[показать]
Даль Владимир Иванович. Речь, читанная в обществе любителей российской словесности в частном его заседании 25 февраля, и в публичном 6 марта 1860 г.
Господа, в последнее заседание вы потребовали от меня, по живому сочувствию к делу, отчета в труде моем, в словаре, над которым я век свой работаю. Исполняю ваше желание.
Словарю дано название Словаря живого Великорусского языка: в него должна бы войти вся живая речь нынешнего Великорусского поколения; Малая и Белая Русь исключены: это особые наречия. Некоторые слова из них, перейдя на деле в смежные Великорусские области, вошли, однако, и в словарь.
Вовсе устарелые речения исключены, если только особые уважения не заставили о них упомянуть; но много старинных слов и поныне живут в народе, а потому приняты и в словарь.
Церковный язык наш исключен; но приняты все выражения его, вошедшие в состав живого языка, также обиходные названия предметов веры и церкви. И славянских слов встречаем мы несколько в речи народной, особенно с малорусского, а затем на самом севере и северо-востоке. При тщательном сборе народных речений, не вносились также в словарь умничаньем искаженные, и, столь удачно названные галантерейными, выражения полукупчиков, сидельцев, разночинцев и лакеев, как например, патрет, киятер, полухмахер и пр. Главное внимание обращалось на язык простонародный. В языке нашем нет таких говоров, каковы областные наречия западной Европы, где искаженное на особый лад произношение, взапуски с местными, нигде более не слыханными выражениями, вовсе затемняют коренной язык. Речь наша всюду одинакова; уклонения от нее так ничтожны, что многими и не замечаются. Главная отлика, это высокий и низкий говор, наклонность к гласной а или о: первая свойственна к югу и западу от Москвы; вторая - северу и востоку. Строй и склад речи, грамматика, одинакова всюду; и потому, скажу ли я: "с Маскв ы, с пасада, авашнова ряда", как о кальщки дразнят подмосковцев, или: "болого в Володимере, стокан испить - голова болит", как Рязанцы приговаривают соперникам своим в плотничестве, или даже: "ён ходить, гуляить, батьку паминаить", как дразнят самих рязанцев, а ещё более, курян, - мы и то, и другое, и третье понимаем одинаково, и без запинки перекладываем на свою, среднюю, по произношению гласных, речь, не переводя слов, а только смягчая в говоре резкие крайности. Но в малорусском: "Нехай и черт, абы не москаль", и в белорусском "Яна месиць, у сцян у лепиць", слышится уже нечто вовсе чужое. В Малороссии и грамматика своя, отчасти славянская; в Белоруссии также она уклоняется от нашей и отчасти сближается с польской.
Вот почему народные слова наши прямо могут переноситься в письменный язык, никогда не оскорбляя его грубою против самого себя ошибкою, а, напротив, всегда направляя его в природную свою колею, из которой он у нас соскочил, как паровоз с рельсов; они оскорбят разве только изрусевшее ухо чопорного слушателя. Что делать, надо вынести на себе негодование его; миновать нельзя. Язык наш, для потребностей образованного круга, еще не сложился; неоткуда взять тех салонных - ныне уже не говорят гостинных - выражений, которых от нас требуют: есть только, обрусевший по виду, между пишущею братиею, латино- французо-немецко-английский язык, да свой природный, топорный, напоминающий ломовую работу, квас и ржануху. Надо прислушаться нему, изобиходить и обусловить его, не ломая, не искажая, тогда он будет хорош.
Мы до того шатко знаем язык свой, что, вздумав порусить, пишем - как читал я еще на днях - позорище вместо поприще , причалить вместо пристать , обыденный вместо обиходный, обознаться вместо опознаться и пр. Таких примеров отыщутся не сотни, а тысячи.
Мы жалуемся, что слова наши долги и жестки; частью, может быть; но тем путем, как мы ныне идем, мы этого не поправим. С другой стороны, уж не сваливаем ли мы с больной головы на здоровую? Где эти семипяденные слова, с толкотнею четырех согласных подряд, в народе? Народ не говорит: предохранительная оспа, а говорит: охранная; не говорит: драгоценные каменья, а дорогие; не говорит: по воспрепятствовавшим обстоятельствам, а говорит: сталась помха, помеха. Уж не сами ли мы сочиняем, хоть бы на примере слова, как собственность , вытеснив им слово собь, и собственный, заменив им свой; не сами ли мы ломаем над собственным сочинением этим собственный свой язык и кадык? В собственном доме - да почему же не в своем? Или разносный с почты не найдет меня в своем доме?
В академическом Словаре до 115 тысяч слов; на каком языке вы найдете их столько же! Откиньте 15 тысяч, по разным причинам лишних или неуместных, да прикиньте несколько десятков тысяч - не могу сказать сколько - ныне собранных, - не говорю о десятках же тысяч, никем еще неподслушанных, - ужели вам этого запасу мало? Если недостает отвлеченных и научных выражений, то это не вина народного языка, а вина делателей его: таких выражений
Читать далее...