Стайка облаков,
Дождевые капли.
Жизнь и без стихов
Хороша, не так ли?

Маленький цветок
Нежно-фиолетов.
Жаль его: намок
И не знает Фета.

Отпадет эмаль,
Отцветет фиалка.
Жизнь проходит — жаль.
А стихов не жалко?

В отблесках сквозных,
С рифмами по краю...
Как бы я без них
Жил, не понимаю.

Александр Кушнер

Прийде весна, говорили вони,
кинемо все й поїдемо звідси.
Заходячи в ніч, як у власні сни,
дістанемось її глибини.
Відстань? Що таке, зрештою, відстань.

Поселимось біля морських портів,
там, де олія тяжіє в трюмах,
де все, чого б ти не захотів,
для тебе вивантажать з кораблів
чоловіки в потертих костюмах.

Там де жінки з вогнями в руках
танцюють вночі на гарячих площах,
носять кульчики в язиках,
гадають на крові і на зірках,
й спиняють вітри при кораблетрощах.

Де вигріваються без кінця
відвідувачі в тісних перукарнях,
де пахнуть сигарами пальці творця,
де кавові зерна, ніби сонця,
пересмажуються у кав’ярнях.

Там де не буде цієї війни,
яка триває зараз між нами.
Зникнемо, планували вони,
головне дочекатись весни.
Хай скумбрія рухається табунами.

Коли вони обіймались вві сні,
в їхньому ліжку, на їхній війні
чути було як летять птахи,
падаючи в сніги.

Сергій Жадан

Это цитата сообщения Надежда-Эсперанса Оригинальное сообщение

МК

Взято здесь…
[показать]
СМОТРИМ ДАЛЕЕ ...

Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше. На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком.


Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.


Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.


Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись.



Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче с хламом - духи от гуччи.



Вот для этого жили-были.
Вот такой вот "особый случай".


Мальвина Матрасова (

когда под снегопадами
кряхтит дремучий лес,
малютки-крошки-ангелы
спускаются с небес:
глазёнки как фонарики,
белеют башмачки,
в руках - цветные шарики,
а на носу - очки.
все дети спят. и в двориках -
хрустящий тонкий лед.
а пес лежит на коврике
и ухом не ведет.
они снимают туфельки,
чтоб не будить ребят,
и греются на кухоньке,
и бублики едят.
вдруг скрипнет дверь буфетная,
утихнет гам и шум.
и ангелы с конфетами
подходят к малышу...
они садятся рядышком
веселою гурьбой.
и кажется, что бабушка
склонилась над тобой.
колдуют сновидения,
желания, мечты,
и песни колыбельные
мурлычут, как коты.
добавят детям силушки,
а утром (ровно в пять)
они расправят крылышки -
и к небу улетят.
вот ты уже не маленький,
а помнишь всё равно:
скрипели чьи-то валенки
под стареньким окном...
садился кто-то рядышком,
и ночь была темна.
ты думал - это бабушка.
а может не она?

А.Васильченко

За то, что жил да был,
за то, что ел да пил,
за все внося, как все,
согласно общей смете,
я разве не платил
за пребыванье здесь,
за то, что я гостил
у вас на белом свете?

За то, что был сюда
поставлен на постой
случайностью простой
и вовсе не по блату,
я разве не вносил
со всеми наравне
предписанную мне
пожизненную плату?

Спасибо всем за все,
спасибо вам и вам,
радевшим обо мне
и мной повелевавшим,
хотя при всем при том
я думаю, что я
не злоупотребил
гостеприимством вашим.

Осталось все про все
почти что ничего.
Прощальный свет звезды,
немыслимо далекой.
Почти что ничего,
всего-то пустяки -
немного помолчать,
присев перед дорогой.

Я вас не задержу.
Да-да, я ухожу.
Спасибо всем за все.
Счастливо оставаться.
Хотя, признаться, я
и не предполагал,
что с вами будет мне
так трудно расставаться.

Это цитата сообщения Сима_Пекер Оригинальное сообщение

Плед с кошечками крючком

[показать]
[показать]
источник http://keep4u.ru/full/251a005eab30723b10592bd1d6ebc07f.html#top

Сопит за стенкой человек,
Зимой расколот.
А я могла бы лечь на снег,
Когда б не холод.
Когда б не зрители вокруг -
Легла бы точно
Смотреть, как тянутся на юг
Цветные точки.
Они несут людей иных
В железном теле.
Но разве дело мне до них,
На самом деле?
До тех, кто едет в полусне
На Пикчу-Мачу?
И я кусаю сладкий снег
И — нет, не плачу.

Сара Зельцер

Мы лишь в книгах читали о Ней.Мы не слышали страха во громе.
Мы не видели ярче огней, кроме звезд на ночном небосклоне.
Из обветренных дедовых уст мы слыхали о горе и смерти.
Мы учили стихи наизусть - в бедном Мире счастливые дети...
Поутру открывая окно, мы без страха рассветы встречали.
Мы о Ней - лишь смотрели кино, и тревожно сердечки стучали.
По-ребячьи встречали гостей, засыпали младенчески-сладко.
Мы не ждали от горя вестей, и в ночи не молились украдкой.
Не пугала тогда тишина. Не страшился никто преисподней...
Но далекого слова "война" мы боялись тогда, как...сегодня.

Я - ребенок, не знавший утрат, миру тихому штопаю рану.
И сегодня - я вижу солдат... почему же так больно мне, мама?
Вот бы крикнуть: постойте! куда?! и упасть на дорогах разбитых.
Поселилась в округе беда - воскресать из стихов позабытых.
Вы не слышите? - пули свистят? а ветра - обещают разлуку...
И доносится голос ребят, с кем вчера мы ходили за руку...
Мне не слышать бы плача сердец! на колени не падать ухрама.
Я черствею от боли, отец. погибаю от злости я, мама...
Я - дитя небогатых Миров, синеглазою девочкой хрупкой,
заклинаю: верните любовь белокрылой на землю голубкой.
Мне бы - видеть небесную синь. И от горя не ждать телеграмму.
Мне бы, папа, немножечко сил... Мне бы мира и солнышка,мама...


© Алена Васильченко

Рождество, а чуда нету.
Не запасся чудом впрок.
Как обычно: сигарета,
Закопчённый потолок.

Ясный месяц не украден,
Не попали в рот блины.
Красть Луну? С чего бы ради?
Улицы освещены.

Никакой сижу на стуле,
В рюмке ждёт меня печаль.
Хоть бы ведьма заглянула,
Хоть бы чёрт меня побрал!

Дмитрий Карпович

Да ладно, мам, нормально всё, пока.
И плед на расстоянии прыжка.
Уютный кокон, голова дурная.
В термометре зашкаливает ртуть,
рука споткнется, поднося ко рту
большой стакан горячечного чая.
Спроси меня – ну как ты? Я скажу,
Как я красиво в коконе лежу,
Как вкусен чай, как хладнокровна мята,
Как верные решения – просты,
Красивы, обезжирены, чисты,
И никому потом не виноваты.
..Но вычеркну последних три строки:
Такой высокий берег у реки,
Что шум воды доносится едва ли.
Вот цвет у неба – чисто курага,
И ни запеть, ни крикнуть, ни солгать.
И Бог –
В деталях.

***

Я хочу вступить в эту секту правых, тех, кто точно знает, когда и где. Умываться первой, ложиться справа, проверять, во что ты сейчас раздет. И моститься в поисках заземленья, зажимать подушку и думать сон. Не начать внезапно туманным зрением проверять в зарядке ли телефон. И замки закрыты ли, очутиться почему-то в кухне и пить вино. Ну, и раз сейчас всё равно не спится, запускать колечками дым в окно.
Я хочу, но… Но.

Лала Тарапакина

Лала Тарапакина

Ты точно знаешь, что это счастье, ты даже трогал его рукой. Оно меняется с новой властью, с порывом ветра или войной. Наощупь нежное, как младенец, на вкус солёное, а еще – оно источник произведений, твоё единственное плечо. На нем сидит синеглазый ангел, вот только слезы его свинцом. То, что прикрыто на правом фланге, на левом станет твоим концом.

Ты точно знаешь, что это сила, ты даже пробовал измерять. Тогда она же тебя гасила вместо того, чтобы поднимать. Ведь если очень во что-то верить, оно наступит когда-нибудь. Свобода – лечит от суеверий. Любовь – даёт ей нащупать путь.

Ты точно знаешь, любовь ли это – её касался святых мощей. Она была, как мечта поэта, но свёрток самых простых вещей. Записки, песенки, статуэтки, смешные фишки и бла-бла-бла. Но главным словом для этой детки считают маленькое «была». Ты хочешь быть навсегда любимым, причастным, солнечным каждый час. Но мимо ходит спаситель мнимый, и он прихлопнет тебя сейчас. И ты, за мнимой стеной под вечер, за мнимым холодом станешь мним. … И только кофе, пожалуй, вечен.
…
Мне без корицы, с собой, один.


Алексей Порошин:

Я точно знаю, что это счастье, я ощущал это всем собой, я был восторжен и сопричастен и за надежду кидался в бой, в пустом плену у ночных видений, в угаре жизни, мечты и слёз… Но мой источник произведений меня убил, растоптал и снёс. Живи, как хочешь в своём цугцванге и будь достоин своих оков. Прощай навек, ясноглазый ангел, ты просто предал и был таков.
Я точно знаю, что всё нормально, что у природы есть свой мотив. Всё было глупо и аморально, без откровенных альтернатив. Пусть было счастья совсем немного, и мы недолго летели ввысь, но видно, планы на нас у Бога немножко с нашими не сошлись. Судьба бессовестно подкосила, и вряд ли можно вернуться вспять. Я точно знаю, что это сила, я даже пробовал измерять…
Я точно знаю, любовь ли это. Любовь, конечно, сомнений нет. Она была как мечта поэта, и вместе с нею погиб поэт. Хорош ли, плох ли, по крайней мере, без подковёрных обид и зла. Свобода лечит от суеверий и прививает антитела… Пожалуй, это необходимо, я стал свободен, но нелюбим..
А мимо ходит спаситель мнимый. И я покорно иду за ним…


Лала Тарапакина:

Рыдают клоуны и паяцы: бутылка виски, борьба с собой. Спаситель станет тебя бояться - ведь так кончается мир войной. На фотке ты вот с такой улыбкой, её как будто приклеил чёрт. Спаситель сладкий, большой и гибкий, он держит фак за твоим плечом.
Я точно знаю, что это было, вот только нужно понять, зачем. Твой ангел очень тебя любила, до брызг шампанского из очей. Она молчала, когда кричала. И не рыдала, когда могла. Ты предал первый, еще с начала - вот и она тебя предала.
Всё было глупо и аморально, но есть итоги и результат. Антитела введены анально, и нет ни шагу пути назад.
Любовь работает на контрасте: сегодня жарко, а завтра сбой. Ты точно знаешь, что это счастье, ты ощущал его всем собой. Когда летели легко и пьяно и камнем падали с высоты, ты понимал что у Бога планы, вот только тексты диктуешь ты.
Судьба не косит надёжных сердцем, ей интереснее - слабаков. Я точно знаю, что это дверца, туда толкают и – будь таков. А мнимый выход всегда заманчив, он манит легкостью бытия. И, если спросят, а был ли мальчик? То знай, что девочка – это я.
Но ты не можешь быть вечным зайцем, купи билетик и стань хоть кем. Спаситель держит тебя за яйца, твоя свобода в его руке.
Поэты замерли в изголовье, а музы скрючились , не дыша. Убита виски, войной, любовью твоя мятущаяся душа. Ты точно знаешь, что нужно время, не очень много, но лет пятьсот.
Твой ангел счастлив, любим , беремен.
И благодарен тебе за всё.


Алексей Порошин:

Рыдают клоуны и паяцы – была ли девочка – вот вопрос! Спаситель держит меня за яйца и средний палец мне тычет в нос. Ему плевать на любовь и сердце, на бой извечный добра и зла, на то, что сильно распухла дверца, куда вводили антитела…

Зачем всё это? Увы, не знаю. Пустые будни проходят зря. Довольно трудно смотреть из мая назад в преддверие октября, туда, где сердце от счастья пело, где нежность в радость вплетала свет, где слились вместе два жарких тела, шепча друг другу волшебный бред. Усталость, счастье, полёт, дорога… Исчезли мысли, сбылись мечты…

Я отправлял свои тексты Богу, но Он смеялся и рвал листы.

Всё было глупо, и есть итоги – размен червонца на медный грош. Бутылка виски в табачном смоге врачуют душу нежней, чем нож, а боль из сердца пронзает темя, не промахнётся, не пронесёт. Я точно знаю, что нужно время, но сил не хватит на лет пятьсот…

Спаситель сладкий, большой и гибкий, но ядовитый, как старый хрен. И он не может сдержать улыбки, я не пытаюсь вставать с колен. Я на коленях сильней, чем лёжа, а мнимый выход в пяти шагах. Жаль, что душе моей тонкокожей не разобраться в своих долгах, и нестерпимо горячей болью, она стекает в ночную тьму. Вот только губы покрыты солью…

Мой ангел счастлив.

Дай Бог ему.



Лала Тарапакина:

И снова ночь, сигареты, виски – но не Читать далее...

и сказали ему

И сказали ему: живи да на мир глазей. Не грусти ни о чем, не мямли, не ротозей. Дом построишь себе, детишек родишь ораву. А ему ни детей не хочется, ни друзей. Он обрюзг и устал, голова его – дом-музей, дом печальных музей, проживающих здесь по праву.

Он шагает по дому, воздух его тягуч. Он шагает по полу, вязкому, как сургуч. Мимо книг не о нем, мимо стендов, покрытых пылью. Мимо зыбких фигур чужих для него людей, мимо тех, для кого – притворщик и лицедей – он играет себя и прячет за спину крылья.

И тогда он берет бумагу и карандаш и рисует себе траншею окоп блиндаж – и себя в блиндаже, глядящим на карту боя. Но вокруг никого, враги не чеканят шаг, только мертвая тишина шелестит в ушах, только небо вверху – далекое, голубое.

Вот туда бы ему, в пустую голубизну, в безразличную и безоблачную весну, только путь в небеса подобным ему заказан. Потому что какие крылья тебе, скажи, если здесь у тебя окопы и блиндажи, если это твой дом и здесь навсегда твой разум.

Потому что когда твой разум пленен весной, и когда нестерпимо чувство, что ты – иной, и когда тишина подкрадывается липко, ты готов оставаться здесь для нее одной и опять и опять крылья складывать за спиной – ради капли тепла, ради тихой ее улыбки.

Павел Шульга

*******

А она улыбнётся молча...

…А она улыбнётся молча ему в ответ, потому что спокоен дом и готов обед, потому что в его глазах сумасшедше тонет. Раз дорога судьбы впитала небесный свет, и сложились в пасьянсе дама, король, валет, - это значит, что мир живёт у него в ладонях.

Он не знает о том - он просто привык играть (все мужчины как дети!) – мыслей слепая рать марширует опять и опять по чужим дорогам. И любой бы устал придумывать до утра - как создать все эти завтра-сейчас-вчера, - для него одного это всё-таки слишком много.

Он смешает белила, охру, возьмет золу, и напишет, как дождь прижимался щекой к стеклу, как подснежник раскрыл глаза для весенней сказки. Золотистый закат расстелется на полу - и она подойдет тихонько к его столу, для того, чтобы вымыть кисти и спрятать краски.

И когда он уснёт, раскинувшись на тахте – дорисует цветы, висящие в пустоте, исправляя разрывы мин подле поля боя. Усмехнётся слегка - нет, пожалуй, не так, не те! - и заменит палитру, чтоб высветлить на холсте пару росчерков чаек над белым огнем прибоя.

А потом он проснётся, почувствовав - все не так. И ожившее небо поднимет рассветный стяг. Он расправит крыла и поднимется к небосводу – и она, ощутив, что тоже немного маг, тоже крылья раскроет, и, делая первый взмах, полетит вслед за ним - на неслышимый зов свободы...

Алина Марк

Зимою жить не надо -
Зимою надо спать.
В натопленой берлоге
Под старым одеялом.
Пусть будет телевизор
И жареной картошки
Большая сковородка,
А к чаю непременно
Полкружки коньяку.

Зимою жить не нужно -
Зимою нужно верить,
Шептать по телефону усталое "люблю",
С угрюмой толстой кошкой
Мурлыкать на коленях.
Я дверь на ключ закрою,
Ключ выброшу в окошко...
Зимою будет страшно -
И я ее просплю.

Елена Берсенева

[302x215]


[700x508]

Нет,вы не знаете.
Нет, вы не слышали.
Снег - не вода, что замерзла над крышами;
не непогода,
не зимний трофей.
Снег - это тысячи маленьких фей.

Нет, вы не знаете,
нет, вы не видели -
феи похожи на бабочек издали:
милые крошки,
хрустальные ножки,
белого цвета стучат босоножки.
Ночью, украдкой, седлая карету -
феи несутся по беломусвету!..
Вы не услышали
(спали, наверное) -
осень сбежала капризная, скверная.
Парки смутились и в пасмурный вечер
прятали
голые
руки
и
плечи.
Ели баюкали зимнюю стужу
и
примеряли наряды из кружев...

Вы не увидели -
ночь была темная:
феи, смеясь, танцевали под кленами;
в платьях,
похожих
на
светлые тучки;
крепко держались
за
тонкие ручки.

Скрип-скрип-скрип.
Тук-тук-тук:

белою дымкою
входит в наш город зима невидимкою -
милая крошка,
в красивых сережках;
правда, наверно, замерзла немножко.

Смотрясь весьма солидно и серьезно
под сенью философского фасада,
мы вертим полушариями мозга,
а мыслим — полушариями зада.

И.Губерман

кормят женщины бродяг,
собак и кошек, прочих доходяг,
незыблема и в смутных временах,
стоит земля на трёх своих слонах.
Пусть мутная водица разлита,
в ней всё ещё резвятся три кита,
пока над ними кормит голубей
серьёзный мальчик с варежки своей.


Наталья Ванханен

В ночи обнажаются мели,
и звезды лежат на мели,
как все, чего мы не успели,
хотели, да вот не смогли.
А небо еще по привычке
былой исполняет урок,
и чиркают звездные спички
о синий его коробок.

Наталья Ванханен

Война
заставит бегать старика,
молчать ребенка
и дрожать собаку.
Она приходит не издалека
и без предупредительного знака.
Хоть знаки были — некий голосок
нашептывал назойливо и тонко:
Дай старику недоданный кусок,
погладь собаку
и не бей ребенка.

Наталья Ванханен