Спешу, иголки, нитки собираю.
Ведь бабушкой резинового пупса
Не буду скоро больше никогда...

Принцесса живет в коммуналке
Над шумным Садовым кольцом.
Ночами спускаются черные галки
К дороге, застывшей свинцом.
Князья и княгини, и челядь
С душой, заселившейся в птиц,
Слетаются медленно среди метели
К принцессе и падают ниц.

До Нового года
Осталось немного,
До Нового года...

Все молятся в это окошко,
В котором горит допоздна
Свеча, огоньком отражаясь у кошки,
У черной, в глазищах без дна.
Хозяйка у кошки любого
И к жизни вернет, и спасет.
И может она еще много такого,
Но, как оказалось, не все.

До Нового года
Осталось немного,
До Нового года...

Луна исполняет свой график,
И ниточка грусти тонка,
Сплетается медленно-медленно в шарфик
В немом ожиданье звонка.

Звонка, от которого эхо
Повиснет трех радуг дугой,
А он никуда из Москвы не уехал,
Он просто женат на другой

О. Митяев

Идет «впервые влюбленная»!
А ноги-то от ушей…
Кто вас научил, зеленых,
Чужих уводить мужей?
Волос, беспощадно рыжих,
На лбу упрямая прядь.
Кто вам разрешил, бесстыжим,
То, что захочется, брать?
Глазами стреляет смело
И метко из-под ресниц…
Ты б в прошлых веках горела
В пожарище дьяволиц!
Ему жизнь не даст отсрочки -
Сковала цепочкой дней.
Ему ты годишься в дочки…
Знать, будет любить вдвойне.
Я – против удочеренья!
Взглянула – как с сердца груз!
По-прежнему, без сомненья,
У мужа хороший вкус!

Вера Дворянинова

Луч, пробившись сквозь ставни закрытые,
Понапрасну к веселью взывает…
Я, безжалостно вами забытая,
С легкой жалостью вас забываю.
И душа белой птицею сбитою
Распласталась, в тоске изнывая,
Отчего, столь небрежно забытая,
Я так бережно вас забываю?
Мучусь грустью своей не излитою
И на благость небес уповаю…
Я, стремительно вами забытая,
Как-то медленно вас забываю…

Вера Дворянинова

Нынче спится даже лунатикам,
Для бессонниц не стало повода –
Перешел Амур на «пневматику»,
И Любовь ускользнула из города.
Обложили его законами,
Мол, стрелять только в крайних случаях,
Вот и бродим мы невлюбленными,
Неприкаянными, неприрученными.
Незаконное поведение
Спровоцирует выстрел случайный!
И готовлю я нападение
От безлюбия и от отчаянья!
Выстрел был, но стою солдатиком –
Ни смятенья, ни чувств восхитительных…
Перешел Амур на «пневматику»,
Видно, сделал «предупредительный»!

Вера Дворянинова

Я сказала: "Здравствуйте!", -
И прошла...
Руки, ноги - ватные.
Хороша!

И сказал привычно ты:
"Эй, привет!"
Только безразличия
В тоне нет.

А из рук всё валится
Целый день.
Надо ж было встретиться
У дверей.

Ты уж куришь пятую
На ветру...
В общем, поздоровались
Поутру.

Вера Дворянинова

Лошадь
сказала,
взглянув на верблюда:
"Какая
гигантская
лошадь-ублюдок".

Верблюд же
вскричал:
"Да лошадь разве ты?!
Ты
просто-напросто -
верблюд недоразвитый".

И знал лишь
бог седобородый,
что это -
животные
разной породы.
В Маяковский

Нашла в интернете...Накрыло...


= 1 =
Вдоль машин, охрипших в снежной пробке,
Возле Ленинградского вокзала
(Из пожитков - мятая коробка)
Шёл старик каких у нас не мало
Добрый был,нешумный и бездетный
Выпил, не замёрз и то отрада
Только ныл ночами, неприметный
Шрам «За оборону Сталинграда»
Бороду усыпав снежной крошкой
Злой декабрь треплет его кудри
Рядом пёс по имени Антошка
Тоже сединой слегка припудрен
То что ИМЯ - это не ошибка
Ведь негоже звать друзей по кличке
Вертит хвост собачьею улыбкой
То ли холод,то ли по привычке
Вместе уж лет десять они делят
Злобу улиц и капель подвалов
И на пару видят, даже верят
Снам в сырой каморке у "вокзалов"
Бак помойный и приём цветмета
Как зарплата и воскресный шопинг
Прибарахлился - протянул до лета
- Знать опять Антоха мы не в жопе!
Говорил старик трепя за ухом
Старого проверенного друга
-Жаль с тобой не выжрешь бормотухи
- Вот такая вот братан непруха...
= 2 =
Вечер был не снежным, даже тёплым
Пятница кривлялась и гуляла
У метро пивных студентов толпы
В общем пьянству бой подняв забрала
Пёс бездомный, старый и облезлый
Хвост поджав, выискивал объедки
Шоколадку взял, что вдруг упала
Из кармана пьяной малолетки
Друг девчушки - в хлам упырь убитый
Весь в прыщавых выбросах гормонов
Долбанул бутылкой недопитой
По нелепой клумбе из бетона
А осколком ткнул собаке в шею
Просто так, без злобы, изъебнулся
Пёс подумав -"Видимо старею"
Только с визгом в сторону метнулся
Отбежав потом с полсотни метров
Тихо лёг в сугробе за палаткой
И собой накрыл от глаз и ветра
Найденную другу шоколадку
Просто капли крови на ресницах
Просто стих беспечный стук трамвая
Может так на улицах столицы
Каждая собака умирает?
= 3 =
Вдоль машин охрипших в снежной пробке
Медленно,по пьяному качаясь
Брёл старик с измятою коробкой
Никого вокруг не замечая
А в коробке старенький ошейник
Пара пожелтевших фотографий
На которых лес (похоже ельник)
И девчушка вроде в белом платье
Стопка грамот, три коробки спичек
Может мелочь, может быть медали
Семечки для уличных синичек
И потёртый крест из белой стали
Ну а сверху, эко святотатство,
Странные у стариков повадки
Главное теперь его богатство
Половинка старой шоколадки
Это для него святей иконы
Это гнев и гордость и награда
И болит, болит почти до стона
Шрам "За оборону Сталинграда"
= 4 =
Где-то год спустя "пиздатый" ролик
Выложили твари в интернете
Там на лавке старый алкоголик
Спит в пустынном парке на газете
И с десяток пьяных малолеток
Запросто давай над ним глумиться
То прижгут об руку сигарету
То начнут на старика мочиться
А потом руками и ногами
Просто так его забили насмерть
Так смешно что не объять мозгами
И давай на той же лавке квасить
Нам долбят с Кремлёвского фасада
Что у нас в натуре всё в порядке
- Шрам "За оборону Сталинграда"
На куске засохшей шоколадки.
______

автор назвал себя parkinzon

она не из тех, кто сидит и ждёт,
она так привыкла: сама, сама...
живет одиночкой который год,
с тех пор, как однажды её сломал
тот самый, чьи губы - нежнейший шёлк,
а кожа- топлёное молоко...
он вывернул душу ей и ушёл,
играя, естественно и легко.
она приручила полсотни рифм,
чтоб выдохнуть то, что внутри болит,
сама себе якорь, барьерный риф,
надёжный устойчивый монолит.
во взгляде застыли снега и льды,
а в голосе - звонкое серебро,
такую увидишь, и жди беды...
отточенным лезвием под ребро
войдет, и ни вывернуть чёртов руль,
ни выдавить жалкое "почему?".
она не боится ни слёз, ни пуль.
и больше не верит. ни одному.

Марина Шершнева