Ух, где я сегодня была!)
   Где меня не было сегодня... Я успела за час с утрица проскакать по магазинам. Не люблю это занятие вообще, но сегодня я прям рада вполне. Купила я Илюхе шапчонку, две маечки, кофточку тёплую и давнюю мою мечту - комбез; Юльке взяла зелёный шарф и варежки - она по ним с месяц точно уже слюни пускает ходит; Пашке свитер тёплый нарыла, а то у него нету свитера, а у нас тут дубак, а ещё я взяла себе конфет 2 килограмма - вкусных, наушники и клей, заклеить плеер. Всё-таки как бы я не распиналась, не орала на каждом углу, что мне вообще наличие денег в кармане не принципиально важно, и вообще без денег можно хорошо жить, но всё же, когда они, деньги эти, есть - это хорошо, потому что легче. Да и приятней даже как-то что ли. Немножко. Но я ж и без денег могу. И это не я б была, если б щас так не сказала)

А ещё я была сегодня с Илюхой в больнице. Его там смотрели по всем статьям. Сказали. богатырь. Хотя, для богатыря он всё-таки ещё мелковат - 5900 всего лишь. Мелочь. Но зато здоровый и, говорят, способный. Если бы не дядя Лёша, я б осталась нахер в этой больнице дня на два - в очередях. Но у меня же есть теперь "блат" в больнице.) И опять меня напоили чаем с конфетами, которые "магарыч" чей-то. Чай был вкусный, а конфеты с каньяком - не люблю такие. Но они тоже были вкусные)

А ещё... А ещё я была на съезде единоросов. Павел потащил позырить чё там твориться. Приехали партейцы с Таганрога и Вёшек. Чё-то говорили, чё-то рассказывали, распинались. Рассказывали про "народный фронт" - что это, я так и не поняла. Хотя я и не слушала.Половину этого... как это назвать?... заседания мы с Юлькой проговорили, о чём - не помню, а вторую половину я сидела и корчила рожи одному из таганрогских гостей-партейцев, который пялился на меня почему-то, как будто щас вот кинется и порвёт ко всем чертям на части. Он меня напрягал. Поэтому я не слушала. Ещё предлагали всем желающим вступить в партию. Всем. Но я чё-то не обратила внимания на то, кто вступил - я смылась как только сказали: "Всё!"

Я много успела за пол дня. И настроение у меня сегодня подозрительно замечательное. Хотя я ничего не пила, ничего не курила и под язык ничего не ложила. Мне просто хорошо от чего-то. Да. Я уже и не думала, что так у меня быть может)

Кто сказал, что, если у тебя достаточно денег, неплохое образование, своя квартира, работа, машина, ты можешь судить тех, чья жизнь отличается от твоей? Кто наделил тебя этим правом - судить того, о чьей жизни ты не знаешь ничего? Как ты смеешь рассказывать кому-то о том, как надо жить? Откуда ты можешь знать об этом? Глупости. " Ты можешь меня ненавидеть, но не суди." - неизменно фраза в голове. Постоянно. Хотя конкретно меня давно уже никто и не трогает. Почти. В основном. Но я слишком сильно завожусь, когда при мне начинают рассказывать, как вон те-то и те-то херово и неправильно живут. И какая они падаль. И как их надо отстреливать, потому что такие по земле ходить не должны. А я чувствую свою причастность к этой "падали", в данном случае к наркоманам и алкашам. Я понимаю, что то, что они делают правильным назвать нельзя. Да. Это нехорошо. Это неприятно - глядеть на их опухшие, синие лица, дышать их перегаром, слушать их бред пьяный. Но! Откуда кто знает, почему этот человек начал пить? Откуда кто знает, как он живёт? А кем он был до того, как пришёл к той жизни, которой живёт сейчас. 

Вспомнилась тётка на вокзале в Ростове. По ней видно, что она пьёт. И пьёт давно. И постоянно. На этом же вокзале и живёт. У неё пропитый насквозь вид - совсем. Она странно одета - серый балахон, плащ непонятного цвета, шапка вязаная какая-то и туфли с обломанными шпильками - розовые и в стразах, как у куклы барби. От неё шарахаются. К ней не подходят - пративно. Сидели мы с ней в разных углах вокзала - курили обе мои сигареты и пялились друг на дружку. Я не знаю, о чём думала она, глядя на меня. А я придумывала сценарий её прошлой жизни. Может быть, она, как и я, взяла и смылась с дома - запила - и осталась на этом вокзале жить навсегда. А может, он была молодая, взяла и влюбилась, а жених увидел её рожу и сбежал, а она, бедная, стала пить. А может, она забыла, кто она и откуда. И откуда у неё такие туфли. И как её зовут. А может, она вообще принцесса! Да, а что? Принцесса. И была он красивая-красивая. А злая колдунья хотела привратить её в жабу. А в жабу она не смогла превратиться - и стала такой вот противной тёткой. Кто знает, как оно было? 

А ещё помню, как играли мы на вокзале, в маленьком городе, не помню уже, как назывался он. Проходят мимо нас люди. Одеты хорошо вроде, в пакетах продуктов дохера. А нам мелочь кидают - по два рубля, по пять, ну по десять. А мы сидим и думаю, чё вечером будем жрать, когда наиграли не больше ста пятидесяти рублей. А нас пятеро. И есть хочется всем. И вот мы час играем, два - непутёво. Вроде уже и сворачиваться пора. А тут подходит к нам дядька - в хлам бухой, грязный весь, лицо жёлтое, руки трусятся - аж страшно стало. И вот он стоял, стоял над нами. Долго так. А когда мы начали сворачиваться, тихо так, осторожно попросил: "А сыграй мне, детонька, ещё. Я хочу вспомнит, когда был молодой." И я играла ему потом. Долго. А он стоял, молчал. А иногда подпевал. А потом всунул мне стольник мятый - последний свой, и ушёл. А мне так стыдно было, что деньги взяла. И так жалко дядьку. Ну пьёт он - и чё? Он не человек теперь? Падаль? Ничё подобного! Он, как все. Даже лучше и чище многих приличных, интеллигентных людей. Для меня лучше. Потому что душу он не продал. И не пропил. 

Ты можешь меня ненавидеть - но не судить. А право судить имеет только Бог один. Или кто там наверху сидит и нас придумыват. Но не люди. Нет. Только не люди.

Глупости. Мысль повернула не туда - я хотела написать о другом) Ну да ладно. Пусть так. Я просто под впечатление от короткого разговора о пьяницах, наркошах и бомжах. Со мной о таком говорить нельзя. Особенно посторонним.

А с утра звонил Тим. И много чего говорил - неприятного. Ругался, сказал, что видеть не хочет меня, что я опустилась, сдалась, продалась , "легла под систему". Надоело периодически - раз в два-три месяца - слушать этот укуренный бред. Он собрался в Хабаровск, не знаю зачем. Дурак да и только. Ищет на жопу приключений да и всё. А я опять кому-то "продалась". Да. Не понятно, правда, кому, когда и как. Ну, мне не понятно. Вот. Настоебенило уже как-то. Ну да скатертью ему дорожка и попутного ветра в хвост. Один хер до Хабаровска не доедет - соскучится. И это не то чтоб хорошо, но и не плохо. Да. Такие глупости. Мне просто давно никто не рассказывал сказок.

Холодно. И метёт во всю. Погодка... Зима. Она мне надоела. Мне надо бы апрель - поеду к Кошику. Наверное, поеду. Возьму Юльку, которая тут, засиделась уже, возьму Илюшу и поеду к Кошу. По нему я скучаю очень. Я по многим скучаю - и по Обуху, и по Нине, и по Маринке, и по Анче - по многим. Я до сих пор помню все имена тех, кого встречала по поездам или по впискам. И тех, кто не отказывал нам со стопом. И лица тех, кто помогал копейкой я помню тоже. При моей херовой памяти это удивительно.

А ещё... А ещё я вспомнила вдруг одного человека, с которым в Питере, собственно говоря, и познакомилась. В Павловске. Зовут его - Максим. Говорили мы с ним два раза всего лишь. Семь часов подряд первый раз. И второй на следующий же день - минут двадцать.  На морозе оба раза. Запомнила его почему-то. И я почему-то уверена, что его ещё увижу. Это глупости, конечно. Ясное дело, глупости. Но мне почему-то хочется его увидеть опять. Хотя и в первый, и в последний раз я видела его почти год назад - в марте прошлого года. Давно. Очень. Я уже должна была забыть напрочь о его существовании. Помню. И увидеть его хочу. Хотя это ни разу не логично. Кто он такой? Хороший музыкант. Музыканты - моя слабость. А ещё художники. Меня тянет к этим людям на подсознательном уровне. А ещё меня тянет к алкоголикам. Ну и к наркоманам. Причина сего? А хрен знает! Хотя... Это всё вполне объяснимо. Вполне. Тим же нашёл, как это объяснить. 

"А вот расскажи мне, милая, нахера ты вот это вот всё пишешь туда, а? Не, я тут это почитала... Извини, я случайно влезла... Так вот... Почитала, и знаешь чё подумала? Что зря ты это делаешь. Ощущение такое от всего этого как будто... Блять. Нельзя так себя наизнанку выворачивать! У тебя эта душа (похуй, что ты не любишь это слово!), она вся наружу там. Как блядь раздетая посреди площади. Хочешь, подойди. Можешь даже потрогать. Отъебать? Да за милую душу! Нахуя тебе это? Всё содержимое напоказ."

Права Хозяйка? Отчасти. Я знаю, что чересчур много личного здесь. А при учёте того, что закрывать дневник мне не хочется, получается действительно так, что любой может зайти сюда, прочитать, иногда что-то написать - без ограничений каких-либо. Но меня это не напрягает. Где-то я должна говорить всё, что думаю. Иначе я совсем поеду крышей. Если бы я тут себя не выворачивала, то мне пришлось бы копить всю хрень в себе. А она бы меня в один момент взяла бы и отравила - хрень эта - сожрала бы изнутри. А так... Я пишу и вроде выплеснула эту гадость, и легче уже. Это лучше, чем рассказывать всё то же самое псу Ясеню. Куда как лучше. Как там у Сплина "Я весь перед тобой - я ничего не скрыл!" Пусть так и будет!

А на рынке мне сегодня дядька диск подарил - "Маша и Медведь" И мы с Юлькой впали в детство. На целый час. Хороший мультик потому что. Здоровский. Я давно таких не видела. Хотя... "Смешарики" ещё нравились мне. Но я давно не видела их. С момента моего последнего визита в Омск. Тогда мы с Обухом смотрели. Тогда у него ещё был зелёный хаер. А ещё он тогда ещё всё время смеялся и веселил меня и пил много. А ещё тогда ещё был Чёрт. Но это уже вообще другая тема.

Холодно. Жутко. И снега навалило. Сидим с Хозяйкой-Катькой на порожках в шубах бабушкиных, курим, и время от времени перекидываемся снежками. И пиздим много обо всякой херне. Я буду скучать по ней. Я буду.

"Не бойся, милая, ложись спиной на снег! Тебя не хватятся - оттаешь по весне, а между пальцами проклюнется трава! Ты будешь счастлива, а по сему - мертва." Откуда это у меня в голове? Я просто глянула на снег и вспомнила. Откуда это?

Маталась по утру сегодня за струнами. Два часа туда - два обратно. Десять минут в магазине. Новые струны, новые медиаторы, новая тетрадь и краски, а ещё восемь мотков ниток на феньки. А ещё задубевшие пальцы и ноги. И это весь итог моей поездки. Стоило ли ехать? Пол года назад у меня бы и не возникло такого вопроса! Потому что, блин, ясное дело - стоило! Как же иначе?! Теперь я сто раз подумаю, прежде чем куда-то поехать. А ещё подумаю, как будет быстрее и удобнее добраться до места. Уже не "делаю не задумываясь", а "думаю, потом делаю". Хорошо это или плохо? Скорее всего - плохо. Для меня. Я привыкла действовать интуитивно - так, как подсказывает мне моё чутьё. Обдумывать, анализировать, просчитывать - это сложно для меня. Я всегда жила чисто по наитию - что хочу, то и делаю. И делаю это, как хочу и, когда хочу. Теперь надо делать всё так, чтоб хорошо было не только мне, а ещё и тем, кто находится рядом. Я никак не могу научиться так жить. 

А сегодня звонил Тим. Как всегда, именно в тот момент, когда я не ждала, когда я нахожусь в состоянии полного покоя, когда мне совершенно не хочется слышать его и знать, где он и что с ним. Мне вот интересно, насколько сильно я вру себе и людям, когда говорю "Да он же - брат мне. По духу. Но не муж. Нет. Мне так легче." Мне так легче, да? А я не знаю. Нет его на горизонте - я вполне спокойна. Мне всё равно, как называть этого человека - он мне просто дорог как-то по-своему и всё. Но как только он резко всплывает опять в жизни в моей - я теряюсь. Для меня это состояние - странное. Я почти всегда чувствую человека, точно знаю, чего мне в нём стоит опасаться, чего не стоит, знаю, что мне следует ожидать от данного, конкретного человека. А тех, от кого я не знаю, что можно ожидать, я боюсь. Открыто совершенно. Я не связываюсь с такими людьми. Обычно. Тим - исключение. Тим - исключение из всех, придуманных мной правил. А нахера мне, стесняюсь спросить, эта головная боль? Любовь - не любовь. Братство - не братство. Хрен знает что, в общем-то. Но это "хрен знает что" завязало нас с ним накрепко, так, что теперь я не умею развязаться. И он тоже. Поэтому выпустить себя на волю он не может. А я потихонечку скучаю и рассказываю себе про "Братство духа". А потом понимаю, что спиздеть себе нереально. Плюю на это. И опять рассказываю себе сказки. 

А Тим в Москве сейчас. Да давно уже он там. Живёт у Парадокса. К которому в первый мой приезд в сей замечательный город мы попасть не смогли - нас выгнали. Тим говорит, что отбудет в Москве, пока митинги, позырит на сии шевствия со стороны и приедет тогда уже ко мне. Пусть едет. Может, повеселее станет мне. А то мне не с кем писать песни. И играть их не с кем. И сказки мне никто, кроме меня же самой, не рассказывает.

Зато я купила струны. И красивых медиаторов. Хотя зачем они мне, если я без них играю обычно? Зато купила - душу отвела.

Ну чё? На колу мачало - начинай сначала. А я докажу сама себе, и Тиму, что могу хоть что-то до конца довести.  Ну, по крайней мере, я постараюсь.

Неуважение родителей.

Ну... тема, мягко говоря, немножко больная. Причём как неуважение К родителям, так и неуважение родителей.

Я могу сейчас сказать, что неуважение к родителям - это очень хуёво. Причём всегда. Какими бы ни были родители - их надо любить, ценить, уважать, ну и так далее в том же ключе. Потому что они меня родили, кормили, одевали. И это действительно правильная мысль. Так должно быть. Люди, которые дали мне жизнь, в которых течёт та же кровь, что и во мне, они не могут желать мне плохого, я не могу не любить их. Но... Хотя я и думаю, что именно так и должно быть - врать я не буду. Отца я очень люблю. Он всегда был для меня эталоном настоящего мужчины, примером для подражания. Всегда. И его я уважаю очень. И очень-очень люблю. Но! Я не могу сказать то же самое о матери. К ней у меня другое отношение. Которое ничего общего не имеет с уважением или любовью. Как прикажете мне уважать человека, который в течение четырёх лет позволяла какому-то левому мудаку называть меня шлюхой, дрянью, блядью, выродком, сукой, ебанутой, панковской подстилкой - и ещё многими красочными метафорами, а моего брата - уёбком, ублюдком, кобелём, блядским выродком и так далее и тому подобное и который сам не гнушался этих же слов.Как я могу уважать человека, который выставил меня за дверь, зная, что мне некуда больше идти, не к кому? Как я могу уважать человека, которому я два раза пыталась идти навстречу - возвращалась домой, пыталась просить прощения, а он мне в рожу плевал опять и на хуй посылал. Как я могу уважать человека, которому мужик левый какой-то, обыкновенный ёбарь, дороже собственных детей? Как? Я, наверное, не имею никакого марального права говорить так. Но я не могу врать.

И вот она опять строчка, которая постоянно в голове: "Ты можешь меня ненавидеть, но не суди!" Вот и тут так же. Каждому - своё. Нету этого единого для всех правила, что, мол, если тебя родили, определённое время покормили, то всё - пиздец: уважай, люби, ублажай, пока не сдохнешь ты, или они. Нету этого. Для меня. Я матери больше ничем не обязана: всё, что она когда-то инвестировала в меня, я уже давно возместила. Я не обязана её любить. И уважать. 

Такие дела. Грубо.

Зато честно. Хотя, хорошо ли это?

Таак... Мне просто нехер делать: Илюха спит, Юлька отсыпается дома, Пашка занимается какой-то хернёй - пытается починить нашу старую стиралку - бабушкину ещё. Как? А главное - нахрена? Я вполне спокойно стираю ручками - мне не напряжно. Так и нафига заморачиваться со стиралкой?! Ну да ладно... Нравится ему в этой ерунде копаться - ради Бога. Только мне скучно. В такие моменты мы обычно писали с Тимом песни. Которые назавтра выкидывали нафиг - за ненадобностью. Зато писали. И мне было не скучно. Что ж это, блять, за "было" такое? Опять "было"! О чём бы ни писала, обязательно, как бабка старая, припомню: "А вот было-то...." Блять, при царе Митрохе-та было оно... да... И как это назвать?? Хотя, какая разница? Я вообще не то хотела... Блин.

Я хотела вот чего: когда-то, в незапамятные времена, я начала флешмоб. Не люблю их - терпеть не могу, но вот тот мне понравился и я его начала. Но как всегда не закончила. И Тим мне ещё говорил тогда, что я точно не закончу, что меня не хватит. И, впринципе, он был прав - но только отчасти. Потому что у меня в планах эту бирюльку добить.

Итак, дошла я до Вопроса № 19. Мне осталось вот это:

День 19 - Неуважение родителей.
День 20 - Насколько важным вы считаете образование.
День 21 - Одно из ваших любимых шоу.
День 22 - Как ты изменился в последние 2 года?
День 23 - 5 фотографий известных девушек/парней, которых вы находите привлекательными.
День 24 - Ваш любимый фильм. О чём он.
День 25 - Тот, кто очаровывает вас и почему.
День 26 - Какой тип людей привлекает вас?
День 27 - Проблемы, которые у вас были.
День 28 - То, что вы не пропустите.
День 29 - Цели на ближайшие 30 дней.
День 30 - Ваши взлеты и падения в этом месяце.
День 31 - Ваш характер

Вот это вот осталось. И у меня в планах это добить. Дело принципа. И начну я сегодня. Да-да.

Вчера - бац! - и порвала две струны. И поранила об них пальцы. Теперь хожу расстроенная - струны тут, у нас, нифига не продают. Надо ехать куда-нибудь за ними. Или просить, чтоб кто-нибудь привёз или передал. В общем, неделю я без гитары точно просижу. А больше делать нефиг - Женька дал мне больничный. Потому что вчера я пол дня просидела в больнице, услышала то, что слышу всегда, в сотый раз получила грёбаный рецепт на, страшно представить, четыре касаря, выкинула его при выходе из больницы и хожу теперь счастливая. 

Не надо меня так часто тягать по больницам - один хер ничё интересного и завлекательного я там не вижу! Сидят там люди со скорбными рожами, трепятся о своих гемороях, насморках, бронхитах - ноют и ноют, пирожки жрут больничные - жареные, с кортошкой, хотя эти пирожки - это, наверное, единственное, что мне в больницах нравится, потом заходят в кабинеты врачей, раздеваются, слушают то, что слышат уже на протяжении хер знает какого времени, одеваются и идут тратить деньги на лекарства, которые, как они сами говорят, нихера не помогают. Зачем это всё? А так - веселее. Да. Знать, что не один ты такой, с геморем или бронхитом. Это, конечно, глупости. Глупости. На я так это представляю себе. Потому что, сколько бы меня не уговаривали лечиться, ходить на приёмы к врачам регулярно и т. д. и т. п., мне похуй - я не привыкла так делать, я этого не люблю, да и не понимаю я этого. Это уж мои тараканы такие. 

Зато я зашла вчера к тому дядечке, блогадоря которому и я и Илья всё-таки, вопреки всем ожиданиям всех, вполне живы и даже, можно сказать, здоровы. Удивительно, он напоил меня чаем с вареньем. С вишнёвым. Вспомнил меня) Имя моё вспомнил. Это вот второй Врач в жизни моей. Настоящий. Все остальные были как мёртвому припарка. А этот - дядька хороший. А детей своих нету у него. Ёбаная несправедливость - не должно быть так. Я ему об этом сказала, а он мне ответил, что возьмёт и меня удочерит. Со смехом, конечно. Невзаправду. А у меня и так папа хороший. Только я холодная, безразличная и чёрствая - я никогда не говорила ему, что он хороший и что я люблю его. Хотя, он знает, наверное. Но я не говорю ему об этом - я никому о любви не говорю. Не считая Тима, наверное, и Юльки. Но это уже мои тараканы.

А вчера на моих глазах мальчик девочке сделал предложение "руки и сердца". Со слезами на глазах. И, как мне сказали, очень красиво. А она отказала. Доела свою курицу, допила своё винище и ушла. Любовь, мать её... Жалко стало мальчика. Водки ему за счёт заведения Женька сказал отнести. И разрешил с ним выпить. А он долго рассказывал, как она его не любит, не уважает, не жалеет. А мне стало противно. Он допил водку и я пошла домой. Даже с учётом того, что мне его жалко - он мне пративен. Почему? Не знаю - почему. Так получается просто. И всё. И да - это такие у меня тараканы.

А мы с Дрангом курили вчера чего-то и он меня заставил всё-таки частично исповедаться. Без формальностей - стойки на коленях и скорбной мины. Просто так. В виде двухчасового монолога с редкими вставками-вопросами, в основном ритарическими. Мне легче? Мне не легче. Ко мне просто теперь не пристают. Хотя, это уже замечательно. 

Десять трезвых дней - дохуя много. И нет ничё - мизер. И всего этого как не бывало. А всё потому что: "Детка, я много слышала о тебе. Но... ты совсем не такая. Ты мутная какая-то. Мне Краев описывал другого человека совсем - панкату, гёрлу Тима, девку без башни. Ты мне нравилась. А ты... Давай винца, детка, а?" Ух, и ёб же твою-нашу, желание доказать кому-то, себе наверное, что я именно такая, какая я была, взяло свой чёртов верх! Эта Молодая Хозяйка мне определённо нравится. Я кайф ловлю с этой девки! Наглетура, сволочь, жуткая выскочка и хамка - прикольная! А Арине нафиг пить нельзя. Врачи сказали, типа будешь пить, курить и нервничать - к лету в ящик. Это было сказано мягче, деликатнее и туманнее, но я ж не дура - вычленяю из длинных фраз главное. А какая нахуй разница - дотянуть до лета или до осени? Или, может, до следующей зимы? Раньше срока не помру - позже тоже. Бляя.. Чушь! Пить меньше надо, дура! А лучше - не пить. А ещё лучше - не пить, не курить и не нервничать. А ещё спать хотя бы по пять часов за ночь. А ещё чё? В четыре стены замуроваться и на свет белый не смотреть? Зато, блять, жить долго и пиздато. 

Это, конечно, всё херня. Я себя оправдываю каким-то бредом. Даже будучи пьяной я думаю обо всём этом. И оправдываю себя! Вру себе. Брехло и пьянь. Я не могу трезвая - я всё вижу сразу иначе: темнее, глупее, страшнее, гаже... Это называется - алкашка? Как по мне - так нет. Я  могу назвать это красивше - беглец. От всего - в первую очередь от себя. Но это я могу так это назвать. Я всё могу оправдать. Но то, что мне пративно от того, что никакой силы воли нет у меня и в помине, и  от того, что я совсем не та, какой хочу казаться, я оправдать не смогу. Слов не хватает. 

А ты пей, пей. Ничего святого. Ничего важного, ценного. Ты - пей. А мне хватило трёх бокалов. Вина. Это мало? Это мало. Но мне хватило для того, чтобы понять - я сама себе не хозяйка. Кто мне хозяйка? Никто. А ты... Ты можешь меня ненавидеть - но не судить! Ты - всего лишь отражение в кривом зеркале. Нет, не я твоё отражение. Ты - моё. Теперь ты видишь то. что хотела, детка, а? Об этом рассказывал тебе Краев? Ну, смотри. Не проеби только момент - ты больше этого не увидишь. Кончилась Тимка - ушла. 

Так вот - новая истина пришла в пьяную мою голову: нет Тима - нет и Тимки. Нету и всё. Раз - и всё! Ни разу не логично? Да хрена с два! Ко мне "Тимка" приклеилась потому, что я была продолжением Тима в глазах людей. Многие и имени моего не знают. Многие не видали меня никогда. Знают, что есть такая Тимка, Тимоха и всё. Всякие там Краевы впечатлениями делятся, рассказывают чё-то... А теперь - хлоп - взмах волшебной палочки, и пиздец - нет такого человека. Соль... Мне нравится. И да будет так! Близкие называют меня по имени, а для остальных я буду - Соль. А через пару месяцев тусовка забудет обо мне. И Краев заткнётся.

Кто такой этот Краев? Я не помню даже. Я многих не помню - ни лиц, ни имён, ни фамилий. Проходящие люди. "Скользи мимо всего, касаясь, но ни к чему не привязываясь." - так бы всегда жить, а не в отдельных случаях. Я не помню, кто такой Краев...

И вот ещё интересно мне: почему я решаю изменить что-то в своей жизни только в истерике или спьяну? Странно. Не логично ни разу.

А эта Молодая Хозяйка определённо как-то вклинится в мою жизнь. Мой человек - Екатерина. Чересчур зацепила с первого же взгляда, слова, жеста. Я сама себя не пойму - она меня раздражает, но я с неё кайфую! Она, похоже, то же самое чувствует. Я ничего о ней не слышала раньше. Ни о ней, ни о её попутчике - Дранге. Ничего. Хотя сами они с Новосибирска. А их тусовка мне знакома. А они - нет. 

"Милая, ты знала, что ты -  птичка-чайка, а? Знала? Знай! Щас спросишь, почему. А я не скажу! Но ты определённо мне нравишся, детка! Да! Определённо." А она здорово поднабралась, пока я печатала. Да, она мне нравится!

Я ненавижу такие резкие перемены в моём настроении. Сука...

А я сначала подумывала прикрыть эту запись, а потом вспомнила: мне ж нечего стесняться! Наверное...

Я сменила ник с -Тин- на -Соль-. Почему? Потому что, во-первых, приглянулось мне это странное имечко, а во-вторых - нет Тима, нет и Тимки. А "Тимка" пошла именно от "Тин" - так меня в первый день нашего знакомства назвал Егор. Как фею из Питера Пена. Так то. Вот. И да будет так! Если уж меняться, то полностью!

Исповедуйся мне сегодня. Встань на колени, склони голову. Можешь даже выдавить парочку слёз - ты это так хорошо умеешь, я смотрю. Давай, говори! Зачем же ты молчишь? Я хочу выслушать тебя. Я хочу знать все твои грехи - до самых мельчайших подробностей. Хочу видеть тебя насквозь. Чтоб знать, что же ты за человек такой. Чтоб понять, кто ты такая. Ну, давай! Начинай... Я жду!

И откуда ты, блять, вылез, проповедник?! И вот нужен ты мне сильно больно... Исповедь... Я своим-то хера с два свои грехи выложу, а тут ты ещё нарисовался - хер сотрёшь! Исповедь... А ведь хорошо бы! Только не левому хер-пойми-кому. А так... Хорошо бы, чёрт возьми!

У Юльки новые Прыгуны. Парень, вот этот самый Проповедник, и девчёнка. Сучкааа та ещё - это за километр невооружённым глазом видать, да она и сама об этом говорит. Не нравится она мне - ёбаное отражение. Рыжая, глазищи жёлтые - кошиные, худая, белая и с гонором таким, который свободно может устраивать соревнования на прочность с моим. "Как зовут-то тебя?" "О, называй меня - Молодая Хозяйка, милая!" Выпали. Только что по полу не катались - так ухахатывались. Здоровская девка - ржачная. Неделю, пока они у Юльки жить будут, мне будет чем заняться: исповеди выплёвывать, да с Молодой Хозяйкой играться в "кто кого переговорит" И мне определённо это нравится!) Я давно не играла в такие бирюльки. Вот тут-то и поглядим, насколько я сдала...

Вчера звонил Андрюша Обух. Собрался он в Питер по каким-то делам с каким-то кентофуриком. По пути в планах у них заехать и ко мне. Счастью нет предела! Миллион лет его не видела! А он взял и бросил пить. Да-да. И это тоже радует. Да и вообще, скучаю я по нему больше, чем по всем остальным. Солнышко моё - почти что в прямом смысле слова этого: тёплый, светлый человечек - он всегда меня радует. Потому что улыбается много и много хорошего мне говорит. А ещё он планирует заскочить в Москву. Тоже по делам. И тоже не на долго. Но планирует. А с Омска он привезёт мне фенек от Нины, и лямку для гитары, которую Нинка мне сплела. Кайфы) А я по Нинке тоже скучаю. А Андрей не разрешает ей ехать. Так-то.

А котейка мой уже пришёлся ко двору. Спал сегодня на Ясене. За день поймал две мышары, которые дико мешали мне спать, и разбил при этом тарелку - на счастье. Замечательный котейка пришёл ко мне. И глаза у него красивые. И взгляд такой, что аж продирает до костей. И моторчик внутри) Здоровский Похмельный у меня теперь есть, хотя и кошак.

Как же холодно! Зачем так холодно? - 23 мороза. Холодно. Плюнула - на работу не пошла. На улицу вообще решила не выходить. Холодно.

Греемся кто чем: Юлька с Катькой - портвейном, Пашка - кофе, а я - зелёным чаем. И чай у меня уже почти закончился, а в магазин за ним мне влом идти. В прошлом году по такой пагоде я по поездам ходила, а потом руки морозила по переходам, по вокзалам или у банков, у магазинов - кайфовала я, знала, что точно-точно живу и холода не чувствовала. А теперь даже в магазин сходить мне влом - холодно потому что.

Стыдно признаться, я в руки гитару не брала уже... ну с неделю точно. Потому что мне - лень. Мне холодно. И делать я ничего не хочу. И видеть не хочу никого. И слышать. Да и говорить не хочу. Резкий приступ дрянного похуизма. Кто б мне чего сейчас ни сказал, кто бы чего ни сделал, реакция у меня будет одна - полное отсутствие реакции. Не люблю, когда так. Странно всё. Как, блять, тормоз какой. Толи я устала, толи с жиру беситься начала - скучно мне. Да. Правильно Кир говорит, что если у человека места своего нет, то он всю жизнь метаться будет - искать это место, а не найдёт никогда. Невозможно привыкнуть. Я пол года уже никуда дальше Волгограда не выезжала, с места не срывалась, сидела ровно - и чё? Я до сих пор не привыкла. Я посреди ночи просыпаюсь от того, что мне стук колёс чудится, или звон стаканов, или аккорды чьи-то за стенкой. Хуже кашмара такие звуки - родные, знакомые до какой-то сладкой, нежной боли. И никуда мне от этого не деться. В такие моменты я начинаю верить в судьбу, в провиденье, в Высшие Силы - во что угодно! Ведь если бы хоть что-то зависило от меня, я б смогла выкинуть из бошки эту идею о Вечном Доме, смогла бы мысли в порядок привести и спокойно растить сына. Но это ж я. Я не могу. Я быстрее в судьбу поверю... В преднозначение особое какаое-то. Во всё, что угодно! Я не успокоюсь, наверное, никогда. Если мне повезёт дожить хотя бы лет до сорока - я буду выглядеть странно, вести себя странно, как минимум.

А я нормально подравняла волосы. Теперь они ещё короче, но мне с ними удобно, да и вроде, визуально ничё так получилось. И от раст я не удержалась. Захерачила две штуки сзади по пояс и одну короткую спереди. Опять мне все мозги за них Женя выебет. Ну и пошёл на хуй. Я вот ещё в синий покрашусь... Если уволиться вдруг захочу неожиданно. Мне тогда обеспечено тактичное "Пошла на хуй" . А вообще, хер его знает, в какой краситься... Но точно не в белый, не в чёрный и не в розовый. Скорее всего, в красный. Хотя, хер знает. Я в последний раз красилась-та в 17. Тоником. В синий. Кто-то мне этот тоник с Таллина привёз. Настя, кажется - не помню. И я ходила синяя. Ярко-ярко. И так кайфово было, когда люди оборачивались и глазища таращили!) Но мне было 17. Я нигде не работала. Да и вообще жила по закону "Чё хочу, то и ворочу". А ещё я с улыбкой и без капли сомнения или стеснения посылала всех на хуй. А сейчас так нельзя. Опять...

А ещё ко мне тут котяра приблудился. Два дня под окном сидел. Молчал и заглядывал в окно. А я кошек не люблю. Даже терпеть не могу. После хер-знает-какого количества кошек у нас в квартире я успела возненавидеть их хамскую натуру. Но этого кота мне стало жалко. Рыжий, тощий, глазища жёлтые на всю морду, усы повыдернуты - жалко его. Пусть со мной живёт. Думала, как назвать его - назвала Похмельный. Не помню уже у кого, но у кого-то из наших вписчиков тоже так звали кота. И это был единственный котейка, с которым у нас была взаимная любовь. Поэтому пусть этот тоже будет Похмельный. И пусть мы с ним тоже друг дружку полюбим. И пусть не проявиться его хамская, нахальная кошачья натура.

Ночью проснулась от шелеста листов бумаги. И от скрежета пишущего карандаша. Немного испугалась - так Тим любит: ночью писать. Чтоб тихо-тихо, но вслух рассказывать самому себе, что и как писать. Я любила его слушать в такие моменты. Лежала затаившись, тихонечко, пошевелиться боялась - дышала через раз: только чтобы не вспугнуть его, чтобы он не замолкал, чтоб не останавливался. Я любила так делать. А потом утром пересказывала ему наизусть всё, что он написал. Смеялась. Гордилась собой. А сегодня проснулась ночью и испугалась. А это всё Пашка. Разложил на полу листки, обрывки бумаг, блакноты, и писал. Сосредоточенный. Серьёзный. Потом вскинул голову, как будто испугался, поймал мой взгляд и: "Хочешь почитаю?" Конечно! Ты ещё спрашиваешь! Хочу.

До четырёх утра он читал. А я завороженная слушала. Я и не знала, что он пишет так. И что читает с такой горячкой. Я в восторге!

- А знаешь, как я буду тебя называть? Соль! Можно?

- Асоль? Почему это?)

- Да нет! Не Асоль. Соль! Почему? У тебя лицо солёное всегда. И кожа белая. И с тобой переборщить ни в коем случае нельзя - плохо будет а то!

Странная логика. Странная очень. Непонятней даже, чем у Тима. Я теряюсь.

Мимо зеркала прохожу - слёзы на глаза. Жалко волос. Но зато теперь их можно покрасить даже. Придумаю, в какой цвет и покрашу. А чего тут уже терять?)

А ещё мне холодно. И хочется чего-то нового. Сама не знаю чего. Так вот. Арина устала. А ещё он очень давно не пила - непорядок. Сдаёшь, мать...

На улице - 19 мороза. Холодина ужасная. Позвонила Жене, сказала, что заболела, Хотя на самом деле вполне здорова. Я много вру. Почти без повода. Сегодня я просто не хотела выходить на мороз. Только и всего. Но на работу ходила всё равно. На пол смены.

Дозвонилась Кошу. На старый номер. Он говори, что эту симку давно проебал. Значит, нашёл. А может, просто врал. Говорили долго. Звал к себе. "Холодно тебе там?" Не у вас. Не у тебя. Тебе! Значит, волнуется, переживает. А это - приятно. Говорил, что приедет за мной дня через три, если я захочу. Но я зимой не хочу в поезде. А то Илья заболеет. Лучше весной. В апреле.

Я хочу в Питер. Но я, кажется, боюсь. Для меня всегда Питер был городом-сказкой, где я просто свободна. От всего. Впервый раз я попала туда с папой.ЗимойМне было 8 лет. Я влюбилась в этот город. В эти огромные красивые здания. В эти мосты. В Неву. В седое небо над городом. Я влюбилась! Прошло 11 лет. Я до сих пор влюблена. Хотя видела ещё очень много красивых городов. Второй раз я приехала в Питер с Тёмой. Летом. Мне было 15. И мы впервые сбежали из дома. К тётке. А последние  разы я была там у Андрея. Первый - в октябре, после того как с дома ушла - сразу. Москва нас не приняла - принял Питер. Дугой раз я была там в ноябре . Потом - в феврале. Потом в марте. И в последний раз в июле. Всего получается семь раз. Мало. Хочу ещё. Мне всё время напоминают про этот город. А я люблю о нём вспоминать. Даже не вспоминать - думать. Меня там ждёт Андрей сейчас. И я, наверное, поеду туда в апреле. Если позволит мой организм - не устроит мне очередной концерт с почками. Я поеду. Вместе с сыном и с Юлькой. А может даже с Пашей. Хотя в этом я сомневаюсь. 

А ещё я не выдержала и позвонила Марине. Дура? Да. Мне нужен её голос, её поддержка. Она плакала и извинялась. Сказала, что просто любит меня и успела очень полюбить Илью. Поэтому так и сделала. Хотела сделать. Мне её не хватало... А ещё мне не хватает Обуха. Но ему я не смогла дозвониться. Он пропал давно чего-то - не звонит даже. Я скучаю. 

А ещё я отрезала косу. Псих накрыл после замечания какой-то карги-проверяющей в баре. Были волосы по пояс - стали по плечи. Были в волосах расты и бубенцы - теперь ничего. Немного обидно. Но я сама виновата. Я во всём виновата сама.

Закрывай глаза. Представляй себе оборваных, грязных, патлатых говнарей, с бутылками в руках, с грязным баяном, бережно завёрнутым в тряпочку, вместе с ложечкой и иногда лимончиком, в мешках  - они твои друзья. Были, есть и будут всегда. И пусть ты не видела их полтора года. И пусть ты перестала им звонить за месяц до того, как сбежать. Они - твои люди. Они - последние, кто видел бледную, молчаливую, зажатую девочку, которая саму себя боялась. Они - первые, кто увидел тебя такую, какая ты сейчас. Они учили тебя быть такой. И пусть это они посадили тебя на иглу. И пусть это они учили тебя пить запоями, ржать громко и издеваться жестоко над теми, кто неугоден тебе. Пусть ты жалеешь об этом - выученном. Но! Это они научили тебя бить так, чтоб  противник потом не мог встать - протягивать ему руку ты училась сама, с дикими муками. Это они научили тебя убивать словами - исцелять ты не научилась до сих пор. Это они научили тебя обращать любое слово человека против него - "за" ты так и не осилила. Это они сделали тебя Такой. Многих нет уже давно. Многих ты ещё хоронила. Многие лежат за оградой кладбища. Закрой глаза. Вспомни о них. Вспомни их. Было весело...

Как я попала к панкам? Просто. Очень просто. 

Мне было 15 лет тогда. Тёме 17. Сентябрь был. Начало сентября. У матери появился Влад. Он ещё не жил с нами - просто приходил "выпить кофе". И как всегда: "Погуляйте." И мы пошли гулять. Обычно, я ходила к Андрею, когда меня отправляли погулять. Мы сидели у него, курили, пили чай, включали громко музыку и разговаривали обо всякой херне. Но в этот раз Тёма предложил мне пойти с ним к Дэну. Ну а что? - пошли. Я и раньше видела его шайку. Они приходили к нам. Но в такие моменты запиралась в комнате - боялась. И шла когда к ним, тоже боялась. Пришли. Зашли в квартиру. Я споткнулась об кучу обувки у двери. Заматерилась. На меня обратили внимание. Заржали. Мне реветь захотелось - я боялась. "Это чё за эльф-недоросток?" Мне стало ещё обиднее. И ещё страшнее. "А это моя сестра" "А с хуя ли рыжая? Ну ладно, давай знакомиться!" И я перестала бояться. Я впервые видела такой "притон". Я чувствовала себя там, как дома. Сколько ночей я там провела, Господи! Пьяных, обдолбаных ночей. Со страшными голлюцинациями. С криками дикими. С истериками. С того момента, как я переступила порог квартиры Дэна, все те люди, которых я так боялась стали мне братьями. Я не боюсь этого слова. Потому что по-другому я не умею это называть.

Да Дэн умер первым. Ещё до того, как Тёму загребли в армию. Дэн был старше всех. Сейчас ему уже было бы 25. У него были синие волосы. У него были синие глаза. И футболка с Лениным. Вот так. он - был первым молодым мёртвым в моей жизни. А потом... А потом Кальций умер. А потом Вера. А потом Крюгер. А потом ещё четверо. Люди приходили к нам. А потом их выносили вперёд ногами их их домов. А иногда и из нашего "притона". И меня могли бы вынести. Те же вены, что и у Веры. В первый раз. Я любила Веру. Она должна была быть Тёминой женой. Она ждала его с армии. У неё были ярко-красные волосы и янтарные глаза. Никогда не забуду её исповедь. Никогда не забуду её кровь в спальне на полу. Месяц после того, как не стало Веры я не могла ходить в наш дом. Я постоянно чувствовала себя грязной. В этой крови.

Я не хотела писать об этом. Я не хотела. Но если вспоминать, как я к ним пришла, то надо вспомиать и их самих. Я помню много хорошего и весёлого: ночные посиделки, игру в дурака и кукареканья дурным голосом в окно под мат соседей, танцы на "Лысой Горе" - пляски в нашем дворе под громкую-громкую музыку, под которую невозможно танцевать, хождения по Парк-хаусу группками - игра с продавцами в  "кто кого переговорит", походы в лес, на природу - рыбу ловить, а там опять смех, гитара, карты. И водка. И ещё чистые баяны и грязный порошок. А так... всё было весело. 

С ними я променяла Арию на Гражданку и Летова, кеды на берцы, фильмы на глюки, вино на водку. С ними я попробывала первый косяк, первую рюмку водки, первую серьёзную драку - без правил, первый поцелуй, услышала первое "люблю" над ухом. С ними я научилась драться, закатывать истерики, выдавливать из себя слёзы без особого желания, громко говорить так, чтоб меня слушали и боялись шевельнуться, научилась ширяться, не бояться крови - ничьей. 

Это их заслуга, что я такая вот, как сейчас. Это всё они. 

И... Закрывай глаза. Пусть они тебе присняться. Вспоминай. Вспоминай их - стрёмных, грязных, вечьно пьяных, патлатых гавнорей - любимых. Первых. Вспоминай. Тех, кто смотрит на тебя сверху. Тех, кто всегда с тобой. И тех, кто жив. Тех, кто смог выстоять. Как ты. Закрывай глаза. Вспоминай. 

Зря затеялась с этим постом. Чересчур откровенно. Через край. Так нельзя. Стареешь, мать, ой, бля,

"Дым табачный воздух выел..." - уйдут эти строки уменя из головы или нет? Хоть когда-нибудь? А ещё "Любит не любит? Я руки ломаю..." Идёшь по улице, а в голове мыслей нет - никаких, только эти стихи. Много стихов. Разных. Это, наверное, единственное, что осталось в голове со школьной программы. Хотя нет... Есть ещё "Мастер и Маргарита", то, что читалось взахлёб. Два раза. Легко. С картинками в голове, а потом и на бумаге. А ещё общество и право. До сих пор термины и содержания законов всплывают в голове. Я же должна была быть психологом - я любила обществознание. 

Припёрло меня сегодня школу повспоминать. Одноклассников своих. Учителей. Скучаю? Неа. И в мыслях не было. Даже ни рядом. В классе я была одна всегда. Сначала потому что вела себя тихо и незаметно. Потом потому что пять лет воевала с Сашкой - до драк, слёз, разорваных маек, разбитых цветочных горшков, выливаний вёдер грязной воды на голову - и так я его и выжила с класса. А потом меня стали побаиваться. А потом Тёма взял меня к себе в шайку - к панкам. И меня стали бояться. Ну, как бояться? Если я говорила - мало кто мог чё-то пискнуть даже, а тем более спорить со мной. Мало кто мог подстебнуть меня, или поржать надо мной. Мало кому хотелось со мной ругаться. Потому что у панков я очень быстро научилась говорить так, чтоб меня слушали и слышали, вникали в то, что я говорю, понимали, что спорить со мной бесполезно - я всё равно выйду из спора правой. Все это знали. Мне было приятно. Я кайфовала от этого. Все мои друзья были далеко за пределами школы - в классе я подпускала к себе только Андрея. Я скучаю только по нему. Он здорово мне помогал. Я любила прогуливать у него дома уроки - курить и пить чай с шоколадкой.

Скудные, неприятные воспоминания остались от школы. Только ругонь, драки, постоянные перепалки с учителями - за правду, как я думала. Да, в общем-то и думаю. Замечательный выпускной. С тем же Андреем. На мосту. С бутылкой пива и с аттестатами в моём драном мешке. И никакого платья у меня. И никакой белой рубашки у него. Мы многое потеряли? Нет. Мы так же напились, как и все там, на выпускном. Только там пили шампанское и водку по-тихому, под столом, а мы пили пиво, спокойно разговаривая о всякой херне, рассказываю друг дружке, что там на душе... Я это запомнило. А платье... Да нахер оно нужно не девушке, а девке? Мы ничего не потеряли.

Память всё чаще и чаще выдаёт мне куски из "прошлого". Стареешь, мать! Всё, пиздец пришёл. Я много вспоминаю. Даже со слезами на глазах иногда. И никому не рассказываю - не поймут.

А Женька принёс сегодня мне в подарок птичку в клетке - беленького попугая. Странная реакция - почти истерика. Я сама себя не поняла. И его. Зачем он принёс мне птицу в клетке? Я себя так вижу - он это знает. Все это знаю. Плакала долго, просила клетку убрать. Странная реакция даже для меня. Я сама себя испугалась. Всё же хорошо. Я ж на своём месте, вроде. Сама же говорила так. А душе - птичьей - хочется другого дома - моего. А какой он - мой дом? Не знаю. Наверное, без стен и крыши. А так бывает? Нет. Значит сейчас вот я в своём доме, на своём месте. Логично? Ни разу. Ну и что? Должна же я себя хоть как-то убеждать, что мне - охуенно. 

А в мой плеер вернулись Янка и Пилот. А ушёл Lumen. Но остались Пикник и Сплин. Замечательная компания для моей сегодняшней ночной смены.

Снег. Белый-белый - правильный. И не тает. Второй день уже. Хороший, белый снег. Маленькая радость - моё личное сиюминутное, даже сиюсекундное счастье - моё глубокое спокойствие.
И "Аринка, я больше не хочу. Давай не будем? Давай развяжемся? Я не могу на тебя смотреть - ты меняешься, я с этим сделать не могу ничего. Я не хочу, чтоб так. Я хочу, чтоб была Ты, а не то, что сейчас. Ты болеешь - чахнешь. А это я всё. Это всё я.  Я не хочу, чтоб ты болела. А когда я ухожу - тебе легче. А я не хочу уходить. Давай развяжемся? Отпустим друг друга, а? Я не хочу тебя терять - я хочу, чтоб ты рядом была. Но не так, как сейчас. Я хочу быть братом тебе, а не мужем. "  Стыдно признаться, но я так давно ждала, когда он скажет мне это. Хотела услышать эти слова. Развязались. И сразу - руки свободны. Сразу - мысли по местам, чувства. Сразу - лёгкость в душе и тепло. Всё просто. Просто мы с тобой - одной крови. Мы - копии друг друга. Нас Бог создавал с одного трафарета - только почему-то я - девочка, а ты - мальчик. Одинаковые. Части, от одного какого-то сильного целого. Мыслим одинаково, думаем, чувствуем, желаем, боимся. Всё так просто. Было. А мы мучались полтора года - оба мучались. Болели. С ума сходили от страха друг друга потерять. А всё оказалось так просто. "Ты же знаешь, что я тебя люблю, как никого. Знаешь же, да? Только я тебя люблю неправильно - потому что не телом. Не так, как других. Мы же не потеряем друг друга, да?" Нет, не потеряем. Чем хочешь клянусь. Прилюдно. Потому что - знаю. Точно знаю.

Всё так просто. И я спокойна. И ещё - счастлива.

Да. И это, наверное, неправильно, но мне хорошо и легко. Потому что у меня есть Пашка. Да... Наверное, вот именно это люди называют "любовь"? Наверное. Я не люблю это слово - оно заезжано до чёртиков. Но я не знаю, чем его заменить. Я любила Чёрта. И до сих пор люблю - он живёт в моей голове и никуда не уходит. И я не хочу, чтоб уходил. Я его до сих пор люблю. Я люблю Тима. Сильно. Крепко. Это - особенная любовь, необъяснимая для меня. Живая. Настоящая. Я пока в гроб не лягу буду это странное чувство испытывать - всегда. И Пашу я тоже люблю. Юлька говорит - Спешишь с выводами. Может, спешу. Но у меня всегда так - если человек становится близким, то с первого слова, с момента появления его в моей жизни - сиюминутно. И даже не важно, почему-то, в реальности ли этот человек: живой - из плоти и крови прямо передо мной, либо это только голос его в телефонной трубке, либо только несколько слов на мониторе. Не важно. Если человек - мой, то с первой секунды и до самой смерти. А Паша - мой. Мой Медный Ангел, с янтарными глазами и горячими, живыми руками. Странно всё это... Даже для меня. Все эти слова - странно. Почти что сентиментальность. Я это редко могу. Ни слова мата в записи - ни единого. Ни одного резкого слова. А я ли это? 

Мой пёс заболел. Он заболел тоской. Сидит и воет на луну - зовёт кого-то. А потом ложится и закрывает глаза. Он не хочет есть. И пить. И не виляет хвостом. Он заболел. Заболел так же, как и его хозяйка - тоской. Она курит много. И еду бы не видела. И разглядывает с псом вместе луну. И тоже завыла бы. Ох, как бы она завыла! Но разве так можно? 
Эгоистка грёбаная. Да. Я не хочу говорить. Я слушать хочу. Чтоб тихо-тихо, над самым ухом - сказки. Я б заплакала - желания нет только. Не хочу. А так бы - заплакала. Я б глаза руками закрыла, чтоб не видеть никого, ничего, чтоб луну эту блядскую не видеть - боюсь только. Темноты. А я б выпила сейчас водки с валерьянкой - нету только ни того, ни другого, да и желания нету. Зато есть Ясень - он, как я, ему грустно, ему печально и холодно. А всё потому, что тоска - это такая заразная болезнь, которая передаётся через слова, через взгляд один пристальный - глаза в глаза. А всё потому, что я - устала.
А вчера на работе: "Девушка, принесите счёт! И да! Укажите, сколько будет стоить нам ваше дальнейшее обслуживание вне заведения." Предлогал три касаря. Не он первый - не он последний. И каждому: "Засуньте, пожалуйста, свои деньге себе же в карман. И на будущее - всё покупается, но не всё продаётся". Настоебенило. Господи, прости - как же настоебенило! Тело. Всего-лишь тело - у него тоже есть цена. У всего есть цена. Меня этому почти полтора года учили, а я всё не запомню никак. А по-сути, что такое тело? Почему нельзя разменять его на монету - что я потеряю? Понимаю, что ничего особенного - ну, пусть немножко гордости - так её хоть отбавляй у меня, ну, время - это важно, но без одного часа можно прожить, ну, себя - ну и что? Ну и что? А я не могу так. Как Крыса - не могу. Как Марина - не могу. Не умею. А ведь это всего лишь тело. Но Моё. А значит - "Всё покупается, но не всё продаётся"

Чересчур откровенна. Так, наверное, нельзя, да? Это такая попытка искренности. Такой вот приступ. Чтоб все знали - настоебенило, не могу, устала. Чтоб все знали сегодня, а назавтра забыли вместе со мной - потому что завтра пройдёт приступ тоски и я всё забуду.

"А мы - просто Ангелы. Мы - медные Ангелы. И мы хотим одного - свободы от меди. " - это всё Паша. Мы с ним - медные Ангелы. Это он так сказал. А я не знаю, чтоб делала, если бы его сейчас не было рядом. Я говорю сейчас то, в чём не хочу даже себе признаваться - я люблю его как Чёрта - телом, и как Тима - душой. Но от этого холодно и мёртво внутри - права не имею. От этого и тоска пришла. 

А Ясень лижет мне пальцы, а потом плачет. На луну.

А мой пёс - заболел тоской. Заразился от меня. 

Успокоилась. Отошла. 

Кош уехал, а я, дура, расстроилась - начала мысленно истерить. Потому что я хочу в Питер. В холодную квартиру Андрея. На диван у батареи, на котором написано, что он - мой. Кош сам писал это красными красками. Хочу на его тесную кухню, где всегда чего-то варится, или чайник кипит. Где в холодильнике кетчуп, колбаса и селёдка. И больше ничего - мышь повесилась. Где мне хорошо всегда и весело было. Хочу в Павловск. Поиграть. На морозе. Так, чтоб пальцы окоченели и голос охрип - но петь всё равно хотелось.

Стоп! Хватит. Остановись. 

Опять накручиваю себя - вспоминаю. Вспоминаю, как хорошо мне было ТАМ, не думая о том, как хорошо мне ЗДЕСЬ. Как в том мультике про попугая: "А нас и здесь неплохо кормят!" Да. Этой логике надо следовать.

А я почти весь день - навзрыд. Считай, просто так. Плакала-плакала. А о чём - не знаю. Я не потеряла ничего. Ничего. Я просто устала. Сдали глупые нервы - так бывает. Остановиться, передохнуть - молча, тихо, спокойно обдумать всё, вдохнуть с новой силой и идти дальше ровным, уверенным шагом. Главное, суметь остановиться - я сама так не умею. Меня надо тормозить. Так что вот тебе моя рука - и не смотри, что она вся латаная-перелатаная , что бледная такая и холодная - главное, не бойся. И тогда на будет с тобой легко-легко остановиться. Надо только захотеть)

И я хочу.

Мой дом - тюрьма. Тюрьма - мой дом. Выпустите меня под залог хотя бы. Хотя бы на денёк - я большего не прошу. Хотя хочу. Хочу. Но мне нельзя. И когда это, Арина, тебя волновало чьё-то чёртово бесполезное, ничего не значащее "нельзя", придуманное каким-то уродом, когда ему нехуй больше было делать? Когда тебе начали мешать эти  рамки, которые в грёбаных головах "умных", "правильных", "мудрых", "мыслящих" людей  строятся - в головах кусков чёртовой пёстрой, разноцветной массы-толпы - массы, цвета кофе с молоком, грязи?  Когда? Когда ты успела так больно ебануться со своего грёбаного, отлучённого от всего этого чёртового цивильного мирка, облака? Сейчас. Да. Или раньше? Может, и раньше.

Пустите меня с цепи, пожалуйста. На денёк. Просто на денёк. Ведь даже цепных псов иногда пускают на свободу. А я? Почему нет? Ведь я не опаснее их - что я могу сделать? 

Дайте мне на день вернуться обратно. Почувствовать себя собой там, где я была живая - чувствовала себя живой.

Руки развяжите. Отпустите руки. Я ведь и большего-то ничего не прошу - день только. День, со свободными руками, со спокойной душой, с головой, чистой от всех этих заёбов дня завтрашнего. Я хочу обратно в "сегодня" - всего лишь на день. В то "сегодня", когда не надо ебать себе мозги неопределённым "завтра" и тяжёлым "вчера". Хочу. Нельзя. 

Я завидую Тиму. Да. У него нет этого "нельзя". А у меня есть. И всё.