Вот он, мой город - вертится по оси, солнце зажато снегом внутри вселенной;

белое марево - сколько его просил - до горизонта видимой Ойкумены.

Таять снежинкой, видеть на шаг вперед, прятать ладони в мнимом тепле карманов,

падать на землю, на серебристый лед, где новый год ваш?

Мне говорят, что рано.



В комнате праздник, а в коридоре - тишь, елка хвоей пахнет так нестерпимо,

в три часа ночи ты почему-то спишь.

Дедушка, слышишь - хочется быть любимой,

чтобы шампанское пачкало потолок в шумной компании, где все друзья и братья,

дедушка, слушаешь?

Хочется новых строк, новую шапку с помпоном, чудес и платьев.

Двадцать восьмое смотрит с календаря, снег заметает все мои злые мысли.

Это не ад - просто конец декабря, и для меня он имеет не много смысла.

Здесь все так зыбко, наледь звонков друзей, где все, кто нужен, словно вода и воздух?

Выбиться в пешки из боевых ферзей.

Видеть, как падают к ночи чужие звезды.

Холод в маршрутках; здравствуйте, по газам; будьте добры, перезвоните позже;

где-то простыла - умница, что сказать.

Минус четыре, и шелушится кожа.



Быть бы канзасской девочкой Элли Смит, верить в зубную фею и, может, Санту,

не понимать подтекста столичных СМИ, жить беззаботно, выучить эсперанто,

топать по желтому, яркому кирпичу, верить, что сказка кончится хэппи-эндом..

Мы не в Канзасе. Я обо всем молчу и заплетаю в косы цветные ленты.



Если все плохо, нужно лишь выпить чай, лечь и поспать.

Лучше - часов двенадцать.

Двадцать восьмое. Холодно. Не скучай. Встретимся в новом.

Точка.

Конец абзаца.



Арька

Знаете, как начинается магия?

Где-то в пространстве над белой бумагою

словно сгущается нечто неясное,

то ли чудесное, то ли опасное;

и – не по радио и не по видео,

будто бы издали, – некто невидимый,

от pianissimo к forte: «Андрей!

Эй!

Знаешь ли в памяти пыльную полку?

там апельсины, конфеты и ёлка,

старые сказки с картинками в книжках,

заячий хвостик на белых штанишках…

Ныне ты взрослый, и в Деда Мороза

можешь не верить, – но это же проза!

Хочешь ли встретиться с магией белой?

Брось нажимать на шифты и пробелы!

Ну-ка, немедленно из-за стола!

Выйди на воздух, пройдись до угла,

глянь поскорей в переулок, туда:

видишь, клубится е г о борода?

Слышишь, как дует, как весело свищет?

Э! Не тебя ли он по свету ищет?

Ишь ведь, какую затеял метель!

Крепкий, холодный взбивает коктейль.

В старом сарае найдутся коньки,

старый трамвай довезёт до реки –

сможешь ли вспомнить, когда же и где

в прошлых веках ты ходил по воде?!

Речка сверкает – куда изумруду!

В это минуты равняются чуду

даже шуршание старых покрышек,

даже сияние всяких мормышек,

даже сухой стебелёк тростника,

ну, а уж если подарит река

рыбку из лунки – хотя бы плотвичку

величиной с обгоревшую спичку,

если…» – и смолкло.

Я в то же мгновение,

без размышления, без рассуждения,

всё, что услышал, с готовностью делаю.

Вот она, магия зимняя, белая!

Магия солнца, мороза и ветра,

снегом осыпанных ёлочных веток,

белого берега звонкой реки,

белого поля в начале строки

и – где-то там, у дощатого мостика… –

нет, не почудилось! – белого хвостика.



Андрей Данкеев

Будь сердце камнем, жилось бы проще – стучит, и ладно, пускай, стучит.
Лежит с рожденья в коробке ребер - носи, как носишь с собой ключи. Ему
не ёкнуть в ладонях страха, не сбиться в ритме в потоке чувств –
холодный камень, отнюдь, не полый, но почему-то надежно пуст.



Ну, да, искусство придет в упадок: не станет камень читать стихи –
глухого трудно поранить нотой, слепого вряд ли манят штрихи, но и не
будет бессонной ночи, гуляний мыслей под потолком, где лишь будильник -
пузатый изверг, тебя спасает своим звонком.



Гончарный мастер лепил кувшины и вдруг придумал создать людей. В раю, наверно, в избытке глина, но что мешало набрать камней...

Ты слышишь, мастер, оттуда, сверху, сквозь ветры, грозы, дожди и снег,
что в каждом третьем гремят осколки, и ты не дал гарантийный чек!

Deacon

Ты рыдаешь над сломанной шпилькой:
"Ах какая же вышла досада!"
А девчонку по имени Лилька,
Мама пьяница тащит из сада.

Ты перечишь родным тебе, близким,
Угрожая уходом из дома.
А подруга по имени Лизка
Дочь свою не взяла из детдома.

Ты грустишь после каждой обиды,
И считаешь себя неудачной.
Говоришь, что просвета не видно,
Не везет, как бы там не иначе!

Ты ругаешь детей за проделки,
За пролитое кофе в прихожей.
А у вашей бездетной соседки,
Из родных - лишь сиамские кошки.

Ты читаешь нотации мужу,
Что так поздно приходит с работы,
Что остыл давно сваренный ужин.
И пытаешься жить до субботы...

На работе завал, и конечно,
Мало платят, не ценят, устала.
А подруга твоя безуспешно,
Ищет место, где платят немало...

Ты расстроилась - дождь в выходные,
Или солнце, что слепит лучами.
А в квартире напротив слепые,
Мир не видят, и это печально...

Ты сидишь каждый день на диетах,
Подгоняя себя под шаблоны.
А твой друг, с сахарным диабетом
О здоровье все молит иконы.

И ты плачешь, закрывшись руками,
Тебе кажется - мир обесценен.
Жаль, что мудрость приходит с годами,
Жаль, что мы это вовсе не ценим..



Ирина Карапетян

Не думайте, что жизнь идёт по кругу,
о том, что всё вернётся и не раз —
скорей целуйте преданную руку,
тоните в глубине любимых глаз.

Не думайте, что как-нибудь и где-то
вас будет ждать четвёртый, пятый шанс.
Не упускайте осень, зиму, лето.
Не нарушайте созданный баланс...

Бог отправляет чудо с пометкой «срочно».
Пусть доставляют хоть утром, хоть поздней ночью,
Пусть сквозь бураны и вьюги пройдут к порогу,
В руки дадут или бросят небрежно в ноги.

Бог отправляет чудо. Второй раз за день.
Почтой России, и-мейлом, улыбкой в чате,
Солнечной россыпью в лужах, в медовом торте,
В хмуром дожде, что в финальном затих аккорде.

Бог отправляет чудо. Опять впустую.
Ты пробегаешь мимо, слепой, сутулый.
Горечь, усталость, грусть забивают память.
Богу приходит:

Чудо.
Нельзя.
Доставить.

Вот ты мне сейчас о сломанном,

что чинишь — никак не чинится,

что он не звонит два месяца,

сказав, что ушел совсем.

В груди на куски всё крошится

от слов, холоднее инея,

Когда понимаешь — кончено,

ты стала ему

никем.



А что там в коробке города?

Всё гаснет, теряя ценности,

Стираются в спешке улицы,

уходят на дно мосты.

Все втиснулось в рамки комнаты,

унылой в дождливой серости,

И Ригу, вчера уютную,

сегодня сменил

пустырь.



Ты грезишь о бегстве в прошлое

и бегстве по черным полосам,

Дорогам, куда-то мчащимся

с такой же как ты толпой.

И вроде билеты куплены

за нить часового пояса,

Вот только себя не выбросишь -

приходится брать

с собой.




Deacon

Вот откуда такой берется,

несуразный, как черти что.

В старших классах над ним хохочут -

хоть бы слово в ответ одно.

Забивается в угол мышью

и ныряет в страницы книг.

Ну, подумаешь, снова кличка,

он еще не к тому

привык.



Кто их лепит, таких, особых,

не похожих на всех вокруг,

Он не знает табачный привкус,

но не знает и слова «друг».

Он ни разу не пил текилу,

не сбегал по ночам во двор,

Никогда не писал записок.

Лишь влюблялся тайком,

как вор.



Из какой их бумаги режут,

что нельзя ни в один коллаж.

В стае воронов будет белым

и с типичным клеймом «не наш».

У него в рюкзаке - «отлично»,

и, конечно, «отличный» класс.

Он не скажет семье про стычки.

Он не может сказать

сейчас.



Что за душу берут в основу,

превращая ее в гранит.

Если маме осталось мало,

пусть хотя бы спокойно спит.

Он садится на первой парте,

чуть сутулясь и пряча взгляд,

Чтоб казаться как можно меньше.

Раз не видят, то

пощадят.

Deacon

В одном серебристом месяце, таком же, как все одиннадцать,

Всё так же звенят будильники в наш самый сонливый час.

За дверью ковром заснеженным всё тот же маршрут раскинется,

И время стрелой насмешливой всё так же подгонит нас.

А город, совсем отбеленный, с трудом узнается в отблеске

Цветных новогодних лампочек, что тянутся вдоль витрин.

Повсюду на стеклах - надписи, мол, чудо огромным облаком

Продастся кредитной карточке, как сыр или мандарин.

Но в том серебристом месяце, таком же, как все одиннадцать,

Волшебник - лишь тот, кто радости весь год доставал с небес.

Мы все в магазины ринемся, едва Новый Год приблизится,

Забыв, что подарок, в общем-то, лишь точка в строке чудес.

Deacon

А осень снова залезла в окна. Ее не звали, сама пришла.
Швырнула холод: «лови, гостинец! Давай, рассказывай, как дела?»
Такие гости всегда ни к черту, приходят вечно, когда не ждешь.
И вроде выгнать уже неловко, но от беседы бросает в дрожь.

А осень – стерва, хохочет солнцем: смотри-ка, лето! ан нет, прошло!
И ты стоишь на ветру, замерзший, поверив, будто еще тепло.
Забавно видеть, что кто-то в майке стучит зубами, совсем как ты,
А кто-то в куртке, как рыцарь в латах, и вместо копий у них зонты.

Ну, ладно, холод, наденем шапки, но осень тут же начнет рыдать.
Причем истерик на две недели, а передышки - деньков на пять.
И люди с ней начинают хныкать, ворчать на власть, на судьбу, на век,
И что ужаснее - лезут в транспорт, как будто Ной подогнал ковчег.

А ей, чертовке, никак неймется. На третий месяц хоть волком вой,
Не знаешь, вешаться ли, стреляться. Давно б развелся с такой женой.
Декабрь ждешь, точно день зарплаты, как свет в тоннеле, как минус - плюс,
Уходит осень, лукаво щурясь: ну, ладно, нытик, весной вернусь!

Deacon

Это цитата сообщения Elocjka Оригинальное сообщение

Видео-поздравление от Деда Мороза вашему ребенку...

Будь сердце камнем, жилось бы проще – стучит, и ладно, пускай, стучит. Лежит с рожденья в коробке ребер - носи, как носишь с собой ключи. Ему не ёкнуть в ладонях страха, не сбиться в ритме в потоке чувств – холодный камень, отнюдь, не полый, но почему-то надежно пуст. Ну, да, искусство придет в упадок: не станет камень читать стихи – глухого трудно поранить нотой, слепого вряд ли манят штрихи, но и не будет бессонной ночи, гуляний мыслей под потолком, где лишь будильник - пузатый изверг, тебя спасает своим звонком. Гончарный мастер лепил кувшины и вдруг придумал создать людей. В раю, наверно, в избытке глина, но что мешало набрать камней... Ты слышишь, мастер, оттуда, сверху, сквозь ветры, грозы, дожди и снег, что в каждом третьем гремят осколки, и ты не дал гарантийный чек!

Deacon

Это цитата сообщения Варфоломей_С Оригинальное сообщение

[506x503]
Береги тепло души — закрой рот.

Жил-был ребёнок,умненький и послушный,с детства цветные книжки читать любил. В детском саду за это гнобили дружно и обзывали:"Вот он,идет, дебил".В школе ребята знают слова похлеще:пунктов прибытий больше в посланьи на...,рвут дорогие книжки и портят вещи мокрый портфель вчера летел из окна.Был наш герой хиленький и неловки -как не втоптать такому в паркет очки?Мамочка дома гладила по головке,папа обзванивал всякие спорткружки:вот каратэ,дзюдо,да куда ж отдать-то,чтоб отбиваться мог кулаком стальным?По физкультуре троечка в аттестате,и ни одной четвёрки -по остальным. Вырос ребёнок,стал магистрантом вуза,там-то уже кулаки не пускают в ход.Только один парниша помладше курсом его ненавидит прочно который год и не простит нечаянную победу (а наш герой не ведает, почему):первая леди,Мисс Университета книжного червя вдруг предпочла ему.Это ему-то,ему,КМС по боксу,лауреату множества спортпобед - молча смотреть,как та принимает розы от ботана,а он ещё и поэт,видно из книжек ереси нахватался выскочка этот,лучший,блин,выпускник:нежные руки ему поправляют галстук,нежные губы шепчут слова из книг. Время с Пространством выпили алкоголя и замутили,в общем,крутой замес:обидчики парня в детском саду и школе закорешились с отвергнутым КМС.Тот,что с детсада, успел побывать на зоне,тот,что кидал портфели- прошел Афган.Стрелка забита в очень глухой промзоне,в репертуаре- розочка и наган.Наш-то герой совсем не умеет драться,только за эту Любовь и убить не грех.Приходит, а против него человек семнадцать..Всё происходит, как в ролевой игре:в мыслях герой уже распрощался с жизнью, видя,как окружает его толпа... Кто-то как будто прячется там,в инвизе неба...Вдруг начинается книгопад. Книги летят как желуди,град,снаряды:энциклопедии, справочники,тома по волшебству неведомого обряда сброшенные бомбами на дома.Острые уголки,как штыки, пронзают головы незадачливых корешей,а сборник сказок, как бешеная борзая,режет листами мягкость открытых шей. Синий учебник физики злее втрое,чем в средней школе- так десять лет спустя! Расправив обложки,книги летят к герою,и он обнимает каждую,как дитя Нет,наш герой не маг,не колдун,не дьявол,просто горит такая над ним звезда:в детстве, в беде,в дороге,под одеялом книги сопровождали его всегда. В небо отправилась мёртвая злая группа, о твёрдость книг разбившая все мозги.В газете напишут потом про семнадцать трупов, зверски убитых. Не-че-ло-ве-чес-ки. Никто и не понял, кто и зачем их грохнул, нет ни улики, не с чем свести концы. А у героя скоро родится кроха. "Если родится мальчик, пойдет в борцы." Маленький сын героя сопит в кроватке, каждую ночь снится ему одно: как он участвует в самой неравной схватке, как на победу шансы малы и шатки, как надвигается войско врага стеной... .... но устраняет всех, словно неполадки, Непобедимая Армия за спиной. совершенны не те, кто вписан во все контексты, и не те, которым боятся смотреть в глаза. совершенен тот, кто достоин такого текста, что никто никогда не осмелится написать. Стефания Данилова

Это цитата сообщения тануля Оригинальное сообщение

http://www.stranamam.ru/post/9494838/
[показать]Пряжа Пехорка Детский каприз, 200 гр. белого и 250гр. черного цвета, крючок №3 Узор "гусиные лапки " для тех кто не любит вязать жаккард спицами. Согласитесь, получается не хуже? Всем хорошего настроения и творческих успехов! Спасибо!
Читать далее...

Где-то в стране жаркой, Аравии,
каком-нибудь Йемене,
- или холодной, где девушки в шарфах
вне зависимости от времени,
где крику и плачу и возгласу
вторит стократно эхо,
- - где-нибудь там находится
Великая Стена Смеха.

Очень высокой кажется, хотя и стоит в яме.
Сотни тысяч бумажек между ее камнями:

"Спасибо за хлеб насущный.
И персики тоже клёвые".

"Ты нас не очень мучил.
Спасибо тебе, ё-мое".

"Спасибо тебе за землю,
за воздух, огонь и воду".

"Спасибо, что мы поели.
Папа нашел работу".

"Спасибо за это тело,
что я поимел давеча".

"Спасибо! Всегда хотела
увидеть живого Павича".

"Слушай, они все поняли,
мне подарили зиппо!".

"Вот - я пошел по миру...
А он - охуенный! Спасибо".

Когда-нибудь к этой стенке приду (приползу) и я.
Сюда не привозят зэка - вокзал-чемодан-статья.
Сюда приходят кругами, и путь у каждого свой.
Сюда приходят ногами, но главное - головой.

Мне будет, конечно, страшно, но я, на закате дней,
- приду и вставлю бумажку,
я тоже вставлю бумажку,
со смехом вставлю бумажку

со смехом моим на ней.

АРЧЕТ

По мокрым скверам проходит осень,
Лицо нахмуря!
На громких скрипках дремучих сосен
Играет буря!
В обнимку с ветром иду по скверу
В потёмках ночи.
Ищу под крышей свою пещеру -
В ней тихо очень.
Горит пустынный электропламень,
На прежнем месте,
Как драгоценный какой-то камень,
Сверкает перстень,-
И мысль, летая, кого-то ищет
По белу свету...
Кто там стучится в моё жилище?
Покоя нету!
Ах, эта злая старуха осень,
Лицо нахмуря,
Ко мне стучится, и в хвое сосен
Не молкнет буря!
Куда от бури, от непогоды
Себя я спрячу?
Я вспоминаю былые годы,
И я плачу...



Николай Рубцов

В стылых лужах кривая дорога,

Молчаливый лесок негустой.

Видно, кончились краски у Бога,

Есть один карандашик простой.



Алексей Решетов

Неудачник не тот,

кого

рок грызет

И соседки

пальцем тычут,

судача.

Неудачник - тот,

кому повезет,

А он

не сумеет схватить

удачу.

Владимир Маяковский

Когда, глотая кровь и зубы,

мне доведется покачнуться,

я вас прошу, глаза и губы,

не подвести и улыбнуться.

И. Губерман